Ю. С. Сорокин. К вопросу об основных понятиях стилистики

Вопросы стилистики, т. е. вопросы, касающиеся правил и осо­бенностей целенаправленного использования различных слов и форм общенародного языка в различного рода высказываниях, в речи, имеют острое, актуальное значение. Определение правил и законов языка всегда шло рядом с определением норм употребления тех или иных элементов языка в конкретных речевых контекстах. Нормативная грамматика и стилистика, лексикология, лексикография и стилистика связаны между собой давно и прочно. Еще Ломоносов учил, что грамматика своими правилами должна показать «путь доброй натуре». < …>

< …> Языковая оболочка мысли, как и само содержание мысли, только тогда получают полную силу, когда они органически слиты, когда с естественной необходимостью для выражения определен­ных идей выступают свободно избранные формы словесного выра­жения, единственно в данном случае подходящие для данного со­держания, формы, закономерность выбора которых ясно осознает употребляющий их и остро чувствует тот, к кому обращено выска­зывание. Это предполагает ясное и отчетливое знание стилистичес­ких возможностей различных элементов, из которых складывается. язык, равно как и внимательное, вдумчивое изучение образцов сти-листически совершенной речи.

Среди работ советских языковедов исследования и статьи по вопросам русской стилистики занимают заметное место. Можно сказать, что теоретический интерес к основным вопросам стилис­тики, определение основных понятий ее как особой языковедческой дисциплины, опыты систематического изучения языка и стиля раз­личных произведений литературы относятся прежде всего к пос­ледним трем десятилетиям. Здесь самое важное место принадле­жит статьям акад. Л. В. Щербы, особенно его статье «Современный русский литературный язык», ² и многочисленным большим и ма­лым исследованиям, монографиям и статьям акад. В. В. Виноградова. Здесь должны быть упомянуты также различные интересные иссле­дования и статьи А. М. Пешковского, Г. О. Винокура, Л. А. Була-ховского, Б. В. Томашевского, В. А. Гофмана, Б. А. Ларина и др. В этих исследованиях были впервые на теоретической основе постав­лены вопросы о задачах стилистики как лингвистической дисцип­лины, об основных целях, задачах, условиях и различных направлениях стилистического исследования; здесь были сделаны попыт­ки определения основных стилистических понятий. Так, в работах акад. Л. В. Щербы и В. В. Виноградова было выдвинуто понятие «стиля языка» как особой системы средств выражения, в то же время представляющей необходимую составную часть общей сис­темы языка при определенном ее историческом состоянии. Две идеи, две формулировки, данные в работах этих исследователей, оказа­лись особенно влиятельными. Эти, во-первых, представление о раз­витом литературном языке как системе концентрических кругов, данное в упомянутой статье Л. В. Щербы. «Русский литературный язык, – согласно этому взгляду, – должен быть представлен в виде концентрических кругов – основного и целого ряда дополни­тельных, каждый из которых должен заключать в себе обозначе-. ния (поскольку они имеются) тех же понятий, что и в основном круге, но с тем или другим дополнительным оттенком, а также обозначения таких понятий, которых нет в основном круге, но ко­торые имеют данный дополнительный оттенок»¹. Нельзя не заме­тить, что в центре стилистических разграничений, производимых акад. Л. В. Щербой в системе литературного языка, находятся си­нонимические соответствия языковых средств, представление о большей или меньшей регулярности синонимических серий слов, выражений, грамматических форм и конструкций.

Другим положением, оказавшим большое влияние на после­дующий ход стилистических исследований, явилось то определе­ние стиля языка, которое характерно для направления исследова­тельской работы акад. В. В. Виноградова в 30–40-х годах и с осо­бенной отчетливостью выражено в его статье «О задачах истории русского литературного языка преимущественно XVII–XIX вв.»: «Стиль языка – это семантически замкнутая, экспрессивно огра­ниченная и целесообразно организованная система средств выра­жения, соответствующая тому или иному жанру литературы или письменности, той или иной сфере общественной деятельности (на­пример, стиль официально-деловой, стиль канцелярский, телеграф­ный и т. п.), той или иной социальной ситуации (например, стиль торжественный, стиль подчеркнуто вежливый и т. п.), тому или иному характеру языковых отношений между разными членами или слоями общества»².

Нетрудно заметить, что, соприкасаясь с представлением Л. В. Щер­бы о стилях как концентрических кругах в языке, определяемых в основном наличием синонимических серий, это определение стиля языка шире; в центре здесь оказывается вопрос о целесообразной организацииречи в зависимости от определенной сферы применения языка и условий общения. Здесь перекидывается мостик от стилистических категорий как принадлежности индивидуального высказывания к категориям языковым. Поэтому акад. В. В. Вино­градов и высказывает далее в этой же статье характерное убежде­ние, что «построенная по этому принципу история русского литера­турного языка растворит в себе и языковой материал, извлеченный из сочинений отдельных писателей, лишит его индивидуального имени и распределит его по общим семантическим и стилистичес­ким категориям языковой системы»¹.

Таковы важнейшие понятия, которые были положены в свое время в основу стилистического исследования. В ходе этого иссле­дования довольно быстро обнаружились затруднения, которые ос­таются не преодоленными и до настоящего времени. В этом легко убедиться, сопоставив высказывания разных исследователей в раз­ные годы. Затруднение представила прежде всего задача описания стилей языка как определенной системы применительно к состоя­нию современного русского литературного языка. В общей форме эта задача определялась ь уже цитированной статье акад. В. В. Вино­градова так: «Описать и уяснить систему литературного языка в тот или иной период его истории – это значит: дать полную харак­теристику его звуковой, грамматической и лексико-фразеологичес-кой структуры на основе разнообразного и тщательно обработанно­го материала («литературных текстов»), выделить основные стили литературного языка и определить их иерархию, их семантичес­кий и функциональный вес и соотношение, их взаимодействие и сферы их применения»². Именно эти последние специфические за­дачи и остались до настоящего времени никак не решенными. < …> .

Почему оказалось таким затруднительным делом охарактери­зовать систему стилей современного русского языка и последова­тельно раскрыть само это общее понятие «стиль языка? » Ведь не было недостатка ни в интересе к этому коренному вопросу стилис­тики, ни в различного рода попытках его разрешения.

Думаю, что причина этого коренится в неправильности поста­новки этого вопроса, точнее говоря – в том, что вопрос о стиле языка часто ставится неисторически, абстрактно. < …>

Было бы полезно критически осветить понятие стиля языка, обратившись к материалам современного русского литературного языка. Настоящая статья и представляет собою попытку такого критического освещения. Она не может ставить целью полное раз­решение этого вопроса; она только пытается проверить, насколько плодотворно и целесообразно декларативное выдвижение на пер­вый план понятия о стиле языка, когда речь идет о таком развитом литературном языке, каким является современный русский лите­ратурный язык, насколько это понятие теоретически основательно и практически полезно.

Выше мы приводили определение стиля языка, согласно кото­рому он представляет собою семантически замкнутую систему средств выражения, систему экспрессивно ограниченную и целесо­образно организованную. Эти системы, представляющие стили языка, соответствуют, как было сказано, определенному жанру литерату­ры или письменности, определенной сфере общественной деятель­ности, определенной социальной.ситуации, определенному харак­теру языковых отношений между разными членами или слоями общества. Эти особые стили языка в совокупности составляют сис­тему, характеризующую литературный язык в целом.

Нужно сказать, что эти представления в тех или иных вариа­циях повторяются в работах последнего времени, нередко высту­пая здесь в самом упрощенном виде. Так, например, А. И. Ефимов предлагает под термином «стиль языка «(которому он противопо­ставляет «слог» как особенность индивидуального употребления языка) понимать «… жанровую разновидность литературного.язы­ка»¹. Что речь при этом идет прежде всего о приуроченности опре­деленных стилей языка к определенным жанрам литературы, ясно хотя бы из следующего замечания: «Своеобразие слога, например, баснописца определяется не только характером самого литератур­ного жанра басен, содержанием и идейной направленностью его творчества, но и тем, что этому жанру соответствует выработав­шийся в литературном языке определенный стиль языка»².

Усложненную вариацию в этом же роде находим в статье Э. Г. Ри-зель о проблеме стиля. Здесь за первым рядом таких стилей языка, как, например, стиль художественной литературы, публицистики, прессы, научной литературы, следует другой ряд, подчиненный пер­вому и представляющий разновидности этих основных стилей. Так, например, разновидностями стиля художественной литературы при­знаются стиль поэзии, стиль прозы, стиль драмы. Внутри этих свое­го рода «подстилей» являются еще более частные стили. < …>

Четырьмя стилями, приуроченными к определенным жанрам литературы или письменности, ограничивается проф. А. Н. Гвоздев в своих «Очерках по стилистике». Это – научный стиль с примыкаю­щим к нему деловым, стиль художественной речи и публицистичес­кий стиль как важнейшие элементы книжного стиля. В. Д. Левин, принимая как особые стили языка стили публицистический, науч­ный и официально-деловой, не согласен с выделением на равных с ними правах стиля художественной литературы.

Мы помним, что, с другой стороны, стили языка рассматрива­ются как система определенных средств выражения, определен­ных элементов языка. Для каждого из них должны быть характер­ны определенные слова и выражения, формы, конструкции, не ха­рактерные для других стилей языка. Это – важнейшая сторона дела; в ней заключено основание для выделения всех этих разно­видностей как стилей языка.

Но оправдывают ли это положение факты современного язы­кового употребления? Как будто бы не оправдывают. Во всяком случае, пока никому не удавалось показать, что с каждым из этих стилей связаны специфические элементы языка, особые элементы его словаря и фразеологии, особые формы и конструкции, невоз­можные в других стилях или выступающие в этих других стилях как инородное тело.

Очень показателен данный в «Очерках по стилистике» А. Н. Гвоз­дева перечень стилей языка, сопровождаемый краткой их характе­ристикой: «Научный стиль, основное назначение которого – давать точное, систематическое изложение научных вопросов; в нем ос­новное внимание привлечено к логической стороне излагаемого, поэтому иногда этот стиль обозначает как стиль интеллектуальной речи. К нему примыкает строго-деловой стиль законов, инструк­ций, уставов, деловой переписки, протоколов и т. д., в котором так­же господствуют интеллектуальные элементы языка (? ); 2) стиль художественной речи, для которой типично стремление к яркости, образности, экспрессии речи: он включает большое число разно­видностей (? ); 3) публицистический стиль – стиль агитации и про­паганды; его цель – убеждать массы, давать им лозунги для борь­бы, организовать и вести их к победе. Этот стиль, в связи с такими задачами, широко пользуется как средствами интеллектуальной, так и средствами экспрессивной речи»¹.

Не вдаваясь в критику многих частных противоречий и дву­смысленностей в этих формулировках, отметим главное. В этой характеристике нет и намека на языковую специфику указанных стилей, она покоится на самом общем определении особых задач каждой из указанных разновидностей речи. Но могут ли в таком случае эти разновидности рассматриваться как особые стили язы­ка? С другой стороны, можно ли отказать художественной литера­туре в интеллектуальных элементах языка, если только под ними понимаются прямые, лишенные экспрессивной окраски обозначе­ния понятий; и распадается ли научный стиль, теряет ли он точ­ность и систематичность в изложении научных вопросов при ис­пользовании в нем средств экспрессивной речи?

Всего страннее то, что всем этим разновидностям книжной речи противопоставляется стиль разговорной речи, в котором выделяет­ся, в свою очередь, просторечный стиль. Но как тогда быть со стилем художественной речи, который никак не может уместиться в рамки речи книжной, если ее понимать как противоположность раз­говорной? Как быть, например, со стилистическими особенностями драмы, со стилистическими особенностями диалогов в различных жанрах художественной литературы? Что касается стиля просто­речного, который, по утверждению А. Н. Гвоздева, выражается в отступлениях от принятых норм общения, в допущении языковых элементов, имеющих экспрессивную окраску грубоватости, то этот стиль, поскольку речь идет об особых языковых средствах, оказы­вается возможным в различных жанровых разновидностях речи. Можно ли, например, заказать стилю художественной речи или публицистическому стилю или даже научному стилю пользоваться в необходимых случаях этими элементами, имеющими экспрессив­ную окраску грубоватости?

< …> Дело в том, что в развитом национальном языке, как, на­пример, в современном русском литературном языке, и нет таких замкнутых жанрово-речевых разновидностей. И художественная литература, и публицистика, и научная литература представляют сейчас столь развитые области человеческой деятельности, имею­щие такое большое количество разнообразных задач, касающиеся столь различных сторон действительности и в таких различных аспектах, что ограничить их стиль какими бы то ни было изолиро­ванными элементами языка нет никакой возможности. В любой сфере общественной деятельности, в любом жанре литературы или пись­менности мы можем пользоваться и практически пользуемся раз­личными средствами, которые предоставляет нам общенародный язык. Выбираем мы те или иные средства в каждом отдельном слу­чае, исходя не из отвлеченных требований жанра, а учитывая кон­кретное содержание и назначение речи. Этот выбор определяется отношением пользующихся языком людей к данному содержанию, их всякий раз конкретными представлениями о назначении, функ­ции данной речи. Вот почему правильнее было бы говорить не о публицистическом, литературно-художественном, научноми т. д. стиле языка, а о различных принципах выбора, отбора и объедине­ния слов в художественно-литературных, публицистических, на­учных произведениях данной эпохи. Или иначе говоря: если и вы­двигать общие понятия литературно-художественного, публицис­тического, научного стиля, то нужно помнить, что они выходят за рамки собственно языковые, что с точки зрения языковой они обна­руживают исключительное разнообразие и изменчивость.

Думаю, что это не требует особых доказательств в отношении художественной литературы, в которой широта, свобода объедине­ния, разнообразие и многообразие применяемых языковых средств, проявившиеся уже в пору расцвета русской реалистической лите­ратуры со времен Пушкина и Гоголя, общеизвестны. Наиболее це­лесообразным было бы остановиться на этом вопросе применитель­но к так называемому научному стилю. В самом деле, в отношении выбора и подбора языковых средств он представляется с первого взгляда наиболее обособленным. Говорят, что научный стиль ха­рактеризуется подбором особых слов и выражений – специальной терминологии, логических или «интеллектуальных элементов язы­ка» (вспомним характеристику А. Н. Гвоздева). Конечно, верно то, что излбжение вопросов науки невозможно без разработанной сис­темы специальных терминов. Но наличие специальных терминов само по себе не может еще составить характеристики научного сти­ля. С одной стороны, употребление научной терминологии далеко выходит за рамки только научной литературы. С другой стороны, было бы крайним упрощением представлять дело так, что науч­ность освещения вопроса определяется только употреблением осо­бой специальной терминологии.

Верно, далее, и то, что основное внимание при научном спосо­бе изложения привлечено к логической стороне излагаемого. Но разве логическая стройность изложения не является общим его достоинством? Более определенной была бы чисто негативная ха­рактеристика научного сподоба изложения, т. е. указание на то, что в научных произведениях, как и в любых чисто деловых докумен­тах, не является существенной забота об образном применении слова, об украшении слога. Но, во-первых, отсутствие образности и забо­ты о красоте и изяществе изложения вовсе не есть обязательная принадлежность слога научных произведений. А во-вторых, эта особенность опять-таки не укладывается в рамки чисто языковых категорий.

Научный характер изложения определяется прежде всего со­держанием речи, ее общей направленностью, характером и типами связи понятий, последовательностью в ходе изложения мысли, а вовсе не абстрактными нормами отбора языковых средств. Истинно научное изложение не замыкается в рамки каких-то особых форм речи. Оно может быть столь же разнообразно и изменчиво, как и изложение чисто художественное.

< …> В развитом национальном литературном языке (с харак­терным для него многообразием выразительных средств и с воз­можностями извлекать из многих слов и выражений различные тональности) возвышенный, риторический (ораторский), снижен­ный и т. п. стили речи также определяются не только (и, может быть, не столько) выбором каких-то особых, изолированных, специ­фических средств, слов, грамматических форм и синтаксических конструкций. В современном русском языке сравнительно мало та­ких слов и выражений, которые могли бы быть приурочены только к одному из таких стилей речи. Возвышенный, сниженный и т. п. стили речи не исключают употребления слов и выражений различ­ной стилистической окраски. Решающим для характеристики того или иного стиля речи являются принципы соотношения и приемы объединения различных языковых средств в контексте речи.

< …> Еще Пушкин и Гоголь показали, что наряду с употребле­нием традиционно закрепленных за старыми стилями языка средств в разнообразных стилистических целях могут применяться такие средства, которые были ранее прикреплены к совсем другим раз­новидностям речи. Ср. в этом отношении сложность языкового со­става известных патетических мест из лирических отступлений в «Мертвых душах» Гоголя.

К каким же выводам можно прийти на основании всех пред­шествующих рассуждений? В современном языке, со времен Пуш­кина, окончательно подорвавшего и разрушившего авторитет дей­ствительно существовавших разобщенных, замкнутых и система­тически организованных стилей литературного языка XVIII в., не существует различных обособленных стилей, какой-либо системы концентрических кругов, замкнутых и лишь частично соприкасаю­щихся, иерархически соподчиненных. Что же тогда есть в языке с точки зрения стилистической? Что позволяет в разных случаях, в разных условиях речи выражать по-разному сходные понятия? В языке с его обширным и разнообразным кругом слов, выражений, форм, конструкций мы имеем лишь определенные стилистические возможности, которые могут быть очень различно реализованы в той или иной разновидности речи, в том или ином контексте выска­зывания. Понятно, что эти возможности, предоставляемые языком, могут быть очень разного порядка. В одном случае это будут слова и формы, которые мы могли бы традиционно обозначить как «ней­тральные». Они действительно нейтральны или, если можно так сказать, безразличны к стилю, т. е. могут выступать в различных по своему стилистическому характеру высказываниях и, в зависи­мости от обстоятельств, от всего контекстового окружения, полу­чать ту или иную окраску. Таких слов, выражений, форм слов и конструкций в языке много, они, без сомнения, составляют основ­ную массу его средств. Что мы можем сказать, например, о словах основного словарного фонда, имея в виду их основные, прямые зна­чения, являющиеся устойчивым, обычным для общенародного язы­ка обозначением различных понятий и предметов? Такие слова, как вода, камень, идти и ходить, белый, острый, напрасно, этот и многие другие, действительно безразличны к стилю высказыва­ния. Но само собою понятно, что говорящий не может быть безразли­чен к выбору слов. При определении стилистического характера речи, ее направленности мы не можем игнорировать важнейшего вопроса: прибегает ли говорящий или пишущий к этим обычным, простым и «нейтральным» словам или избегает их, заменяя их возможными синонимическими словами или оборотами, хотя в данном случае было бы необходимо и естественно употребить именно эти простые слова. Разве не характерно стремление Пушкина в борьбе с перифрасти­ческой и жаргонной манерой выражения опереться, как на важней­ший элемент стиля, на эти простые, обычные слова? < …>

Нейтральными по своей природе, несмотря на свое специальное назначение, являются и слова-термины, как прямые и точные обозначения определенных понятий. Лишь в особых условиях контекста они получают особую выделяющую их стилистическую окраску, обыч­но сталкиваясь в речи с их синонимами не специального значения или являясь в таком контексте, где их появление не ожидалось.

Нейтральными являются и многие другие слова, не имеющие себе в словарном составе синонимических соответствий и не несу­щие яркой экспрессивной окраски. Но в языке имеется определен­ный круг (и в таких развитых литературных языках, как русский, хотя и несравненно меньший, чем первый круг, но достаточно ши­рокий и разнообразный) таких слов и выражений и – отчасти – таких форм и конструкций, сфера употребления которых ограни­чена. Такие слова и выражения, такие формы являются не только носителями определенных лексических или грамматических зна­чений, но и предполагают выражение того или иного отношения говорящих к определенным предметам и понятиям. Об этих словах можно, сказать, что они обладают определенной стилистической тональностью сами по себе, как данные слова, независимо от кон­текста, что они несут собой в тот или иной контекст определенную общую настроенность.

Вопрос об общей стилистической ограниченности тех или иных языковых средств тесно связан с вопросом о наличии в языке сино­нимических рядов соотносительных по значению слов и форм. Там, где при назывании определенного понятия, предмета есть возмож­ность выбора одного из наличных в языке слов с соотносительным значением, там обычно, наряду со словами нейтральными, которые возможно употребить в контекстах с очень различной стилистичес­кой окраской, выступают слова, определенным образом стилисти­чески ограниченные. < …> Стилистические пометы при таких сло­вах в современных толковых словарях обычно и имеют своей це­лью указать на такую общую стилистическую настроенность слова, которая предполагает наличие особых условий для его употребле­ния. Но при стилистической характеристике слов не следует сме­шивать наличие общей стилистической окраски отдельных слов или выражений с теми экспрессивными оттенками, которые могут явить­ся у слова в различных контекстах в зависимости от выражения отношения говорящего к тому или иному предмету речи, а также в зависимости от тех или иных видов объединения слов в высказы­вании, от всего словесного окружения данных слов в контексте речи. Понятно, что общая стилистическая окраска слова или выражения, закрепленная за ним в языке, определенным образом ограничивает возможности его применения в различных контекстах речи. < …>

Полная и конкретная стилистическая характеристика слова может быть дана только в контексте речи. Как конкретно реализу­ется эта общая стилистическая предопределенность слова, какова будет его реальная окраска и его конкретное назначение в речи – это решается прежде всего его отношениями с другими словами в речи, той смысловой перспективой, в которую слово оказывается «вдвинутым» в каждом отдельном случае. < …>

Определение стилистических возможностей слова тесно свя­зано, с одной стороны, с изучением различных значений слова и отношений между ними, с другой стороны, с изучением фразеоло­гических связей слова в отдельных его значениях. Одно и то же слово, в случае его многозначности, может вести себя в стилисти­ческом отношении далеко не одинаково в зависимости от того, ка­кое значение его реализуется и в сочетание с какими словами оно вступает. Так, у многих слов (в частности, слов основного словарно­го фонда) с основным конкретным значением стилистически ней­тральным являются вторичные, по преимуществу переносные зна­чения, стилистически ограниченные. Ср., например, слово вода в его основном значении и в переносном, образном значении «много­словие, пустословие»; гнуть в его конкретном значении и в значе­нии «вести речь к какой-либо цели, намекать на что-либо» (Он все гнет к тому, чтобы сделать по-своему), клеиться в его соотно­шении с клеить в конкретном значении и то же слово в значении «идти на лад» (Разговор не клеится).

При определении стилистических возможностей слова чрез­вычайно важно учитывать границы его сочетаемости с другими словами, его возможные фразеологические связи и обусловленные этим изменения его экспрессивно-стилистической окраски. < …>

Таким образом, вопрос о стилистических возможностях слова неразрывно связан не только с изучением синонимики языка, но и с изучением типов и видов значений слов и фразеологических свя­зей и сочетаний слов в различных возможных контекстах речи.

Итак, весь ход нашего рассуждения ведет к следующему:

1. Вопрос о стилях языка нельзя ставить отвлеченно, неисто­рически, безотносительно к этапам развития национального лите­ратурного языка. Мы имеем полное основание говорить о стилях языка как об особых, семантически замкнутых типах речи приме­нительно, например, к русскому литературному языку XVIII в. вре­мени Ломоносова. Мы не имеем достаточных оснований говорить о таких или подобных стилях языка применительно к литературно­му языку начиная со времени Пушкина.

2. Мы не имеем в современном русском литературном языке, как в языке, достигшем очень высокой ступени развития и пред­ставляющем исключительное разнообразие своего употребления, стилей языка как особых его (языка) сфер, типов, систем. Но каж­дое высказывание, каждый контекст обладает стилем; в речи m^i находим всякий раз определенный выбор слов, форм, конструкций, порядок их расположения и определенное их сочетание, которые зависят как от содержания и назначения речи, так и от общих законов, правил и возможностей языка. В этом смысле мы и долж­ны говорить о стилях речи, причем их характеристика должна быть гораздо более конкретной и тонкой, чем это имеет место в совре­менных пособиях по стилистике.

3. Помимо изучения всего разнообразия конкретных стилей речи, конкретных приемов сочетания языковых элементов в высказывании, важнейшую задачу стилистики составляет определе­ние общих стилистических возможностей отдельных элементов язы­ка, тесно связанное с изучением его синонимики, системы значений слова и фразеологии.

В последнее десятилетие довольно распространенным стало разделение стилистики на лингвистическую (иначе: лингвостилис­тику – термин, введенный, если не ошибаюсь, Л. А. Булаховским) и литературоведческую. Такое разделение следует признать внеш­ним, не вскрывающим действительного различия направлений и целей стилистического исследования.

Возьмем, например, определения стилистики как лингвисти­ческой и как литературоведческой дисциплины в «Очерках по сти­листике русского языка» А. Н. Гвоздева. О лингвистической сти­листике здесь говорится, что это «… стилистика, рассматривающая и оценивающая средства национального языка с точки зрения их значения и экспрессии, изучающая систему выразительных средств известного языка…»¹. Такое определение нельзя не признать рас­плывчатым и неясным. Во-первых, при этом лингвистическая сти­листика сливается с семасиологией (она рассматривает и оценива­ет средства языка «с точки зрения их значения»), и ее предмет поэтому становится неопределенным. Во-вторых, что касается экс­прессии средств национального языка, то она, как мы уже говори­ли, в большей части случаев оказывается изменчивой, зависящей от условий, содержания и назначения речи. Но тогда чем отличает­ся принципиально (не по объему) лингвистическая стилистика от стилистики как литературоведческой дисциплины? Ведь основную задачу последней А. Н. Гвоздев определяет так: «… выяснение того, как писатели для воплощения своих художественных замыслов, для выражения своей идеологии используют выразительные сред­ства, которыми располагает язык»². Но экспрессия языковых средств нередко и во многом зависит именно от этого «как», от конкретного применения и контекстного окружения слов, отдельных языковых элементов. Кроме того, непонятно, почему особо выделяется сти­листика как проблема литературоведения: являясь частью общей проблемы о приемах и способах использования языковых средств для выражения определенного круга мыслей, определенной идео­логии, она имеет отношение и к науке, к публицистике и т. д.

Более правильным представляется общее разделение стилис­тики на стилистику аналитическую и стилистику функциональ­ную – два раздела, тесно между собою связанные, хотя и имею­щие свои особые границы и специальные задачи. И в том и в дру­гом случае стилистика представляется как особая, прикладная об­ласть языкознания, поскольку речь идет об изучении средств язы­ка и их применении. Но понятно, что стилистическое исследование предполагает совместную заинтересованность и сотрудничество язы­коведов со специалистами других отраслей науки – литературове­дами, поскольку речь идет об изучении стилистического мастерства писателей и публицистов, представителей других наук, поскольку речь идет о языке и стиле произведений научного характера и т. д.

Как же могут быть определены задачи двух основных разде­лов стилистического исследования? Стилистика аналитическая, как нам представляется, имеет своей задачей изучение той общей сти­листической тональности отдельных элементов языка, о которой речь шла выше. Такое изучение тесно связано с изучением синони­мики языка, синонимических соответствий слов и форм. Понятно, что аналитическая стилистика, рассматривая отдельные слова, выражения, формы, конструкции языка по отдельности и в их со­отношении с возможными их языковыми синонимами, может по­мочь лишь общему определению границ общенародного употребле­ния слов и форм языка при определенном состоянии его синоними­ческой системы. Это исследование еще не представляет собой сти­листики в собственном смысле, хотя без него и невозможно ее су­ществование. Важнейшим результатом такого исследования явля­ется выделение наряду с так называемыми «нейтральными»эле-ментами языка таких его элементов, которые вносят в контекст определенную настроенность, употребление которых возможно лишь при определенных стилистических условиях.

Что касается стилистики функциональной, то она изучает кон­кретные принципы отбора, выбора и объединения слов в контексте речи в связи с общим смыслом и назначением высказывания. Ее задача – анализ многообразия стилистических применений эле­ментов языка в конкретных речевых условиях. Именно здесь мы сталкиваемся с понятием стиля речи, с тем, без чего немыслимо никакое высказывание; конкретное многообразие этих стилей речи мы должны изучать и оценивать, .избегая тех схематических деле­ний на «стили языка», которые никак не помогают вскрыть это многообразие использования языка в различных целях, социаль­ных условиях, в различных областях общественной деятельности и в зависимости от различного содержания речи.

Р. Г. Пиотровский О некоторых стилистических категориях¹

Отставание в разработке вопросов стилистики общеизвестно. Причин этого отставания несколько.

Во-первых, определение самого объекта, предмета изучения в области стилистики представляет собой значительные трудности по сравнению с аналогичными задачами других разделов языкознания. Это и понятно, поскольку стилистическая характеристика языкового элемента (слова, формы и т. п.) часто имеет слабые и порой неясные контуры и выступает всегда гораздо менее отчетли­во, чем его основное лексическое или грамматическое значение. Именно в силу этого при стилистическом анализе действительно научные выводы часто подменяются импрессионистическими и субъ­ективными оценками.

Во-вторых, принципы стилистического выделения и класси­фикации языковых единиц не только не совпадают, но иногда даже резко расходятся с принципами классификации языкового мате­риала в области фонетики, лексикологии и грамматики.

В-третьих, стилистические нормы языка изменяются неизме­римо быстрее, чем звуковая система языка, его словарный состав и тем более грамматический строй. Вместе с тем стилистические из­менения неравномерны не только в различных социальных, про­фессиональных, возрастных группах говорящих, но и по отноше­нию к отдельным индивидам. В связи с этим установление обще­языковых стилистических норм представляет часто значительные трудности.

В-четвертых, некоторые языковеды в своих стилистических исследованиях ограничиваются письменной формой литературной речи, а иногда замыкаются в рамках языка художественных про­изведений. Поэтому бывает, что стилистические явления, свойст­венные лишь литературно-художественной речи, рассматривают­ся как явления, присущие всему языку в целом. Все эти трудности стилистического исследования дают о себе знать уже при опреде­лении основных категорий и понятий стилистики.

***

Обратимся к понятию речевого (языкового) стиля. Сам принцип выделения в языке отдельных его стилей пока еще недостаточно очерчен. Многие языковеды видят в речевых стилях разновидности общенародного языка, связанные с определенными жанрами лите­ратуры. Этот принцип классификации проводится особенно прямо­линейно тогда, когда речь идет о стилях литературного языка.

< …> Жанровый принцип классификации речевых стилей, как известно, имеет многовековую историю. Он использовался еще в анти­чной поэтике (три стиля Аристотеля, древнеиндийские теории сти­ля). На жанровом разделении стилей построена поэтика и стилистика французского классицизма. < …> В западноевропейском языкознании жанровый принцип различения речевых стилей широко используется представителями так называемого неофилологического направления. Это и понятно: языковеды школы К. Фосслера и Б. Кроче -видят в языке художественной литературы, точнее, в языке отдельного пи­сателя, выступающего в роли «творческой личности», организующее и движущее начало общенародного языка.

⇐ Предыдущая23242526272829303132Следующая ⇒

Поделиться: