Глава одиннадцатая. Политик как опосредующее звено социологической реальности1

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 16Следующая ⇒

В большинстве случаев политика остается чуждой великим событиям духа, великим событиям науки, она остается в определенной степени в границах каменного века, потому что, если говорить в общем, она имеет дело с столкновением интересов различных сил и должна находить «золотую середину», которая, кстати, почти всегда определяется господствующей группой, устанавливающей с позиции силы и отнюдь не всегда с позиции разума регулирующие законы для всех, — и в том числе для тех, чья историческая ситуация не позволила занять место у кормила власти.

В нашу эпоху психологическая наука получает все большее распространение в мире, все больше людей узнает о ее достижениях, включая психоанализ. Однако, эта психология прошлого, особенно начиная с Фрейда, не справляется ни с казуистикой индивида, ни с казуистикой социального взаимодействия и еще менее — с политической проекцией. Онтопсихология, напротив, вооружившись структурированным ранее, рационально движется вперед, сопоставляя пути решения проблем индивида и политических групп.

Мы не можем ограничиться политикой социального обеспечения, которая заботится только о тех, кто проигрывает. Это — общественный долг и мы должны его выполнять, но это — минимум. Великий политик или любой человек, желающий поднять благосостояние своего народа, его разум и дух, не может чествовать себя удовлетворенным только предоставив людям хлеб и работу и обеспечив им статическое спокойствие. Ведь трансцендентное Бытие, напротив, выдвигает человека в качестве вектора творения, деятельного участника жизни.

План политического устройства должен содержать конкретную четкую схему — применительно к индивиду и к парламенту — такой педагогической организации мира взрослых, всех экономических и логических участников системы в целом, чтобы они могли стать способными строителями мира. Мир означает не воспоминания, статику, неподвижность ситуаций, а спокойное упорядоченное движение к внутренне присущей цели — к самореализации как масс, так и индивида. Именно максимальное раскрытие каждого отдельного элемента создает пропорцию, необходимую для всеобщей цели. И так продолжается непрерывно. Мир, покой суть основная внутренняя и социальная цель экзистенции. Это означает, что великие гонки инстинктов, великие движения бессознательного должны иметь своей естественной, целью нечто, дающее награду, славу, удовлетворение за пережитое.

Некая природная интенциональность наблюдает за нами и помогает, а затем ищет естественное завершение в рациональной исторической, экономической, психологической, социологической юридической организации. И при чем здесь право? При чем возведение школ? При чем тут организация различных систем социальной помощи?

Сегодня мы впадаем в расизм наоборот, то есть начинаем бояться бедных, подавленных, невежественных, потерпевших фиаско, а умные позволяют себя постепенно ущемлять. Ущемляется право на лучшее и это — огромное зло, потому что если общество лишает себя высших умов, кто же тогда позаботится о несчастных, о неспособных? Именно высший ум способен позаботиться обо всех, а не наоборот. В таком случае политик хотя и должен заботиться обо всем, но не должен упускать из виду высшую культуру. Он должен постоянно присматриваться к непрерывно рождающимся направлениям научного поиска, и уметь определять, соотносима ли объективная креативность данной школы с политической системой и, если да — воспользоваться этим, а если нет — не принимать ее во внимание. Мы вынуждены констатировать следующее: онтопсихологическая школа на много десятилетий опережает современную цивилизацию, науку, организацию, технику, однако она не может поделиться своим знанием, потому что обществом правят мифы и стереотипы, которые ведут его к опасности регресса.

Например, мы справились с проблемой наркотиков, СПИДом, с различными формами преступности, с различными болезнями. Тот, кто рационально воспринимает науку, как занимающуюся подобными вопросами, не имеет страхов, широко распространенных во всем мире. Однако, чтобы достичь этой цели, необходимо изменить жизнь, представления о семье, любви, смирении, то есть надо прочувствовать устремленность жизни к историческому и рациональному исполнению, в котором диалектически объединились бы общественные институты и индивидуальные эпизоды.

Эта жизнеустремленность, коль скоро она не реализовала свое естественное историческое предназначение, превращается в болезнь; то есть человек искупает болезнью весь тот потенциал, который ему не удается осуществить исторически эффективно.

Когда я говорю об «исторической эффективности», я имею в виду политическую, законодательную систему, всю обширную программную структуру некоей прогрессивно развивающейся социальной, гражданской, демократической системы. Для того, чтобы это уловить, необходимо рассмотреть подробнее внутренний потенциал отдельного индивида. У человека имеется некая часть Ин-се, ядро его позитивного бессознательного, которая делает его эгоистически более совершенным в плане здоровья, аффектов, психологически, как целостную личность. Однако, оно образует огромный избыток энергии, которую человек должен направить в социальное отражение, но не в исполнение обязанностей ради денег и не в руководство другими, а в услужение, в функциональное обслуживание насущных потребностей.

Удовлетворение этих потребностей насыщает эгоизм и социальную функцию. Человек, добившийся зрелости в результате внутренней эволюции, нацелен на углубление своего развития и на изменение исторического поля, поскольку, улучшая мир внешний, он чувствует удовлетворение от своих действий, — вот в этом и заключается глубинный эгоизм жизни. Этот закон по-разному проявляется в каждом из нас; пути развития индивидуального потенциала бесконечно разнообразны, хотя большей частью он остается невостребованным.

Мир в обществе достигается обычно политическими средствами, однако в его основе — восприятие, зрелость отдельного индивида. Если политик не обладает изначальной зрелостью души, мышления, личности, он не сможет быть министром, то есть функцией по отношению к хаотическим требованиям массы. Как бы он сам, являясь отправной точкой закона, организации, ни хотел апеллировать к народу, этого недостаточно, поскольку истинно не то, во что все верят, а то, что истинно. Истина всегда остается истиной, верят ли в нее все или никто, и в этом ее сила. Поэтому политик может отражать консенсус, но если он хочет быть проводником законов жизни, трансформировать действительность, совершенствуя ее, он должен обращаться к истокам трансцендентного в своей психике, к Ин-се, которое затем феноменизируется в бессознательном, влечениях, инстинктах и во всей иерархии ценностей, характеризующей индивидуума как личность. Именно там он черпает глубокое вдохновение, которое, будучи уникальным и законченным, представляется ему само собой разумеющимся. Тогда и возникает необходимость найти единственно возможный компромисс между очевидностью вдохновения зрелости и вопиющей проблематичностью историко-социального.

Речь идет не о детерминировании идеала, а об осуществлении прогрессивного опосредования. Из контрастов, из внешних противоречий он должен творчески сложить целое. Тем самым он индивидуализирует возрождение единого, вечно играющего в прятки со своими любимыми друзьями. В этой же творческой игре рождается как индивидуальное, так и коллективное «Я».

Народ хочет того, что уже было, и не хочет социализма в будущем, потому что всякий индивид норовит отказаться от ответственности быть строителем истории, со-участником совершенствования общества. Маленький гражданин склонен вечно оставаться инфантильным, вечным ребенком; он требует папу и маму, конфигурированных в государстве, в диктатуре, а потом, если мама и папа поступают плохо, требует права их убить. Такой гражданин-ребенок ни за что не хочет достичь такой степени зрелости, чтобы стать помощником Большого Отца.

С тем, чтобы спланировать перераспределение ответственности и дать гражданам понять, что их участие необходимо, если они хотят благосостояния, политик должен развивать политическую педагогику. Человек не добьется удовлетворения, если будет перекладывать на кого-то другого те задачи, которые жизнь испокон веков налагает на него в соответствии с его способностями.

Лучшей психотерапией для общества стал бы приход к власти плеяды политиков, обладающих онтической восприимчивостью и опытом. Это была бы великая история, в которой субъект наконец добивается зрелости и становится проводником трансцендентного смысла Бытия с помощью исторических и политических инструменталий. В таком случае не было бы профессии выше, чем профессия политика, который должен быть «дважды доктором», как «внутренних», так и «внешних» наук. Диплом «внутренних наук» означает способность разбираться в процессах собственного Ин-се (а Онтопсихология как раз учит методике, позволяющей быть безупречным, улавливать победную суть вещей). Диплом «внешних наук» подтверждает зрелость поведения в обществе, в том числе, в различных ситуациях, образующих общественно-политическую диалектику. На этом уровне, когда личность добилась зрелости как Ин-се, так и своего исторического «Я», она может умело использовать все имеющиеся в обществе законы или же постепенно, демократическим путем изменяет их. Так начинается управление миром.

Сегодня рождается великая психология. Участникам истории, не обладающим глубоким пониманием движений духа, психической деятельности, не стать незаменимыми помощниками ни для самих себя, ни для общества, ни тем более для бытия.

Я попытался обрисовать огромную важность психологии для любого демократического общественно-политического строя при любой исторической эпохе и незаменимость внимания к ней со стороны политиков там, где это возможно и настолько, насколько это возможно. Например, если бы я мог поработать с десятью — пятнадцатью действующими политиками любой партийной принадлежности, методически вводя их в курс определенных аспектов Онтопсихологии, то в кратчайший срок — лет за пять — наша страна достигла бы процветания, потому что им было бы известно расположение победных рычагов власти и они умели бы действовать соразмерно мощи жизни. Координирование этих двух интенциональностей, субъективной и природной, детерминировало бы победное рождение исторического человека. Это не точка зрения, не философия, это — практика.

Я уловил, как движется инстинкт жизни и как воспользоваться этим знанием, чтобы найти оптимальное поведение в любой миг времени. Прежде всего, мы представляем собой факты жизни и для того, чтобы вновь обрести ее, мы должны вернуться туда, где жизнь задумывает и затем создает силу, равную упорядочившему наше существование разуму.

Если Онтопсихология может дать человеку безупречность, то из нее затем рождается безупречная история. В таком случае, я еще раз хотел бы настоятельно рекомендовать: хватит психологии, основанной на поддержке иждивенчества, — от нее никуда не деться. Постараемся принести новую психологию людям, занятым в той сфере, где главной ценностью становится высшая ответственность, в сфере великих людей, политиков, судей — всех тех, кто управляет обществом, потому что только когда они овладеют этой великой психологией, это выльется в дополнительные блага для всех нас. И, что самое важное, мы снова увидим созидательную силу нового гуманизма.

В этом суть разговора. Мы должны начать социализировать различные составляющие психической деятельности, теперь уже достаточно индивидуализированные. Роль политика соответствует функции реальности, которой обладает «Я» в психическом поле индивида. Как «Я» представляет собой функцию, опосредующую реальность — внутреннюю или внешнюю, — действие которой детерминирует и конфигурирует исторический субъект, так же и политик опосредует социологическую реальность, и превосходство его разума может инициировать процесс действенного созидания в общественной сфере, умело управляемой им. В силу этой функции политик должен с точностью осознавать себя, сохраняя историческую расположенность к событию бытия, индивидуализируемому его собственным Ин-се в откровениях его априорного «Я».

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒