Право на свободу и личную неприкосновенность

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 12Следующая ⇒

Свобода в общественном, социальном значении представляет собой важнейшую ценность и означает возможность поступать по своему усмотрению, делать то, что индивид считает нужным, ограниченную только правом других людей и общества в целом. Близкое определение этому понятию без лишних ухищрений дали великий Монтескье и Поль Гольбах. Монтескье полагает, что свобода это возможность делать все, что не запрещено законом. Гольбах уверяет, что свобода – это способность делать ради своего собственного счастья все то, что не вредит счастью других членов общества.

Интересное и более сложное определение этому явлению дает современный ученый-юрист В.С. Нерсесянц в своей книге «Юриспруденция». По его мнению: «Свобода, при всей кажущейся ее простоте, - предмет сложный для понимания. И тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общественной жизни. Свобода возможна лишь там, где люди – не только ее адресаты, но и ее творцы и защитники. Там же, где люди – лишь адресаты действующего права, вместо права, как формы свободы людей, действуют навязываемые им свыше принудительные установления и приказы отчужденной от них насильственной власти. В своем движении от несвободы к свободе и от одной ступени свободы к более высокой ступени люди и народы не имеют ни прирожденного опыта свободы, ни ясного понимания предстоящей свободы».[42]

Мы же будем рассматривать свободу в контексте прав человека и личной неприкосновенности в смысле недопустимости произвольного ограничения свободы человека и вмешательства кого бы то ни было, в том числе государственных структур, в индивидуальную жизнь, в физическую или психическую самобытность лица. В этой части будут рассмотрены наиболее актуальные проблемы свободы и личной неприкосновенности, связанные с деятельностью правоприменительных государственных структур, то есть свободы от незаконного ареста или задержания.

Во Всеобщей Декларации эти права объединены с правами на жизнь и закреплены в статье 3.

В более развернутом виде рассматриваемые права изложены в Международном Пакте о гражданских и политических правах. Так статья 9 гласит:

1. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей. Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом.

2. Каждому арестованному сообщаются при аресте причины его ареста и в срочном порядке сообщается любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение. Содержание под стражей лиц, ожидающих судебное разбирательства, не должно быть общим правилом.

4. Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно.

5. Каждый, кто был жертвой незаконного ареста или содержания под стражей, имеет право на компенсацию, обладающей исковой силой.

В статье 10 сформулированы такие права:

1. Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущее человеческой личности.

2. а) обвиняемые в случаях, когда отсутствуют исключительные обстоятельства, помещаются отдельно от осужденных и им представляется отдельный режим, отвечающий их статусу неосужденных лиц;

b) обвиняемые несовершеннолетние отделяются от совершеннолетних и в кратчайший срок доставляются в суд для вынесения решения.

3. Пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенной целью которого является их исправление и социальное перевоспитание. Несовершеннолетние правонарушители отделяются от совершеннолетних и им предоставляется режим, отвечающий их возрасту и правовому статусу.

Статья 11 устанавливает, что никто не может быть лишен свободы на том только основании, что он не в состоянии выполнить какое-либо договорное обязательство.

В свою очередь статья 5 Европейской Конвенции несколько расширяет и конкретизирует основания для ограничения свободы, в которые включает:

«1. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

а) законное содержание лица под стражей на основании признания его виновным компетентным судом;

b) законный арест или задержание лица за невыполнение законного решения суда или с целью обеспечения выполнения любого обязательства, предписанного законом;

с) законный арест или задержание лица, произведенные в целях передачи его компетентному судебному органу по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что задержание необходимо для предотвращения совершения им правонарушения или чтобы помешать ему скрыться после его совершения;

d) задержание несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное задержание для передачи компетентному органу;

e) законное задержание лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законный арест или задержание лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по еговысылке или выдаче».

Ознакомление со всеми этими формулировками дает нам возможность осознать меру заботы о соблюдении гражданских свобод и убедиться в неразрывной связи прав личности и свободы от произвола, государственных гарантий от незаконного ареста и задержания человека. Именно в этом ценность приведенных норм международного права и Европейской Конвенции и того слаженного механизма защиты прав человека, который демонстрирует нам объединенная Европа.

Дело госпожи Курт против Турции, рассмотренное Европейским судом, будет приведено максимально полно. Это поможет увидеть, насколько разносторонне и гуманно Суд комментирует статьи Конвенции, тщательно исследует обстоятельства дела и дает им оценки, принципиально оценивает национальные механизмы защиты прав человека. Это еще важно с точки зрения сравнительного анализа деятельности национальных органов по соблюдению прав и свобод граждан. Так, оценка Судом деятельности правоохранительных органов, например, Соединенного Королевства или Бельгии, разительно отличается от оценки деятельности их турецких коллег.

Итак, госпожа Курт, проживающая в Бизмеле, обратилась с заявлением, что ее сын Юзейир Курт был арестован представителями сил безопасности, проводившими в деревне военную операцию, после чего ее сын пропал. Мать обратилась с заявлением об исчезновении сына к турецким властям. Местная полиция ограничилась сообщением, что он не был арестован. Суд государственной безопасности также не располагал никакими сведениями о пропавшем человеке. Местный прокурор пояснил, что дело выходит за пределы его компетенции, и предположил, что Курт либо похищен бойцами Курдской рабочей партии, либо добровольно присоединился к ним.

Неудовлетворенная этими отписками и предположениями заявительница обратилась в Европейские структуры, после чего она сама и ее адвокат подвергались целенаправленному давлению со стороны властей, чтобы вынудить ее отозвать свою жалобу. Заявительница утверждает, что ряд факторов свидетельствует о том, что ее сын стал жертвой нарушения статьи 2 Европейской Конвенции, которая гласит:

«1. Право каждого человека на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание…»

Заявительница подчеркивает, что ее сын исчез при обстоятельствах, которые представляли угрозу для его жизни, поскольку видела его в последний раз в окружении солдат сил безопасности во дворе соседа. Она просила Суд при рассмотрении данного дела учитывать подходы и принципы, выработанные Американским судом прав человека, а также Комитетом по правам человека ООН. Она просила Суд подтвердить своим решением тот факт, что государство-ответчик нарушило взятые на себя в соответствии со статьей 2 Конвенции обязательство охранять жизнь ее сына. Заявительница считает, что такое решение может быть принято, даже при отсутствии прямых доказательств того, что ее сын был лишен жизни, когда был задержан властями государства-ответчика.

В этой связи заявительница утверждала, что в отдельных регионах Турции имеют место многочисленные и хорошо документированные факты пыток людей, происходят необъяснимые случаи со смертельным исходом среди задержанных и арестованных лиц, равно как случаи «исчезновения людей». Все это дает ей основание утверждать, что ее сын стал жертвой грубейшего нарушения властями статьи 2 Конвенции.

Опираясь на опыт рассмотрения подобных дел Американским судом по правам человека и Европейским Судом, госпожа Курт настаивала, что ее собственные права и права ее сына были грубо нарушены тем, что власти не провели быстрого, добросовестного и эффективного расследования исчезновения ее сына, что должно рассматриваться как отдельное нарушение прав человека государством-ответчиком.

В этой связи Суд напомнил, что почти четыре с половиной года компетентные органы не давали матери исчезнувшего человека информации относительно его местонахождения или судьбы. Более того, власти не расследовали и не пресекали и иные случаи исчезновения людей и плохого обращения с задержанными, равно как и случаи лишения жизни без приговора суда. Исходя из обстоятельств дела, опасения матери о гибели сына вполне обоснованы, хотя отсутствие доказательств вины государства не позволяли квалифицировать происходящее по статье 2 Конвенции. В то же время государство-ответчик не выполнило своих обязательств по защите жизни ее гражданина, что в указанных обстоятельствах подпадает под действие статьи 5 Конвенции. Она гласит: «Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность».

Суд подтверждает основополагающее значение в демократическом обществе, содержащихся в статье 5, гарантий прав лица от незаконного ареста или задержания властями. Именно по этой причине Суд неоднократно подчеркивал в своих решениях, что любое лишение свободы должно осуществляться не только в соответствии с основными процессуальными нормами национального права, но также отвечать целям статьи 5, то есть защищать человека от произвола властей.

Суд подчеркнул, что авторы Конвенции усилили защиту от произвольного лишения личности свободы, создав комплекс прав, призванных свести к минимуму опасность произвола и устанавливающих, что лишение свободы должно находиться под независимым судебным контролем и сопровождаться ответственностью властей за свои действия. Требования пунктов 3 и 4 статьи 5, подчеркивая важность и значение судебного контроля, приобретают в этом случае особое значение. Незамедлительное вмешательство судебных органов может привести к обнаружению и предотвращению действий, представляющих угрозу для жизни лица, или к вскрытию фактов крайне плохого обращения, что является нарушением основных прав человека. Речь идет как о защите физической свободы индивидуума, так и о его личной безопасности в ситуациях, когда отсутствие такого рода гарантий может подорвать верховенство права и лишить задержанных самых элементарных средств правовой защиты.

По мнению Суда, отказ властей Турции подтвердить, что лицо задержано, свидетельствует о полном отрицании этих гарантий и о серьезнейшем нарушении статьи 5. Поскольку лицо оказалось под полным контролем властей, последние обязаны знать о его местонахождении. Именно поэтому статья 5 возлагает на них обязанность принять действенные меры с целью защиты индивидуума от риска его исчезновения и незамедлительно провести эффективное расследование в случае поступления жалобы на то, что конкретное лицо было арестовано, а затем бесследно исчезло.

Изучение всех обстоятельств дела позволило Суду склониться к версии заявительницы, что ее сын был задержан солдатами сил безопасности и охраной деревни. Это задержание не было документально оформлено. Официальной информации о его местонахождении или судьбе власти не располагают или не представляют. Данный факт сам по себе следует рассматривать как серьезное упущение властей, поскольку позволяет лицам, виновным в незаконном лишении свободы Юзейира Курта, скрыть свою причастность к преступлению, спрятать улики и избежать ответственности за судьбу арестованного.

Европейский Суд посчитал, что прокурор отнесся к расследованию данного факта без должного внимания. Не были взяты свидетельские показания у солдат и охраны деревни, присутствовавших при аресте Юзейира Курта. Прокурор не пожелал идти дальше утверждения полиции об ее непричастности к этому делу и о том, что Юзейир Курт не был арестован и не содержался под стражей. Прокурор поспешно и безоговорочно встал на точку зрения полицейских, что Юзейир Курт, скорее всего, был похищен бойцами КРП во время военной операции в деревне. Эта версия определила дальнейшее отношение прокурора к расследованию и стала причиной принятия некомпетентного решения.

С учетом вышеизложенных обстоятельств, Суд констатировал, что власти не смогли предоставить заслуживающую доверие информацию о местонахождении и судьбе сына заявительницы после его задержания в деревне. Они также не провели серьезного расследования данного дела… И Суд сделал вывод, что власти, несущие ответственность за жизнь Юзейира Курта, не справились со своими обязанностями.

Соответственно Суд посчитал, что в данном деле имеется особо грубое нарушение прав личности на свободу и безопасность, гарантированные статьей 5 Конвенции.

Суд также нашел в деле госпожи Курт нарушение положений статьи 13 и 25 Конвенции. Первая из них гласит: «Каждый человек, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства правовой защиты перед государственным органом даже в том случае, если такое нарушение совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

Заявительница пояснила, что у нее не оказалось достаточных внутренних средств правовой защиты. Ее заявления и жалобы оставались без должного внимания. Свидетельские показания очевидцев брали именно те офицеры полиции, на действия которых жаловалась заявительница. Вопросы следствия формулировались таким образом, чтобы подтолкнуть свидетелей к ожидаемому ответу. Поэтому здесь неуместно говорить об обязанности государства осуществлять эффективную правовую защиту граждан. Оно скорее бездействовало или даже препятствовало их применению, также как это отмечалось в делах Аксоя против Турции, Айдина против Турции, Кайя против Турции и в данном деле Курт против Турции.

Иначе понимает обязанность государства по эффективной защите своих граждан Европейский Суд. По его мнению, если имеется жалоба, что чей-то родственник исчез по вине властей, то в обязанность входит проведение тщательного и эффективного расследования для выявления и наказания лиц, несущих за это ответственность. Эта обязанность включает в себя также возможность эффективного доступа родственников к информации о ходе расследования.

Прокурор обязан был по жалобе госпожи Курт немедленно приступить к тщательному расследованию. Его безразличное отношение вряд ли совместимо с его функциями и равносильно созданию препятствий для эффективного расследования дела.

Статья 25 Конвенции запрещает кому бы то ни было препятствовать эффективному осуществлению права на подачу жалобы в Европейский Суд. В целом ряде документов и в данном деле Суд подчеркнул, что для эффективного действия статьи 25 чрезвычайно важно, чтобы заявители или возможные заявители могли свободно обращаться в Суд, не подвергаясь при этом какой-либо форме давления со стороны властей с целью склонить их к отзыву своих жалоб или к изменению их содержания. Причем понятие «давление» включает в себя не только принуждение и вопиющие случаи запугивания заявителей и возможных заявителей, а также ближайших родственников, но и недопустимые косвенные действия или контакты, призванные разубедить заявителей или воспрепятствовать осуществлению их права на защиту в соответствии с Конвенцией.

Даже кажущееся безвинным выяснение у заявителей содержания их жалобы равносильно противоправному и недопустимому давлению со стороны властей, препятствующему осуществлению права на подачу жалобы и нарушению статьи 25 Конвенции. По данному делу представители власти несколько раз беседовали с госпожой Курт, после чего она дезавуировала свое заявление. О том, что это было сделано под давлением, свидетельствуют не только предшествующие этому заявлению беседы с заявительницей, но также и то, что оба раза в нотариальную контору ее сопровождал военнослужащий в форме, и при этом с нее не взяли плату за составление текста документа на отзыв ее жалобы.

Более того, угроза возбудить уголовное преследование против ее адвоката также свидетельствует о серьезном нарушении властями права на эффективную правовую защиту. С учетом всего изложенного, Суд посчитал, что в силу тяжести данного нарушения Конвенции должна быть выплачена заявительнице компенсация в пользу ее сына в 15000 фунтов стерлингов, которые должны храниться у заявительницы для сына и его наследников и 10000 фунтов стерлингов для нее самой.[43]

Итак, некоторое изучение опыта рассмотрения дел в Европейском Суде с точки зрения защиты права на свободу и личную неприкосновенность показывает, что в Турции есть определенные проблемы с их соблюдением. Вернейший способ изменить положение в лучшую сторону это измерять их общеевропейскими стандартами, подвергать национальный механизм проверке международными, континентальными структурами. И по делу Курт против Турции можно убедиться в эффективности этого пути.

Из этого поучительного дела можно сделать несколько выводов:

1) Совершенно ясно, что национальные средства обеспечения свободы и личной неприкосновенности граждан отдельных государств не нацелены на выполнение своих обязанностей по их защите;

2) В тех странах, где нарушения свобод и личной неприкосновенности становятся не эпизодическими, а превращаются в привычное явление, можно констатировать отсутствие политической воли или слабость государственной власти, отсутствие должной ответственности за утверждение законности и правопорядка;

3) Отсюда проистекает и слабость всего национального механизма, в том числе судебной системы, неспособность качественно и принципиально оценить состояние дел и конкретных нарушений свободы;

4) Большинство упущений и пробелов в расследовании дел, способы сокрытия конкретных нарушений прав человека, судебных и процессуальных правонарушений в различных странах очень схожи.

Чтобы не быть голословными, сошлемся на официальный доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в 2000 году. В нем говорится: «Особенно многочисленные нарушения свободы и личной неприкосновенности допускаются на территории Чеченской Республики. Там совершаются массовые задержания людей всеми, у кого есть власть и сила: военнослужащими, сотрудниками МВД, ФСБ. Граждане страны бесследно исчезают после контактов со своими «защитниками», гражданину «причиняют вред, нарушают их права и свободы, уповая лишь на силу как главное средство осуществления служебных функций».[44]

Здесь, вероятно, мы имеем дело с искажением всех функций правоохранительных органов, какое-то зазеркальное понимание служебных функций, ибо ими сотрудники правоохранительных органов наделяются совсем не для применения силы против граждан, а только для их защиты. Силой они наделены для борьбы с преступными проявлениями, а не для ущемления гражданских свобод.

Между тем, «через следственные изоляторы проходит ежегодно до 2-х миллионов человек, из которых 1/4 часть освобождается в связи с прекращением уголовного дела, либо осуждением к наказанию, не связанному с лишением свободы».[45]

На самом деле положение намного трагичнее. Здесь не упоминается множество лиц, освобожденных из-за недоказанности их вины, отсутствия состава или события преступления, по другим причинам. Но даже многие осужденные из задержанных в гуманном обществе и правовом государстве не были бы приговорены к лишению свободы, если бы не этот порочный круг российского правосудия.

Человека, подозреваемого в совершении преступления, да не только такого, но и в отместку за что-либо, очень легко упрятать в СИЗО. Прокурор дает санкцию, не видя человека, не беседуя с ним, а по докладу дознавателя. Так удобно допрашивать его и проводить с ним следственные действия, легче сломить и запугать его, получить какие-либо сведения. И вот оттого, что представляется удобным следователю, ломаются судьбы людей. Но безвинный человек не должен сидеть в СИЗО. И поэтому дознаватели и следователи обязаны найти компромат и сформулировать обвинение и передать дело в суд. Но суд тоже не может подвести коллег и объявить, что задержан невиновный человек. Поэтому так мало на практике оправдательных приговоров и так много приговоренных именно к тому сроку лишения свободы, который задержанный уже отсидел. Вроде бы и ему должно быть радостно, и виновных в беззаконии и произволе нет.

Сотрудники УВД Карасунского округа г. Краснодара В. и И. во время несения службы под надуманным предлогом задержали гражданина М., схватили его за шею, надели наручники, а затем несколько раз ударили в живот.

Участковый инспектор Спасского РОВД Приморского края К. и милиционер Б. незаконно и с применением силы задержали несовершеннолетнего П., нанося ему удары резиновой палкой.

Иногда такие деяния сотрудников правоохранительных органов становятся достоянием гласности, расследуются, доходят до суда, и виновные даже получают по заслугам. Но очень редко. Преобладающее количество посягательств на свободу и личную неприкосновенность остаются неизвестными, а значит и нерасследованными. Здесь также срабатывает круговая порука, защита части мундира и корпоративность служителей Фемиды.

Так, в 1999 году за различные преступления и нарушения законности привлечено к ответственности 13833 сотрудника МВД, из них 3579 – к уголовной. За первое полугодие 2000 года соответственно 6250 и 1656. В то же время, число жалоб и заявлений, поступивших только в органы прокуратуры, и только по вопросам следствия и дознания, проводимых подразделениями МВД, составило в 1999 году 263645.[46] Невозможно представить себе, что большинство этих жалоб были написаны без достаточных оснований.

Поскольку в мире не изжиты незаконные аресты или задержания, а в некоторых странах даже очень часто применяются, гуманная мысль пришла к необходимости материальной компенсации за незаконный арест или задержание.

В статье 5 Европейской Конвенции есть пункт 5, который гласит:

«Каждый, кто стал жертвой ареста или задержания в нарушение положений данной статьи, имеет право на компенсацию». Право на компенсацию в соответствии с этим пунктом распространяется как на материальный, так и на моральный ущерб.

В деле Броган Суд отклонил довод правительства Великобритании о том, что заявители будут иметь право на компенсацию только в том случае, если лишение свободы признано незаконным национальным законодательством. Суд отметил, что такое толкование не отвечает предмету и цели пункта 5 статьи 5, поскольку из его формулировки видно, что компенсация должна предоставляться в тех случаях, когда арест или задержание были произведены «в нарушение положений данной статьи». Суд пришел к выводу, что заявители были арестованы и задержаны законно в соответствии с внутригосударственным правом, но в нарушение пункта 3 статьи 5, а значит и в нарушение пункта 5 этой же статьи.[47]

Право на свободу и личную неприкосновенность в нашей стране гарантируется статьей 22 Конституции РФ, которая гласит:

«Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Арест, заключение под стражу и содержание по стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов».

В соответствии со статьей 5 Закона «О милиции», в котором есть специальный раздел «Деятельность милиции и права граждан», всякое ограничение граждан в их правах и свободах со стороны милиции допустима лишь на основаниях и в порядке, прямо предусмотренном законом.

Однако все еще нередки случаи, когда не соблюдаются требования закона о срочном сообщении арестованному предполагаемого обвинения. В данном случае можно говорить о неполном соответствии законодательства и правоприменительной практики России нормам Международного Пакта о гражданских и политических правах, которые требуют доставить арестованного или задержанного к судье или к другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять подобную функцию. Эта процедура – одна из самых старых гарантий от произвола властей, до настоящего времени с трудом воспринимается правоприменительными органами России.

Много нарушений личной неприкосновенности граждан допускается правоприменительными органами, грубо нарушающими принцип презумпции невиновности и в ходе предварительного следствия. Прикрываясь необходимостью усиления борьбы с преступностью, милиция задерживает массу невиновных людей, часто не имеющих никакого отношения к расследуемому преступлению. Прослушивание телефонных разговоров, перлюстрация почты, слежка приобретают не просто массовый характер, а даже поощряются властными структурами, видящими в таких действиях не нарушение прав личности, а «благородные и целесообразные усилия органов». Около 70% задержанных держат под стражей в течение периода в 3-5 раз более длительного, чем это было необходимо. «Тюремную империю» России «населяет» 780 человек на 100 тысяч населения, в США – 565, Бельгии – 167, Франция – 90 человек.[48]

Через тюрьмы Советского Союза прошло за период с 1961 по 1985 годы более 35 млн. человек. Это громадная школа криминализации народа. Разве они исправились? Нет. Они исхитрились, научились науке выживания. А как уродует психику людей длительное содержание в СИЗО еще не судимых, то есть людей еще не признанных судом виновными. Но, если они лишены свободы и живут невольниками, неужели они вынесут из этих нечеловеческих условий существования любовь к своей родине, уважение к власти, к праву, к правам человека. Как грустно констатировал поэт: «Мы дышим затхлым воздухом свободы иль свежим воздухом тюрьмы». Разве способен суд оправдать человека, который давно сидит в тюрьме? Для этого надо быть очень мужественным человеком.

В 1999 году в местах лишения свободы России содержалось 1038988 человек. Из них в исправительных колониях 744186 заключенных, в СИЗО и тюрьмах 273008, в воспитательных колониях 21794 человека. В Уголовно-исполнительных инспекциях состояло на учете более 1 млн. Лиц, совершивших различные правонарушения.

В течение указанного года в следственные изоляторы страны поступили 577340 человек. Это сама по себе ужасающая цифра, способная поразить воображение, любого приведет в замешательство, если изучить «движение» этого контингента. В отношении 1596 человек дела были прекращены еще на стадии предварительного следствия. Попросту говоря, эти люди не совершали преступления, и их задержание было незаконным. Безусловно, было нарушено право этих людей на неприкосновенность личности.

В связи с изменением меры пресечения были освобождены из СИЗО 48047 человек, то есть задержание этих людей оказалось неоправданным, поспешным, необоснованным, излишним.

В отношении 4367 человек были вынесены оправдательные приговоры, что говорит о недоказанности их вины, а также о грубом нарушении личных прав граждан. Попутно можно упомянуть об их праве на компенсацию морального вреда и предположить, что большинство из них не получило никакой сатисфакции.

Освобождены были из следственных изоляторов 71592 человека в связи с осуждением, не связанным с лишением свободы. Значит, и в отношении этих лиц содержание под стражей было излишней мерой. Еще 28000 было освобождено в связи с отбытием срока содержания. Таким образом, из СИЗО было освобождено 153602 заключенных, большинство из которых не надо было помещать в следственные изоляторы. Там они изведали все особенности российского правосудия, попрание личных и гражданских прав, унижение чести и достоинства, невосполнимый моральный ущерб.[49]

Несложный подсчет подсказывает, что к лишению свободы в 1999 году было осуждено 423738 человек. Из более миллиона отбывавших наказание в уголовно-исполнительной системе России 60 процентов заключенных имели неоднократную судимость. Более 100 тысяч болели туберкулезом. В анализируемом году более 30 тысяч заключенных, больных активной формой туберкулеза освободились из заключения и стали свободными гражданами.[50]

О неблагополучном состоянии с соблюдением прав заключенных поступает множество свидетельств. Приведем одно из них.

«Независимая газета» сообщила о возбуждении уголовного дела по факту смерти заключенного ИК-9 (г. Соликамска Пермская обл.) и превышении должностных полномочий сотрудниками этой колонии. В штрафном изоляторе умер осужденный 24-летний К. Его смерть наступила после «плотного» общения с сотрудниками ИК-9, которые избивали его резиновыми палками, якобы за то, что оказал сопротивление. Дело возбуждено по статье, квалифицирующей это деяние как умышленное убийство.

Приводимые в этой теме нарушения прав человека и гражданских свобод свидетельствуют о разложении пенитенциарной системы России, перерождении некоторых органов внутренних дел и судов из правоохранительных в правонарушительные, об их корпоративном слиянии, для поддержки друг друга и защиты личных интересов. Все это можно объяснить отсутствием политической воли или неспособностью, нежеланием государственных структур установить в стране законность и правопорядок.

С другой стороны, причина происходящего заключается в том, что общество не обладает достаточно высокой способностью к самоорганизации и потому нет в нем гражданского контроля за деятельностью судов, милиции, тюрем и прочих, нанятых для службы народу, структур.

Уже длительное время в стране ведется работа по разработке проекта федерального закона об общественном контроле за соблюдением прав лиц, находящихся в местах заключения. Но этот вопрос еще не разрешен. Другое «слабое звено» – это возможность обжалования действий и решений органов дознания, следователя или прокурора, связанные с возбуждением уголовного дела, производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановления производства по уголовному делу и продления срока предварительного расследования и содержания под стражей, должно быть разрешено законодателем в новом УПК.

«Беды и проблемы уголовно-исполнительной системы приобрели такой масштаб и такой острый характер, что они уже не могут быть устранены разовыми мерами, поиском и наказанием виновных или исправлением «отдельных недостатков». России нужна принципиально другая система исполнения наказаний, охраняющая права человека, его честь и достоинство и способствующая социализации личности» – отмечает Комиссия по правам человека при Президенте РФ в своем докладе «О соблюдении прав человека и гражданина в РФ в 1999 г.».[51]

Российская система уголовного наказания содержит в себе самую безжалостную формулу, согласно которой преступник де facto вычеркивается из членов общества. Он как бы исключается из числа живых, будто бы он никогда больше не вернется в общество. Но они, изученные, униженные, исстрадавшиеся, инфицированные всеми страшными заболеваниями, озлобленные возвращаются из этих страшных мест и демонстрируют обществу всю свою ненависть и презрение.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒