ФЕТАЛЬНАЯ ДРАМА КАК ОСНОВА ИСТОРИЧЕСКИХ ГРУППОВЫХ ФАНТАЗИЙ

⇐ ПредыдущаяСтр 16 из 24Следующая ⇒

Введение в психологию фетального измерения окажет, я полагаю, важное влияние на психотерапию. В примере, процитированном несколькими страницами раньше, психоаналитик Лестер Литтл, говоря о «кастрирующей матери», лишь только приближается к разгадке повторяющихся сновидений пациента, который видит себя ребенком, пуповиной связанным с пауком-кровососом. Как бы то ни было, задача настоящего очерка - обсудить основы истории и культуры, а вовсе не психотерапии. Для психоисторика и психоаналитического антрополога крайне важно понимание фетальной величины в групповой жизни, поскольку их эмпирический материал пронизан явной символикой фетальной драмы. Остальная символика страха осквернения, кровных уз, существ, дающих питание, и чудовищ, ритуалов рождения заново и переворотных катаклизмов, присущая всем формам групповой жизни человечества, начиная от примитивных религий и кончая современной политикой, слишком сильна и повсеместна, чтобы ее можно было игнорировать.

Причина здесь не в том, что индивидам в группе легче регрессировать к фетальному уровню, а в том, что индивиды формируют группу с целью повторения и преодоления фетальной драмы. Сначала человек присоединяется к группе, чтобы вновь установить контакт с глубочайшей частью своей личности, затем начинает играть в группе определенную роль для проигрывания различных стадий фетальной драмы. Групповой фантазии предшествуют задачи, которые она призвана выполнять, и которые составляют суть всех исторических групповых формаций. На выполнение реальных задач остается лишь очень небольшая доля энергии по сравнению с той, что уходит на удовлетворение фантазийных потребностей, - это соотношение легко оценить, сравнив общее количество фантазийных религий и военных действий, предпринимаемых каким-либо обществом, с общей продуктивной деятельностью. Бион очень точно определил группу как «агрегацию индивидов, которые все находятся в одном и том же состоянии регрессии», и я хотел бы лишь добавить, что это регрессия к самым ранним из всех воспоминаний: к фетальной драме. Как было показано выше, элементы фетальной драмы видоизменяются под влиянием событий детства, когда каждое проявление небрежного отношения к ребенку усиливает раскол между Питающей и Ядовитой Плацентой, а каждое проявление любви излечивает от раскола и смягчает жесткость этих внутренних объектов. Поскольку зрелое, любовное отношение к детям - сравнительно недавнее историческое приобретение, то наименее видоизмененный вариант фетальной драмы следует искать в ранних примитивных и архаических группах, стоящих еще на инфантицидном уровне по стилю воспитания детей. В следующем, и самом важном, разделе настоящей статьи я подробно проанализирую данные, свидетельствующие, что в ранних примитивных и архаических группах фетальная драма проигрывалась в настолько прямой форме, что буквально каждая минута сна и бодрствования этих людей была пронизана конкретной фетальной символикой адского чрева. Ядовитой Плаценты, загрязненной крови и битвы за рождение заново. Однако прежде, чем я начну этот детальный эмпирический анализ, не помешает дать обзор основных фетальных элементов групповой жизни каждого исторического периода.

Можно сказать, что эмоционально быть частью группы значит разделять фантазию, будто находишься в матке и связан со всеми остальными множеством пуповин, то есть в буквальном смысле «кровными узами», посредством которых организуется групповая роль человека относительно фетальных символов и проигрываются циклы фетальной драмы, в которых за нарастающим осквернением следует очистительное рождение заново путем борьбы с ядовитым чудящем. Эти последовательные циклы рождения заново и называют потом «историей» группы. Посвящение в групповую жизнь всегда проводится в виде сурового испытания, которое символизирует рождение заново, упрочивает групповую фантазию и определяет роль посвящаемого в фетальной драме. Стоит человеку «стать частью группы», выпив символическую плацентарную кровь, как каждый элемент групповой фантазийной жизни приобретает ореол фетального символизма, где все является «священным» и «харизматическим». Как впервые обнаружил Рудольф Отто, а впоследствии обстоятельно документировал Мирчеа Элиаде человек узнает, что перед ним нечто священное, по чувству благоговейного трепета и ужаса, а также таинственности и подавляющей мощи, исходящих от предмета, который представляет собой что-то «совершенно иное», не человеческое на самом деле, но тесно связанное с очень важной частью личности - прекрасное описание плаценты. Пуповина, ведущая к плаценте, когда-то была вашей насущно необходимой пульсирующей «пятой конечностью», которая была у вас еще до появления рук и ног и продолжает ощущаться как «фантомная плацента», наподобие «фантомной конечности», которую человек часто чувствует после ампутации. Если эмпатия заведет вас достаточно далеко, вы почувствуете, быть может, ауру, которая окружает плаценту в качестве прототипа любого божества, «от которого нисходит вся благодать», и любого лидера, «от которого нисходит вся власть». Идея о том, что боги и короли -это плаценты, покажется, несомненно, еще более странной, чем господствовавшее когда-то убеждение, что это родители. Однако, если вы беспристрастно проанализируете черты святости и харизмы, то увидите, что божественные качества заимствованы в гораздо большей степени у плаценты, чем у родителей: самодостаточность, произвольное поведение, скрытость, таинственность, всемогущество, непостижимость, бесполость - эти качества не присущи ни одному живому родителю, зато свойственны живому всемогущему «предмету» от которого полностью зависишь, но на чье произвольное поведение не в состоянии повлиять, и с которым постоянно идет безмолвный обмен.

Поскольку любая группа разделяет фантазию, что ее боги и короли - это плаценты, необходимые для накачивания животворной крови и для очистки плохой загрязненной крови, то все групповое пространство становится «священным» пространством, и первое, что делает группа. - устраивает чревное окружение, «находит» его, устанавливая центр в виде специальной чревной дыры или камня (омфалос, «пуп Земли»), или особого места (аксис мунди, ось мира). Именно здесь совершаются жертвоприношения и другие элементы фетальной драмы. Каждый священный шатер, каждый храм, каждая церковь, каждый трон, считается, стоит в самом центре вселенной и связан с пуповиной, ведущей вверх к центру Неба (Питающая Плацента) и вниз к Великому Змею Преисподней (Ядовитая Плацента).

Плаценту в качестве Космического Дерева, своими ветвями соединяющего группу с Небом, а корнями - с Адом, можно обнаружить в большинстве религиозных и политических систем, принимает ли плацента форму священного дерева (скандинавский Иггдрасиль), священного столба (Ашера древних евреев), священного креста {распятие у христиан) или священного древка (римский век-силлоид или священная роща у кельтов). Космическое Дерево - это, разумеется. Дерево Жизни, растущее «из золотого Пупа Земли», и «души маленьких детей перед рождением рассаживаются на его ветвях, как птички». Кровь плаценты-прототипа часто остается в виде следов на Космическом Дереве или столбе. Это может происходить в действительности - например, в ритуале помазания священного столба настоящей человеческой кровью, как часто бывает у примитивных племен; может фигурировать в мифах - во многих мифах священные деревья сочатся кровью; может быть отражено на символическом уровне - кровь Христа на распятии. Каким бы ни было плацентарное дерево или столб, оно играет в групповой жизни столь важную роль, что потеря его дезориентирует всю группу, как, например, в случае с одним примитивным племенем, когда люди легли и стали ждать смерти из-за того, что сломался священный столб, или с христианами - участниками крестовых походов, погибавшими без своего креста, или с войсками, покидающими поле боя после потери флага.

Место этого центрального дерева или столба иногда на Священной Горе, как, например, Гора стран в Месопотамии; Рай, в котором стоит Дерево Жизни; гора Табор (таббур = пуп) в центре Палестины; Голгофа с распятием Христа на вершине. Этот фетальный символизм разделялся фактически каждым древним городом, поскольку обычно все считали, что именно их город расположен точно в центре земли, окруженной водой, ведь в нем есть храм, зиккурат или пирамида - пуп Вселенной, и здесь родился или возродился фетальный спаситель группы, будь то шаман, фараон, Адам, Заратустра или Христос. Как гласит древнееврейское предание: «Великий Единосущный сотворил мир подобным зародышу. Как зародыш растет из пупа, так и Бог начал создавать мир из пупа... Иерусалимская скала... зовется Краеугольным Камнем Земли, то есть пупом Земли, потому что отсюда началось творение всей Земли».

Глубочайший смысловой уровень всех ритуалов, религиозных или политических, во всех примитивных, архаических или исторических группах - это драма страдающего плода, и не важно, сколько в ритуале присутствует элементов из дальнейшей жизни. Когда замечаешь, что всем ритуалам свойственны определенное ограниченное число действующих лиц, стандартная сценическая обстановка и сценарий фетальной драмы, то, что казалось с точки зрения истории и этнологии проявлением неистощимой культурной изобретательности, тут же сводится к нескольким ритуальным групповым фантазиям, до бесконечности повторяемым на различных эволюционных уровнях, в зависимости от достигнутого группой стиля воспитания детей. Вот пять основных элементов этой фетальной драмы: (1) Ядовитая Плацента, (2) Страдающий Плод, (3) Нарастающее Загрязнение (pollution), (4) Питающая Пуповина и (5) Космическая Битва.

(1) Ядовитая Плацента. Любое божество и любой лидер в конечном счете представляют собой Ядовитую Плаценту, ибо даже те, кто предстает под благовидной наружностью, выдают свой грозный аспект уже самим ужасом, который внушают. Лучше всего это видно в примитивных и архаических группах, ведь у них не только напрямую почитаются злые божества-чудовища, но и добрые божества могут превращаться в чудовищ с такой легкостью, которая смутила бы современного человека. (Внезапный переход от питающих обстоятельств к удушающим, несомненно, является повторением реальных впечатлений плода, внезапно попадающего из хороших условий в плохие, и наоборот.) Основная форма, принимаемая, Ядовитой Плацентой в труп-повой фантазии, - это змея или дракон, ядовитое морское чудовище (вода символизирует амниотическую жидкость) с множеством змеиных голов, изображающих пуповину и плацентарное сплетение. В этих образах вы тут же можете узнать Тиамат, Рахав, Бегемота, Хумбабу, Апофиса, Гидру, Горгону, Тифоид.» тысячи других обожествляемых чудовищ античности, в том чиеле всех тех змей, которым открыто поклонялся примитивный и архаичный человек. Учитывая, что змея «играет в религиозных мифах большую роль», чем любое другое животное, и может «фигурировать даже в мифах тех стран, где змеи не водятся», становятся еще более очевидными фетальные истоки этого образа. Змееподобные чудовища - лишь немногие, выбранные мной из потрясающего многотысячного разнообразия таких изображений в искусстве прошлого и на современных карикатурах, от ядовитых драконов античности и семиголового зверя Апокалипсиса до рисунков нашего времени, на которых враг изображается в виде осьминога, который душит вас своими щупальцами. Каждый аспект змеи выдает ее происхождение от Ядовитой Плаценты: рождается из яйца, живет в норе или в воде, сторожит Дерево Жизни, у нее живительная кровь, из которой произошло человечество, и ядовитые зубы, она яростно противостоит герою в мифах. Если усвоить эту основную схему, не столь сложно уже разглядеть элементы Ядовитой Плаценты в любой недоброжелательной фигуре исторической групповой фантазии; в каждом колдуне-отравителе, в каждой опасной менструирующей женщине, в каждой' ведьме, пьющей человеческую кровь, или в еврее, портящем кровь, в каждом Красном Комми, когда-либо угрожавшем «кровеносной системе нации».

(2) Страдающий Плод. Героями всех групповых фантазий, всех мифов, всех ритуалов являемся, разумеется, мы сами в качестве Страдающего Плода. Мы обоготворяем и отождествляем с собой - всех, на чью долю выпали страдания и смерть - от Мардука до Таммуза, от Осириса до Христа, от Цезаря до Наполеона, от Жанны д'Арк до Пиаф. Весьма важно то, что герой нашей фетальной драмы в своей основе невинен, какими и мы сами чувствовали себя в чреве: невинен новорожденный младенец, брошенный в пасть Молоха, невинен Таммуз, которого в аду секли до крови, безгрешен Христос, страдающий на кресте. Однако травматичйый ритуал страданиям рождения заново должен, по аналогии с событиями в матке, повторяться снова и снова, будь это ежегодные связанные со встречей Нового года ритуалы страдания и рождения заново в архаических группах или ежегодные пасхальные ритуалы страдания, смерти и воскресения в христианских группах. Поскольку любое важное событие жизни может повлечь за собой возмездие суперэго, то каждое значительное жизненное событие ускоряет ритуал страдания я рождения заново: рождение, достижение зрелости, женитьба, смерть. Иногда инсценируется лишь часть фетальной драмы, например, при крещении или обрезании новорожденных, когда повторяется опыт пребывания в амниотической жидкости, при очистительном спасении ребенка от дьявола или при обрезании пуповины-пениса и установлении кровного соглашения с Богом. Иногда повторяется вся фетальная драма, например, в обрядах инициации по достижении зрелости, когда совершается полный ритуал страдания, смерти и рождения заново. Но самое главное - это то, что все важнейшие групповые события требуют повторения фетальной драмы: конец года, весенний сев, уборка урожая, масленица, канун сражения, коронация. Во многих архаических обществах не только совершается регулярное обновление могущества царя и очищение группы посредством ежегодных ритуалов смерти и рождения заново, чему Фрэзер приводит бесчисленное множество примеров в своей работе «Умирающие и воскресающие боги», но и считается необходимым, чтобы лидер каждое утро проходил через драму рождения заново, ибо иначе мир безнадежно погрязнет в скверне. Христиане имели возможность совершать это очищение группы в виде еженедельных месс со сходным содержанием, включающим смерть и рождение заново, а современные нации очищаются, каждые несколько лет переизбирая лидера.

(3) Нарастающее Загрязнение. Единственное в жизни впечатление, которое может соответствовать одному из важнейших групповых убеждений, - что миру постоянно грозит загрязнение крови, относится к фетальному периоду. Основной страх, которым проникнута вся групповая жизнь, начиная от примитивных табу и заканчивая современной политической паранойей, - это страх загрязнения и осквернения (pollution). Каким бы иррациональным ни был социальный порядок, он всегда поддерживается с целью предотвратить опасность осквернения групповой жизни нарушителем. Любой ритуал, любой «жертвенный кризис» предпринимается, чтобы очистить группу от скверны. Два противоположных полюса - святость и грязь - происходят из одного источника - плаценты; латинское слово sacer (священный) первоначально имело двойной смысл: «святой» и «оскверненный». Табу на менструальную женскую кровь - одно из самых универсальных на земле, поскольку эта кровь приравнивается к загрязненной крови, а образ неистово менструирующей «плацентарной» женщины - основная тема мифов во многих примитивных культурах. Примитивные племена часто персонифицируют менструальную кровь; из нее, говорят эти люди, может «сотвориться зародыш», поэтому такая кровь опасна для людей. Менструирующие женщины считаются опасными для всей общины: они разрушают стан, оскверняют целые леса, наносят ущерб стадах, отнимают у мужчин мужественность, отравляют вино, вызывают неурожай и навлекают на группу самые разнообразные бедствия. Однако по сути менструальная кровь животворна, священна и могущественна; инцест между матерью и сыном - сыновнее личное табу - в конечном счете представляет собой мощное желание вернуться к изначальному плацентарному источнику жизни.

Наиболее яркий пример групповой фантазии загрязнения -новогодние ритуалы, совершаемые по всему миру. Нарастающее загрязнение крови достигает кульминационной точки, когда солнце наиболее низко склоняется над горизонтом, а дни самые короткие. Согласно Элиаде, проигрывание группой своего загрязненного состояния заключается в «тушении огней, возвращении душ умерших, социальных беспорядках типа сатурналий, сексуальной вседозволенности, оргий и т.д., что символизирует обратное движение космоса к хаосу. В последний день года Вселенная растворялась в первобытной воде. Морское чудовище Тиамат - символ тьмы, аморфности, непроявленности - воскресало и вновь начинало угрожать. Мир, существовавший целый год, по-настоящему исчезал. Космос уничтожался, потому что Тиамат снова была жива, и Мардук обязан был вновь сотворить мир, в который раз победив Тиамат». В настоящее время мы тоже повторяем эту фетальную драму нарастающего загрязнения, возвращения плацентарного зверя, а затем ритуального очищения, рождения заново путем насилия, только у нас это происходит не в религиозной, а в политической сфере, в виде циклов групповой фантазии протяженностью в несколько лет, по схеме, которая описана мной в самом начале настоящего очерка.

(4) Питающая Пуповина. Как я уже ранее заметил, на отснятых внутри матки кинокадрах можно видеть, как плод хватается за собственную пуповину, когда испытывает сильный дискомфорт. На иллюстрации 3 вы видите несколько политических плакатов, на каждом из которых человек держит шест, веревку, цепь или другой предмет, выходящий из середины его тела. Это небольшая подборка из сотен собранных мной политических плакатов. Наиболее распространенный политический символ, используемый в рисунках нациями, вступающими в войну, - это человек, держащий у живота шест, - образ, составляющий основу более чем трети всех политических плакатов, которые мне удалось найти.

Разумеется, в большинстве случаев этот шест является древком флага, а образ лидера, держащего в руках длинное древко (пуповина) с полотнищем (плацента), по которому пробегают волны (амниотическая жидкость), окрашенные в красный (артериальная кровь), голубой (венозная кровь) или зеленый (Дерево Жизни) цвета, - это символ, который всегда действует на группу успокаивающе. Когда человек «клянется служить верой и правдой», кладя руку сначала на сердце, потом на флаг, он повторяет путь собственной артериальной крови от сердца к плаценте-флагу. Знамя развевается на сильном ветру и как будто бодрит нас, волнует кровь, а в безветрие «бессильно повисает, как мертвое». Такое состояние флага кажется столь пугающим, что перед началом игры бейсбольные репортеры зловеще замечают:

«На левом поле флаг повис, как мертвый», а при водружении американского флага на Луне специально сделали так, чтобы показать его развевающимся, пусть даже и в безвоздушном пространстве. На флагах и знаменах обычно присутствовали плацентарные звери, змеи или драконы, а самый первый флаг представлял собой, как будет подробно описано в следующем разделе, изображение настоящей королевской плаценты, со свисающей пуповиной (см. картинку на правой стороне иллюстрации 1). В общем, любая соединяющая с чем-либо веревка, шест или лестница символизируют Питающую Плаценту - от веревки или лестницы, по которой шаман поднимался на небо, до Радужного Змея в примитивных религиях, радуги Ноа и Иона, лестниц на небо Иакова и Мухаммеда и т. д.

(5) Космическая Битва. Нарастающее загрязнение группы всегда завершается Космической Битвой героического Страдающего Плода и змееподобной Ядовитой Плаценты. В этом титаническом сражении запечатлена вся борьба рождения, вся сокрушительная сила давления на голову, потоп, который обрушивается на мир после прорыва вод, ощущение отрываемой конечности и удушья - плюс, конечно же, все садистские и мазохистские фантазии, которые добавляются потом, в детстве. Эта фетальная битва воспроизводится каждым элементом драмы рождения заново в примитивном обряде инициации; от боя барабанов и бычьего рева кружащих вокруг людей до жестокости самих испытаний. О том, насколько прочно запечатлеваются в нашем мозгу элементы битвы рождения, можно судить по экспериментам Сэлка, который ставил новорожденным детям запись нормального пульса взрослого - 86 ударов в минуту, и это действовало на них так успокаивающе, что дети меньше кричали и быстрее набирали вес; когда же частоту ударов попытались увеличить до 120 в минуту (сердцебиение матери во время родовых схваток), дети пришли в такое возбуждение, что эксперимент пришлось прекратить.103 Сходные результаты дает сопоставление успокоительного эффекта большинства музыкальных произведений с ритмом около 80 ударов в минуту и будоражащего эффекта военной музыки с ритмом 120 ударов в минуту - военные оркестры, марширующие по длинным, узким, как родовой канал, улицам, с развевающимся плацентарным флагом на пуповинном шесте, являются одним из самых мощных атрибутов рождения заново, когда-либо придуманных людьми.

Космическая Битва страдающего героя с плацентарным чудовищем лежит в основе мифологических сюжетов любой культуры мира и проигрывается в символической форме - в виде шуточных или настоящих сражений по ходу важных ритуалов. С многоглавым плацентарным змеем сражались Гильгамеш и Мардук, Осирис и Тор, Зевс и Геракл, фараон и Ра - даже Адама изгнал из Рая Змий, хотя сама битва в более поздних вариантах была опущена.

Битва является не только мифологическим сюжетом, инсценируемым в ритуале, но и самим жертвоприношением, пусть даже в иной форме. Основным очистительным ритуалом любой примитивной и архаической группы служит принесение в жертву животного, которое всегда символизирует Ядовитую Плаценту, убиваемую в ходе фетальной драмы,

Исходный вариант ритуала жертвоприношения описан в классической книге Юбера и Мосса «Жертвоприношение». Совершающего жертвоприношение сперва бреют и очищают от скверны, затем одевают в шкуру животного - «это очень важный момент, когда в нем начинает шевелиться новое существо. Он превращается в плод. Ему накрывают голову и заставляют сжать кулаки, ибо эмбрион в своем мешке держит кулаки сжатыми. Он должен ходить вокруг очага так же, как двигается плод в чреве». После этого он убивает Жертвенного зверя, символически или на самом деле, съедает его тело и выпивает кровь, выливает на жертвенник либо вымазывается в ней сам. Зверя предварительно наряжают в разнообразные плацентарные символы, от венцов с изображениями чрева и ветвями Дерева Жизни до особого костюма, уснащенного пуповинными лентами. Во время убийства совершающий жертвоприношение «сращивается... сливается» с плацентарным зверем, а само убийство представляет собой «преступление, своего рода святотатство... смерть животного оплакивают так, будто умер родственник. Перед тем как животное будет заколото, у него просят прощения... нож предают порицанию и выбрасывают в море».

Каждый раз, когда человек идет на охоту, строит дом, сеет урожай или отправляется на войну, то есть совершает нечто такое, отчего в нем побуждается карающее архаическое суперэго - по сути, его Ядовитая Плацента, он совершает жертвоприношение, то есть превращается в плод и рождается заново через убийство плацентарного зверя. Так же точно и группа каждый раз, когда в ней накапливается скверна, начинает воображать, будто лидер превратился в ненавистного плацентарного зверя, и необходимо уничтожить его самого посредством цареубийственного или революционного акта, либо найти козла отпущения, на которого можно перенаправить жертвенное насилие. Без знания символов фетальной драмы совершенно невозможно постичь эту основную модель человеческой культуры. Как станет видно из следующих разделов этой главы, вооружившись фетальной психологией, мы сможем по дошедшим до нас свидетельствам из разных периодов истории судить об эволюционных формах, принимаемых фетальной драмой как в ранних палеолитических культурах, так и в нынешней политической жизни.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒