Часть 2. Общие психолингвистические закономерности

Усвоения языка детьми

Существует несколько теорий усвоения языка. Охарактеризуем главные из них.

Одна из самых «старых» - это теория подражания. Она имеет приверженцев и в настоящее время. Суть теории: ребенок слышит образцы речи окружающих и подражает этим образцам.

данная теория, на наш взгляд, не является достаточно убедительной и «исчерпывающей». Приведем лишь некоторые возражения. Даже из большой массы разнообразных однословных предложений, которые употребляют взрослые и слышит ребенок (оставляем в стороне другие синтаксические структуры), он среди первых предложений чаще всего, почти закономерно, «выбирает» высказывания типа «Мама», «Папа», «Баба», «Тетя», «Дядя», «Деда», «Дай» [dаi’’], «На» и некоторые др. На данное возражение адепты теории подражания, в частности, приводят такой аргумент: первые слова-предложения якобы состоят из наиболее простых в артикулярном отношении звуков, и артикуляцию этих звуков ребенок имеет возможность воспринимать зрительно.

Однако до сих пор не существует четкого определения критериев артикуляторной сложности (простоты) звуков и их иерархии по данному признаку. Нет никаких оснований утверждать, что, например, звук [d] сложнее или проще звука [b], хотя последний обычно появляется раньше звука [d]; точно так же нет никаких оснований утверждать, что звук [l] проще или сложнее [r], а [f] проще или сложнее [h] и т.д.

Дело, конечно, не в артикуляторной «простоте» или «сложности» звуков, тем более в их «наблюдаемости» или «ненаблюдаемости» (слепые дети, не имеющие иных аномалий, усваивают звуки в той же последовательности, что и зрячие). Дело в функциональной значимости звуков для становления фонетической (точнее - фонематической) системы языка. Звуки [а], [o], [i]; [m], [р], [b], [t], [t], [d], [d], [n] появляются первыми не потому, что они в.артикуляторном отношении намного «проще» других, а потому что наиболее контрастны ([а] - [о]; [р] - [а]; [р] - [m]; [р] - [t]; [t] - [d]; и т.д.) и служат необходимой базой для формирования остальных звуков (точнее - фонем). С помощью этих базовых звуков (фонем) ребенок способен строить первые слова-предложения кодифицированного языка и осуществлять коммуникацию, добиваясь удовлетворения своих потребностей (биологических или социальных).

Вместе с тем многочисленные целенаправленные наблюдения за онтогенезом языка и экспериментальные исследования показали несостоятельность теории подражания (275, 278, 284 и др.). Так, в частности, было доказано, что дети, как правило, не употребляют тех предложений (синтаксических структур), которые слышат от матери. Если же «среднестатистическому» ребенку, скажем, 18-20 месяцев предложить повторить слова «кукла», сидит», «на», «столе», то он сделает это (конечно, со специфическим произношением большинства слов). Однако обладая способностью повторения изолированных слов, ребенок не может повторить предложения «Кукла сидит на столе». Он скажет: «Кукла» или «Кукла сидит», или «Кукла стол» и не иначе, потому что в данном возрасте синтаксический и семантический компоненты его языкового механизма «работают» именно таким образом, и никакое подражание не может этот механизм изменить (к особым случаям относятся «попугайские» фразы детей). Кроме того, слова, которые по настоянию взрослых повторяет ребенок, он в указанном возрасте (и ранее), как правило, не включает в самостоятельную речь.

Вторая теория - это теория врожденных языковых знаний, достаточно «молодая» и популярная в последние три-четыре десятилетия. Сторонники этой теории (239, 275 и др.), как уже было указано ранее (см. § 1 настоящей главы), полагают, что ребенок рождается с некими генетически обусловленными знаниями «универсалий языка»: универсалий семантических, синтаксических, лексических, фонетических и иных. Общество же играет лишь роль своего рода «толчка» или «активатора» в «запуске» врожденного языкового механизма.

Думается, что мысль о врожденной способности к разного рода символизации (знаковому обозначению) в этой теории продуктивна. Вероятно, продуктивна и мысль о врожденных универсалиях языка, тем более что некоторые из них (по крайней мере ряд семантических и синтаксических «правил») связаны с универсалиями психическими (мышления, эмоций и др.).

В то же время особенности разных языков и разных культур, в «социальной среде» которых ребенок овладевает языком, демонстрируют нам своеобразие усвоения языка как целостной системы и своеобразие усвоения ее частных компонентов (синтаксического, лексического, фонетического и др.) детьми разных национальностей. Следовательно, не только врожденные факторы определяют онтогенез языка и речевой деятельности в целом. Немалая роль в речевом развитии ребенка принадлежит факторам социальным, в частности, специфике того языка, который усваивает ребенок.

Наконец, еще одна теория усвоения языка, о которой будет сказано и которую во многом разделяют авторы этой книги, - теория социо - биологическая. Ее основное содержание состоит в том, что ребенок, обладая врожденной способностью к символизации (в том числе языковой) и получал от взрослых материал того или иного языка, «перерабатывает его и по мере развития активно и в значительной мере самостоятельно усваивает ряд сменяющих друг друга систем «детского языка», постепенно приближая их к системе языка взрослых.

Чем должен овладеть ребенок, усваивая язык? Какие условия - внутренние и внешние - необходимы ему для усвоения языка? Какие силы побуждают его усваивать язык? И каковы основные закономерности усвоения языка? Попытаемся осветить эти вопросы.

Усваивая язык, ребенок должен прежде всего овладеть языковой системой, т.е. единицами и элементами языка и правилами их функционирования; иначе говоря, он должен овладеть словарем языковых единиц и действиями со знаками языка как совокупностью взаимосвязанных операций - семантических, синтаксических, лексических, морфологических, морфо-семантических, фонематических и фонетических, используемых при порождении и восприятии речи.

Во-вторых, ребенку надлежит овладеть «языковой нормой», системой «традиционных» для данного языка правил, т.е. выведенными из практики речевой деятельности допустимыми (в определенных ситуациях) вариантами использования языка (например: «Здравствуйте», «Привет», «Приветик», «Хэллоу! », кивок головой; «дом», но «дома», а не «домы»; «пойти в кино», но не «в кину»; «строить дом», а не «дому». Хотя, с другой стороны: «строить веранду», а не «веранда»; гулять с петербуржц- ем , но: с Маш- ей, Лен- ой, кот- ом, лошадь- ю ; различать: «одеть» — надеть» и т.д.

В-третьих, ребенку необходимо овладеть разными функциями языка и речи, разными формами и средствами осуществления речевой деятельности.

В-четвертых, что также очень важно, ребенку необходимо усвоить особенности способов речевого общения в различных видах деятельности (игровой, трудовой, самообслуживания, художественной, учебной и пр.) и в различных ситуациях, в которых осуществляется сама речевая деятельность.

Что касается условий, необходимых для усвоения языка, то основные из них следующие.

Ребенок должен обладать определенным уровнем сформированности (созревания) нервной системы (центральной и периферической), достаточным для овладения языком на том или ином этапе его усвоения. При этом необходимо учитывать следующую закономерность онтогенеза: развитие как социальный феномен (в частности, процесс социализации) опережает биологическое созревание. Известно, что многие структуры мозга у человека оказываются окончательно сформированными только ко времени «ранней взрослости» (примерно к 21 году). Однако человек овладевает языком (всеми его формами) гораздо раньше этого возраста, а именно: «ядром» устного и кинетического языка - к трем годам, «ядром» языка письменного - к восьми-десяти годам. Следует не забывать о том, что для овладения языком требуется созревание вполне определенных структур нервной системы и сформированность определенных связей между ними. Это положение подтверждают, в частности, разные формы патологии нервной системы. Например, многие дети с церебральным параличом овладевают языком как знаковой системой, хотя обычно имеют артикулярные нарушения, подчас тяжелые.

Кроме того, у ребенка должны быть сформированы периферический артикулярный и слуховой аппарат, позволяющие ему говорить и воспринимать обращенную речь. Однако даже при существенных деформациях периферического артикулярного аппарата, например при расщелинах губы и неба (твердого и мягкого), ребенок усваивает язык как знаковую систему (при этом у ребенка обычно проявляются выраженные нарушения звукопроизношения и просодии). Иначе обстоит дело при нарушениях слуховой функции. Средняя и тяжелая степень снижения слуха закономерно ведет к патологическому развитию всех компонентов языка: не только фонетического и фонематического, но и семантического, а также синтаксического, лексического, морфологического и морфо-синтаксического.

Следующее и очень важное условие - сформированность необходимого для усвоения языка высшего уровня психики, всех ее составляющих, прежде всего - интеллекта, мышления, памяти, внимания, эмоций. Действительно, для того чтобы означать что-либо (т.е. использовать язык как обозначающий знак), нужно иметь адекватные знания об этом означаемом, устанавливать должные связи между фактами и явлениями действительности, правильно организовывать свое внимание и др. Но язык усваивается (хотя и с заметным опозданием, нередко - с нарушениями) и при патологии интеллекта, мышления, недостатке знаний. Поэтому не следует абсолютизировать значение психики в становлении языка, тем более искать, как это нередко делается, прямые причинно-следственные связи между усвоением ребенком логических структур в неречевой деятельности и соответствующих им структур в деятельности речевой. Язык имеет особую логику.

Конечно, овладение языком в большой мере связано с овладением культурой (духовной и материальной), и прежде всего - того народа, язык которого усваивает ребенок. Как указывалось выше, особенности культуры этноса, страны определяют некоторые особенности языка.

Существенное условие для усвоения языка - овладение разными формами неречевой деятельности, разумеется, доступными для определенного возраста и своеобразно в этом возрасте проявляющимися: деятельностью коммуникативной, познавательной, игровой, трудовой, конструирования, самообслуживания, художественной и др. Поскольку язык, как уже многократно говорилось, есть средство для осуществления не только речевой, но и неречевой деятельности, постольку вне ее он «состояться» не может.

В связи с этим бесспорным положением большинство психологов и онтолингвистов предлагают такую иерархическую схему генеза знаков языка: действия - образы - знаки. действия в данной схеме понимаются как действия исключительно физические, в основном мануальные (ручные), а образы - как образы восприятия различной модальности (преимущественно зрительной).

Необходимое условие для овладения языком - способность и потребность к коммуникации. Известно, что дети с аутизмом, у которых указанная способность и потребность крайне ограничены и развиваются патологически, именно по этой причине не овладевают языком вовсе или же овладевают им в очень малой степени, и то, как правило, с существенными нарушениями.

Уже говорилось, что ребенок должен обладать и врожденной способностью к символизации, в том числе в «языковой сфере».

Для того чтобы овладеть языком, ребенку необходимо получать правильные образцы речи окружающих, должно быть правильным и речевое поведение окружающих: внимательное отношение к речи детей, оказание им ненавязчивой помощи в продуцировании высказываний, одобрение стремления к речевому общению, тактичное исправление ошибок в речи и т.п.3 Особо следует сказать о стремлении взрослых постоянно пополнять словарь детей. Обычно близкие ребенка пополняют словарь так называемой номинативной лексикой, «вещными» словами («Скажи: дом, петушок, машина, вилка, ботинки»), оставляя «в стороне» предикативные слова (глаголы, прилагательные, наречия, предлоги и др.). В центре же отдельного высказывания, как известно, находится именно предикат, а в развернутом высказывании (тексте) - система предикатов. Поэтому этим словам и нужно отвести основное место в лексике детей.

Наконец, одно из значимых условий для усвоения языка - это благоприятная социальная среда, в которой живет ребенок: доброжелательное к нему отношение, продолжительное общение с ним, в том числе и речевое, должное воспитание и обучение, В общении, разумеется, особенно велика роль матери.

Далее укажем тс силы, которые побуждают ребенка овладевать языком.

Прежде всего это удовлетворение разнообразных потребностей (биологических и социальных), достижение целей речевой и неречевой деятельности. Для этого ребенок прибегает к использованию языка. И чем старше становится ребенок, тем чаще ему приходится это делать, потому что социальная среда прямо или косвенно «вынуждает» его к этому.

Чтобы удовлетворить свои потребности, ребенку следует не только адаптироваться к среде, но овладевать ею и (в меру своих сил) преобразовывать ее. Значимое средство в такого рода деятельности - знаки языка.

Одна из побудительных сил усвоения языка - естественное стремление ребенка к общению с окружающими и окружающих с ним.

Важной побудительной силой выступает противоречие между системой и нормой языка взрослых и существующей на том или ином этапе онтогенеза системой и «нормой» языка ребенка (Д. Слобин, С.Н. Цейтлин). Чтобы понимать речь окружающих и быть понятым ими, достигать целей неречевой деятельности, ребенку необходимо «подводить» свои меняющиеся с возрастом «системы» детского языка к системе и норме языка взрослых. Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что побудительными силами овладения языком являются противоречия между желаниями (притязаниями) ребенка, с одной стороны, и его языковыми и коммуникативными возможностями и требованиями социальной среды, с другой.

Охарактеризуем далее основные закономерности усвоения языка.

Язык ребенок усваивает активно. Не только путем подражания и, разумеется, не чисто «генетически» (по наследству). Ребенок творчески перерабатывает получаемый от окружающих языковый материал и создает свои, своеобразные и меняющиеся с возрастом системы языка , шаг за шагом приближая их к системе языка взрослых. Каждая из этих систем детского языка имеет особенности. Например, во второй создаваемой ребенком языковой системе (возраст примерно от 9 до 18 мес.) ситуация «Кукла сидит на стуле» будет описана как «Кукла» или «Сидит». В последующей языковой системе эта ситуация стандартно описывается как «Кукла сидит» или «Кукла стул»; затем: «Кукла сидит стуле (или: стул)«; и наконец - «Кукла сидит на стуле». Эта особенность свойственна не только синтаксическому, но и всем остальным компонентам языка (семантическому, лексическому, морфологическому, морфо-синтаксическому, фонематическому и фонетическому). Можно утверждать, что ребенок усваивает язык в значительной мере самостоятельно. Вместе с тем он начинает его усваивать только тогда, когда это ему становится жизненно необходимым; ту или иную языковую единицу он «вводит» в свою языковую систему только тогда, когда для этого созреют соответствующие внутренние условия осуществления речевой деятельности (языковые и неязыковые).

Другая закономерность формирования речевой деятельности - это практически одновременное усвоение импрессивной и экспрессивной речи. Констатируя данный факт, нужно, конечно, учитывать, что усвоение кодифицированной импрессивной речи по срокам опережает усвоение звуковой экспрессивной речи. Не следует забывать, что на ранних этапах онтогенеза (до 10-11 нес.) до появления кодифицированной экспрессивной речи ребенок активно и широко использует некодифицированную звуковую речь (крик, лепет, «бормотание», псевдослова и т.п.) и кодифицированную мимико-жестикуляторную речь. Эти две формы речи создают необходимые предпосылки для формирования кодифицированной экспрессивной речи.

Что касается письменной речи (чтения и письма), то она усваивается гораздо позже и во многом строится на базе речи устной. В то же время письмом, а также чтением про себя человек может овладеть при отсутствии внешней экспрессивной речи (понятно, импрессивная речь у ребенка должна быть развита).

Усвоение языка как средства речевой и мыслительной деятельности - это и одновременное усвоение всех его компонентов: семантического, синтаксического, лексического, морфологического, морфо-синтаксического, фонематического и фонетического. Между ними сразу устанавливаются тесные взаимосвязи. Ребенок не начинает усвоение языка с какого-то одного из его компонентов, после чего переходит к другому и т.д. Ребенок не усваивает, как иногда думают, сначала некое число Звуков, затем некое число слогов, потом слов, предложений и наконец овладевает навыками «текстообразования» (способностью образовывать развернутые связные высказывания). Усвоение системы языка протекает принципиально иначе. Ребенок с самого начала усваивает язык как целостную систему знаков. И если, предположим, его первым < речением» (как фактом кодифицированного языка) будет даже одиночный звук, например [а], то этот звук, являясь звуковым сигналом, одновременно (и в первую очередь) выступит как слово, как предложение и, возможно, как часть текста, если он (звук) включен в состав других речений (звуковых, кинетических) или в диалог. Этот звук, выступая в качестве предложения, разумеется, будет иметь какое-то значение (выражение какого-то желания, эмоционального состояния и др.) и определенную интонацию.

Сказанное, разумеется, относится и к первым «классическим» словам, вернее, словам-предложениям («Мама», «Папа», «Баба», «дядя», «дай», «На» и др.), с той лишь разницей, что «внутри» этих слов-предложений ребенок усваивает и разные слоговые конструкции (СГ, СГС и др.), разную слоговую структуру слов (СГ-СГ, СГ, СГ-Г и др.), начинает строить фонематическую систему (для чего, в частности, противопоставляет контрастные фонемы /р/ - /а/; /р/ - /m/; /р/ - /‘t; /t/ - /d/ и др.), начинает осваивать акцентные модели слов; у ребенка начинает формироваться «представление» об исходном падеже и т.д.

В процессе «становления языка» его содержанию (значению, семантике), по сравнению с формой, принадлежит первостепенная роль.

Как уже говорилось, посредством языка ребенок удовлетворяет свои жизненные потребности, общается с окружающими, передает им содержание своей психической деятельности. Именно поэтому для ребенка гораздо важнее значение, нежели языковая форма речевого высказывания. Поэтому в онтогенезе речи языковые значения всегда «опережают» языковые формы.

Д. Слобин на материале усвоения разных языков, в том числе и русского, показал, что новые (вновь усваиваемые) значения обслуживаются старыми формами. (201). Например, усвоенное окончание вин. пад. ж. р. - [у] - какое-то время переносится на все значения этого падежа и даже на некоторые другие падежи: «Читает книгу»; «Дай кубику» (след.: кубик); «Нет стулу» (прав.: стула).

Одна из закономерностей раннего онтогенеза - опережающее формирование коммуникативной функции речи и основных типов интонации на этапе некодифицированного языка (от 6 до 9-10 мес.) по сравнению с формированием единиц и правил функционирования кодифицированного языка.

В усвоении языка ребенок использует следующую «стратегию»: от крупных единиц к «мелким», а не наоборот. И это понятно, поскольку более «мелкие» языковые единицы могут формироваться («вычленяться») только внутри более крупных: в тексте - предложения; в предложениях - слова; в словах - морфемы, слоги, звуки; в морфемах - фонемы. Поэтому ребенок, как это ни парадоксально на первый взгляд, начинает говорить «текстам» (т.е. сразу «выдает» речевые сообщения) и, конечно, предложениями (в не только однословными, как принято считать), но никак не словами, слогами или звуками (194, 279 и др.).

Следующая закономерность усвоения языка - движение от общего (исходного) к частному, от контрастов к оттенкам. Так, на начальном этапе овладения языком ребенок нередко обозначает сложную (многосоставную) ситуацию одним словом: например, словом-предложением «Мама» означает «Мама, открой дверь, я хочу быть с тобой». Другой пример: от основополагающих семантических структур S- O; S - P ребенок переходит к структуре S - Р - О, а далее «разворачивает» составные компоненты этих структур. Ребенок сначала усваивает исходный («псевдо-именительный») падеж в заменяет им все остальные падежы, затем появляется Вин. над., контрастный исходному, а вслед за этим падежом - другие. Аналогично этому, от универсальной слоговой структуры СГ («мама», «папа», «тетя», «дядя» и проч.) ребенок переходит к усвоению других слоговых структур. От базовых в наиболее контрастных фонем ребенок идет к усвоению фонем «периферических» и менее контрастных.

Следующая закономерность, проявляющаяся в период примерно с одного года до трех-пяти лет, - это генерализация (по другому: сверхгенерализация, сверхрегуляризация, стремление к регулярности). Суть ее состоит в том, что усвоив новую языковую форму, ребенок часто распространяет ее на выражение содержания (значения или значимости), которое требует иных языковых форм. Например, усвоив выражение прямого объекта окончанием [-у] в Вин. над. женского рода («читай книгу», «дай палку», «на лису» и т.п.), ребенок трансформирует окончание [-у] ма объекты мужского и среднего рода («дай хлебу», «хочу колесу» - след.: колесо и т.д.). Овладев словом « тина » («машина»), ребенок некоторое время называет им все виды наземного транспорта: в трамвай и троллейбус, и поезд, и велосипед, хотя в импрессивной речи различает их. Слово « на » часто означает не только «возьми», но и «дай», «вытащи» (извлеки из), «сделай еще раз так же». Слово « и-зя » означает: «нельзя», «не хочу», «плохо» (так плохо делать) и др. Слово « де » - это: «деньга», «кошелек», «бумага».

Следует подчеркнуть, что усвоение языка наряду с общими для всех детей закономерностями имеет особенности индивидуальные. Иначе говоря, любой ребенок (как, впрочем, и взрослый) обладает идиолектом - определенной спецификой структуры и особенностями функционирования языка в речи. Это касается всех подсистем языка (семантической, лексической, синтаксической и иных). Дети также отличаются друг от друга сроками и темпом усвоения языка.

Несмотря на индивидуальные особенности речевого онтогенеза, всех детей в зависимости от общих особенностей («универсалий») усвоения языка можно условно разделить на 3 группы.

Дети, усваивающие язык по аналитическому типу, обычно говорят немного (т.н. «молчуны»), чаще используют неразвернутые высказывания, но с самого начала пытаются говорить правильно (правильно употреблять флексии, произносить звуки и т.д.).

Усваивающие язык по синтетическому типу говорят много («говоруны»), широко используют развернутые высказывания и мало следят за их языковой формой; им важнее передать слушателям многообразие и сложность своего внутреннего и захватывающего их внешнего мира.

Дети третьей группы «совмещают два названных типа усвоения языка (как правило, с доминированием одного из них).

Наконец, последняя из рассматриваемых здесь основных закономерностей - последовательная смена «создаваемых» ребенком систем языка в процессе овладения языком взрослых. Каждая из этих «систем» обладает структурным и функциональным своеобразием. Применительно к последовательной смене этих систем принято говорить об этапах онтогенеза языка (развития речи).

Анализ психолингвистических исследований (по разделу «Психолингвистика развития») и данные наших собственных исследований позволяют выделить три основных этапа усвоения языка.

Первый этап (от 0 до 9-10 мес.) - усвоение кодифицированной импрессивной речи (устной и кинетической), экспрессивной кинетической и некодифицированной устной экспрессивной речи.

Второй этап (от 9-10 мес. до 11 лет) - усвоение всех форм кодифицированной устной и кинетической речи. Этот этап, в свою очередь, включает 4 ступени.

Первая ступень (от 9-10 до 18 нес.) - начало усвоения языковой системы.

Вторая ступень (от 18 мес. до 3 лет) - овладение «ядром» языковой системы.

Третья ступень (от З до 5 лет) - усвоение «периферии языковой системы.

Четвертая ступень (от 5 до 11 лет и позже) - совершенствование сложившейся языковой системы.

Третий этап (чаще - от 6 до 11 лет) - овладение письменной речью (чтением и письмом).

Первая ступень - овладение начальными навыками чтения (от 6 до 8 лет) и письма (от 6-7 до 9 лет).

Вторая ступень (от 8-9 до 11 лет и позже) - совершенствование навыков чтения и письма.

Кратко охарактеризуем указанные выше этапы.

Что касается устной импрессивной речи, то согласно данным большинства исследователей, дети начинают реагировать на речь окружающих буквально с первых дней жизни. Сначала это реакция на голос человека: ребенок различает неречевые и речевые звучания. Уже на втором-третьем месяце он начинает адекватно реагировать на общий интонационный рисунок обращенной к нему речи, дифференцирует оттенки интонации, сам активно ищет контакт с окружающими, отвечает на их речь не только общедвигательными реакциями («комплекс оживления»), но и реакциями голосовыми. На третьем-четвертом месяце он начинает перекликаться («разговаривать») со взрослыми на расстоянии. На четвертом-пятом месяце появляется понимание доступных для его психического развития предложений, например: «Бери! » («На! »); «Не надо! » «Где баба? » и т.п. В последующие месяцы формируется понимание более сложных по значению и форме предложений, например: «Иди ко мне»; «Дай куклу маме»; «Поиграй в ладушки»; «Садись на ковер и построй домик из кубиков» и т.п. На этом этапе у детей постепенно возникает и понимание серий последовательных предложений, описывающих «комплексные» сложные ситуации.

Относительно роли некодифицированной устной экспрессивной речи в усвоении языка детьми мнения исследователей расходятся.

Большинство из них считает, что семантическая сторона экспрессивной речи начинает развиваться только со времени появления у ребенка первых кодифицированных слов (т.е. с 9-10 нес.), а синтаксическая - со времени появления кодифицированного двусловного предложения (т.е. с 18 мес.). Вместе с тем достаточно распространенными являются представления о том, что проявления некодифицированной речи не имеют отношения к развитию семантической и синтаксической сторон речи кодифицированной, а являются лишь реакциями, отражающими созревание мозга и физиологические состояния ребенка, или же являются своеобразной «забавой» или «тренировкой» артикуляторного аппарата.

Только в небольшом числе работ содержатся сведения о знаковой функции некодифицированной речи и ее участии в формировании синтаксиса речи кодифицированной (Е. Исенина, 1983; В.А. Ковшиков, 1983; А.М. Шахнарович, 1990).

На наш взгляд, во многом справедливо последнее мнение. Действительно, некодифицированная устная речь в сочетании с кодифицированной кинетической на протяжении всего рассматриваемого этапа выступает основным орудием коммуникации и во многом отражает поведение ребенка. Следовательно, в этой форме речи необходимо развиваются речевые функции, первичные языковые значения, зачатки синтаксиса. Иначе говоря, создается своеобразная база для усвоения кодифицированной речи. Если это так, то становится понятной та необычайная быстрота, с которой дети «вдруг» овладевают кодифицированной речью, факт, который так удивляет некоторых исследователей.

ПАМЯТИ КОЛЛЕГИ

Валерий Анатольевич Ковшиков (1936-2000), кандидат педагогических наук, доцент - это имя по праву вписано крупными буквами в историю отечественной логопедии. Закончив в 1956 г. дефектологический факультет ЛГПИ (сейчас РГПУ) им. АМ. Герцена, В.А. Ковшиков в течение почти 40 лет проработал на кафедре психопатологии и логопедии (позднее - кафедре логопедии) данного вуза.

Становление доцента Ковшикова В.А. проходило под руководством ведущих специалистов в области коррекционной педагогики - профессоров Е.С. Иванова, Л.С. Волковой, Р.И. Лалаевой, в сотрудничестве с Г.М. Сумченко, Г.А. Волковой, Л.Г. Парамоновой и другими его коллегами, сформировавшими научную логопедическую школу Северной столицы России. Не случайно руководство дефектологического факультета и кафедры, коллеги неизменно в течение долгих лет доверяли В.А. Ковшикову редактирование Сборников научных трудов по проблемам логопедии и Специальной педагогики. Редактирование научных изданий и оппонирование диссертационных работ, выполняемые В.А. Ковшиковым, всегда отличались глубиной, интегративностыо, концептуальным подходом, принципиальностью и научным предвидением.

Круг научных интересов В.А. Ковшикова в области теории и практики логопедии был достаточно широк и постоянно углублялся, особенно в свете тесного творческого сотрудничества с Ленинградским (Санкт-Петербургским) институтом уха, горла, носа и речи - одним из ведущих медицинских и дефектологических научно-исследовательских центров нашей страны. Никогда не прерывая связи с практическими (массовыми и специальными) образовательными учреждениями, Валерий Анатольевич проводил на базе экспериментальную исследовательскую работу, связанную с дифференциально-диагностической, коррекционно-воспитательной работой с детьми дошкольного и школьного возраста, имеющими проблемы в развитии. Много внимания он уделял консультативно-методической работе с педагогами им родителями детей, страдающими речевыми, интеллектуальными и поведенческими отклонениями в развитии.

Научно-методическое наследие В.А. Ковшикова составляет 70 научных и научно-методических трудов, большинство из которых посвящено проблеме моторной алалии. Многогранность исследуемых В.А. Ковшиковым теоретических и методических вопросов по данной проблеме отражает глубину его научной мысли: механизмы экспрессивной алалии, дифференциальная диагностика языковых и речевых нарушений, интеллектуальная и языковая недостаточность в общей картине речевого дизонтогенеза индивидуальные особенности детей с алалией, специфики нарушений фонематических, синтаксических систем языка, речевой и неречевой деятельности это и многое другое было предметом его тщательного исследования.

Исследования нормальной и нарушенной речевой и неречевой деятельности В.А. Ковшиков проводил на основе лингвинистических, психолингвинистических и логопатопсихологических методик, продолжая и развивая традиции отечественной психологической и логопедической школы (Н.Н. Трауготт, В.К. Орфинская, А.А. Леонтьев и др.).

Коррекционную работу с детьми, страдающими алалией, В.А. Ковшиков рекомендовал направлять на формирование языкового механизма речевой деятельности, используя концентрическую систему распределения материала; при этом каждый концентр, по его мнению, должен включать постепенно усложняющийся материал всех подсистем языка (лексический, морфологический, фонематический). В.А. Ковшиков, прекрасно зная отечественную и зарубежную литературу, справедливо подчеркивал, что многое в проблеме алалии по-прежнему остается недостаточно изученным и дискуссионным. Решение проблемы успешной коррекции алалии может быть успешным только при условии использования и углубления современных представлений о речевой деятельности человека.

В.А. Ковшиковым разработан также оригинальный учебный курс по историографии отечественной логопедии.

В.А. Ковшиков был в подлинном смысле этого слова общественно активным человеком, принимал самое непосредственное участие в культурно-массовых и воспитательных мероприятиях, много времени уделял приобщению студентов и научно-исследовательской работе, внимательно и очень заинтересованно относился к овладению студентами профессиональным мастерством. Идеи ученого нашли свое воплощение и получили развитие в дипломных работах и в кандидатских диссертациях его учеников, многие из которых стали ведущими специалистами в области коррекционной педагогики. Все они с благодарностью и большим теплом вспоминают своего учителя, его яркие интересные лекции, полемические научно-методические дискуссии, оригинальность Суждений, убедительность и доказательность научной аргументации, его искреннюю преданность «делу логопедии».

В.А. Ковшиков - талантливый педагог и ученый – внес значительный вклад в развитие теории и практики логопедии, в систему подготовки и повышения квалификации дефектологических кадров.

Он ушел из жизни в расцвете творческих сил, не успев защитить докторскую диссертацию, не завершив работу с несколькими своими учениками, не дописав очередную книгу. Ученики, коллеги и друзья хранят о В.А. Ковшикове светлую память.

С. Н. Шаховская,

профессор МПГУ. Москва, 2006 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аврутин С. Усвоение языка // Фундаментальные проблемы современной американской лингвистики. - М., 1997. С. 261-275.

2. Ананьев Б.Г. К теории внутренней речи в психологии // Психология чувственного познания. - М., 1968.

3. Анохин П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. - М., 1968.

4. Антипов Г.А., Донских О. Н., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. - Новосибирск, 1989.

5. Апресян Ю.Д. Идеи и методы структурной лингвистики. - М., 1960.

6. Апухтин В.Б. Психолингвистический метод анализа смысловой структуры текста. Автореф. дис. канд. психол. наук. - М., 1977.

7. Артемов В.А. Речь - многофункциональный процесс // Психологические исследования, посвященные 85-летию со дня рождения Д.Н. Узнадзе. - Тбилиси, 1973.

8. Асмолов А.Г., Петровский В.А. О динамическом подходе к психологическому анализу деятельности //Вопросы психологии. – №1. - М., 1978.

9. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста / Под ред. Г.Я. Солганика. - М., 1982.

10. Афазия и восстановительное обучение / Под ред. Л.С. Цветковой и Т.А. Ахутиной.- М., 1983.

11. Ахутина Т.В. Нейролингвистический анализ динамической афазии. - М., 1975.

12. Ахутина Т.В. Единицы речевого общения, внутренняя речь, порождение речевого высказывания // Исследование речевого мышления в психолингвистике. - М., 1985.

13. Ахутина Т.В. Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса. - М., 1989.

14. Ахутина Т.В., Наумова Т.Н. Смысловой и семантический синтаксис: Детская речь и концепция Л.С. Выготского // Психолингвистические проблемы семантики. - М., 1983.

15. Баринова Е.А. Лингвистические основы методики развития связной речи // Развитие речи учащихся: Учен. зап. ЛГПИ им. А.И.Герцена. - Л., 1971. Т. 453.

16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979.

17. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. - М., 1988.

18. Белянин В.П. Психолингвистика. - М., 2003.

19. Бернштейн Н.А. Очерки физиологии движений и физиологии активности. - М., 1966.

20. Бернштейн С.И. Вопросы обучения произношению применительно к преподаванию русского языка иностранцам. - М., 1937.

21. Блонский П.П. Возрастная педология. - М.: Л., 1930.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 22 23 24 25 2627