Дрессировка собаки, указывающей на мертвую дичь

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 9Следующая ⇒

Собак, которые не обладают качествами для призыва на мертвую дичь, предназначаем для показа мертвой дичи. Собака, которая должна указать, где находится битая дичь, найденная ею по кровавому следу, возвращается от дичи к охотнику на его свисток или зов потом сама и всякими способами – визгом, кричанием, разными знаками показывает ему, что она нашла дичь.

Следовательно, указание битой дичи является противоположностью призыву на мертвую дичь. При призыве на мертвую дичь собака должна часто целыми часами оставаться у убитой дичи; ни свисток, ни зов, ни выстрел – ничто не должно отвлекать ее; она даже, напротив, должна принимать эти сигналы как условие для ответа на них лаем. Собака, указывающая битую дичь, должна по первому знаку, а в дальнейшей практике и сама, покинуть найденную добычу и донести о ней своему хозяину. Из этого видно, что методы этих разных дрессировок исключают друг друга, а потому и должны быть строго разграничены.

Дрессировку на указание лаем мертвого животного можно начать только после того, как собака научится безукоризненно делать поноску по правилам 32-го упражнения.

И в этом случае оленье чучело является необходимым. Привязывают к коралловому парфорсу длинную бечеву и приказывают собаке в зале сесть. Оленье чучело кладут в десяти шагах от нее, отходят назад и, взяв привязь, громко произносят, указывая правой рукой: «ищи, ранен! » Собака бросится вперед и так как она не знает команды, то захочет сделать поноску. Это ей не следует позволять; ее подводят, повторяя: «ищи, ранен! », к оленю и командуют: «down! » Затем возвращаться на прежнее место, осторожно натягивают привязь, свистят и зовут: «сюда! », подтаскивая ее к себе за тесьму, не давая сделать поноску. Собаку сажают, хвалят: «так, хорошо! » и относят чучело.

Теперь бросают кошачье чучело в другом направлении, громко и внятно произносят: «аппорт! » и хвалят и ласкают собаку после того, как она сделала поноску.

Командой «ищи, ранен! » ее снова посылают к оленьему чучелу, командуют там: «down! » и снова подзывают к себе. Эти два упражнения нужно попеременно повторить 30–40 раз, пока собака поймет разницу между командой: «ищи, ранен» и «аппорт», чучелом оленя и кошки. С этих пор собаку оставляют лежать дольше у чучела, а его помещают на более далекое расстояние от себя. Собаку подзывают к себе, заставляют ее сесть и командуют: «ищи, ранен! » Она, конечно, не понимает новую команду и будет сидеть. Тогда, указывая собаке на чучело, подводят ее к нему, беспрестанно говоря: «где чучело?! » Оленя убирают, хвалят и ласкают собаку и дают ей кусок мяса. То, что чучело берут и уносят, является для собаки всегда знаком, что она верно указала. Если упражнение нужно повторить, собаку отводят на старое место, где она должна сделать «down», в то время как дрессировщик кладет где-нибудь оленя. Затем снова заставляют собаку командой: «ищи, ранен! » искать оленя, командуют: «down! » Как только она к нему подойдет, оставляют ее лежать возле чучела минуты две.

Затем подсвистывают к себе и снова посылают искать возгласом: «ищи, ранен! где чучело?! » Нужно от 40 до 60 упражнений, пока собака поймет в чем дело. Оленя прячут, бросают в соседние комнаты и т.п. и следят за тем, чтобы собака и без особенного приказа, как только найдет его, ложилась бы рядом, пока не раздастся свисток.

Если есть поблизости сад, то по возможности скорее следует начать упражнения на свободе. Для них особенно удобна молодая поросль, поверх которой можно следить за собакой. При этих упражнениях никогда нельзя бить собаку, если бы она по команде: «ищи, ранен! » не хотела идти, то берут ее на привязь и, командуя: «ищи, ранен! », легкими толчками ведут вперед. Чтобы избавиться от таких неприятных проводов, она скоро пойдет одна. Если собака верно укажет, то ее должно похвалить и поласкать, дать ей приготовленный кусок мяса и прекратить упражнение. Собаку, указывающую место, где лежит убитое животное следует удерживать от желания бросаться вперед частым «down».

Если удастся застрелить оленя в присутствии молодой собаки, то заставляют помощника оттянуть тушу шагов на 50–60 в кусты и отводят собаку на горячий еще след. Собака охотно пойдет и, найдя животное, попробует его душить. Это можно допустить; но как только она захочет его тащить, то нужно ее остановить возгласом: «это что такое?! » и командой: «down! » Затем идут обратно, подсвистывают собаку и заставляют ее вновь указать животное.

Натаска собаки в первом поле

Приучить собаку понимать смысл дичи является искусством натаски.

Общие основные положения.

Многие дрессировщики, умеющие хорошо обучить собаку комнатной дрессировке, в то же время не способны правильно поставить собаку для охоты. Под натаской я здесь разумею не только работу собаки на куропаток, но развитие охотничьей собаки для разносторонней деятельности в поле, в лесу и на воде.

Беря на себя задачу выработать для охоты молодую собаку, «натаскать» ее, охотник должен считать своим основным положением, что охота есть только средство, т.е. дело второстепенное. А цель, т.е. главное дело, заключается в правильной натаске собаки.

Многие охотники держатся странного убеждения, что по окончании мучительного периода парфорсной дрессировки наконец наступил момент пожинать плоды тяжелой работы в форме неограниченных удовольствий охоты. Они пресыщены «сухою работой» и думают наконец «полакомиться чем-либо хорошеньким на покое».

Следовательно, ясно само собой, что так называемые «стрелки», которые не могут видеть дичь без того, чтобы в нее не палить, совсем не годятся для натаски. Кто сам не дрессирован, тот не в состоянии дрессировать и собаку.

Дальнейшее условие для развития собаки – это соответствующее место, населенное в достаточной степени дичью. При отсутствии возможности охотиться лучшая собака в руках знающего свое дело дрессировщика никогда не будет обладать надлежащей опытностью. Только постоянные упражнения создают знающего свое дело мастера, только тем, что собака является неразлучным спутником своего господина в течении целого года, при самых разнообразных условиях охоты, достигается ею та уверенность, опытность и разносторонность, охватывающиеся одним общим термином «охотничья собака».

При натаске в лесу охотник не должен тешить себя иллюзиями, что его собака, на развитие которой он положил столько терпения и труда, будет так же послушна, как при дрессировке в закрытом помещении или при упражнениях на свободе.

Страстность собаки унесет ее, она сломает оковы дисциплины, собака будет делать ошибки и тем чаще и скорее, и дальше уклоняться с узкого пути добродетели, чем большею страстью, увлечением она обладает, тем больше ее способности соответствуют требованиям, которые предъявляем к охотничьей собаке.

Уже очень многое достигнуто, если руководитель будет считать этот ход развития естественным, будет полагать, что попытка на дичь есть прямое продолжение парфорсной дрессировки, в которой только чучела животных заменены живыми существами. Наоборот, собака вступает в совершенно новый для нее мир, впечатления которого, при совместном воздействии смертоносного оружия, влияют на нее совершенно по-другому, чем невинные забавы в дрессировальном зале.

Натаска имеет тот смысл, что направляет неотъемлемую страсть собаки по правильному пути, чтобы извлечь из нее пользу для охоты. Поэтому ни под каким видом нельзя подавлять страстность собаки, на что склонно большинство руководителей, находясь в беспрестанной боязни, что собака может исправиться и выродиться.

Прежде чем ставить молодой собаке требование подчинить свою страсть целям охотника, она должна сперва понять цель и настроение охотника, а этому пониманию не научишь, если за каждую ошибку обжигать ее дробью или мочалить плетку о ее спину, и, наоборот, этого можно достичь бесстрастной, разумной натаской в течение долгого времени, при увеличивающемся понимании, растущей опытности.

Наказывать молодую собаку, конечно, нужно, если она не будет повиноваться; а главное же заключается в форме и степени наказания, причем необходимо считаться с индивидуальностью собаки. Обращать на это внимание при натаске гораздо вернее, чем во время комнатной дрессировки.

Так как весенние щенята имеют различные преимущества, то относительно последовательности времени обучения я могу сказать, что годовалая собака, прошедшая в течение месяцев февраля – мая дрессировку par force, в июле уже созреет для натаски.

Введением в натаске охотничьей собаки является ищейная охота в поле и прежде всего на куропаток, которые достаточно приспособлены, чтобы сделать собаку годной для охоты и приготовить ее к дальнейшим более серьезным задачам.

Охота на куропаток имеет еще тем большее значение, что развивает в собаке необходимые для стойки качества; охотничья собака должна хорошо делать стойку, несмотря на то, что впоследствии она будет приучена к различным другим родам охоты. Водяную охоту можно начинать до начала полевой, приучая собаку делать поноску из воды и искать по болотам. Водяная работа настолько отличается от всех других, что здесь приходится устанавливать совершенно иные основные правила, чем при других родах охоты. Доказательством отсутствия всякой практической опытности было бы, если бы мы не начали приучать собаку к воде на том только основании, чтобы спасти принцип, что молодую собаку прежде всего надо поучить искать и делать стойку. Я приучал всех своих молодых собак без исключения ко всякой работе, прежде чем была убита при них хоть одна куропатка.

Другого взгляда я держусь относительно поноски на кровавом следу и вообще работы по кровавому следу. Прежде чем собака научится пользоваться носом, отыскивая следы на земле, она должна научиться определять присутствие дичи по ветру. Иначе может случиться, что собака будет плохо искать и путаться по следам пернатой дичи.

Очень важно, чтобы молодую собаку натаскивали постоянно одну. Никогда, особенно в течение первых месяцев, не следует брать ее на охоту в обществе других собак, а тем более ходить с ней на охоту в обществе других охотников, где она может встретиться с самыми невозможными собаками. Старая пословица, что «дурные примеры портят хорошие нравы» – вполне применима и для собак.

Ищейная охота в поле.

Натаской в поле на куропаток мы преследуем две цели. Прежде всего собака должна быть обучена правильно делать стойку: одновременно же мы приготовляем ее к другим позднейшим задачам, приучая слушаться тихих приказаний в присутствии дичи и развивая в ней понятие о цели охоты вообще. Для этого охота на куропаток является наиболее приспособленной.

Для введения в полевую охоту мы не дожидаемся времени для охоты на куропаток, а начинаем натаску на молодые стада куропаток с конца июля до начала августа, как только это позволит окончание полевых работ. У кого имеются для охоты большие луга, может начать еще раньше.

Привязь мы прикрепляем к коралловому парфорсу и оставляем ее волочиться за собакой. Длину привязи мы соизмеряем с темпераментом и силой собаки от 10 до 20 м. Если охотник не может пользоваться большими лугами, которые должно предпочесть всякому другому месту для натаски молодой собаки, то следует выбирать пространства, не слишком прикрытые растительностью.

Обратившись лицом против ветра, посылают собаку командой: «ищи там! » искать вправо или влево от себя. Она начнет искать оживленнее, как только привыкнет к тащащейся сзади нее привязи. Мягкие собаки требуют большего труда; я советую в таком случае снять парфорс и прикрепить привязь просто к ошейнику, пока собака к ней не привыкнет.

Если собака слишком боязлива, то ей предоставляют искать без привязи, и только если собака не повинуется или делает ошибки, ей снова надевают привязь. Как только собака вздумает бежать прямо против ветра, ее отзывают назад и по команде: «ищи там! » указывают рукой направление, пересекающее ветер. Собака должна научиться пробегать поле вправо и влево от охотника на 200–400 шагов, тщательно его исследуя, и пробегать мимо охотника вперед его на расстоянии от 50 до 80 шагов. Многие охотники тем препятствуют самостоятельному развития собаки, что вместо того, чтобы дать ей как следует выбегаться, они, из боязни, что собака выйдет из-под их влияния, ежеминутно подзывают ее к себе и поправляют каждый ее прыжок.

Я советую каждому охотнику дать своей молодой собаке спокойно выбегаться и только тогда ее поправлять, если она впадает в ошибки и, например, бежит на ветер, когда должна его пересекать. Необходимо укреплять собаку в такого рода искании птиц, что сам охотник идет ломаной линией. При продолжительном повторении работа собаки чрезвычайно исправляется. В общем собаки в отношении работоспособности очень разнообразны, – в то время, как одни с самого начала обнаруживают способности к перекрестной работе, других при всех стараниях нельзя поднять выше посредственности.

Изредка заставляют собаку поднятием руки делать «down». Если она мгновенно не повинуется, то продолжают с ней тот же урок, держа ее на привязи, причем не забывают пользоваться и хлыстом. Собака должна наконец ложиться на расстоянии 300 шагов и, не поднимая головы, спокойно лежать, пока ее не поднимут тихим свистком.

Нужно приучать собаку считать тихий свист условием для возвращения к хозяину, а громкий, резкий – как приказание повернуться или взять другое направление. Дают резкий свисток и указывают собаке направление рукой, по которому она должна следовать.

Через несколько минут дают тихий свисток и манят собаку к себе рукой. Вообще собаку следует приучить обращать внимание на знаки, делаемые рукой, и часто оборачиваться и смотреть на охотника. Последнее мы достигаем по предшествующему указанию очень простым способом, а именно тем, что мы изредка здесь и там прячемся. В местах, где много дичи, собака очень скоро найдет куропаток. Нельзя предполагать, что собака с первого раза будет хорошо делать стойку; более вероятно, что она подойдет слишком близко, вспугнет стадо и бросится за ним. Как только охотник заметит это, он должен крикнуть ей в предостережение: «смотри! » и подойти к собаке не спеша, чтобы не рассердить ее. Если же собака вспугнет стадо, то следует подойти к ней без волнения, схватить за привязь и сурово к ней обратиться: «фу – стыдись! » и отвести, дергая за привязь под ветром на первоначальное место... Здесь командуют: «down – вперед! », берут левой рукой привязь метрах в двух от ошейника, правой хлыст и заставляют собаку проползти до того места, где она вспугнула куропаток. Если она вздумает встать, то ее вынуждают к этому коралловым парфорсом. Ее оставляют лежать так, чтобы она чуяла дичь, и обходят ее несколько раз вокруг, грозно произнося: «смотри! » Затем становятся на конец привязи, зовут собаку и сильно дергают за тесьму. Когда собака подойдет, то командуют: «down – вперед! » и заставляют ее проползти шагов 50.

Если собака еще несколько раз вспугнет дичь, то это исправительное упражнение, которого собаки боятся, вновь усиливают. Собаку заставляют два, три, четыре и еще большее число раз ползти к месту, где находились куропатки, и еще ускоряют упражнение тем, что на обратном пути прерывают ползание командой: «down! », затем свистят и держат за привязь; если собака недостаточно быстро подходит, приближение останавливают снова командой: «down! » и т.д.

Всякое битье и бессмысленное дерганее за коралловый парфорс совершенно бесцельны, а потому их следует избегать.

Собака наконец берется за ум и делает стойку. Осторожно подкрадываются тогда к собаке и хвалят ее словами: «так, хорошо, собачка! » Затем берут привязь крепко в руки и, окружив собаку несколько раз так, чтобы куропатки были в середине, вспугивают их после того, как собака в течение двух или трех минут хорошо проделала стойку. Как только стадо взлетит, громко командуют: «down! » и поднимают руку кверху. Но в данном случае собаку не наказывают, хотя бы она была и невнимательна. Становятся сзади собаки, подсвистывают ее и хвалят за хорошую стойку. Ни под каким видом не допускают, чтобы собака шла на то место, где лежала куропатка, и там бы бродила. Ее отводят на привязи шагов на сто и там снова заставляют искать.

Как только собака снова сделает стойку, куропаток не вспугивают, а, наступив на привязь, тихо подсвистывают к себе собаку и подтягивают ее при возгласах: «так, хорошо! » к себе, чтобы похвалить. Затем командуют: «ищи опять! – смотри! » и снова осторожно пускают ее делать стойку. Теперь вспугивают стадо по вышеизложенным указаниям. Отзывая часто собаку в то время как она делает стойку, не только чрезвычайно укрепляют ее в ней, но и приготовляют одновременно к будущей деятельности – подзывать охотника к найденной дичи, которая имеет много общего с указанием лаем убитого животного и очень легко изучается интеллигентной собакой.

Здесь я желал бы предупредить дрессировщиков не подводить молодых собак часто к фазанам. Фазан обладает таким сильным запахом и такою привлекательностью для собаки, что она, при частых встречах с ним теряет тонкость чутья на куропатках. Куропатки и перепела – наиболее подходящая для обучения молодой собаки дичь.

При частой натаске по этому методу в местах, изобилующих куропатками, собака, имеющая даже мало наклонностей к стойке, выкажет втрое большую твердость на пернатую дичь.

Охотники старой школы имели привычку заставлять собаку, делающую стойку, врываться в стадо и поднимать дичь; это совершенно извращенное понимание дела и вообще бессмысленно. В новейшее время этот обычай совершенно оставлен и вот по каким причинам: собака, натасканная таким образом, никогда не будет хорошо делать стойку.

Во время этой натаски на пернатую дичь часто является возможность отучить собаку, воспитанную по этому методу, от травли здоровых зайцев и, наоборот, приучат ее делать по ним стойку. Мы выработали из молодой собаки систематически хорошую гончую на зайца тем, что предоставляли ей полную свободу проявлять свои прирожденные качества, чтобы потом, при более важных задачах, например, при преследовании подстреленной дичи, могли этим воспользоваться. Теперь, пока собака еще не знает значения кровавого следа и вообще разницу между здоровой и подстреленной дичью, дело касается того, чтобы объяснить ей вообще, что без приказания или команды охотника она не смеет преследовать никакой дичи.

Если молодая собака привыкла подчиняться воле дрессировщика, когда от нее требовали активного отношения к дурно пахнущим хищникам, то она, конечно, будет слушаться, когда от нее потребуют пассивного отношения к зайцу, т.е. когда от нее будут требовать умения преодолевать своим страсти.

Методу воспитания, предложенному мною, делали упрек, что он приучает собаку к «ошибкам», от которых ее впоследствии часто и тщетно приходится отучать. Практический охотник и дрессировщик, внимательно следившие за содержанием этой книги, согласятся со мной, что этот взгляд совершенно ложен.

Травля зайца – «ошибка» в очень ограниченном смысле, насколько это касается здорового зайца; продолжительная же травля подстреленного зайца и вообще четвероногой дичи, – одно из драгоценнейших качеств охотничьей собаки. Задача охотника заключается в том, чтобы объяснить собаке разницу между здоровой и подстреленною дичью; но так как это возможно только впоследствии, при продолжении натаски, то покамест мы ограничиваемся невозможностью для нее пойти за дичью без приказания. Мы не побуждали ее преследовать зайцев ни словом, ни знаком, а просто не видали, как она это делала. Теперь лишь мы замечаем, что она травит зайцев; мы запрещаем ей это командой: «down! – фу, заяц! » и наказываем за непослушание.

Как только собака бросится вслед зайцу, мы должны крикнуть: «down – заяц! », но ни в каком случае не прибегать к продолжительному зову или свисту, к чему склонно большинство дрессировщиков в убеждении, что можно этим удержать собаку, тогда как достигается лишь тупость слуха. Собаку нельзя ввести в заблуждение ни свистом, ни зовом: она будет травить зайца, следуя своей старой страсти. Дрессировщик должен ожидать ее возвращения на старом месте, тотчас же завладеть концом шнурка, крикнуть: «down! », дать легкий свисток, наказать собаку несколькими подергиваниями за парфорс, угрожающе крикнуть: «down! » и одновременно выпустить из-под пиджака спрятанный там кожаный хлыст. В дальнейшем наказании нет надобности. Во время травли мы уже заметили лежку зайца и отметили ее место палкой. Тогда мы и заставляем собаку, принуждая ее парфорсом и хлыстом, ползти приблизительно сорок шагов. Когда она будет под ветром в расстоянии одного метра от лежки, снова следует «down! » Беспрерывно повторяя «береги», мы обходим от восьми до десяти раз, наступаем на конец шнурка и свистом отзываем собаку.

Заранее мы уже разыскали зайца на лежке или поручили это сделать опытному помощнику. Туда мы ведем собаку под ветром и заставляем ее подвигаться осторожно к зайцу, залегшему в траве или в картофельной ботве. Шага за три от лежки мы придерживаем собаку за шнурок и угрожающе говорим: «береги». Когда мы убедимся, осторожно отпуская шнурок, что собака не рвется вперед, но причуяла и понимает, что нужно, то начинаем, непрерывно повторяя «береги», двигаться по дуге в сторону. Шнурок укреплен в кольце шлейки, хлыст спрятан под пиджаком. Отойдя на восемь-десять шагов от собаки, делают остановку и, повторяя «береги», грозят ей полу приподнятой рукою. В этом положении стойки оставляют ее минут до пяти. Затем, крикнут «береги», выгоняют зайца. Если при этом собака выкажет хотя слабое намерение броситься за зайцем, тотчас следует громовой «down! » и удар изо всех сил кожаным хлыстом. Если же, несмотря на это, собака бросится вслед за зайцем, то ей предоставляют спокойно бежать и только, когда шнурок будет уже на конце, надо несколько раз потянуть в противоположном направлении так, чтобы собака со всего маха напоролась на шипы парфорса. Тогда ее отзывают свистом назад, приказывают «down» и заставляют, пользуясь парфорсом, подползти к себе.

Как только собака научилась выдерживать стойку и вместо того, чтобы бросаться вслед за зайцем, делает «down», ее, разумеется, нужно самым ласковым манером похвалить: похлопать по спине и т.д.

Может случиться также, что собака поймает полувзрослого зайчонка и со знаками полного удовлетворения принесет его к вам. Если она поймала его в отдалении от охотника, то инцидент принимает немаловажное значение для дрессировщика. Если вздумает он наказать собаку, то рискует тем, что, несмотря ни на что, собака в следующий раз задушит зайца, но его не принесет, а оставит лежать где задушила, или, хуже, обращаясь в типичного «могильщика», закопает.

Поэтому нельзя наказывать собаку; строгим тоном, когда она подошла, ей нужно сказать: «сядь, брось», отобрать у нее зайца и взять ее на поводок, не говоря ей больше ни одного слова. Чтобы показать ей свое неудовольствие, с поводка ее не спускают и строжайше наказывают за малейшее намерение преступить правило натаски.

Если собака поймает зайчонка вблизи дрессировщика, то следует поступить иначе. Собаку берут на поводок и в виде начала наказания отпускают ей несколько ударов по задней части тела. Затем берут парфорсный шнурок в руки и, держа хлыст в правой руке, заставляют ползком сделать от шести до восьми кругов около зайца в 5–10 шагах расстояния от него, все время пуская в ход парфорс и подавляя сильными ударами хлыста всякую попытку встать. Теперь заставляют провинившееся животное подползти на один метр к его жертве, бросают собаке громовое «down – береги! » и отпускают ей сильный удар. Затем отпускают на десять шагов, сильно берут за шнурок, зовут громко: «сюда» и одновременно сильно дергают за парфорс. Этот урок-наказание нужно повторять до тех пор, пока собака не будет совершенно изнеможенна (6–8 разу.

На следующее утро собаку следует взять в помещение для дрессировки и повторить только что описанные приемы в виду лежащего на полу зайчонка. То же самое надо повторить в течение 3–4 дней. Тогда собака всю свою жизнь будет испытывать трепет перед молодыми зайчатами.

Вообще должно заметить, что интеллигентная собака в местностях, богатых зайцами, становится понемногу все более и более равнодушной к здоровым зайцам. А если интеллигентных к тому же отзывать от зайца и заставлять проделывать вышеописанное наказание-урок, то двух-трех недель достаточно, чтобы добиться от них того, что они бросятся на несколько шагов за зайцем, а то и спокойно пропустят его. Если дрессировщику приходится иметь дело с такой одержимой стремлением травли собакой, то ему остается держаться (особенно во время первого поля) вышеописанных правил. Очень часто такая собака исправляется совершенно неожиданно, когда она ознакомится со значением кровавого следа и, благодаря травле большого числа раненых зайцев, ее страсть примет определенное направление.

Если собака выкажет известную стойкость в этом отношении, ее надо спустить со шнурка, но тотчас же пускать его в ход вместе с парфорсом, если она выкажет склонность преступить правила.

Охота за птицей.

В прежнее время охотник обыкновенно бил птицу из-под тех же самых собак, которые работали с ним круглый год на всякой охоте: этим достигалось не только установление правильных норм для натаски собаки, но и интерес, и понимание важности развития разносторонних ее способностей. Били меньше дичи, но больше занимались дрессировкой и натаской собак, пригодных к разносторонней охоте.

На эту точку зрения необходимо подняться и современному охотнику, который собирается ввести молодую подружейную собаку в охотничью практику и прежде всего сделать годной к охоте на птицу. Собаку берут в поле (предварительно не дают ничего, кроме молочного супа), надевают парфорс и приступают к работе. Собака не должна подозревать, что сегодня день какой-то особенный. Но большинство охотников в день открытия сезона столь взволнованы и нервны, что собаки с тонко развитой чуткостью испытывают от этого большой ущерб. Очень часто день открытия сезона, благодаря этому взаимодействию, обращается в день злобы и разочарования.

Раньше всего рекомендуем отыскать уединенное местечко, где бы ничто не могло помешать спокойной работе собаки. Молодую собаку нужно натаскивать совершенно в одиночку. Нельзя с ней вместе брать более опытной собаки, ни охотиться вблизи кого-нибудь, чьи выстрелы могут отвлечь ее внимание. Вздумается собаке в честь дня открытия сезона потравить зайца, дрессировщику необходимо сохранять спокойствие и поступить с вернувшейся собакой, как выше сказано, – т.е. проучить ее хладнокровно. Окончив наказание, ее берут на четверть часа на поводок. Собаку, наказанную за какой бы то ни было проступок, нельзя допускать к дальнейшей работе: она должна понять, что совершила проступок.

Молодая собака скоро заметит, что ей вечно грозит проклятый поводок, раз она провинится, и она начинает считать его, после нескольких повторений, настоящим наказанием. Проводник должен, если собака вздумает скулить или выть, прекратить это подергиванием парфорса или ударом кожаного хлыста.

Если у охотника в распоряжении есть луга, то можно рекомендовать с них и начать натаску, и уже только потому, что птица в утренние и вечерние часы уходит с полей на примыкающие луга. Собаке предоставляют свободу поиска и только следят за тем, чтобы она искала навстречу ветру, но все время челноком. Чрезмерно частый зов и свист имеют тот недостаток, что при них собака никогда не достигнет самостоятельности в поиске. Многие охотники имеют привычку прерывать работу собаки, часто поднимая руку с обычным «down! » Как ни полезно это упражнение, примененное к месту, являющееся в известной мере заменой поводка, но оно вредно влияет на развитие поиска. Такие собаки в конце концов перестают обращать внимание на дичь, забывают пользоваться чутьем, а только следят за своим хозяином не отрываясь, всегда готовые лечь на землю по малейшему знаку. Внимание собаки должно быть устремлено на дичь, вся ее духовная деятельность сконцентрирована в носу, и лишь время от времени она должна обратить внимание на дрессировщика.

Предположим, что охотник – строгий последователь закона и в сентябре не охотится на зайцев. За ним то преимущество, что его молодая собака, не смущаемая посторонними задачами, в короткое время схватит стойку.

Как только собака сделала стойку, надо к ней приближаться спокойным шагом, но не сзади ее, а по дуге сбоку, и попытаться, обходя дичь кругом, подойти на 50–60 шагов против собаки, так, чтобы дичь была между собакой и охотником. Сколько-нибудь опытный охотник не нуждается в объяснении выгод этого способа. Для начинающих могу заметить, что за этим способом подхода к дичи есть три преимущества: 1) собака лучше выдерживает стойку лицом к охотнику, тогда как, слыша сзади себя шум, она может проявить склонность к преждевременному выскакиванию; 2) птица, находясь между собакой и охотником, чувствует себя окруженной, – ей менее предоставлена свобода бежать и она спокойнее выносит близость собаки; 3) часто предоставляется случай разбить выводок и тем дать возможность собаке работать по отдельным птицам. Когда охотник станет против собаки, он бросает ей «береги» и предоставляет известное время делать стойку. Затем надо взвести курки и подойти, повторяя «береги», к собаке. Если выводок снимется с места, все внимание надо обратить не на птицу, а на собаку. Если она вздумает броситься вслед, нельзя ни под каким видом стрелять, так как это может повести не только к повторению в подобном же случае того же проступка, но и к иным гораздо более серьезным последствиям: собака, бросившись за выводком и увидав падающую от выстрела птицу, может на нее броситься, грубо ее схватить без всякого приказа и начать ее мять, или еще хуже – она бросается за подстреленной птицей, ловит дичь, и уже тогда собаку будет трудно отучить от привычки бросаться вслед за поднявшимся выводком.

Если собака лицом к лицу со снявшимся выводком послушалась окрика «down», выцеливают одну птицу из выводка и убивают ее. При выстреле следует угрожающее «down» и собаку оставляют лежать, делая вокруг нее несколько кругов. Затем «вперед» и заставляют ее приближаться ползком к месту, где лежит дичь; как только собака почует дичь, командуют «down» и снова заставляют лечь. Затем «аппорт», следят затем, чтобы собака быстро подняла птицу, приказывают сесть и со словом «пусти» берут от собаки дичь. Затем ее ласкают и удаляются с арены, не позволяя собаке бросаться по следам разбитого выводка. Если замечены места, где запали отдельные птицы, нужно немедленно разыскать этих птиц. Этому правилу должен был бы следовать каждый охотник уже потому, что и подстреленная птица обыкновенно отделяется от выводка.

Для того, чтобы скорее приучить собаку к твердой стойке, многие охотники, как только заметят, что она почуяла, требуют «down». Это – большая ошибка, которая ведет к тому, что собака привыкает падать на землю всякий раз, как ей придется делать стойку на птицу. В поле, засеянном картофелем, репой и т.д., собаку очень трудно заметить, почему рекомендуется не приучать ее к этому и быть осторожнее с командой «down». Чтобы приучить ее к осторожной стойке, довольно «береги».

В дальнейшую ошибку впадают многие охотники, находя, что никогда нелишне повторить упражнение в аппортировании, заставляя аппортировать всякую убитую птицу. Чтобы убить в собаке даже малейшую наклонность к горячности после выстрела, я рекомендую время от времени самому подбирать убитую дичь, а собаку оставлять лежать в положении «down». Этим маневром особенно ясно дадим понять собаке, что выстрел для нее не имеет никакого значения и лишь команда «аппорт» дает ей позволение приступить к аппортированию.

Само собой понятно, что мы при первой возможности пошлем свою молодую собаку на поиск подстреленной птицы. Вопрос только в том, как мы это делаем!

Кому хоть раз приходилось видеть, каким способом обыкновенно думают побудить собаку к поиску подстреленной дичи; кто наблюдал, как дрессировщик с криком «аппорт» гонится галопом за удирающей птицей и тем побуждает и без того горячую собаку бесполезно бросаться туда и сюда, – тот, конечно, не удивляется дурной репутации, которую заслужили подранки в охотничьих кругах.

Мы же, если заметим, что упавшая птица начинает удирать, не натравим на нее собаки, но скажем «down», предоставив дичи спокойно скрыться, потому что поспешное действие может отнять все шансы успеха у последующего поиска. Тот, кто собирается искать подбитую птицу, прежде всего должен знать ее привычки. Очень редко подстреленная птица пробежит больше 50–60 шагов в прямом направлении. Затем она делает поворот и бежит в другом направлении, пока найдет достаточное прикрытие, где и залегает. Часто мне приходилось наблюдать, что молодые птицы выказывают стремление возвращаться по большим дугам к месту, где первоначально залегал выводок. В полях подстреленные птицы бросаются вдаль, причем бегут постоянно бороздой, но в некотором расстоянии делают поворот, в то время горячая собака в жару преследования пробегает этот поворот и бежит до конца борозды, а на краю поля начинает в недоумении бросаться из стороны в сторону. Таков обыкновенный результат поиска по следу. Старые птицы часто ведут себя с поражающей рассудительностью, и частыми поворотами вводят в заблуждение даже высокодрессированных собак.

Все дело в том, что мы, прежде чем поставить молодую собаку на след, отводим ее подальше от места, где залегал выводок, так как молодые собаки охотно задерживаются на следах выводка. Отводят собаку шагов на 30, в направлении, где, как замечено, зашла птица, и побуждают словами: «аппорт, ищи» вступить на след. Если собака причует, ее надо похвалить, если она бросится по следу, умеряют ее пыл словами «тише, тише», а если это не подействует, говорят: «down», потом опять возбуждают ее работу по-прежнему: «аппорт, ищи». Когда собака доходит до места, где птица переменила направление, она делается неуверенной. Надо предоставить собаке полную свободу руководиться своим чутьем и никогда не поддаваться искушению указать ей определенное направление. Собака почти никогда не ошибается; остается только следовать ей, умеряя ее ревность, но остерегаясь строгого обращения, которое может ее сконфузить или лишить уверенности. Если собака потеряет след, надо вернуться к тому месту, где она еще работала уверенно, почему рекомендуется время от времени бросать по следу кусочки бумаги, обозначая во всяком случае начало следа особо заметным куском ее. Когда собака, наконец, придет к месту, где залегла птица, то почти нет сомнения, она схватит дичь; если же она сделает стойку, то я посоветовал бы постараться ее увидать и взять рукой. В тот момент, когда птицу берут, собаке говорят «down», птицу бросают перед собакой, после маленького промежутка времени приказывают аппортировать дичь и ласкают собаку. Если собака поймает еще бьющуюся птицу, ей угрожающе бросают «down» и отнимают дичь, строго по правилам, очень осторожно, дабы показать, что здесь важно соблюдение применяемых в парфорсной дрессировке правил.

Однако не всегда поиск раненой дичи проходит так гладко и просто. В жаркую погоду даже и очень опытные собаки отказываются от поиска по сухой, сожженной почве, немало подранков уходит от охотника. Уже из этого только соображения нужно было бы отказаться от охоты в полуденный жар, когда лучшее чутье низводится к нулю. Столь же много трудностей представляет поиски подранков в мокрой траве, пажити или картофельной ботве, когда нос собаки весь наполняется водой.

Если все усилия оказываются бесплодными, то последним выходом является предоставление собаке полной свободы поиска и тщательный осмотр места, где, как предполагают, залегла птица. Если под руками есть более взрослая собака, то ее нужно тоже пустить в работу, так как ее опыт значительно облегчит поиск подранка.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 Следующая ⇒