Попытки к соединению церквей.

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 25Следующая ⇒

В середине 11 века последовал полный разрыв между Восточной и Западной церквами. Вместо прежних мирных отношений установились неприязненные. Своими жестокостями и поруганием греческих святынь, во время крестовых походов, латиняне сделали эти отношения даже враждебными. Греки ненавидели латинян как еретиков и своих притеснителей. Латиняне, в свою очередь, ненавидели греков как схизматиков (как они их называли) и как людей двоедушных и коварных. Враждебные чувства нередко доводили тех и других до кровавых столкновений. Но, несмотря на это, весьма часто предпринимались попытки к соединению церквей. Были особые причины, чтобы искать церковного союза. Папы, и после разделения церквей, не теряли надежды подчинить себе греко-восточную церковь и с этой целью стремились восстановить общение. Но они понимали под общением не союз между церквами, а подчинение Восточной церкви Западной, или, что то же — папе. Греки, со своей стороны, по политическим расчетам, также желали соединения церквей. Политическое положение Византии в описываемую эпоху было слишком затруднительно. Одряхлевшая империя, при нападении на нее турок и крестоносцев, приходила в упадок. Рассчитывая на содействие пап, имевших большое влияние на ход политических дел во всей Европе, чтобы защитить империю от врагов и предотвратить ее падение, Византия искала союза с Римом. А так как пап ничем нельзя было расположить в свою пользу, как только изъявлением желания к соединению церквей (с подчинением Восточной — Западной), то византийское правительство во всех переговорах на первый план выставляло вопрос об этом соединении. Но одна эта расчетливость уже говорила о непрочности попыток. В переговорах не хватало искренности, латиняне и греки, под предлогом соединения церквей, преследовали другие цели. Поэтому когда эти цели достигались или нет одной стороной, то вопрос о соединении отодвигался на задний план. Непрочность попыток к соединению церквей во многом обусловливалась еще и тем, что они не были всеобщими, по крайней мере, на востоке. Со стороны греков хлопотали о воссоединении императоры, церковная же иерархия и народ всегда были против соединения, так как видели в нем подчинение церкви папам. Из множества неудачных попыток к соединению особенно замечательны две, доведенные до конца всевозможными хитростями и насилием и имевшие печальные последствия для восточной церкви. Это так называемые унии — лионская (1274 г.) и флорентийская (1439 г.).

В 1261 году латинская империя в Константинополе пала. Никейский император Михаил VIII Палеолог (1259-82 г.), при содействии генуэзцев, отнял у латинян Константинополь и восстановил Византийскую империю. Но положение империи и её государя было весьма затруднительным. Последний латинский император Балдуин II, после падения империи, отправился на запад и умолял папу и государей помочь ему возвратить престол. Папа Урбан IV, тоже потерявший Константинополь, завоеванный греками, принял сторону Балдуина и отлучил от Церкви генуэзцев за союз с Палеологом и начал взывать к новому крестовому походу против Константинополя. Тесть Балдуина, Карл Анжуйский, овладевший тогда Неаполем и Сицилией, действительно стал готовиться к войне с Палеологом. В то же время болгары и латинские князьки Ахаии и Пелопонеса, оставшиеся независимыми после падения латинской империи, начали наступать на Константинополь. Волнения внутри империи довершали запутанность дел. Михаил Палеолог вступил на престол незаконно. После смерти (в 1259 г). никейского императора Феодора II Ласкариса, престол должен был занять его малолетний сын Иоанн. Но Палеолог хитростью и насилиями отстранил Иоанна от престола, а спустя немного, даже ослепил его. Такое злодеяние восстановило против него патриарха Арсения и народ. Хотя Палеолог низложил и сослал в ссылку Арсения, после того, как тот отлучил его от Церкви, недовольство против него не ослабевало.

Новый патриарх Герман, вследствие народного волнения, должен был оставить кафедру. Когда же затем, патриархом был поставлен царский духовник Иосиф, снявший с Палеолога отлучение, многие из духовных лиц и мирян дошли до такого негодования, что не стали признавать Иосифа патриархом и образовали сильную партию сторонников Арсения. Народ вступился даже за несчастного Иоанна Ласкариса. В Никейской области нашелся слепой юноша, которого жители признали за Иоанна Ласкариса и провозгласили своим царем. Палеолог должен был силой оружия отстранять нового претендента на престол. Находясь в таких затруднительных обстоятельствах, хитрый Михаил Палеолог рассчитывал, что нападение Карла Анжуйского он сможет остановить при помощи папы, а с остальными врагами справится собственными силами. С этой целью немедленно после взятия Константинополя он вступил в сношения с папой Урбаном, а потом Климентом IV; послал к ним несколько посольств с богатыми подарками и предложением о соединении церквей. Впрочем, переговоры с этими папами не привели ни к каким положительным результатам, главным образом потому, что папы не доверяли Палеологу. Только с 1271 года, когда на престол взошел папа Григорий X, сильно желавший соединения с подчинением Восточной церкви Западной, переговоры пошли успешнее. Григорий прислал письмо, в котором расхваливал Палеолога за намерение подчиниться апостольскому престолу и приглашал на собор в Лионе в 1274 году, для окончательного решения вопроса о соединении. При этом папа в числе условий соединения ставил принятие греками латинского Символа веры с прибавлением filioque и признание главенства папы. Палеолог решился на соединение церквей на предложенных условиях, так как боялся интриг Карла Анжуйского. Письмо папы в Константинополе было рассмотрено внимательно.

Греческое духовенство во главе с патриархом Иосифом, прежде покорным императору, было против предложенной унии. Палеолог призвал к себе патриарха и епископов и начал уговаривать их согласиться на соединение с Римской церковью, говоря, что условия папы приемлемы: поминать папу на богослужениях нисколько не противно Восточной церкви, признавать его братом и даже первым не унизительно. Что же касается права апелляции к папе, то оно не будет применяться, так как, в “сомнительных случаях едва ли кому захочется плыть для этого за море.” О чтении Символа с прибавлением filioque император не говорил. Вообще он представлял унию как дело, имеющее политический характер. Патриарх и епископы, несмотря на эти убеждения, все-таки не соглашались на унию. Патриарх поручил своему хартофилаксу, ученому Иоанну Векк, высказать правду, что латиняне являются тайными еретиками. Это вызвало раздражение императора, и он заключил Векка в тюрьму. Впрочем, императору удалось привлечь Векка на свою сторону, и он сделался горячим приверженцем унии. Между тем надо было отпускать посольство и давать ответ папе. Палеолог, уже решившийся на унию, написал папе, что он пришлет на Лионский собор уполномоченных от Восточной церкви. Одно только затрудняло императора — это противодействие главы греческой церкви, патриарха Иосифа, который уже успел разослать епископам окружное послание против соединения с латинянами. Но император нашел выход — предложил Иосифу временно удалиться в монастырь, с тем, что если уния не удастся, он опять займет свою кафедру, если же состоится, он совсем откажется от патриаршества. Иосиф волей-неволей согласился.

Палеолог, с единомысленными ему епископами, заготовил грамоту от греческого духовенства папе и снарядил посольство на Лионский собор. В числе послов были бывший патриарх Герман и великий логофет Георгий Акрополит. Они прибыли в Лион, когда там уже собрались папа и латинские прелаты. Папа принял послов ласково. Четвертое заседание собора было посвящено соединению церквей, но дело было поставлено так, что никаких рассуждений о различиях между церквами не допускалось. Прежде всего папа заявил собору, что греки добровольно повинуются Римской церкви. Затем были прочитаны письма Палеолога и его сына Андроника, и грамота от греческого духовенства. Как в письмах, так и в грамоте выражалась полная покорность папе, только император просил оставить грекам Символ без filioque. Потом великий логофет Георгий Акрополит дал от имени Михаила Палеолога присягу в том, что он отрицается от всякого разделения с Римской церковью и обещает нерушимо сохранять ее исповедание веры и признавать ее первенство. Такую же присягу дали духовные посланцы, от лица греческого народа. В заключение всего пропели “Тебе Бога хвалим” и Символ веры с прибавлением и от Сына. Таким образом, состоялась уния между Восточной и Западной церквами. Уступчивые греческие послы получили в награду богатые подарки и возвратились в Константинополь. С ними прибыло и посольство от папы. Палеолог был весьма доволен исходом дела на Лионском соборе, так как вслед за утверждением унии, папа распорядился, чтобы между ним и Карлом Анжуйским был заключен мир. Оставалось только вводить унию в греческую церковь. Палеолог употреблял все средства, не исключая и насильственных, чтобы склонить греческое духовенство на унию. Когда же прибыли папские послы и привезли унию, он объявил разделение церквей несуществующим и потребовал, чтобы все признали это дело совершившимся. Патриарх Иосиф был объявлен низложенным и на его место был возведен Иоанн Векк. Было приказано поминать Григория X на богослужениях как верховного архиерея апостольской церкви и вселенского папу.” Но дело унии было слишком непрочно. Только император с партией своих приверженцев принял ее. Все греки, и духовные лица, и миряне, не желавшие унии, не хотели иметь никакого общения с Римской церковью.

Со стороны православных стали разноситься проклятия на униатов, с ними не хотели иметь никаких отношений, считали даже за осквернение прикосновение к ним и разговор с ними. Палеолог хотел было ласками привлечь на свою сторону православных. Когда же это не удалось, он взялся за насильственные меры: начались ссылки, заключения в тюрьмы, ослепление, отсечение рук, рвание ноздрей и тому подобное. Он не щадил даже своих родственников. В то же время Векк старался привлечь народ к унии своими посланиями и сочинениями. Но ни насильственные меры императора, ни сочинения Векка не приносили пользы, — греки не принимали унии. Между тем в Риме узнали, что в греческой церкви унии не существует. Папа Григорий X и его последователи пока не беспокоили Палеолога. Но папа Николай III пожелал видеть унию в действительности. С этой целью он прислал в Константинополь своих легатов, которым поручил настоять на полном введении унии, с принятием латинского Символа и с подчинением папе. Положение Палеолога было критическим. Но с обычной хитростью он сумел выйти из затруднения. Послов приняли великолепно, всюду оказывали им почтение, император уверял в своей преданности унии и папе, приказал составить грамоту от греческого духовенства, в которой излагалось Римское учение, принимаемое будто бы греческой церковью (подписи епископов в грамоте были поддельными), показал им тюрьмы, где содержались противники унии. Наконец, двух противников унии отослал даже на суд к папе, которых, впрочем, папа возвратил без наказания. Такой хитрой политикой Палеолог успокоил папу Николая, так что тот заключил с ним тайный союз против Карла Анжуйского. В 1281 году на папский престол вступил Мартин IV. Этот папа не поддался обману Палеолога. Зная, что уния не существует в греческой церкви, он с презрением отослал послов Палеолога, а самого его отлучил. Палеолог, раздраженный таким поступком папы, запретил поминать его при богослужении, но унии все-таки формально не уничтожил. Карл Анжуйский, не связанный более запретом папы, начал войну с Палеологом, но тот, благодаря своей хитрой политике, одержал над ним верх. За поражение Карла папа еще раз в 1282 году отлучил Палеолога. Но Палеолог в том же году умер. С его смертью окончилась и лионская уния. Его сын и преемник, Андроник II (1283-1328 г) стал решительно на сторону православных. В 1283 году в Константинополе был собран собор, на котором было осуждено главное римское заблуждение — учение об исхождении Св. Духа и от Сына. В то же время судили и последователей униатов, и прежде всего Векка, который был низложен и сослан в заточение. Церкви, в которых совершалось униатское богослужение, были вновь освящены. Через несколько десятилетий на востоке не осталось и следов лионской унии.

Подобный же исход имела и флорентийская уния. К началу 15-го ст. Византийская империя была окончательно покорена османскими турками. Правительство, как и прежде, искало помощи на западе и, главным образом, у пап. С этой целью греческие императоры последних времен империи часто сами лично ездили на запад, как напр., Иоанн V Палеолог (1341-91 г). и Мануил II Палеолог (1391-1425 г.). Но помощи запад не оказывал никакой. Преемник Мануила, Иоанн VI Палеолог (1425-48 г.), предвидя скорое и неизбежное падение империи под оружием турок, решился для спасения ее испытать последнее средство — под предлогом соединения церквей подчинить восточную церковь папе и за это получить помощь от западных государей. Для этого он начал переговоры с папой Евгением IV. Папа согласился на предложение императора. Было условлено составить вселенский собор из представителей греческой и латинской церквей и на нем решить вопрос соединения. Решили на собор пригласить также западных государей, чтобы убедить их оказать помощь Византийской империи. После долгих переговоров о месте собора, наконец, назначили его в Ферраре. Папа принял на себя расходы по проезду и содержанию во время собора греческих епископов. В конце 1437 года в Феррару отправился император Иоанн Палеолог, патриарх Иосиф, уполномоченные от восточных патриархий и несколько греческих епископов. Отравился на собор даже русский митрополит Исидор, родом грек, давно уже согласившийся на унию. Сразу же по прибытии в Феррару, греческие иерархи испытали несколько оскорблений от латинян. Так, папа требовал, чтобы патриарх Иосиф, при встрече с ним, поцеловал, по латинскому обычаю, его туфлю. Только после решительного отказа Иосифа он оставил свое требование. До открытия собора происходили совещания греческих и латинских отцов о разности в вероисповедании. На этих совещаниях со стороны греков особенно отличались Марк, митрополит Ефесский (он же представитель Иерусалимского патриарха), и Виссарион, митрополит Никейский. Марк Ефесский не сделал никаких уступок в пользу латинского учения. Наконец, 8 окт. 1438 г., папа, по соглашению с императором, открыл собор, хотя из западных государей никто не приехал.

На соборе главным спорным вопросом было латинское учение об исхождении Св. Духа и от Сына. Греческие отцы поставили этот вопрос на каноническую почву и доказывали, что латинская церковь поступила неправильно, когда внесла в Никейский символ филиокве, вопреки положительному запрещению третьего Вселенского собора делать прибавления к символу. Латиняне, напротив, утверждали, что латинская церковь не ввела нового учения, а только раскрыла то, которое заключалось в символе веры. В такого рода спорах прошло 15 заседаний. Греческие отцы, особенно Марк Ефесский, как и прежде, оставались неуступчивыми. За это папа стал стеснять их содержанием. Между тем в Ферраре появилась чума. Под этим предлогом папа в 1439 году перенес собор во Флоренцию. Здесь продолжались споры о том же предмете. Только латиняне перенесли вопрос о филиокве с почвы канонической на почву догматическую. Они доказывали, что их учение само по себе правильно и подтверждали это местами из св. Писания и древних отеческих писаний, с произвольным толкованием. Греческие отцы возражали на это, что из приводимых мест нельзя выводить латинского учения об исхождении Св. Духа и от Сына. Императору была крайне неприятна неуступчивость греческих отцов. Он стал их убеждать прийти к соглашению с латинянами. Прежний противник, Виссарион Никейский, склонился к соглашению, признав, что латинское выражение и от Сына соответствует греческому — через Сына. Но Марк Ефесский был против этого и назвал латинян еретиками. Палеолог, действуя в пользу соединения, со своими приверженцами составил такое изложение учения о Св. Духе: греки, признавая, что Св. Дух исходит от Отца, не отвергают, что Он исходит и от Сына. Но Марк Ефесский и другие отвергли это изложение. Латиняне, между тем, требовали полного принятия их учения о Св. Духе. Император стал убеждениями и угрозами принуждать греческих отцов исполнить это требование. Волей-неволей греческие отцы должны были согласиться с требованием императора, и вместе с тем признать главенство папы. Относительно же обрядовых разностей больших споров не было: латиняне согласились допускать одинаково обряды латинской и греческой церквей. Когда был составлен акт соединения церквей, в нем было изложено латинское учение о Св. Духе и главенство папы. Этот акт подписали все греческие епископы, кроме Марка Ефесского и патриарха Иосифа, последний в это время умер. Папа, не видя подписи Марка, откровенно сказал: мы ничего не сделали. Все-таки акт был торжественно прочитан в соборной церкви на латинском и греческом языках, и в знак общения и единения, греки и латиняне обнялись и поцеловались. Папа на радостях дал грекам корабли, и они отправились домой. По возвращении в Константинополь, Палеолог убедился, как непрочно насильственное соединение церквей, вынужденное обстоятельствами. Те же греческие епископы, которые согласились на унию, после приезда домой, отказались от нее, выставляя на вид то, что их там принудили согласиться на соединение с латинянами. Греческое духовенство и народ, узнав об унии, пришли в негодование и униатов считали еретиками. Вокруг Марка Ефесского сгруппировались все защитники православия. Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский были также против унии. Они составили в 1443 году в Иерусалиме собор, на котором произнесли отлучение на всех приверженцев унии. Хотя Палеолог возводил на патриарший престол одного за другим приверженцев унии (Митрофана Кизикского и Григория Мумму, своего бывшего духовника), но уния мало продвигалась вперед. Да и сам император, не получив с запада ожидаемой помощи, относился холодно к делу унии. Он умер в 1448 г. При его преемнике, незадолго до падения Константинополя, восточные патриархи еще раз произнесли осуждение унии на соборе в Константинополе в 1450 г. Здесь же они низложили униата Григория Мамму и возвели на патриарший престол православного Афанасия. Мамма бежал в том же году в Рим. В 1452 г., когда турецкая опасность вплотную стала угрожать Константинополю, император Константин снова слёзно молил папу о помощи. Последний предварительно послал в Константинополь кардинала Исидора, бывшего русского митрополита, для утверждения унии. 12 ноября 1452 года Исидор прибыл туда и готовил народ к объединению. Но он обрел сильного обличителя в лице Геннадия Схолария, будущего патриарха. Все-таки Исидор совершил литургию в Софийском соборе, поминая папу и свергнутого патриарха Григория. Кроме императора и его придворных, немногие принимали участие в этом. Толпы низшего клира, монахов и народа устремились в монастырь Пандократора и спрашивали жившего там монаха Геннадия: что делать? Геннадий не показался народу, а вывесил у окна своей келлии листок со словами:

“Несчастные ромеи. Для чего вы заблуждаетесь, теряете надежду на Бога и возлагаете упование на франков? Для чего вместе с имеющим пасть городом хотите погубить и свое православие? Боже умилосердись надо мною. Свидетельствую перед лицом Твоим, что я неповинен в сем преступлении. А вы, несчастные, смотрите, что хотите делать при грозящем вам пленении? Вы дерзаете извратить веру своих отцов и покориться неправде. Никогда не оставлю тебя, любезное православие, и не отступлю от тебя, священное предание, доколе душа моя обитает в сем теле.”

Народ проклял унию, перестал посещать Софийский храм и, по словам греческого писателя Дука, “если бы явился ангел с неба и обещал грекам спасение под условием унии с латинянами, то они все-таки отвергли бы ее.” Когда в 1453 году Константинополь был взят турками, о Флорентийской унии не было уже времени и думать. По почину даже султана Магомета, патриархом был выбран Геннадий II Схоларий (1453-60 г.).

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒