Рационалистически-прагматическая концепция истории России

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 18Следующая ⇒

В ХУШ – начале Х1Х в. усилиями Манкиева, Татищева, Ломоносова, Болтина, Щнрбатова, Карамзина и других были созданы фундаментальные труды по истории России и рационалистически-прагматическая концепция, которая являлась в определенной степени продолжением традиционного взгляда на русскую историю. Дополненная новыми идеями она заложила фундамент и для последующего осмысления русской истории.

Михаил Михайлович Щербатов (1733-1790) - представитель древнего аристократического рода. Он обладал обширными знаниями в области экономики, политики, всеобщей и русской истории, западноевропейской философии и литературы. С детства определенный на военную службу, Щербатов вышел в отставку по закону о вольности дворянской. Он был депутатом в Комиссии по составлению нового Уложения, президентом Комерц-коллегии. В середине 60-х годов Щербатов начинает заниматься изучением прошлого. Екатерина П поручает ему «сочинение» российской истории и назначает его официальным историографом России. Он становится почетным членом Петербургской Академии наук.

Занятия историей он рассматривал как долг, дабы принести «истинную пользу государству». Оно просвещает ум человека, учит его добродетели и презрению к пороками. Щербатов был убежден в том, что изучение истории своей страны необходимо каждому «благородному человеку», так как через знание «древних деяний» человек учится как ему «в разных обстоятельствах направлять свой рассудок», как ему поступать в политических и военных делах. История учит «добродетели, и презрению к порокам»1.

Первый том «Истории Российской от древнейших времен» вышел в 1770 г., последний после смерти автора. Изложение доведено до 1610 г. Щербатову также принадлежит еще ряд исторических статей, политических трактатов посвященных эпохе ХУП-ХУШ в., публицистических и литературных произведений. Среди них «Краткая повесть о бывших в России самозванцах», где автор проводил мысль о том, что не только царствование Екатерины П «отягчено такими ударами», но такое зло встречалось уже и в России и в других государствах; «О древних чинах, бывших в России и о должности каждого из них»; «Опыт о древних российских монетах», повествование о княжеских родах, историко-публицистические статьи о Петре 1 и другие. В последнем своем произведении «О повреждении нравов в России» (опубликована впервые А.И.Герценом в 1858 г.). Щербатов подверг резкой критике реальную политику правительства и изложил нелицеприятные подробности жизни «верхов». В ней он четко проводил мысль о необходимости для государственной власти действовать в соответствии с нравами народа, опираться на дворянство, «служившее на протяжении всей истории России на пользу и честь отечества».

Щербатов известен как собиратель и издатель исторических памятников. В том числе он опубликовал «Царственный летописец», «Летописи о многих мятежах и о разорении Московского государства от внутренних и внешних неприятелей» и другие. Он впервые ввел в научный оборот актовый материал, грамоты великих князей.

Историю Щербатов определял как науку повествования о явлениях. Задачей историка считал «изображение последствия деяний в их естественном порядке», и установлении «тайных пружин» и «причин сокровенных». Такой подход, по мнению Щербатова, дает возможность как можно полнее представить «великую цепь истории», показать различные состояния и перемены, которые были в России, в том числе и современной. Эта теоретическая посылка выводила ученого в практику общественной жизни, определяла его отношение к современным ему событиям.

Главное начало в историческом процессе Щербатов видел в личности, ее воле, уме, нравственных убеждениях, в психологических особенностях человека. Объяснение и оценка событий должна, полагал он, определяться «здравым смыслом», нравственными началами, выраженными в умонастроениях народных. Поэтому свое внимание в изучении прошлого России Щербатов обращал на качества личности, характеры, конкретные действия людей, их поступки, на взаимоотношения людей в обществе. Он считал необходимым давать психологические, морально-этические характеристики историческим деятелям, и описывать настроения, царившие в обществе. Истинно великим государем в его изложении предстает Иван Ш, который без великих кровопролитий, мудрыми действиями первым положил основание величества России». Щербатов обличал царя-тирана Ивана Грозного, который поступил «не яко правосудный судья, но яко раздражительный самовластитель». Он отказался признать Бориса Годунова великим государем, так как тот вошел на престол неправым путем. Великим государем и человеком, но отнюдь не лишенным слабостей и пороков Щербатов представлял Петра 1. Отдавая должное заслугам царя-преобразователя в развитии наук, искусства, ремесел, законодательства, он резко критиковал его за самовластие, унижение благородного дворянства, нарушение нравов и обычаев народа, исчезновение «искренней привязанности к вере», распространении «роскоши и сластолюбия».

Щербатов одним из первых начал рассуждать о морально- нравственном основании законодательной и общественно-преобразовательной российских монархов. Единовластие их священно для Щербатова, если монарх действует в рамках установленных законов и в соответствии со здравым смыслом. Идеал государя для него – это человек «искренно привязанный к закону Божию», строго соблюдающий правосудие, умеренный в «пышности царского престола», награжден добродетелями и ненавидящий пороки, показывающий пример «трудолюбия и снисхождения на советы умных людей», имеющий «довольно великодушия и любви к отечеству, чтобы составить и придать основательныя права Государству, и могущий их исполнить» 1.

Признавая движущим началом в истории разумную (или неразумную) деятельность правителей, Щербатов однако считал, что историк должен описывать не только «приключения» князей, царей и других видных государственных деятелей, но и простых людей и «самые нравы и обычаи, и умонастроения прошедших веков». В его «Истории» есть специальные разделы, посвященные этим проблемам. Грубость и самовластие Ивана 1У, Петра 1, пороки Анны Иоановны. Победу татар Щербатов объясняет не только характером князей и превосходством в численности и вооружении татарского войска, но и царящими в то время нравами, духом «неуемной набожности» князей и народа русского. Освещая в «Записке» события ХУШ в. Щербатов пытался показать как пороки «вкрадываются в душу населения» от царствования к царствованию, разрушали утверждение в Вере, к закону, почтение к родам, что грозит падением государства.

Щербатов в целом повторял, уже сложившуюся в русской исторической науке, схему русской истории – укрепление самодержавия ведет к укреплению силы государства и народа. Важной вехой в истории России для него было правление Андрея Боголюбского. С ним он связывал все последующие события, направленные к одной цели, политическому объединению государства, установлению единодержавия. Оно священно для Щербатова. Отсюда внимание к Ивану Ш. Ивану 1У, Петру 1.

В отличие от своих предшественников Щербатов мало интересовался древнейшей историей. Он не искал начала Руси и руссов, а начинал прямо с деятельности Рюрика, первого великого князя на Руси. Факт призвания варягов Щербатов рассматривал как явление, имевшее место в мировой истории и связанное с обычаем новгородцев призывать князей со стороны.

Он часто пользовался сравнительными характеристиками. Хорошо зная всеобщую историю, Щербатов сравнивал события и факты ее с русскими, отмечая особенности и стараясь их объяснить. Так, отмечая факт отсутствия мифологии у русского народа, он находил объяснение в быстроте перехода народов от невежества к цивилизации.

Заслуг Щербатова перед исторической наукой, подчеркивал С.М.Соловьев состоят в том, ученый «останавливается на явлениях», думает над ними, старается объяснить, а «известно, какую услугу науке, оказывает тот, кто первый обращает внимание на известное явление, первый начинает объяснять его, хотя бы его объяснения были и неудовлетворительны»1. Поэтому его «История», несмотря на все издержки, свойственные историографии его времени, (фактические ошибки и неудовлетворительные объяснения, формальное определение связи причин и следствий, описательный характер событий, за что его критиковал Болтин), представляет «полный научный труд». Главное значение его труда в попытке объяснить исторические события, ход истории нравами и обычаями, показать внутреннюю жизни общества, в постановке ряда вопросов перед исторической наукой.

Иван Никитич Болтин (1735-1792), военный и административный деятель екатерининской эпохи, прокурор Военной коллегии, сторонник сильного, «разумного», неограниченного самодержавного правления. Болтин был последователем исторических идей французских просветителей Г.-Б.Мабли, Ж.Ж.Руссо, Ш.-Л.Монтескье, М.-Ф.Вольтера, историческими трудами Левека, о чем говорят многочисленные ссылки на них.

Убеждение, что «знакомство с родною стариною является нравственной обязанностью образованного человека» привели его к занятиям историей. Своим учителем он считал Татищева. Так же как и его предшественник, Болтин начал с топографического и географического описания Киевского и Черниговского наместничества, когда занимал должность директора таможни в г. Василькове, со знакомства с нравами, обычаями, занятиями населения Малороссии, с собирания и изучения памятников. Выйти из «любительского молчания и выступить с готовым цельным и стройным взглядом на прошедшее и настоящее России», по определению Ключевского, Болтина заставил «своей легкомысленной болтовней» французский ученый - просветитель, врач по профессии, Н.-Г.Леклерк, несколько лет живший в России. Он приобрел известность своими литературными трудами, был избран профессором Академии искусств и почетным членом Петербургской Академии наук. В 1784 г. в Париже была опубликована его шести томная работа «История естественная, нравственная, гражданская и политическая древняя и нынешняя России». Резко отрицательная оценка в ней правящих кругов России, многочисленные неточности фактического характера, вызвали недовольство императрицы и российского общества. «Подвигнутый усердием к Истине и к моему Отечеству» Болтин написал два тома «Примечаний на Историю древния и нынешния России г.Леклерка» (1788 г.). «История Российская…» Щербатова послужила поводом для написания другой работы – «Критические примечания генерал-майора Болтина на первый и второй том «Истории России» князя Щербатова» (1793-1794). Ему принадлежит также «Словарь терминологический и географический», основные сведения для которого он брал у Татищева.

Труды Болтина не представляли собой цельное изложение истории России, а содержали критический разбор, размышления над рядом положений его оппонентов. Они охватывали большой круг вопросов отечественной истории, что позволило ученому представить цельный взгляд на историю России с древнейших времен до ХУШ в. включительно и изложить собственные представления об историческом процессе вообще и российском в частности.
Работы его основывались, по замечанию самого ученого, на выписках из древних летописей, грамот, скандинавского эпоса, современных актах. Он понимал необходимость тщательного отбора фактов, точного, беспристрастного повествования, «дельность и важность в рассуждениях». Историк не должен укрывать истину, бояться говорить правду, писал он, «если же говорить правду настает опасность, то лучше умолчать». Главная задача ученого представить союз «деяний, причин и следствий», обращать внимание преимущественно на факты внутренней истории и в них искать преемственность и внутреннюю связь.

Считая, как и его предшественники, что описание характеров государей, их «мудрые рассуждения и благонамеренные виды» есть «самое драгоценное в истории», Болтин тем не менее утверждал, что в историческом процессе решающая роль принадлежит нравам, обычаям, идеям. Поэтому он уделял значительное внимание соотношению этих факторов в историческом процессе. Характер же нравов зависит в первую очередь от климата, а также от «обстоятельств и вещей его окружающих», воспитания, религии, форм правления, отношения с другими народами. Таким образом, Болтин впервые в отечественной историографии ограничил в истории роль личности, т.е. случайного в историческом процессе.

Поскольку, рассуждал Болтин, правила природы «повсюду суть единообразны», то во все времена и во всех местах народы находились в одинаковых обстоятельствах, имели «одинакие права, сходные мнения и являлись под одним видом». Отсюда он делал вывод, что в первобытные века всех царств и народов, нравы, поведение и деяния их сходны, что русский народ - не исключение из правил, он подчиняется общим законам. «Русские, - писал Болтин, -задолго до Рюрика имели города, правление, торговлю, промышленность. Образ жизни, чиностояния, воспитания, судопроизводства тогдашнего века русских таков точно был, каков первобытных германцев, британцев, франков»1. Тем самым он опроверг утверждение Леклерка о дикости и варварстве русского народа. Болтин одним из первых в русской исторической науке воспринял идею единства исторического процесса, в основе которого лежат общие закономерности. Одну из таких закономерностей он видел во влиянии природно-географических условий на жизнедеятельность общества, его нравы и обычаи. Своеобразия природных условий, в которых находился тот или другой народ, климат и нравы, стечение обстоятельств определяли его особенности, индивидуальность в историческом развитии. Болтин предпринял попытку выявить национальные особенности России. Сравнив отечественную историю с историей стран Западной Европы, он пришел к выводу, что Россия «ни в чем на них не похожа», несходство есть естественное последствие особенностей «физического местоположения России и ее истории». Образование единовластия было положено добровольным призванием варягов, в отличии от Западной Европы, где в основе этого процесса лежало завоевание. « России судить, применясь к другим государствам Европы, есть то же, что сшить на рослого человека платье по мерке, снятой с карлы»1. Болтин рассматривал русскую историю в сравнении с моментами всеобщей истории, выявлял общее и особенное в историческом процессе, применив на практике сравнительно-исторический метод.

Изменения в нравах и в общественной жизни для Болтина два взаимосвязанных момента. Но первенствующую роль он отдавал нравам «Удобнее законы сообразовать нравами, - писал он, - чем нравы законами, - последнее без насилия сделать не можно». До разделения на уделы нравы народа были одинаковы, следовательно, приходил он к выводу, и едиными были законы. Они представлены Русской Правдой. При разделении на уделы ослабли связи между народом, междоусобия, смешение пограничных народов привели к «разности» нравов, что в свою очередь повлекло за собой ослабление законов, уничтожению единообразного правления. В этих условиях попытки введения уложения и уставов Иваном Васильевичем и Василием Ивановичем не имела успеха. И только приведение всех уделов под «единоначальствие», прекращение раздоров, возобновление тесного сообщения, явилось основанием появления сходных нравов и обычаев. Это позволило Ивану Грозному утвердить единые законы. С этих позиций Болтин положительно оценивая преобразовательскую деятельность Петра 1, критиковал его за нарушение обычаев предков, что «сделало нас слабее, мы чаще стали подвержены болезненным припадкам и менее долговечны».

Таким образом основу исторической концепции Болтина составил тезис о том, что развитие русского общества определялось нравами и обычаями. И второй тезис, традиционный для русской историографии, - история России есть история развития единовластия, являющегося оплотом благополучия страны. В русский и иностранных источниках, указывал он, есть свидетельства того, что русские издревле жили под монархическим правлением и до прихода варягов имели самовластных государей. Он утверждал, что опыт истории показывает, что ни народное правление, ни аристократическое не может обеспечить безопасность и спокойствие частных людей. При первом «вольность черни превращается в своеволие», при втором – время «зря теряется в спорах», пример тому правление Шуйского. Монархическое правление «содержит середину между деспотией и республикой, оно есть надежнейшее «убежище свободы», без него всякое «политическое тело не имеет надлежащей соразмерности». Если при нерадивом, неспособном государе ослабеет правление, то при другом – поправится, республика ослабевшая – никогда. Пример тому - объединение народа России под сильной властью дало силы свергнуть татарское иго.

Болтин сделал попытку выйти за рамки традиционного понимания предмета истории как истории политической. Он значительное место уделял изучению хозяйственной деятельности, сословному строю, праву. Подробно ученый останавливался на проблемах традиционных для русской историографии: уровне развития славян, российского законодательство, образования древнерусского государства, деятельности Ивана 1У, Петра 1 и др. В ряде случаев он по-новому подошел к трактовке конкретных исторических явлений, пытался «думать над русскою историей», и представлял ее как «живой и цельный органический процесс».

Одним из первых Болтин указал на сложность формирования древнерусского государства, представил его как длительный процесс завоевания варягами русских территорий, смешения славяно-русского населения. Болтин, как и Десницкий рассматривал уделы как систему феодальную, свойственную всем странам Западной Европы. Главными чертами ее являются право на владение землей (поместье жалованное государем) и подданными, ослабление верховной власти, междоусобия. Наряду с общими чертами Болтин отмечал особенности феодальной системы на Руси. В Западной Европе феодальная система являлась, утверждал он, результом завоевания, отсюда установление рабства, охватывающего все сословия. В России все «чиностояния государственные были вольные». Феодальная система не имел глубоких корней и быстро была разрушена. Завершение феодальной системы на Руси Болтин связывал с ликвидацией политической раздробленности, как наиболее существенного ее признака, уничтожением владений феодалов и восстановлением единодержавия.

Болтин впервые поставил вопрос об обусловленности преобразований Ивана 1У предшествующим развитием, «крайним невежеством и суеверием, свойственными тогдашнему веку, испорченным худым воспитанием и худыми примерами. С этих же позиций он рассматривал деятельность Бориса Годунова, Петра 1.

Таким образом, Болтин, исходя из традиций исторической теории ХУШ в., высказал и утвердил в исторической науке ряд новых положений, которые стали входить в обиход отечественной историографии того времени.

«С помощью своих научных приемов и знаний, - писал Ключевский, - Болтин сложил довольно цельный взгляд на ход всей русской истории», успел вывести из него некоторые заключения нравственного характера, которые волновали современное ему общество. «Эти заключения все сводились к главному: конечная цель изучения отечественной истории должна заключаться в познании и укреплении нравственных начал русской жизни" 1.

Николай Михайлович Карамзин (1766-1826).

Разносторонние и глубокие знания, интерес к событиям настоящего и прошлого, любовь к Отечеству сделали Карамзина не только блестящим писателем, публицистом, издателем «Московского журнала» (1791-1792) и «Вестника Европы» (1802-1803), но не менее блестящим ученым-историком. «Своей «Историей государства российского», – писал П.А.Вяземский, - он спас Россию от нашествия забвения, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в 12-м году»2.

Начало творческой деятельности Карамзина относится к кануну Великой французской революции 1789 г., прошел через увлечение Западом и разочарование в попытке практического воплощения идей просвещения. Это нашло отражение в «Письмах русского путешественника» (179 г.), статье-письме «Милород к Филалету, Филалет к Милороду» (1794 г.) нем. Он видел разорение страны Наполеоном и ее возрождение, был свидетелем выступления декабристов. Придерживаясь в начале своей творческой деятельности либеральных идей, он затем перешел на консервативные позиции сохранения существующего порядка вещей в России. «Если государство, - писал он в «Записке о древней и новой России», - при определенном образе правления укреплялось, распространялось и благоденствует, то нет смысла вводить другое правление». Карамзину были близки идеи просветителей, имена которых часто встречаются в его произведениях (Ж.Руссо, Ж.Монтескье, Д.Юма и других) о поступательном развитии и единстве исторических путей разных народов, представление о разумном начале как основе исторического движения. При этом он сохранил веру в личное благородство людей и высокое чувство чести, прогресса путем просвещения, воспитания и развития культуры.

Под влиянием распространенных в литературе идей сентиментализма и романтизма он усилил свое внимание к человеку, его внутреннему миру, его душевным и нравственным качествам. Судьба человека, полагал Карамзин, определяет историю его отечества. С человеком связано его понимание прогресса как бесконечного совершенствование человека и человеческого рода. Это путь, по которому, полагал Карамзин Проведение ведет человечество.

В своих воззрениях на задачи и методы исторической науки он продолжал традиции –Татищева, Щербатова. «История в некотором смысле, - начинал свою «Историю государства российского» Карамзин, - есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил, завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего»1. Главное, пояснял он, объяснить пути развития государства, представить века и народы, их нравы и деяния, раскрыть «истину», заключенную в делах и опыте истории.

На историю Карамзин смотрел больше с нравственно-психологической точки зрения, а не с «философским умом» В конкретной истории его больше интересуют не события и их причины, а отдельные фигуры, лица, их особенности и этико-психологические факторы как решающие условия их свершения. Историю народа он показывал через его представителей – царствующих лиц, героев. Они то и являлись основным предметом изучения. «Пишу о России, -заявлял он, - князьях, царях не с целью угодить, но ради строгой исторической истины, как я ее вижу». Поэтому в его «Истории народ присутствует за кадром, о его жизни, волнениях, внутреннем состоянии жизни общества он говорит мало, замечал Ключевский.

Наука для Карамзина в первую очередь - опыт. Правители должны действовать согласно ему. Он дает знание о том, что волновало общество, какие беды и страсти были в прошлом и как они преодолевались. История – это практический урок, назидание, предупреждение настоящему, ибо «последнее является следствием прошедшего, и чтобы судить о первом надлежит вспомнить последнее». Она «питает нравственные чувства и располагает душу к справедливости», учит добру и преодолению зла, «мирит гражданина с «несовершенством видимого порядка вещей», утешает в бедах. При этом он дифференцирует понимание пользы истории для правителей, законодателей и для народа. История воспитывает патриотические чувства, любовь к благу и славе отечества, учет пониманию величия своей страны: «Русский- должен знать цену себе и смело стать с другими». Долг каждого человека быть полезным, работать, служить отечеству. Свой долг историка Карамзин видел в нравственном воспитании, наставлении опытом истории. Отсюда его представление о праве наставлять царя историческими примерами. Яркое тому подтверждение «Записка», написанная специально для Александра 1, где на исторических примерах историк разъясняет царю тонкости организации правления в государстве, внешней и внутренней политики. Таким образом Карамзин формулирует свои основные принципы повествования. Во-первых, уважение к предкам, нравам и обычаям древних. Это, по его мнению, определяет достоинство образованного гражданина. Во-вторых, монархическая власть как единственно законная и способная обеспечить благосостояние народа.

Говоря об обязанностях историка Карамзин обращает внимание на то, что он «прежде всего должен быть правдив», не должен руководствоваться пристрастиями, искажать факты, преувеличивать или их значения. Ученый должен изображать славу и бедствия, и все, что входит в состав гражданского быта людей – обычаи, законы, торговлю, представлять характеристики людей. «История государства российского» Карамзина проникнута патриотическим настроением, личным отношением к описываемым событиям. Еще в 1802 г. в статье «О любви к отечеству и народной гордости» он утверждал, что любовь к отечеству должна проявлять не в уверении, что русские лучше всех, а в том, что «знать свою цену». История имеет национальный характер. Историк должен горевать и радоваться вместе со своим народом. «Любовь к отечеству дает кисти жар, силу, прелесть. Где нет любви, нет и души». Каждый народ дает собственные краски бытописателю.

«Для нас русских с душою, - писал Карамзин Александру Тургеневу в 1825 г., - одна Россия самобытна, одна истинно существует, все иное только отношение к ней, мысли Проведения. Мыслить можно в Германии, Франции, Италии, а дело делать единственно в России, или нет гражданина, нет человека, есть только двуножное животное»1.

Все это определило его подходы к изучению прошлого, методы работы с историческим материалом. Главным для него было понять «мысль и душу тлеющих хартий», следовать за ними в оценке событий, «не украшать вымыслом или произвольною догадкою свой рассказ» – в этом видел он свою задачу ученого. Исполняя свой долг он собрал огромный материал в своих «Примечаниях» к истории. С одной стороны это введение в науку новых фактов, понятий, попытки определить причины явлений, свести их в определенные схемы. Его «История государства российского» написана на огромном фактическом материале.. Главным источником для него были летописи. Он использовал около сорока списков летописи, широко пользовался другими архивными материалами. С другой стороны, из летописей он извлекал не только факты, но и, обращал он внимание, черпал настроение, проникался атмосферой прошлого, порядок изложения материала. Карамзин – художник, применял художественный метод, давая волю воображению, выходу собственным, субъективным ощущениям. Поэтому многие его современники и последующие поколения историков отмечали, что часто художник брал верх над ученым. Это, в частности проявлялось в развернутых характеристиках героев, обращение к психологическому методу, в описании обстановки и обстоятельств их жизни. Его личное отношение к описываемым событиям пронизывает все его изложение. Он отрицал холодное бесстрастие. Историк, писал Карамзин, должен горевать и радоваться вместе со своим народом: «Любовь к отечеству дает кисти жар, силу, прелесть. Где нет любви, нет и души».

Карамзин смотрел на историю со стороны искусства, работал художественными методами. Психолого-этический подход выразился в прекрасной галереи биографий правящих лиц. Он старался смотреть изнутри, глазами современников событий (ибо природа лиц одинакова). Сопереживать вместе с ними их победы и неудачи.

Карамзин вменял в обязанность историка описывать «события не врозь, по годам и датам, а купно», так как историк не летописец, который смотрит только на время. Он должен смотреть на свойства и связь деяний, должен всему найти свое место. Однако, в своем повествовании Карамзин не всегда придерживался этих принципов. Для него главным оставались действия правящих лиц, их характеры. Они были связывающим звеном исторических событий. Карамзин смог объединить материал, дать целостное изложение истории России, связав ее одной мыслью, одним замыслом, единым содержанием, суть которого он видел в единства государственного, народного, религиозного.

Так формировалась консервативная, охранительная концепция истории России в форме той политической структуры как оно образовалось историей и временем. Основу могущества государства составляет «дух народа», его нравы и обычаи.

Защищая самодержавие как единственно подходящую форму для обширной империи и для «нынешнего состояния нравственности», Карамзин не отвергал возможности республиканского правления для общества, воспитанного «на гражданской добродетели». Широкое просвещение может подготовить и отмену крепостного права. Но это требует нравственной и просветительной подготовки.

«История государства российского». О необходимости написать «хорошую» Российскую историю, т.е. «писанную с философским умом, с критикою, с благородным красноречием» Карамзин писал в своих «Письмах русского путешественника». К прошлому он неоднократно обращался в статьях, художественных произведениях: «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троицкому и всем монастырям», «О тайной канцелярии». «О московском мятеже в царствование Алексея Михайловича», историческая повести «Марфа Посадница» и др. В них он высказывал уже некоторые положения своей будущей концепции.. Окончательно оформилась его историческая концепция в «Истории государства Российского», а краткая ее формулировка дана в «Записке о древней и новой России».

В 1803 г. Карамзин получил звание официального историографа и приступил к написанию «Истории государства российского». Он посвятил этому труду более двадцати лет своей жизни. Первые восемь томов были написаны к 1811 г. (опубл. в 1816 г.). Девятый том - опубликован в 1921 г. Он был посвящен правлению Ивана Грозного. Десятый и одиннадцатый, освещавшие деятельность Федора Ивановича и Бориса Годунова, - в 1824 г. Двенадцатый том остался неоконченным.

Подобно своим предшественникам, Карамзин свою задачу видел в рассмотрении и осознании процесса становления единого, мощного самодержавного российского государства, процесса сложного, отягощенного длительными бедствиями. Основная мысль его «Истории» - «Самодержавие есть Палладиум России».

Самодержавие единственный гарант благосостояния государства и его стабильности. Осмысливая факты, выстраивая под углом зрения доказательности спасительного для России самодержавия. Государство создавалось умом и талантом правителей, считал Карамзин. Поэтому они для него - главные герои русской истории. Карамзин ввел понятие «идеального правителя»- человека мудрого, обладающего высокими моральными качествами – добротой, честностью, умением выбирать окружение, чувством гражданского долга. Отсюда идея ранжирования самодержцев по степени соответствия их моральному идеалу Карамзина. Самодержавие не деспотизм и тиранство, а просвещенная монархия, где действуют и строго соблюдаются законы в том числе и самими монархами, где подданные могут и должны говорить царю в лицо.

На самодержца он возлагалась личная ответственность за происходящее в стране. В России, писал он, государь есть «живой закон». Он заботится о народе, последний в свою очередь «всегда чувствовал необходимость повиновения»1. Сила и вера народа спасали Россию: добровольное призвание варягов для ликвидации междоусобий, установление единодержавия при Иване Ш, спасение России от польской интервенции. Но «народ- орудие, движимое одушевляемой силой правителя, все зависит от самодержца, который подобно искушенному механику движением перста дает ход громадам, вращает махину неизмеримою и влечет ею миллионы». Свобода каждого человека зависит от него самого. Свободу дает, писал он, «не государь, не парламент, а каждый из нас должен самому себе, с помощью Божей». Таким образом Карамзин поставил проблему взаимодействия народа и государства, истоки которой он видел в нравственных основаниях людей.

Карамзин считал традиционно монархическую власть наиболее приемлемой для России, для нравственного состояния народа. Однако это не мешало ему подчеркивать. Что для общества, воспитанного на «гражданской добродетели» республика предпочтительнее. «Она основывалась победами и единодержавием, гибла от разновластия и спасалась самодержавием» - Карамзин строит свою схему исторического развития России. Он отверг периодизацию Шлецера о пяти главных периодов России - Россия рождающаяся (от 862 г. до Святополка), разделенная (от Ярослава до монголов), угнетенная (от Батыя до Ивана Ш), победоносная (от Ивана до Петра Великого), процветающая (до Екатерины П). Век Святого Владимира, считал Карамзин, был уже веком могущества и славы, а не рождения. Государство делилось и прежде 1015 г. Лучше, полагал он, делить историю на древнюю, среднюю и новую, соответственно от Рюрика до Ивана Ш, от Ивана Ш до Петра 1 и от Петра до Александра 1. Для первой эпохи характерна система уделов, для второй – единовластия и для третьей – изменение гражданских обычаев.

Карамзина гораздо меньше интересует, чем его предшественников, «откуда и где славяне пришли на Русь», отношения славян с варягами. Для него важен факт образования государства и установления единовластия – «отечество наше, слабое, разделенное на мелкие области до 862 г. обязано величием своим счастливому введению монархической власти». Первый важный момент русской истории есть начало государственности, славяне добровольно призвали варягов Второй важный момент – принятие Христианства, которому «предки наши обязаны… лучшим правлением жизни, лучшей нравственность».

Негативно характеризовал Карамзин период уделов, когда «основанная и возвеличенная единовластием она утратила силу, блеск и гражданское счастье, будучи снова раздробленной (в правление Ярослава) на малые области». Разделение земель стало причиной татарского ига, истощило силы России и задержало успехи гражданского образования, определило отставание России в своем развитии от Запада. «Государство слабело и разрушалось более 300 лет»

Россия снова приобрела силу при московских князьях, восстановивших единодержавное правление. Здесь ключевой фигурой Карамзин представляет Ивана Ш. Он усилил по сравнению с предшествующей историографией, роль этого князя в основании величия и силы России. Судьба назначила Ивана Ш «совершить дело предков», силою и храбростью восстановить свободу и целостность России, «определить мудрые правила» внешней и внутренней политики, окончательно покончить с Батыевым нашествием, потеснить Литву, расширить владения московские». Он вывел Россию из «сумрака теней» поэтому он есть, заключал Карамзин, «герой не только Российский, но и всемирной истории».

В деле укрепления самодержавия следующий шаг Карамзин видел в деятельности Ивана 1У. Продолжая традицию деления царствования царя на две половины, Карамзин дал художественную картину его благодеяний и злодеяний, представил яркий образ царя самовластного, деспотического, последнее и определило негативное к нему отношение.

В «Письмах русского путешественника», «Похвальном слове Петру 1» (1798 г.) Карамзин отмечал историческую обусловленность реформ и давал положительную оценку деятельности Петра, разорвавшего «завесу, которая скрывала от нас успехи развития разума человеческого». Петр – творец нашего величия, он двинул Россию своею мощною рукою и она в несколько лет почти догнала западные страны. В «Записке…» он рассматривал деятельность Петра под новым углом зрения. Он не отрицал заслуг царя в деле возвышения величия России, но резко осудил его за страсть к иноземному, к насильственным мерам, за нарушение русских обычаев и нравственности. Петр не хотел вникнуть в истину, писал он, что дух народа составляет нравственное могущество государства,.. искоренил древние привычки, уничтожил россиян в собственной их среде»1 Но, с другой стороны, он осудил Петра за страсть к иноплеменному, к нарушению исключительно русских обычаев и нравственности. В результате чего, писал Карамзин, «мы стали гражданами мира, но перестали быть в некоторых случаях гражданами России»1.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒