Приключения доисторического мальчика

 

«Крек» означало «птицелов». Мальчик получил такое прозвище недаром: с самого детства он отличался необычайной ловкостью в ночной ловле птиц; он захватывал их сонными в гнездах и с торжеством приносил в пещеру. Случалось, за такие успехи его награждали за обедом изрядным куском сырого костного мозга - почетного блюда, приберегаемого обычно для старейшин и отцов семейства.

Крек гордился своим прозвищем: оно напоминало ему о ночных подвигах.

Мальчик обернулся на крик, мгновенно вскочил с земли и, захватив связку камыша, подбежал к старику.

У каменной лестницы он положил свою ношу, поднял в знак почтения руки ко лбу и произнес:

- Я здесь. Старейший! Чего ты от меня желаешь?

- Дитя, - ответил старик, - все наши ушли еще до зари в леса на охоту за оленями и широкорогими быками. Они вернутся только к вечеру, потому что - запомни это - дождь смывает следы животных, уничтожает их запах и уносит клочья шерсти, которые они оставляют на ветвях и корявых стволах деревьев. Охотникам придется много потрудиться, прежде чем они встретят добычу. Значит, до самого вечера мы можем заниматься своими делами. Оставь твой тростник. У нас довольно древков для стрел, но мало каменных наконечников, хороших резцов и ножей: все они обточились, зазубрились и обломались.

- Что же ты повелишь мне делать. Старейший?

- Вместе с братьями и со мной ты пойдешь вдоль Белых холмов. Мы запасемся большими кремнями; они часто попадаются у подножия береговых утесов. Сегодня я открою тебе секрет, как их обтесывать. Уже пора, Крек. Ты вырос, ты силен, красив и достоин носить оружие, сделанное собственными руками. Обожди меня, я пойду за другими детьми.

- Слушаюсь и повинуюсь, - ответил Крек, склоняясь перед стариком и с трудом сдерживая свою радость. (...)

Старик назвал Крека красивым, большим и сильным. Он, должно быть, хотел подбодрить мальчика: ведь на самом деле Крек был мал, даже очень мал, и очень худощав.

Широкое лицо Крека было покрыто красным загаром, надо лбом торчали жидкие рыжие волосы, жирные, спутанные, засыпанные пеплом и всяким сором. Он был не слишком красив, этот жалкий первобытный ребенок. Но в его глазах светился живой ум; его движения были ловки и быстры. (...)

Наконец старик вышел из пещеры и стал спускаться по высоким каменным ступеням с проворством, удивительным для его преклонных лет. За ним шла целая орда мальчуганов-дикарей. Все они, как и Крек, были чуть прикрыты от холода жалкими плащами из звериных шкур.

Самый старший из них - Гель. Ему уже минуло пятнадцать лет. В ожидании того великого дня, когда охотники наконец возьмут его с собой на охоту, он успел прославиться как несравненный рыболов.

Старейший научил его вырезывать из раковин острием кремневого осколка смертоносные крючки. Самодельным гарпуном с зазубренным костяным наконечником Гель поражал даже громадных лососей.

За ним шел Рюг большеухий. Если бы в то время, когда жил Рюг, человек уже приручил собаку, о Рюге непременно сказали бы: «У него собачий слух и нюх». Рюг по запаху узнавал, где в частом кустарнике созрели плоды, где показались из-под земли молодые грибы; с закрытыми глазами распознавал он деревья по шелесту их листьев.

Старейший подал знак, и все двинулись в путь. Гель и Рюг гордо выступали впереди, а за ними серьезно и молча следовали все остальные.

Все маленькие спутники старика несли на спине корзины, грубо сплетенные из узких полосок древесной коры; одни держали в руках короткую палицу с тяжелой головкой, другие - копье с каменным наконечником, а третьи - что-то вроде каменного молота.

Они шли тихо, ступали легко и неслышно. Недаром старики постоянно твердили детям, что им надо привыкнуть двигаться бесшумно и осторожно, чтобы на охоте в лесу не спугнуть дичь, не попасть в когти диким зверям, не угодить в засаду к злым и коварным людям..

Матери подошли к выходу из пещеры и с улыбкой смотрели вслед уходящим.

Тут же стояли две девочки, стройные и высокие, - Маб и Он. Они с завистью смотрели вслед мальчикам.

Только один, самый маленький, представитель первобытного человечества остался в дымной пещере; он стоял на коленях около очага, где посреди огромной кучи пепла и потухших углей слабо потрескивал огонек.

Это был младший мальчик - Ожо.

Ему было грустно; время от времени он тихо вздыхал: ему ужасно хотелось пойти со Старейшим. Но он сдерживал слезы и мужественно исполнял свой долг.

Сегодня его черед поддерживать огонь от зари до ночи.

Ожо гордился этим. Он знал, что огонь - самая большая драгоценность в пещере; если огонь погаснет, его ждет страшное наказание. Поэтому, едва мальчуган замечал, что пламя уменьшается и грозит потухнуть, он начинал быстро подбрасывать в костер ветки смолистого дерева, чтобы вновь оживить огонь.

Э. д'Эрвильи. Приключения доисторического

мальчика.- Свердловск, 1987.-С.14-17.

Конфуций

БЕСЕДЫ И СУЖДЕНИЯ

КОНФУЦИЙ (551-479), мудрец и педагог. Древний Китай. Основоположник конфуцианства - этико-политического и педагогического учения мирового масштаба. Оно и поныне оказывает сильное воздействие на культуру и другие стороны жизни Китая. Авторитет К. огромен, его рассудительное и практическое учение вписалось в жизнь народа и на много веков определило характер китайской системы образования, а сам он провозглашен «учителем 10 тысяч поколений».

Обладая огромной эрудицией, К. был противником таинственности, всего непонятного. Незначительное место в его мировоззрении занимала религия. Конечная цель человека, по К., чисто земная: укрепление нравственности и преодоление невзгод в создаваемом гармоничном обществе. Для этого нужно следовать универсальным законам жизни - гуманности и этикету (Жень и Ли). Они просты. Гуманность в том, чтобы не делать другим того, чего не желаешь себе. И это, считал. К., не столько божественная заповедь, сколько свойство человека, который по своей природе более склонен к добру, чем ко злу. Этикет воплощается в соблюдении традиций, почитании родителей, старших в семье, покорности государю.

Общая же задача гуманности и этикета - воскрешение утраченного «золотого века», образец которого дан в древних писаниях. Он наступит в результате настойчивого труда и самоусовершенствования людей. Отсюда и основная цель воспитания - «благородный муж», «совершенный человек». Главное в образовании - знание исторического наследия, а в поведении - верность старине, древним обычаям. Нужно, учил К., жить в согласии с принципами Порядка и Середины, что предполагает обдуманность поступков, неторопливость и основательность, педантичное исполнение правил, умеренность во всем, в том числе в чувствах. Но следует быть активным, вмешиваться в ход событий, заботиться о близких. Еще один принцип поведения К. называл «Исправлением имен»: каждый обязан вести себя в строгом соответствии с занимаемым положением. Отец должен быть настоящим отцом, чиновник - чиновником. Плохо, когда государь является таковым лишь по имени, а на деле гуляка или зверолов.

В учении К. есть общее с будущими идеями Платона. Но еще больше в нем общечеловеческого: чтобы быть счастливым, строй свою жизнь на доброте, трудолюбии, порядочности, почитай старших, традиции, люби семью, народ, страну. Поэтому учение К. вышло за рамки Китая, получило мировую известность, и сегодня у него множество почитателей в разных странах.

Письменных трудов К. не оставил. Но ученики и последователи записали его высказывания в книге «Лунь-Юй» («Беседы и суждения) - несистематизированные афоризмы, начинающиеся словами: «Учитель сказал...».

Беседы и суждения¹

ГлаваI

...Учитель сказал: «В хитрых речах и в поддельном выражении лица редко встречается человечность».

Учитель сказал: «Молодежь дома должна быть почтительна к родителям, вне дома уважительна к старшим, отличаться осторожностью и искренностью, обильною любовью ко всем и сближаться с людьми человечными. Если, по исполнении сего, останется свободное время, то посвящать его учению».

Учитель сказал: «Не беспокойся о том, что тебя люди не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей». (...)

Глава III

Учитель сказал: «Если человек нечеловечен, то что толку в церемониях? Если человек нечеловечен, то что толку в музыке? »

Глава IV

Учитель сказал: «Прекрасна та деревня, в которой господствует человечность. Если при выборе места мы не будем селиться там, где царит человечность, то откуда можем набраться ума? »

Учитель сказал: «Человек, не имеющий человечности, не может долго выносить бедность и не может постоянно пребывать в радости. Человеколюбивый находит спокойствие в человечности, а мудрый находит в ней пользу».

Учитель сказал: «Только человечный может и любить людей и ненавидеть их».

Учитель сказал: «Если у кого есть истинное стремление к человечности, тот не сделает зла».

Учитель сказал: «Я не видел, чтобы у человека недостало сил быть человечным, если бы он мог приложить к этому старание. Может быть, такие люди есть, но я их не видел».

Учитель сказал; «Благородный муж знает долг, а низкий человек знает выгоду».

Учитель сказал: «Добродетель не бывает одинокой, у нее непременно есть последователи (соседи)». (...)

Глава V

Учитель сказал: «Тот, кто знает учение, уступает тому, кто находит в нем удовольствие».

Цзы-гун сказал: «Если бы нашелся человек, который щедро раздавая народу, мог бы помочь всем, что Вы скажете о нем? Можно ли назвать его человечным? » «Не человечным только, - сказал Учитель. - Но непременно мудрым. (...) Человечный муж сам, желая иметь устои, создает их и для других, сам, желая развиваться, развивает и других. Быть в состоянии смотреть на других, как на самого себя, - вот что можно назвать искусством человечности».

Учитель сказал: «То, что мы не преуспеваем в добродетели, не уясняем себе изучаемого, не может устремляться на зов долга и не в состоянии исправить свои недостатки - вот о чем я скорблю».

Глава VII

Учитель сказал: «Стремись к истине, держись добродетели, опирайся на гуманность и забавляйся свободными искусствами ».

Учитель сказал: «Думаете ли вы, дети, что я скрываю от вас что-нибудь? Нет, я от вас ничего не скрываю; все мои деяния вам известны. Таков я».

Учитель учил четырем предметам: письменам, нравственности, преданности и искренности».

Учитель сказал: «Далеко ли от нас человечность? Когда мы хотим ее, то она у нас под руками».

Глава VIII

Конфуций сказал: «На молодежь следует смотреть с уважением. Почем знать, что будущее поколение не будет равняться с настоящим. Но тот, кто в сорок-пятьдесят лет не приобрел известности, уже не заслуживает уважения». (...)

Глава XII

На вопрос... о человечности учитель отвечал: «Человечность - это любовь к людям». На вопрос: «Что такое знание? » - Учитель отвечал: «Знание - это знание людей». Фань Чи не понял. Учитель сказал: «Возвышая людей честных и преграждая путь бесчестным, мы можем сделать бесчестных честными». (...)

Глава XIV

Учитель сказал: «Любящий человек разве может не поощрять к труду (того, кого он любит)? Преданный разве может не вразумлять (своего государя)?

На вопрос Цзы-лу, что значит быть благородным человеком, Учитель сказал: «С благоговением относиться к самоусовершенствованию». «Это все? » - сказал Цзы-лу. «Исправлять самого себя, чтобы через это доставлять спокойствие людям», - сказал Учитель. «Это все? » - спросил Цзы-лу. Учитель сказал: «Исправлять себя для доставления спокойствия народу».

Глава XV

Учитель сказал: «Если будешь требователен к самому себе и снисходительным к другим, то избавишься от ропота».

Цзы-гун спросил: «Есть ли слово, которым можно бы было руководствоваться всю жизнь? » Учитель ответил: «Это взаимность». - «Чего себе не желаешь, того не делай другим».

Учитель сказал: «Человек может сделать великой истину, но не истина человека».

Учитель сказал: «Ошибки, которые не исправляются, вот настоящие ошибки».

Учитель сказал: «Народ нуждается в человечности более, чем в огне и воде; я видел Людей, умирающих от огня и воды, но не видел умиравших от того, что они были человечны».

Конфуций.- М., 1996.-С, 38-87.

Записки об обучении²

 

Учитель сказал: «Народ нуждается в человечности более, чем в огне и воде; я видел людей, умирающих от огня и воды, но не видел умиравших от того, что они были человечны».

Учитель сказал: «В человечности не уступай и учителю». Учитель сказал: «Благородный муж прям и тверд, но не упрям».

Учитель сказал: «В обучении нет различий между людьми»....Конфуций сказал: «Кто в состоянии исполнить пять требований, тот будет человечен». - «Позволю спросить, что это такое? » Конфуций сказал: «Почтительность, великодушие, искренность, сметливость и доброта. Если человек почтителен, то он не подвергается пренебрежению, если человек великодушен, то он привлекает к себе всех, если он честен, то люди полагаются на него, если он сметлив, то он будет иметь заслуги, если он милостив, то в состоянии будет распоряжаться людьми».

Когда благородный муж учит и воспитывает, он ведет, но не тянет за собой, побуждает, но не заставляет, указывает путь, но не позволяет ученику идти самому. Поскольку он ведет, а не тянет, он пребывает в согласии с учеником. Поскольку он побуждает, а не заставляет, учеба дается ученику легко. Поскольку он лишь открывает путь, он предоставляет ученику возможность размышлять. Согласие между учителем и учеником, легкость учения и возможность для ученика думать самому и составляют то, что зовется умелым наставничеством.

Там же. - С. 84-87.

Из книги «Мэн-Цзы»³

Глава II

...Говорят, что все люди обладают чувством сострадания, это можно видеть из следующего: люди, вдруг увидав, что ребенок готов упасть в колодец, испытывают чувство испуга и сострадания, и это не потому, что хотят завязать дружбу с его родителями, не потому, что домогаются похвал от своих соседей и друзей и не потому, наконец, что для них неприятна дурная репутация.

Из этого видно, что не имеющий чувство сострадания - не человек; что не имеющий чувства стыда и отвращения ко злу - не человек; что не имеющий чувства самоотречения и уступчивости - не человек; не человек и тот, кто лишен способности одобрять и порицать.

Чувство сострадания есть начало человечности. Чувство стыда и отвращения ко злу есть начало справедливости. Чувство самоотречения и уступчивости есть начало житейских правил. Способность одобрения и порицания есть начало мудрости.

Эти четыре начала у человека то же, что четыре конечности тела. Когда люди, имея эти четыре начала, сами говорят, что они не могут развить их, то они самогубители, а кто говорит, что князь его не может развить их, тот губит своего князя.

Имеющиеся в нас четыре начала мы должны уметь развить и довести до полноты. Они подобны только что воспламеняющемуся огню, только что пробивающемуся роднику. Если мы доведем их до полноты, то их достаточно будет для защиты всей вселенной; если же не доведем их до полноты, то их не хватит для служения родителям». (...)

...Учиться у других делать добро - значит помогать другим делать его. (...)

Глава IV

Мэн-цзы сказал: «Нравственные воспитывают безнравственных, способные воспитывают неспособных. Поэтому люди радуются иметь талантливых и нравственных отцов и старших братьев; но, если нравственные будут бросать безнравственных, а способные - неспособных, в таком случае между талантливыми и нравственными и между неспособными и безнравственными почти не будет никакой разницы».

Мэн-цзы сказал: «Какие печальные последствия должны нести те, которые говорят о чужих недостатках! ». (...)

Глава VI

...Если люди не делаются добрыми, то это не по вине их способности к добру.

У всех людей есть чувство сострадания, есть чувство стыда и негодования, есть чувство почтения и благоговения, есть чувство правды и неправды. Чувство сострадания - это человечность; чувство стыда и негодования - это справедливость; чувство почтения и благоговения - это правила приличия; чувство правды и неправды - это способность познания. Человечность и справедливость, правила приличия и способность познания - они не извне вливаются в нас, а мы их действительно имеем в себе, но только не думаем о них. Поэтому и сказано: «Если будете искать их, то найдете, а если оставите в стороне, то потеряете их. С утратой их одни удаляются от добра на расстояние вдвое большее, другие впятеро большее, а некоторые - на бесконечное расстояние и вследствие этого не в состоянии использовать в полной мере свою способность к добру.

Покрытая лесом, гора Ню когда-то была прекрасна, а теперь, когда благодаря тому, что она сделалась предместьем столицы большого государства, деревья порубили топорами и секирами, - можно ли считать ее прекрасною? Но под влиянием постоянного действия животворного воздуха, дождя и росы от деревьев пошли отпрыски, а тут опять выпустили туда коров и овец. Благодаря этому гора имеет обнаженный вид. Люди, видя ее обнаженной, думают, что на ней никогда не было лесу. Это разве природа горы?

Так и с человеком. Хотя бы у него оставалось только то, что составляет человека, - разве можно допустить, чтобы у него не • было чувств человеколюбия и справедливости? То, посредством чего он теряет свое коренное доброе чувство, - это как бы топоры и секиры по отношению к деревьям. Подвергаясь изо дня в день их ударам, разве возможно допустить, чтобы они сохранили свою красоту? Подрастая в течение дня и ночи, при чистом воздухе спокойного утра, это чувство бывает близко к человеку, но в слабой степени, и сковывается, и губится потом недобрыми деяниями; а так как оно сковывается ими повторно, то живительного влияния ночного воздуха бывает уже недостаточно для сохранения этого коренного доброго чувства, а когда для сохранения его оказывается недостаточно живительного ночного воздуха, тогда природа человека недалеко уходит от природы животных. А люди, видя только эту оскотинившуюся природу, думают, что она никогда не обладала этой силой. А разве это человеческое чувство?

Поэтому нет ни одного предмета, Который бы не развивался, если только он будет пользоваться надлежащим уходом, и нет ни одного предмета, который бы не погиб, если не будет пользоваться надлежащим уходом.

Конфуций сказал: «Если держать крепко, то сохранится; если оставить, то погибнет. Для удаления и прихода его нет определенного времени и никто не знает его направления». Не о сердце ли сказано это? » (...)

 

...Мэн-цзы сказал: «Человечность - это сердце человека, а справедливость - это путь Человека.

Как жаль, что люди пренебрегают этим путем и не идут по нему: теряют сердце и не умеют отыскать его.

Когда у человека пропадает собака или курица, он знает, как отыскать их, а утратив сердце, он не знает, как отыскать его.

Учение не имеет другого назначения, как только стремиться к отысканию утраченного сердца.

Вот у человека согнут безымянный палец и не разгибается, он не причиняет ему ни боли, ни неудобства. Но если бы нашелся человек, который мог бы разогнуть его, то тот не счел бы далеким путь из Цинь в Чу только ради того, что у него безымянный палец не такой, как у других.

Когда у человека палец не такой, как у людей, так он умеет чувствовать недовольство, а когда у него сердце не такое, как у других, так он не умеет чувствовать его. Это называется не иметь понятия об относительной степени важности предметов.

Если кто-либо захочет взрастить дерево в два обхвата, то он сумеет, как выходить его. Что же касается собственной личности, то мы не знаем, каким образом воспитать ее». (...)

Глава VII

...Мэн-цзы сказал: «В нас есть все. Нет большего удовольствия, когда, обращаясь к себе, мы находим, что мы искренни.

Ближайший способ к отысканию человечности заключается в том, что в деятельности быть усердным и снисходительным к другим». (...)

...Мэн-цзы сказал: «Человеческое умение без обучения - это врожденный талант. Знание чего-либо без размышления - это врожденное знание.

Любить родителей - это выражение человечности; почитать старших - это долг справедливости. Для человека, желающего быть добрым, не нужно ничего другого, как только распространять эти чувства на всех.

Шунь, обитая в глубоких горах, живя с деревьями и камнями и блуждая с оленями и свиньями, мало чем отличался от горного дикаря. Но когда он слышал доброе слово или видел добрый поступок, то уподоблялся (по стремительности к добру) неудержимому течению воды при порыве реки». (...)

Там же. - С. 134-148.

Примечания

¹ - Книга «Беседы и суждения» представляет собой сборник отдельных высказываний Конфуция, записанных учениками уже спустя много лет после его смерти. Настоящий предмет этой книги - сама личность Учителя или даже, точнее, та часть его личности, в которой воплощается воля мудрого к самоустранению всего субъективно-ограниченного в нашем опыте. Текст «Бесед и суждений» публикуется в переводе русского китаеведа П.С. Попова.

² - «Записки об обучении» - это древнейшее в Китае сочинение, специально посвященное методике преподавания. Составленное, вероятно, в III веке до н. э., оно свидетельствует о большом практическом опыте, накопленном к тому времени китайцами в области преподавания. Текст печатается в заново отредактированном переводе И.С. Лисевича.

³ - Мэн-цзы (ок. 372-289 гг. до н.э.) - крупнейший последователь взглядов. Тексты Мэн-цзы печатаются в переводе П.С. Попова.

Платон

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. ПРИКЛЮЧЕНИЯ С ЛЮБИТЕЛЕМ ОПИУМА
2. Пятое заседание клуба. Разучивание парных упражнений мальчиками и юношами