Культурные традиции. Их сохранение, развитие.

Происхождение термина. Понятие «традиция» генетически восходит к лат. traditio, к глаголу tradere, означающему «передавать». Первоначально это слово использовалось в буквальном значении, обозначая материальное действие: так, древние римляне применяли его, когда речь шла о необходимости вручить кому-то некий предмет и даже отдать свою дочь замуж. Но передаваемый предмет может быть нематериальным. Это, например, может быть определенное умение или навык: такое действие в фигуральном смысле также является traditio. Таким образом, границы семантического спектра понятия традиции жестко указывают на основное качественное отличие всего того, что можно подвести под это понятие: традиция — это прежде всего то, что не создано индивидом или не является продуктом его собственного творческого воображения, короче, то, что ему не принадлежит, будучи переданным кем-то извне.

Это основное отличие часто отходит в сознании на задний план, уступая место другому, тоже значимому, но производному. Для обыденного сознания эпохи модерна слово «традиция» ассоциируется в первую очередь с тем, что связано с прошлым, утратило новизну и в силу этого противостоит развитию и обновлению, что само по себе неизменно, символизирует стабильность вплоть до застоя, избавляет от необходимости осмысливать ситуацию и принимать решение.

Традиция и культура. Без традирования невозможно формование и сохранение человека, и, следовательно, без традирования невозможна культура. Кроме того эйдетическое пространство культуры есть, как любая эйдетика, соприсутствие всех разделяемых человеком времен, соответственно нормальное функционирование сферы культуры невозможно без постоянного присутствия прошлого в «едином» эйдетическом пространстве. Далее, культура, как приводящая и сберегающая при–роду человека, направлена на про–ис–хождение. Т.е. она направлена не только на соответствование с родом, но и на согласование с прошлым. Вообще сохранение и формование всегда опираются на пред–шествующее, которое является именно формой, в которой «выплавляется» любое сущее и, в особенности, человек. Именно пред–шествующее. Но именно это и осуществляет традирование.Мы уже говорили, что культура, как сохраняющее и формующее начало, представляет собой значимость для человеческой экзистенции, она является ценностью. Будучи ценностью, она вступает в согласование с другими ценностями человеческого со–бытия. Бытие–ценностью — это другой «способ» субстантивации феномена культуры. То же самое можно сказать и о традиции, традирование — всегда сфера ценностей, ибо лишь ценное подлежит традированию.Уже указанного достаточно, чтобы можно было изначально установить сочлененность культуры и традиции. Сочлененность настолько прочная, что невозможно говорить об одном, этим самым не затрагивая другое. Соответственно то, что можно выявить в культуре связано с традицией и ее проясняет, а то, что можно обнаружить в существе традиции оказывается объясняющим культуру.Сочлененность не говорит о полной тождественности, но о близком родстве. Возможные варианты сочленности: а) одно естьнеизбежное следствие другого или ему неизбежно сопутствует, наподобие существенного или неустранимого признака; b) одно и другое является следствием или признаком некоего третьего, причем это третье может лежать как «позади», наподобие действующей причины, так и «после» наподобие телоса-цели или быть, наподобие материи или формы неким «принципом» организации и одного и другого; с) варианты а) и b), несмотря на видимое противостояние, соприсутствуют и являются некими соформующими причинами, причем в варианте b) схематика более сложна, ибо «третье» не является лишь действенным началом, а также является одновременно и результатом, т.е. и культура и традиция выступают в свою очередь «формующим» началом.

Во-первых, есть еще один вариант соотношения, а именно, традиция и культура суть одно и тоже, т.е. речь идет о синонимах, об именовании двумя словами одного явления. Это вариант необходимо разобрать, ибо при подобной пригнанности двух явлений, существует «соблазн» их просто отождествить. Традированию подлежит то, что сохраняет род человеческий как вид живого существа, и так или иначе механизм подобного сбережения продуцируется на протяжении поколений. Эти механизмы, без сомнения, не принадлежат по своей сути к культуре, ибо в отношении культуры мы изначально выяснили, что речь идет о соответствии человека именно понятию человек, куда «биологической смысл» входит лишь частью. Тем более, что природа у человека есть при–рода. Конечно, «биологический компонент», соприсутствуя в общем эйдетическом пространстве со–бытия человека, не столь уже «биологичен», ибо он именно со–при–сутсвует, т.е. речь идет о со–гласовании, поскольку он наделяется, ибо соучаствует в едином человеческом пространстве, характеристиками всех сфер человеческой реальности. Но это происходит как бы «за вторым разом», сущностно и изначально он лишь «потом» входит в это пространство. Разнесение культуры и традиции, позволяет двинуться дальше и разобрать дальнейшие варианты. Первое, а именно принадлежность, включенность одного в другое. Понятие традиция не включается в понятие культура, ибо как мы только что отмечали традированию подлежат не только культурные «образования», но и то, что сберегает и формует человека как род живого существа. В свою очередь не может идти речи о «жесткой» включенности понятия культура в понятие традиция. Культурный феномен вовсе не обязательно подлежит традированию, ибо он, во-первых, ситуационно пригнан к текущей конфигурации со–бытия, месту и времени, а, во-вторых, сама суть культуры говорит о том, что она сохраняет самое человеческое в человеке, а именно открытость будущему и свободу, что сущностно «сопротивляется» неотвратимости повтора, хотя и может стать, как наиболее «оптимальное решение» таковым. Следующий вариант говорит о том, что и культура и традиция существуют как следствия чего-то третьего, «через» или для третьего. Этот вариант, без сомнения имеет место, ибо мы с самого начала говорили о культуре как о феномене человеческой реальности, как о нечто, что сберегает и формует человека. Человек является причиной культуры, причем причинение здесь распадается на рубрики, наподобие схематики причинения у Аристотеля. Человек является формующей, «материальной», начальной и финальной причиной существования культуры. То же самое относится и к традиции. Именно человек выступает тем формующим, причиняющим «окружением» традиции, что приводит ее к существованию. Лишь в, через, для и «внутри» человека есть традиция. Однако подобное со–отношение культуры и традиции явно не достаточно, ибо оно не достаточно полно описывает схематику соотношения. Это происходит прежде всего потому, что сами отношения, на которых в конечном итоге «завязывается» соотношение культуры и традиции не столь однонаправлены, как это можно описать используя схематику причинения. Итак, описывая сочлененность культуры и традиции мы должны использовать третий вариант. Он нам, кстати, дает обоснование довольно тесной взаимосвязи двух явлений человеческой реальности. Этот вариант нам говорит о том, что схематика соотношения культуры и традиции есть схематика развертывания конституирования человеческого со–бытия. В процессе развертывания многопольного образования со–бытия все «участники» не даются изначально, а есть результат соформования, согласования и взаимоконституирования. Подобная схематика не дает нам «начальной» точки отсчета, движения или некоего единого принципа организации всей структуры, находящейся в постоянном изменении. Каждое «действующее лицо», каждый член подобной структуры взаимоконституируется остальными членами и взаимоконституирует остальные члены. Он предстает перед нами как бесконечная цепь и сеть отсылок, т.е. скорее является на мгновение застывшей связью, чем неким субстанциональным образованием. Каждый член структуры, каждая связь структуры является тут же исчезающим результатом. Речь идет о схематике подобной схематике герменевтического круга, когда ни одно участвующее в его круговом «порочном» движении сущее не дается изначально, но есть постоянные взаимоотсылки. Вместе с тем в подобной схематике развертывания и существования (вернее сосуществования) общее пространство, возникающее как тут же исчезающий результат, предстает как предельно согласованное единство, каждый член которого, будучи результатом общего процесса со- и взаимоконституирования, изначально согласован со всей схемой в целом и с каждым его членом.

Если мы используем данную схематику в отношении сочлененности культуры и традиции, то мы можем сказать, что культура и традиция суть составляющие общего процесса конституирования со–бытийного пространства человеческого существования. Их связь есть взаимосвязь, сочлененная с общей конфигурацией со–бытия и прежде всего с человеком. Они взаимоконституируют друг друга, сами являясь в свою очередь результатом общего согласования и конституирования. В этом процессе происходит конституирование и субстантивирование не только этих явлений человеческой реальности, но прежде всего самого человека. При этом необходимо упомянуть, что «предпочтительная» [5] направленность их «деятельности», «топология» в общей конфигурации человеческой реальности у них различная, что позволяет сущностно их развести. Традирование сущностно ориентировано на прошлое, само существование традиции есть прежде всего воссоздание прошлого, связь с прошлым. Будущее в схематике традирования дается лишь «за вторым разом». В отличии от традирования культура, согласуясь с существом человека, сохраняет как свою сущностную черту ориентацию на будущее. Конечно, и в том и другом случае, сами понятия «будущее», «прошлое» довольно условны, ибо человеческая реальность со–бытия, через присущность эйдетической сфере не дает возможности «жестко» зафиксировать и использовать «традиционное» временное членение. Соотношение культуры и традиции не столь «безоблачны» именно из-за их сущностно иной временной ориентации. Более того, в процессе согласования и формования единого пространства человеческой реальности, они могут вступать в «конфликт», выступать как противоречивые друг для друга и друг друга ограничивающие полюса. Но их разнонаправленность как раз придает «объемность» и позволяет прояснять в открытом и развивающемся процессе оба этих явления. И именно через напряженность их сочленения можно рассмотреть судьбу будущего культуры, и через эту разнонаправленность мы в заключении проанализируем современное положение культуры. Но современность опять же может быть осмыслена лишь в перспективном обрамлении прошлого и будущего.

Сохранение культурных традиций. Масс-медиа играют роль мощного культурного интегратора. Здесь надо отметить, что медиа делятся на качественные и массовые. Массовые медиа, в основном, опускаются к вкусам массовой аудитории. Качественные, наоборот, поднимают аудиторию до уровня высокообразованных журналистов. Безусловно, массовые медиа, которые реализуют рекреативные, развлекательные функции имеют такое же право на существование, как и медиа, вызывающих высокие чувства и развивают человека. Но следует помнить, что развлечения не означают обман, что они не должны унижать чувство собственного достоинства у представителей разных рас и национальностей.

Медиа, несомненно, выполняют и воспитательные функции. То, что аудитория видит в героях материалов журналистов и в поведении самих журналистов, мощно диктует нормы поведения, дает их образцы. Недаром популярных медиа-фигурантов часто используют в рекламе.

В этом контексте поведение, язык, отношение к другим людям со стороны журналистов тоже играют немаловажную роль. Человеку свойственно воспроизводить в своем поведении образцы, которые он перенимает у людей, которых уважает, считает достойными для подражания.

Сохранение культурных традиций в масс-медиа часто сталкивается с объективными препятствиями. К ним прежде всего относятся материальные трудности. Наиболее эффективным каналом для передачи культурных традиэтой является, безусловно, телевидение, которое действует сразу на несколько органов чувств. Но сейчас в России, и в большинстве других стран наблюдается засилье голливудской кинематографической продукции. Национальный кинематограф не в состоянии составить ей конкуренцию. Это приводит к подражанию худшим образцам поведения, к снижению общей культуры аудитории, к потере национальных культурных достояний. Конечно, можно говорить о том, что это неотъемлемая часть процесса глобализации и с этим ничего не поделаешь. Но опыт Франции, Италии, Канады показывает, что можно сохранять собственные традиции даже и в условиях глобализации. Журналисты должны стараться воспроизводить лучшие образцы национальных культурных традиций.

Отдельно надо сказать о роли журналистики в становлении независимых стран. Опыт постколониальных стран Африки и Азии показал, насколько весомой является роль журналистов в этом процессе. Она заключается в стимулировании становления национальной идентичности, информированного гражданского общества, устойчивой экономики.

Журналисты должны помнить о своей ответственности перед теми, кто их слушает, читает, смотрит. Они должны осознавать, что служат своеобразным образцом для подражания.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: