Глава II. Взаимодействие православия и культуры.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Христианская вера сформировала картину мира древнерусского человека. В центре ее находились представления об отношениях Бога и человека. В русскую культуру органично вошло представление о любви как о силе, доминирующей в жизни людей и в их отношениях с Богом и между собою. Важнейшая для христианской веры идея личного спасения ориентировала человека на самосовершенствование и способствовала развитию индивидуальной творческой деятельности. Человек имеет несколько «оболочек»; внешнюю, т.е. тело, и внутренние, как бы вложенные одна в другую — Душу, Дух. Духовный центр человека — образ Божий. Развитие, совершенствование человека мыслилось как переход от внешних оболочек к внутренним — до того предела, пока внешние оболочки не сделаются совершенно прозрачными и не проявится во всей полноте и ясности содержащийся в человеке образ Божий.

Христианская картина мира определяла не только отношения Бога, Человека и его Души, но и положение человека в мире природы и в истории. Языческое сознание космогонично и циклично. Христианское же сознание обладает историзмом. Время для язычника движется по кругу, определяемому сменой времен года. Коляда, Овсень, Масленица, Кострома и другие мифологические персонажи каждый год приходили в мир людей и покидали его, чтобы вернуться в следующем году Христианин живет в системе разомкнутых временных координат, ощущая свою связь с всемирной историей и с будущим; само же время рассматриваетсяим как спираль. Любое историческое и даже частное событие может иметь аналогию в прошлом. Христианское богослужение всегда включает в себя воспоминание о событиях Священной истории. Наверное, переход от космогонического к историческому мировосприятию, происшедший с русскими людьми на рубеже IX—Х вв., и вызвал появление такого неповторимого явления, как русские летописи, которые буквально пронизаны острым ощущением потока движущегося времени,

Человек в христианском мире обладал даром свободы. История же — результат свободного творчества человека, итог сознательно осуществляемого выбора. Согласно представлениям древнерусского человека, в истории проявляется действие двух начал — добра и зла.Доминирующим началом русский человек считал добро; зло же, как предполагалось, существует в ограниченном масштабе для проверки человека. Зло осуществляет себя в насилии и разрушении, добро — в милосердии и в созидательной человеческой деятельности. Важнейшая форма такого созидания — творчество в сфередуховной культуры.

Влияние христианства на российскую культуру было чрезвычайно многосторонним. Здесь укажем лишь на вклад православия в становление и развитие «грамотной» культуры, на формирование древнерусской литературы.

Когда слышишь словосочетание «Древняя Русь», то на память приходят размеренные, торжественные строки былин и духовных стихов, изумительная по своей красоте и скромности церковь Покрова на Нерли, величественный собор Софии в Киеве. Появление всех этих памятников связано с принятием православия. Вместе с христианской верой из Византии и Болгарии на Русь пришли искусство каменной архитектуры и иконописи; книги Священного Писания, Ветхого и Нового Завета (прежде всего Евангелия и Псалтырь); «Палеи» (книги, толковавшие текст Священного Писания); «Торжественники» (толкования текста Писания, приуроченные к христианским праздникам); богослужебная литература — многочисленные «Часословы», «Требники», «Служебники», «Тропари», «Триоди» — Цветная и Постная; «Паремийники» (сборники отрывков из разных книг Библии), «Лествицы», сборники христианских проповедей — «Златоусты», «Златоструи» и «Маргариты»; жития святых, а также некоторые светские произведения — повести, романы («Александрия», «Повесть об Акире Премудром», «Девгениево деяние») и исторические хроники (например, греческая «Хроника Георгия Амартола»). Из церковных книг древнерусские люди узнавали о новых нормах морали и нравственности, получали исторические и географические сведения, информацию о живой и неживой природе (книги «Физиолог», «Шестоднев»). Творения «отцов церкви» — Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Григория Богослова, Василия Великого, Иоанна Дамаскина, Иоанна Лествичника и др. — органически влились в русскую духовную культуру. Образы, созданные ими, посредством книг прочно входили в русское искусство и послужили источником для поэтических откровений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, А. К. Толстого, А.А. Фета.

Древнерусские люди (даже самые богатые и знатные) были довольно скромны в быту. Неприхотливы были их жилища, пища, которую они употребляли, проста одежда. Местом красоты был храм — именно там, среди прекрасных икон и фресок, находила приют и успокоение душа человека.

Древнерусскому государству требовалось много грамотных людей — для службы у князя, управления государством, связи с чужими землями, торговли. Судя по летописям, князья того времени не только были знакомы с иностранными языками, любили собирать и читать книги, но и проявляли заботу о создании школ. Первые учебные заведения возникли при Владимире I Крестителе. Именно он велел «собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное». Ярослав Мудрый, сын Владимира, также приказал учить 300 детей. По мнению некоторых современных исследователей, это вполне могли быть школы высшего типа — своего рода университеты. В них получали знания по богословию, риторике, грамматике. Все больше и больше становилось на Руси людей, «насытившихся сладости книжной». Например, в Древнем Новгороде, как можно предположить исходя из анализа берестяных грамот, читать и писать умело почти все взрослое население.

Древнерусские люди, усвоившие учение Иоанна Дамаскина, считали, чти человек состоит из двух субстанций — души и тела. Соответственно, у него есть два ряда органов чувств — чувства телесные («слуги») и чувства духовные: есть «телесные» очи и «духовные» («умные»); «телесные» уши и «духовные». «Умные» очи устремлены к небесам («к горе»), телесные — «вперены в землю». Подлинный, духовный мир человек может увидеть только «умными» очами, а раскрыть их могут книги. Поэтому именно книги и находились в центре древнерусской культуры.

Христианство не толькостимулировало становление древнерусской письменности и литературы. Выдающиеся деятели православия внесли огромный вклад в обогащение культуры этноса, расширение сфер художественного творчества.

С православием на Русь пришло искусство красноречия. Древнерусские ораторы-проповедники в своих речах утверждали духовно-нравственные ценности веры, объединяли людей, учили сильных мира сего. Церковное проповедничество — устное и письменное — было школой приобщения народа к высоким ценностям культуры, способствовало формированию национального самосознания.

Но из самых замечательных произведений древнерусской письменности, дошедших до наших дней, — «Слово о Законе и Благодати». Создано оно было митрополитом Иларио-ном (первым русским митрополитом на Руси — до него митрополиты были греками и приезжали из Византии), человеком широкого кругозора, отмеченным мудростью и бесспорным писательским даром. Иларион был среди тех «книжных» людей, которых Ярослав Мудрый собрал вокруг себя, и, вероятно, он причастен к созданию первой русской летописи — «Повести Временных лет». Иларион мог быть составителем предполагаемого «Сказания о принятии христианства на Руси». Некоторые историки считают, что именно он и князь Ярослав были инициаторами сооружения собора Софии в Киеве. Русское искусство и православная вера на протяжении многих веках шли рука об руку. Почти семь столетий (а это две трети исторического пути Русского государства! ) искусство развивалось в рамках, устанавливаемых религией. Тесно связаны с религиозным каноном были первые светские романы и повести, возникшие в XVII в. (назовем хотя бы «Житие протопопа Аввакума», ставшее, по сути, первым русским романом), первые драмы («Комедия притчи о Блудном Сыне» С. Полоцкого) и стихотворения (его же «Вертоград Многоцветный»), первые портретные изображения царей («парсуны») и первые лубки.

В целом начиная с конца XVII в. в русской культуре, как и в культуре других европейских народов, начинается процесс секуляризации. На русской почве он осуществлялся небезболезненно, сопровождался сложными коллизиями.

Разделение искусства и религии, происшедшее в начале XVIII в. вследствие проведенных Петром I реформ, стало крупнейшей трагедией русской культуры. Оно имело печальные последствия как для Православной Церкви (они отдалилась от значительной части русской интеллигенции), так и для искусства — литературы, живописи и музыки (которые утратили часть позитивных ценностей, выраженных в религиозных идеалах).

В XIX в. в русской культуре достаточно четко обозначились два идейных течения. Одно было связано с традиционными духовными ценностями, воплощенными в православной вере; другое — с либеральными ценностями западной культуры. Первое течение ориентировало общество на медленное, постепенное развитие, основанное на соблюдении национальных традиций; второе — на быструю модернизацию, реформы, которые должны были сблизить Россию с Западной Европой.

В принципе, в нормальных условиях обе тенденции должны были бы дополнять друг друга, однако в России они вызвали противостояние в обществе, привели к трагическим конфликтам, основанным на взаимном непонимании. В жизни В.Г. Белинского, например, были периоды веры и воинствующего безверия. В обществе предпринимались попытки религиозного синтеза, принципов православия с католицизмом или протестантизмом (религиозные поиски B.C. Соловьева). Трагичность этого конфликта хорошо выразил П.Я. Чаадаев в своих «Философических письмах».

Противостояние двух идейных течений было более заметно в русской публицистике и критике. Эта полемика между славянофилами, или почвенниками с одной стороны, и «западниками», революционерами-демократами или народниками (а позднее и марксистами) — с другой. Менее заметным было противостояние в самом искусстве: конфликты между писателями, художниками и композиторами зачастую определялись личными взаимоотношениями, а уже затем приобретали идеологическую окраску. Различие между ними в большей степени проявлялось в преобладании отрицающего или утверждающего пафоса произведений Последний чаше бывал связан с религиозными ценностями. И все же, как правило, русские деятели культуры стремились в своем творчестве сочетать оба типа ценностей. Несмотря на внешний отрыв искусства от христианства в его церковно-бытовом обличие, именно христианство нужно признать одним из самых важных источников характерного для русского искусства нравственного идеала. Из этого источника черпали вдохновение и силы писатели и художники, композиторы и мыслители. Следуя этой тенденции, русская культура, на наш взгляд, не порывала со своими христианскими истоками, а, наоборот, питаясь от них, несла обществу огромные нравственные силы, пленяя умы и сердца тех, кто оставался глух к церковной проповеди.

По нашему убеждению, на протяжении и XVIII—XX вв. русская литература, живопись и музыка неоднократно пытались вернуться к утраченному синтезу религии и искусства. К такому выводу мы приходим на основании исследования творчества ряда русских художников. Религиозные по своему происхождению мотивы, сюжеты и образы можно обнаружить и в творчестве всех значительных мастеров художественного слова XVIII—XX вв. Интересно, что при наличии сильных западных влияний, при кажущемся отрыве от православных корней эта литература оказалась подлинно русской, христианской и во многомправославной. Человек, о котором она говорит — христианин, я даже не в смысле его принадлежности к Церкви или духовно-нравственного состояния, а в смысле тех ценностей, которые являлись для него основными.

Русская жизнь, русский быт были в XIX в. тесно связаны и с искусством, и с религией. Все это наполняло их высокой духовностью и целесообразностью, что проявлялось и в системе образования, и в семейных отношениях, и в проведении русских религиозных праздников.

Ощущение — что «везде Христос» — было основой стабильности и миропорядка. Исчезновение его в сознании людей и искусстве неизбежно вело к негативным последствиям как для общества, так и для культуры.

Религиозные формы прочно вошли в русский быт и русскую культуру. Даже в те периоды, когда в качестве государственной идеологии выступал атеизм, религия воздействовала на сознание людей. Содержание, привнесенное новой идеологией, неизбежно воплощалось в старых формах. Иногда новые явления носили пародийно-гротескный характер, как, например, празднования «комсомольской Пасхи» или «комсомольского Рождества», в которых православные обряды были кощунственно вывернуты наизнанку (что подтверждало христианские представления о дьяволе как об обезьяне Бога). Чаще можно говорить об официальном, серьезном (и, возможно, вполне осознанном) использовании старых культовых форм для утверждения новой идеологии, претендовавшей на то, чтобы стать, по сути, религией.

Взаимоотношения русского искусства и религии не всегда были такими идиллическими и безоблачными. В истории русской культуры были периоды, когда она стремилось отойти, отделиться от религии и Православной Церкви (причем так было не только в XX в.). Можно с сожалением отметить и факты противоположного рода, когда отдельные церковные деятели пытались запретить некоторые произведения или целые виды искусства, формы культурной деятельности. Вспомним, например, гонения скоморохов в XVII в., или отлучение от Церкви писателя Л.Н. Толстого.

Как правило, конфликты между Русской Церковью и деятелями культуры случались именно тогда, когда некоторые церковные иерархи начинали в силу обстоятельств заниматься политикой и увлекались административной стороной дела.

Сложный, наполненный трагическими конфликтами и противостояниями путь русской культуры демонстрирует как неизбежность, необратимость процесса разделения религии и искусства, так и невозможность их полного и окончательного разъединения. Характер связей искусства и религии может существенно изменяться, но они постоянно находятся во взаимодействии.

Проблема взаимодействия культуры и религии актуализируется, как правило, в наиболее сложные, критические моменты, когда общество испытывает потребность в пересмотре и обновлении своих духовных основ. Подтверждением такого вывода может служить русская история на протяжении более чем тысячелетнего своего существования, в том числе и в последнее десятилетие XX в.

Конец 80-х—90-е гг. XX в. ознаменовался бурным ростом интереса к религии в русском обществе. Увеличение числа верующих, возвращение Церкви разрушенных храмов и монастырей, их восстановление и строительство новых — все это характерные приметы российской жизни в конце второго тысячелетия. Большими тиражами стала выходить различная религиозная литература. Были переизданы работы русских религиозных философов ( НА. Бердяева, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина, Д.С. Мережковского, B.C. Соловьева. П.А. Флоренского, Г. В. Флоренского и др.), произведения русских религиозных писателей (Б. К. Зайцева, И.С. Шмелева), сочинения писателей-классиков (Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Н.С. Лесков, Л. И. Толстого), поднимающие вопросы религии. Усилилось воздействие религии и на творчество современных писателей, в произведениях которых затрагиваются библейские притчи (Ч. Айтматов) и библейская символика.

Десятилетия «атеистического» развития русской советской культуры, естественно, не могли пройти для общества даром. Исчезли создававшиеся столетиями связи между православной религией и искусством, невозвратно разрушился быт, практически исчезли традиции народных религиозных праздников.

Следствием утраты национальных религиозных традиций можно считать и происходившую в 90-х гг. XX в. бурную американизацию русской культуры (культура как бы потеряла иммунитет), а. в какой-то мере и усиление аморальности. Проникновение чужеродных верований вряд ли восполнит те стабилизирующие начала, которые со времен Крещения Руси определяли развитие национальной культуры.

На наш взгляд, восстановление традиционных и естественных для русской культуры связей между бытовой культурой, искусством и религией — процесс, от которого во многом зависит будущее нации. Но для этого необходимы длительные и напряженные усилия.

Заключение.

По окончанию работы, автор пришел к следующим выводам.

К настоящему времени в мире насчитывается 160 млн. последователей этого течения христианства. К началу 1996 г. в России действовало 7195 объединений юрисдикции Московской патриархии и 164 старообрядческих объединения. Основу православного вероучения составляет Никео-Цареградский символ веры - изложение главных христианских догматов, безусловное признание которых является обязательным для каждого православного христианина. Он был утвержден Никейским (325 г.) и Константинопольским (381 г.) Вселенскими церковными соборами. Священные книги. Главной священной книгой православных христиан, как и всех христиан мира, является Библия, традиционно именуемая в России Священным писанием. Она разделяется на Ветхий завет - древнееврейские тексты, рассматриваемые как богодухновенное изложение предыстории появления Христа, и Новый завет - собственно христианские священные книги, содержащие жизнеописание Христа и излагаюшее суть христианского вероучения. Ветхий завет состоит из 50 книг. Новый завет - из 27. Исторический язык Ветхого завета - древнееврейский, Нового завета - эллинистический греческий. Христианство восприняло " формы" языческой религии, поскольку " весь замысел христианства в том и состоит, чтобы все " формы" в этом мире не заменить новыми, а наполнить новым и истинным содержанием... Крещение водою, религиозная трапеза, помазание маслом - все эти основоположные религиозные акты церковь не выдумала, все они уже имелись в религиозном обиходе человечества. Христианская вера сформировалакартину мира древнерусского человека. В центре ее находились представления об отношениях Бога и человека. В русскую культуру органично вошло представление олюбви как о силе, доминирующей в жизни людей и в их отношениях с Богом и между собою.

Влияние христианства на российскую культуру было чрезвычайно многосторонним. Заметим вклад православия в становление и развитие «грамотной» культуры, на формирование древнерусской литературы. Христианство не толькостимулировало становление древнерусской письменности и литературы. Выдающиеся деятели православия внесли огромный вклад в обогащение культуры этноса, расширение сфер художественного творчества.

Русская жизнь, русский быт были тесно связаны и с искусством, и с религией. Все это наполняло их высокой духовностью и целесообразностью, что проявлялось и в системе образования, и в семейных отношениях, и в проведении русских религиозных праздников.

Ощущение — что «везде Христос» — было основой стабильности и миропорядка. Исчезновение его в сознании людей и искусстве неизбежно вело к негативным последствиям, как для общества, так и для культуры.

Ортодоксальная (православная) Церковь наиболее близка традициям раннего христианства. В ней, например, сохранен принцип автокефалии — самостоятельности национальных церквей. Всего их 15, особым влиянием пользуется Константинопольская, Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская, Болгарская автокефалии. Формальное первенство принадлежит Константинопольскому патриарху.

Православные церкви признают каноническими решения лишь первых семи Вселенских Соборов. В трактовке догмата о Троице основное внимание уделяется Богу Отцу, и только от него признается схождение Святого Духа. Строжайше соблюдаются традиции семи таинств. Основными ритуалами культа являются молитва, крестное знамение, обнажение головы перед иконой, коленопреклонение, слушание поучений, участие в службе. В Православной Церкви ритуал довлеет над теологией. Великолепие и роскошь храма, праздничность литургии нацеливают на восприятие веры не столько разумом, сколько чувствами. Идея православной соборности предполагает единение мирян и духовенства, приверженность традиции и примат коллективного начала. Основной праздник православия — Пасха.

Список используемой литературы.

1. Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры. М.: Наука, 1990. 90 с.

2. Аверкий. Что такое православие//Москва. 1996. №3. С. 11-13.

3. Алов А. А. Мировые религии. М.: Приоритет, 1998. 234 с.

4. Бессонов М. Н. Православие в наши дни. М.: Политическая литература, 1990. 301 с

5. Бесякова М. Н. Христианский культ. СПб.: Невский клуб, 1994. 70 с.

6. Давыдова Н.В. Евангелие и древнерусская литература. М.: Просвещение, 1992. 119 с.

7. Златоструй Л. К. Древняя Русь. Х—XIII вв. М.: Наука, 1992. 184 с.

8. Иванова С.Ф. Введение в храм Слова. М.: Детская литература, 1994. 190 с.

9. Концевич И.М. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. М.: Политическая литература, 1993. 210 с.

10. Лихачев Д.С. Земля родная. М.: Просвещение, 1983. 180 с.

11. Малягин В. К. Православие и Россия//Юность.1994.№3. С. 48-49.

12. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М.: Терра, 2000. 240 с.

13. Шмелев И. С. Лето Господне. М.: Наука, 1989. 70 с.

Литургия (гр. Λ ε ι τ ο υ ρ γ ί α от " литос" — общественный и " эргон" — служба, дело) означает собрание людей, объединенных верой и любовью к Богу, ради совершения Святой Евхаристии (гр. ε υ χ α ρ ι σ τ ί α — благодарение) — благодарственной службы, великого Таинства, в котором причащающимся пищи бессмертия — Тела и Крови Спасителя Mipa Иисуса Христа, — раскрывается подлинная глубина и смысл жизни как благодарный ответ Богу на Его призыв к событию и общению.

Часто понятия Литургии и Евхаристии употребляют как взаимозаменяемые, однако это неверно, между ними существует различие. Литургия — это общественное богослужение, где совершается Евхаристия. Евхаристия — " таинство таинств", в котором " по молитве Церкви, епископ или священник благословляет пшеничный хлеб и виноградное вино, которые силою Святого Духа становятся Телом и Кровию Господа Иисуса Христа и предназначаются для последующего причащения верующих в прощение их грехов, для Вечной Жизни и соединения их с Господом и между собою в единое тело Церкви" [1]. Евхаристия — вершина Литургий по чину святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста.

к лейтмотив Евхаристического богослужения звучит благодарственная молитва, обращенная к Богу Отцу, с исповеданием Его совершенства и беспредельного величия с Сыном и Святым Духом, прославляются дела благости, любви, милости Святой Троицы к роду человеческому. Центром Евхаристии является священнодействие Бескровной Жертвы — Анафора, возношение Святых Даров и таинство их освящения (епиклесис) благодатью Святого Духа.

Блаженнейший Митрополит Киевский и Всея Украины Владимир пишет: " В таинстве Евхаристии православному христианину, духовно подготовившемуся и исповедавшему свои грехи в таинстве Покаяния, преподаются, под видом хлеба и вина, Евхаристические Дары — Тело и Кровь Христовы, как залог вечного спасения, через субстанциональное единение с Главой Церкви, Господом нашим Иисусом Христом (Ин. 14: 20; 15: 4-5). Следовательно, приобщаясь Святых Даров, верующие реально входят в таинственное духовно-телесное единение со Христом, вследствие чего и образуют единое Тело (1 Кор. 10: 1 6-17), которое есть Церковь Христова, как учит об этом св. апостол Павел (Рим. 12: 5; 1 Кор. 12: 14, 20, 27; Гал. 3: 27-28; Еф. 1: 23; 2: 16; 3: 6; 4: 4-12; 5: 30; Кол. 1: 18, 22, 24). Таким образом, таинство Евхаристии имеет объединяющее, освящающее и спасающее значение" [2].

Божественная Литургия, а в ней Святая Евхаристия, содержа в себе " спасительное действие Креста для всех времен" (св. Иоанн Златоуст), наиболее точно раскрывает веру Православной Церкви, напоминая человеку о цели его бытия — святости, о посвящении его Богу в Таинстве Крещения. Как известно, в Священном Писании Нового Завета " святыми" именуются все, принявшие Святое Крещение, то есть все христиане. К ним адресован возглас священника перед самим причастием: " Святая святым! ".

Евхаристия делает всех верующих причастниками Воскресения Христова и наследниками Жизни Вечной: " Таинство Евхаристии, — пишет архиепископ Василий (Кривошеий), — тоже (как и Крещение) есть Таинство смерти и жизни Христовой и вместе с тем возвещение Его спасительного дела и ожидание Его Второго Пришествия: Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 1 1: 26). Причастие Святых Тайн Христовых является источником и залогом нашего воскресения, как об этом свидетельствует Сам Господь: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день... Ядущий хлеб сей жить будет вовек (Ин. 6: 53-54, 58). Вот почему святой Игнатий Антиохийский называет Тело и Кровь Христовы лекарством бессмертия, противоядием, чтобы не умереть" [3].

Будучи новозаветной Пасхальной Трапезой, Божественная Литургия всякий раз является " малой Пасхой", " повторением неповторимого" и напоминает всем верным о втором славном Пришествии Христовом. " Смерть Твою возвещаем, Господи, Воскресение Твое исповедуем! " — восклицали вслед за диаконами все участники Божественной Литургии в древней Церкви[4]. Божественная Литургия — это земное чудо, " небо на земле", в ней Агнец Божий, добровольно отдающий Себя на заклание, стоит в центре, но вместе с тем это не только Страждущий Господь, но одновременно и Живой, Воскресший, Прославленный. Его животворной славой, энергией Его благодати, лучами Его блистающего, животворного Воскресения озарено все таинство Евхаристии.

Центральная идея Литургии — это движение, восхождение человека (Малый вход, восхождение к горнему престолу, Великий вход) в Благословенное Царство Святой Троицы, исход из рабского состояния служения греху, страстям в свободу славы детей Божиих (1Ин. 3: 2; Рим. 8: 16; 9: 8). В евангельской притче блудный сын возвращается к отцу со словами: " Отче! я согрешил против Неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим". И отец радуясь его покаянию и возвращению, устраивает пир (Лк. 15: 21—24). Так и ныне Господь, подобно милосердному отцу, созывает нас на Вечерю-Евхаристию, за которой мы освящаемся, исцеляем свою поврежденную грехом природу, дисциплинируем волю, идем путем обожения, обретаем любовь Отца. Здесь восстанавливается звание сына, оживляется душа, регулируется правильный ритм жизни, согласовывается строй, лад человеческого бытия с Божественным. Все это необходимо понять, усвоить и сделать основой своей жизни.

О благодатной силе Евхаристии исчерпывающе сказал святитель Филарет, митрополит Московский: " По многоразличной силе Божественной Пищи и Пития, по многоразличной премудрости, благости Божественного Питателя ощутительный плод вкушения Трапезы Господней является верующим то неизреченною радостью в сердце, то сладкою тишиною в душе, то светлостию в уме, то глубоким мiром в совести, то утешением обуревавших искушений, то прекращением страданий душевных и телесных, а иногда и совершенным исцелением, то живейшим ощущением любви ко Господу или умножением ревности и силы к духовным подвигам и добродетелям. Но каковы бы ни были наши собственные в сей Тайне опыты, то скажу со Святым Златоустом: " Да будет истиннее и помысла, и зрения нашего слово Господа нашего". После того как Он сказал: Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Аз в нем; ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный (Ин. 6: 56, 54), — как дерзнем мы, хотя и недостойные причастники Его Плоти и Крови, как дерзнем отрицать то, что Он в нас, и мы в Нем, и что мы в Нем " имеем живот вечный", если только сами не удалимся от Него, если только сами не повергнем себя снова в смерть греховную? " [5].

По преданию, таинство Евхаристии как таинство Причастия было установлено самим Господом Иисусом Христом на Тайной Вечери. Об этом повествуют все евангелисты (Мф. 26: 26-29; Мк. 14: 22-25; Лк. 22: 17-20; Ин. 6: 54-59), а также апостол Павел: " Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет" (1 Кор. 11: 23-26).

Если по внешнему ритуалу Тайная Вечеря, совершенная Господом, имела сходство с традиционной пасхальной трапезой, на которую в Израиле ежегодно собирались члены каждой семьи для вкушения жертвенного агнца, то по внутреннему содержанию она была принципиально иной. Закрытый, семейный, пасхальный ужин на Тайной Вечери объединил учеников — до этого не родственников Христа по плоти, в одну духовную семью, которая потом вырастет в Церковь. Вместо агнца был Он Сам, приносящий Себя в жертву как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания Mipa для спасения людей (1 Пет. 1: 19-20)[6]. Во время Вечери Христос претворил хлеб и вино в Свое Тело и Кровь, причастив учеников и заповедав им совершать это таинство в Его воспоминание. И после крестной смерти и Воскресения ученики собирались в первый день недели, так называемый " день солнца", когда воскрес Христос, — для " преломления хлеба".

С того самого момента христианство обрело свою духовную форму как непрекращающаяся в веках Тайная Вечеря — Трапеза Господня, став одновременно началом, главным условием духовного становления человека и его конечной целью, завершением: " Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем" (Лк. 22: 30).

Как же складывался в дальнейшем чин Литургии?

Во времена апостолов Евхаристия объединилась с " вечерями любви" (гр. α γ α π η ] — агапы), которые состояли из чтения Святого Писания Ветхого Завета, псалмов, священных ветхозаветных песен, христианских песнопений, поучений, и молитв (Деян. 2: 42). Порядок древних Литургий определял предстоятель, провозглашавший молитвы и славословия " так долго, как мог" и " сколько позволяло время". Со временем " новые молитвы", рожденные импровизацией в процессе молитвенного вдохновения, стали допускаться только после тщательного рассмотрения их на церковных соборах. Так рождался принцип канонического литургического творчества, благодаря которому в богослужение, не допускались смысловые обороты текстов, интонаций или напевов, не выдержавшие тщательной проверки опытом, временем и не соответствующие церковным критериям.

В IV столетии, с возникновением необходимости создания единой редакции, чин Литургии был унифицирован на Востоке — Василием Великим и Иоанном Златоустом. Именно в таком виде, в основном своем ядре, он и предстает перед нами в наше время.

Сейчас, на протяжении литургического года Православная Церковь совершает три чина Литургии[7]: святых Иоанна Златоуста, Василия Великого (10 раз в году) [8]и Преждеосвящённых даров — св. Григория Двоеслова[9]. Не совершается Литургия шесть раз в году (в сырную среду и пятницу Масленицы, в понедельник, вторник, четверг на 1-й седмице Великого поста, а также в Великую пятницу [10]). В настоящем сборнике приведены песнопения Литургии по чину Иоанна Златоуста и Василия Великого.

Далее приведем важную информацию общелитургического содержания, которую необходимо знать для правильного певческого совершения Литургии.

Одна из важнейших тем литургики — науки, изучающей богослужение, — " литургическое время", т. е. обоснование единственности, уникальности Евхаристии и в целом богослужения для освящения человеческой жизни. Как пишет архим. Киприан (Керн): " Литургия вечна. Агнец заклан в недрах Св. Троицы. Он предназначен к закланию еще " прежде создания Mipa" (1 Пет. 1: 20), хотя и явился во времени, " в последние времена". Евхаристия любви предвечно совершается в Триединстве Божием, совершается во времени и нами, и будет совершаться во веки веков. Это жертва любви, " любви Отца, распинающей, любви Сына, распинаемой, любви Духа Святого, торжествующего силою крестной", не имеет границ во времени" [11].

Именно в Евхаристии происходит подлинная встреча вечного, священного с земным и временным. Это прорыв временного в вечное, преображение человеческого — Божественным. Это то, что открывает тайну Церкви — Царства " не от Mipa сего" (Ин. 1 8: 36; 1 Ин. 2: 15).

Не от Mipa сего Пасха Господня — Воскресение Христово, не от Mipa сего " День Господень" (воскресенье, малая пасха), не от Mipa Евхаристия. Все эти вневременные реалии актуализируются во времени соответственно через три литургических круга: годовой (центр — Пасха), седмичный (ядро — " малая Пасха", — " День Господень", воскресная Литургия) и суточный (сердце — ежедневная Литургия в монастырях и приходских храмах). Вокруг них, как планеты вокруг солнца, вращаются свои системы подвижных и неподвижных праздников, памяти (темы) дней недели, службы на протяжении суток. Всех их связывает одно — Евхаристия. Она, как было сказано, не принадлежит времени, но, являясь центром, изнутри преображает его. Это дает реальную возможность человеку реализовывать главную цель жизни — святость (Рим. 6: 22; Евр. 12: 14), идти путем освящения души (1 Фес. 4: 3; 2 Фес. 2: 13), которая вечна и бессмертна по своей природе. Все это реализуется в уникальной среде богослужения. Таким образом, Евхаристия совершает освящение времени, человеческой жизни и всего Космоса.

⇐ Предыдущая 12