Глава десятая. Деятельный участник жизни

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 16Следующая ⇒

Вся семантика «Системы и личности» представляет собой попытку исследовать факт связи между реальным личностным содержанием индивидуума и его исторически-социальной коннотацией.

Человек немыслим вне общества; фундаментальной задачей является, тем не менее, нахождение в этом корреляте наиболее разумной синергии, поскольку, как было показано выше, индивиду должно предоставляться максимальное преимущество, поскольку он фактически составляет содержание и, следовательно, является первичным элементом всех процессов данного общества.

Даже если впоследствии общество дает жизнь индивидам, становясь для них не только постоянным инкубатором, но и питающим лоном жизнеспособности, фактически для каждого индивида остается открытым вопрос корреляции с остальными, поскольку именно в нем заключается чистая диалектика эволюции сознания, эволюции критической и осмысленной.

Фактически, процесс социализации остается в определенной степени той вселенной, в которой человек синтезирует собственную метаболизацию, направленную на духовный рост. Именно в таком смысле следует понимать примат индивида в диаде индивид — общество, примат, который, однако, должен быть увязан с целью стать личностью. Каждый индивид рождается с правом стать личностью, но никто не рождается личностью. В игре событий природы индивидуация определяется значением константы «Н», но высшим долгом, — долгом перед судьбой, каждого, является персонализация бытия в экзистенции.

Усвоив эту концепцию, являющуюся в определенной степени основным источником вдохновения для тех исследований, которым посвящен данный цикл лекций, можно с легкостью осознать, что рассмотренные выше аргументы высветили ключевой пункт, как синтетически, так и аналитически: отношения личности и системы.

Уметь составить из этих двух понятий некое уравнение, в котором оба будут оставаться постоянно относительными и в котором одно может быть функцией по отношению к другому, уже означает встать на уровень очень развитого сознания, способного понять, что даже конечное в метафизике фактически остается относительным.

Это уравнение «Система и Личность» должно использоваться для пользы индивида, который в конечном счете подводит итог полученного и затраченного, поскольку, однажды поняв, что проблема бытия существует в той мере, в какой существует индивид (а значит, превращается в ничто, если индивид не существует), не сложно осознать и то, каким образом любая проблематика бытия или экзистенции вытекает из абсолютного допущения индивидом себя как «Я есмь».

Этот уровень сознания рождается в результате осуществления различных системных процессов. Система поддерживает себя до тех пор, пока имеются индивиды, поддерживающие ее и в нее верящие. Система не может устоять или существовать без опоры на убежденность, на эмоцию индивида. Сила системы, которая потом становится тотальной, запрещающей, господствующей, превращаясь в «сверх-Я», возвышающееся над большинством, питается и структурируется за счет экзистенциального вклада индивидов. Этот вклад — своего рода экзистенциальный налог на подпитку системы. Доказательством этого является тот факт, что падение любой великой исторической системы происходило, когда исчезали вера, верования, идеологическая поддержка со стороны людей.

Это выглядит, как будто агломерат индивидов проецирует некую внутренне присущую ему силу, которая потом «огосударствливается»: становится государством. Цель есть то, что определяет всякое движение. Так проекция масс становится статичной и обретает форму. Таков результат бессознательного движения вперед природы, жизни масс, в соответствии с которым утерянный многими индивидами квантум, абсолютизируется. В этом движении сама жизнь, будучи не реализованной и растраченной напрасно в множестве индивидов — неудачников, вместо того, чтобы окончательно исчезнуть, преобразуется, обретая пространство и форму, и вновь утверждается поверх индивида, раздавливая его.

Аналогичный процесс имеет место в бессознательном каждого индивида, в котором не эгоизированный в развитии квантум переходит в данность, в осадок. Следовательно, вытесненное отделяется от «Я», превращается в автономию внутри него, воспринимаемую сознанием как вина, как чуждый факт. Эта не эгоическая психосоматика может вызывать различные состояния беспокойства и тревоги у неспособного «Я», оказавшегося не на высоте поручения природной интенциональности.

Отсюда можно сделать вывод, что для понимания определенных состояний нет необходимости в построении разного рода моделей “ада», это всего-навсего жизнь очищает себя, мстя за ошибочное понимание себя и укрепляясь за счет этих ошибок, совершаемых большинством и ведущих к наивному самоугасанию ошибающихся. В сущности, индивиды сами приводят в движение чудовище, от которого затем страдают, как индивидуально, так и в общественной сфере. Это подтверждает концепцию о возможности всеобщего равенства в правах, но не в жизни. Как бы законы ни стремились к уравнению, природа этого не понимает, и каждый является детищем собственного творения так же, как и отцом собственных поступков.

Вот почему надо не перекладывать вину на других, а постоянно пересматривать собственную позицию. Обычно у огромной массы критиков, журналистов, преподавателей, историков имеет место противоположная тенденция – всегда критиковать кого угодно и закрывать глаза на истоки исторического отчуждения, породившего чувство вины, воспринимаемое человеком как система. Среди имен, дававшихся этой системе, фигурировали такие, как «Антихрист», «Молох», «Зверь», «Орда варваров», «Проклятие богов», «Дьявольщина». Подобный подход есть не что иное, как результат всего того «искривления», той ошибки, совершенной большинством индивидуально и в то же время сообща – в рамках единой «капиллярной системы» общества. Затем эти ошибки эпицентрируются в соответствие с той базисной концепцией, согласно которой человек есть «существо общественное» и в качестве такового образует в своем движении единое целое, социальный гештальт, подспудно терзающий его точно так же, как и собственные вытесненные комплексы.

Любое движение субъекта не только осаждается в его индивидуальном «Я», но и неизбежно выступает в качестве причины всего, что происходит в обществе. Как следствие, индивидуальная ошибка переносится, испытывается частично на уровне отдельного индивида, а частично сопереживается обществом. Поэтому критерием всегда является действие, основанное на личной ментальной выгоде, ибо только исходя из подобной эгоистической устремленности возможно гарантировать аутентичность как индивида, так и системы, а значит, и общественных ценностей. Установка же на благотворительность, на милосердие представляет собой игнорирование задачи энергетической ответственности единичного действия отдельного индивида, и, уводя от проблемы осознания, в которой каждый – реален, толкает людей к превращению в манипуляторов социального отчуждения.

Поэтому можно без натяжки сказать, что в эгоцентричности заключено движение вперед самой высокой морали, причем под моралью подразумевается улавливание наиболее подходящей, совершенной для данного действия формы. Наиболее морален тот, кто движется вперед, с эгоистической точностью реализуя себя «здесь и теперь», каждый раз максимально «вписываюсь» в окружающую ситуацию.

Все эти аргументы могут показаться идеологией, но в действительности они представляют собой описание конкретного пути продвижения психической энергии от индивида к массе, фактически, данное исследование является рационально-техническим подходом к проблеме вызова жизни.

Все великие потрясения, оставившие след в истории, суть не что иное, как результат ошибки того большинства — журналистов, политиков, историков, — которое на самом деле должно было бы нести наибольшую ответственность за результаты эволюции общества и которое, напротив, постоянно обрушивает обвинения на чудовищное дитя, им же сотворенное: одними сегодня, другими — несколько столетий тому назад.

Действительно, существует «карма», увязывающая любое психическое действие с немедленно следующей за ним соматизацией, характер которой зависит от исторических, энергетических и технических возможностей эпохи. Рассмотрим, например, сферу экономики: что приводит к изменению курса марки, доллара, иены и так далее? Прежде всего, способность нескольких главных действующих лиц принимать решения. В основе лежат решения отдельных лиц, немедленно коррелируемые ими с действием.

В банковском деле это означает захват, выбор некоей рыночной группой наиболее рациональной для данного момента инициативы, которая потом охватывает весь рынок. Речь идет не о реальной мощи той или иной нации, а о группе индивидов, наиболее умелых в сфере экономической деятельности, которые вчера или сто лет назад выступили в нужном месте с нужной инициативой, избрав ее из множества возможных. Истоки богатства — не в уране, золоте или транспортных путях, они — в предприимчивости ума, реализующейся в некоем выборе.

Огромные богатства Латинской Америки или Африки не сравнимы с гораздо более скромными ресурсами Европы. Фундамент нашей экономики состоит из элементов, импортируемых из этих частей света. Каким же образом европейская цивилизация превратилась в сверхразвитую, а другие — достигли менее высокого уровня? Все дело в образе мышления.

Изменение рынка всегда детерминировано выбором исторического «Я» молодого побеждающего капитализма, на каком бы континенте оно не проявлялось. Кроме того, если проанализировать жизнь и деятельность выдающихся финансистов, мы обнаружим, насколько важна для них была игра ума. Следовательно, соматизация богатства всегда представляет собой некое оптимальное решение победителей, на высшем уровне демонстрирующих, что они умнейшие в этом соревновании. Именно они определяют на мировом уровне, кого включить в свой круг. Много позже появляются правители, чиновники, банкиры, которые считают себя носителями власти, не зная, что они лишь заложники случая; поэтому достаточно решения выдающегося ума для того, чтобы данное государство рухнуло.

Глубокий и тщательный анализ всех исторических и социологических систем приводит к единственно возможному выводу: система живет, пока существует ее экзистенциальная «подпитка» со стороны индивидов. Система сильна отнюдь не своей внутренней истиной, а исключительно верой, — она держится благодаря поддержке своих «вассалов», верноподданных, тогда как они то все уверены, что их жизнь зависит от поддержки системы.

Система действенна до тех пор, пока она функциональна для верящего в нее большинства, но и до тех пор, пока это большинство способно контролировать и изменять ее. Так и хорошая политика — действенна, пока может варьировать собственную идеологию: если идеология абсолютжзируется, функция исчезает.

Где же точка силы у этого отношения, обретающего в наш век неслыханную мощь (достаточно вспомнить о концепции государства, единых наций, на фоне незыблемости которой любой человек выглядит атомом)? Там же, где коренится и основной фактор слабости. Все и ничто в бытии совпадают: так что надо просто понять, как между ними делается осознанный выбор, или как принимается решение и как оно семантизируется. Секрет — в эволюции индивида — деятельного участника истории. Индивиды, стремящиеся несмотря ни на что активно участвовать в экономике, политике и т. д., обычно не выступают первыми, а опираются на большинство людей, незначительных в масштабе истории. Такие участники системы пребывают в некоем диалектическом интерьере, которым могут быть: любовная пара, семья, круг друзей, — в общем, какой-то привычный контекст.

Деятельный участник истории эффективен настолько, насколько он способен отрегулировать структуру собственного микрокосма, После того, как его развитие будет закончено (в среднем это происходит после тридцати лет), такой человек становится действенным катализатором социального контекста. До этого возраста им движет честолюбие, вызванное неким высшим даром, которым природа наделяет его от рождения.

Чтобы соответствовать требованию быть лучше, он скорее других приспосабливается к специфическим наукам, к самопознанию, кажущемуся непрерывным смирению, которого требует обучение высшему знанию, поскольку ему известно: чтобы быть первым, необходимо знать больше остальных. Даром мало что дается, но потребность, движущая им, настолько сильна, что он готов пожертвовать многим. Природа наделила его большей психической энергией, большим потенциалом, и он должен решить задачу раскрытия этого потенциала. В противном случае он утрачивает покой, перестает быть в ладу с самим собой и страдает больше других. Следовательно, его честолюбие, его эгоистическое движение вперед представляют собой в действительности одно из проявлений некоего глубинного закона жизни.

Первая стадия его адаптации отличается повышенной любознательностью. Здесь он может столкнуться с двумя опасностями. Первая — опасность сильного чувства, вторая — стихийного бедствия. Перед лицом последнего строитель жизни, впрочем, не испытывает беспокойства; будучи храбрее и способнее других, он чувствует себя умиротворенно в любой ситуации, поскольку ощущает внутри некий источник покоя. И наоборот, строитель жизни страдает больше, если, будучи поставлен группой или средой перед лицом системных трудностей, не может себя реализовать.

Для сравнения можно подумать о победившем сперматозоиде: сперматозоидов миллионы и все они задыхаются от гонки, которая, ангажируя их, делает их плеромой, потому что реализует их. В конечном счете, к финишу приходит лишь один. Он, может быть, выглядит злее других, поскольку их превосходит, но успех должен выпасть именно ему, потому что он наиболее жизнеспособен и здоров — ему и быть наилучшим строителем жизни.

Жизнь всегда реализует себя в индивидууме. Поэтому на первой стадии строитель жизни пользуется поддержкой природы: она дает ему больший потенциал, большее желание, большую жажду познания, любознательность, чтобы он освоил различные системные роли или рычаги власти, — ведь ему предстоит стать вождем и возглавить эволюцию. Если ему удастся избежать обе этих опасности — стихийного бедствия и семейно-аффективного тупика, он достигнет действительного превосходства.

Второй стадией, на которой многие терпят крах, является стадия легализации, стадия предустановленной в соответствии с его статусом посредственности окружения. Жизнь создала его для продвижения от действия к действию, а партнер, семья фиксируют, удерживают его. Стремясь к совершенству, он постоянно меняется, гибко подлаживается к обстоятельствам. А тот, с кем его связывают узы чувств, хочет, чтобы он был стереотипен, неизменен и под опекой: возможно, это самая опасная ловушка для великих, в которую попадает большинство. Здесь, в узах партнера, семьи — в общем, в переплете аффективной матрицы находят свою погибель орлы.

Что подразумевается под этим? Обычная ошибка строителя жизни состоит в непонимании того, что его манера распоряжаться капиталами, политическими связями, с одной стороны, и его манера заниматься любовью, разговаривать, одеваться, обставлять дом или даже ухмыляться, слушая скабрезный анекдот, с другой стороны, неотделимо взаимосвязаны. Напрасно считать, что его личная жизнь, — ее самые потайные, интимные, атавистические, ничтожные уголки – не имеет связи с проявлениями великого, державного в его жизни. Напротив, именно там находится точка роста, она же точка гибели человека.

Человек обычно ощущает свою жизнь раздробленной, но единство действия всегда непрерывно. Если человек стал личностью, он всегда пребывает внутри действия жизни, независимо от того, пускает ли он «ветры» или ораторствует перед огромной аудиторией. Личность никогда не выходит за пределы пространства жизненной силы. Чтобы быть участником – победителем, ее действия должны всегда точно соответствовать формализации априорного «Я». Именно априорное «Я» постоянно предлагает выигрышную формулу, оптимальное действие, но в чем бы они ни заключались, их экзистенциальная значимость перед лицом Бытия всегда неизменна.

Для Бытия безразлично, смахиваете ли вы с лица пылинку или принимаете закон для народа: все важно и все равно. Если для Бытия все равно и все предельно значимо, то отсюда следует, что бесконечно малое и бесконечно великое просто существуют: малое есть малое, тотальное есть тотальное. Бытие в своей всеохватности остается безразлично к категориям и иерархиям, противоречиям экзистенциальных ценностей и пропорциям экзистенциальной феноменологии. История есть феноменология; и индивидуум, хотя он пребывает внутри духа Бытия и обладает единственной идентичностью, должен облечь свое намерение в форму, которая должна оптимально соответствовать импульсам среды, поскольку в любом контексте существует один единственный выигрышный выбор. Чтобы этот выигрышный выбор уловить, необходимо, чтобы индивидуум всегда был верен своей неповторимости, которая даст ему силы противостоять неповторимости исторической.

В действительности, максимальной подготовкой к победному действию является постоянная безупречность в малом. Малое, незначительное точно соответствует индивидуальному миру каждого маленького человека. Здесь истинная, реальная арена великих действий реального строителя жизни, того, кто родился не таким как все. Обычно строитель жизни отрицает факт значения для общего дела подробностей его маленькой частной жизни. Но как раз там и может решиться судьба того победного действия, для которого жизнь предназначила его в истории.

Он может относить себя к различным иерархическим уровням, но перед лицом своего внутреннего Бытия он остается всегда целостным, важнейшим действием некоего разума. Поэтому крайне важно оставаться таким же внимательным и умелым в собственном духовном мире, в занятиях любовью, в отношениях с детьми, мужем, женой, как и тогда, когда строитель жизни участвует в значимых делах, преодолевая всяческие трудности. Перед лицом Бытия всегда разыгрывается некое целое. Если человек замедляет движение, разоружается, он ставит на кон весь свой внутренний мир и успех в обществе. Анализируя высшие материи, важно оставаться защищенным именно внутри собственного разума, своих мыслей. Если позволить себе некую фантазию, ведущую в пустоту, то в момент действия, эта фантазия усреднит, снизит точность реакции, по сравнению с предельной, на которую он был способен до того дня в исторической перспективе.

Человек дает рождение и наполняет конкретикой свой «исторический восток» в той мере, в какой ему удается активизировать «восток» своей личности, которым является оптическое Ин-се, в каждом своем поступке, пропущенном через априорное «Я» — от самых интимных проявлений личной жизни до наиболее исторически значимых.

Большинство людей, напротив, теряет себя в маленькой постели, где происходит стереотипное сексуальное кувыркание. Не Далила победила Самсона, а он сам растерял свою силу в постели. В той же постели они оба разрушили себя, инструментализируя наслаждение ради биологического потребительства. Активный участник истории ни в коем случае не должен уступать, подчиняясь какому-либо биологическому моменту, жажде, маленькой нехватке аффективности, являющимися, в сущности, биологическими эмоциями. Ошибка, совершаемая многими участниками жизни, заключается в повторении библейской ошибки — уступке первородства за чечевичную похлебку. Ради теплого места в постели, из-за аффективной или моральной неуверенности по отношению к друзьям или родственникам они извращают ту побеждающую структуру, которой наделены от рождения: силу убивает уступка, внутреннее «да», а не окружающие.

Право выбора есть индивидуальное право, но в любой выбор заведомо предполагает целый ряд последствий. Удивительна зависимость этой человеческой вселенной от выбора: ничто не безусловно, везде есть выбор. Следовательно, претендующие на успех молодые люди не должны, выбирая, отдавать приоритет своим биологическим потребностям. Так может действовать животное, а человек должен сохранять верность своей задаче продолжения творения, оставаясь сознающим свою ответственность со-творцом вселенной.

Зрелый человек не только сохраняет жизнеспособность мироздания, определенного ему самой жизнью, но и участвует в его возрождении. Когда происходит неожиданное падение какого-либо политического деятеля, причину этого не следует искать в отсутствии поддержки со стороны той или иной партийной силы, — ошибка в нем самом. В самом деле, чем далее индивид продвигается вперед, тем больше у него становится возможностей, представляющих искушение, испытание, в котором можно увеличить или уменьшить собственное величие.

В сущности, истинный заряд радикализма каждого человека, а в особенности входящего в число избранных природой в качестве крупнейших строителей жизни, находится в том последнем тайнике личной и семейной жизни, в том мгновении, которое сам этот индивид никогда не сравнит по значительности со своим внешне проявляемым историческим выбором. От привычек индивида в его частной жизни, особенно в сексе и в употреблении возбуждающих средств (наркотиков, кофе, алкоголя и т.д.), зависит, состоится или нет его становление.

Вот почему так важна аутентикационная психотерапия, позволяющая определить ту специфическую область, ту точку, которая может породить константу роста. Поэтому она уделяет столько внимания мелочам, поскольку, обновляя звенья, связующие человека с другими людьми, корректируя его заряд радикализма, она обновляет всего индивида, который после этого не ошибется в великом и, обладая натренированным в деталях умом, добьется успеха.

Может показаться, что выбор продиктован логикой, но определяется он все-таки тем маленьким, тайным, индивидуальным «востоком», в котором существуют только сам индивид и его воображение, его идеи, робкое предложение, в котором все и ничто совпадают.

В библейской истории об Иакове и Исаве второй по старшинству сын совершил, воспользовавшись слабостью брата, бесчестный поступок, но сумел искупить свою вину и, заплатив более чем десятью годами «рабского служения», вернул себе собственное достоинство и остался великим царем; Исав же, продав свое первое родство и, следовательно, отказавшись от него ради знаменитой миски чечевичной похлебки, не смог оправиться и навсегда исчез из истории.

Маленький человек избран Богом для того, чтобы история могла обрести форму, воплотиться в соответствии с представлением этого человека. Другими словами, каждым человеком Бог накладывает на историю, экзистенцию неповторимый отпечаток.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒