Элитарная» и «массовая» культуры как проблемы ХХ века.

Элитарная (высокая) культура создается привилегированной частью общества, либо по ее заказу профессиональными творцами. Она включает изящное искусство, классическую музыку и литературу. Высокая культура (например, живопись Пикассо или музыка Шенберга), трудна для понимания неподготовленного человека. Как правило, она на десятилетия опережает уровень восприятия среднеобразованного человека. Круг ее потребителей — высокообразованная часть общества: критики, литературоведы, завсегдатаи музеев и выставок, театралы, художники, писатели, музыканты. Когда уровень образования населения растет, круг потребителей высокой культуры расширяется. К ее разновидности можно отнести светское искусство и салонную музыку. Формула элитарной культуры — « искусство для искусства».

Массовая культура не выражает изысканных вкусов или духовных поисков народа. Время ее появления — середина XX века, когда средства массовой информации (радио, печать, телевидение) проникли в большинство стран мира и стали доступны представителям всех социальных слоев. Массовая культура может быть интернациональной и национальной. Эстрадная музыка — яркий пример этого: она понятна и доступна всем возрастам, всем слоям населения независимо от уровня образования.

Массовая культура, как правило, обладает меньшей художественной ценностью, чем элитарная или народная культура. Но у нее самая широкая аудитория и она является авторской. Она удовлетворяет сиюминутные запросы людей, реагирует на любое новое событие и отражает его. Поэтому образцы ее, в частности шлягеры, быстро теряют актуальность, устаревают, выходят из моды. С произведениями элитарной и народной культуры подобного не происходит. Высокая культура обозначает пристрастия и привычки горожан, аристократов, богатых, правящей элиты, а массовая культура — культура низов. Одни и те же виды искусства могут принадлежать высокой и массовой культуре: классическая музыка — высокой, а популярная музыка — массовой, фильмы Феллини — высокой, а боевики — массовой, картины Пикассо — высокой, а лубок — массовой. Однако существуют такие жанры литературы (фантастика, детективы и комиксы), которые всегда относят к популярной или массовой культуре, но никогда к высокой. То же самое происходит с конкретными произведениями искусства

28. Понятие информационного общества и особенности его культуры.В конце XX в. усилился интерес к проблемам культуры и цивилизации. Обострение интереса к этим проблемам всегда продиктовано определенной ситуацией.В последней четверти XX в. человечество вступило в новую стадию своего развития — в эпоху информационного общества со всеми его достижениями, противоречиями и конфликтами. Идею информационного общества предложил еще в середине 40-х гг. ХХ в. японский исследователь Й. Масуда, и тогда эта идея не нашла особой поддержки. Но спустя несколько десятилетий человечество стало свидетелем информационной революции, естественным итогом которой стало формирование информационного общества и информационной культуры.В 70-е гг. ХХ в. доктрина постиндустриального (информационного) общества стала одной из господствующих в западной социологии. Термин «информационное общество», введенный в начале 60-х гг., фиксирует одну из важнейших характеристик формирующегося общества как объединенного единой информационной сетью. Развитие информационных технологий стало в 80-е гг. и особенно в 90-е гг. определять экономический потенциал любого государства.Основу теории информационного общества заложили Д. Белл, З. Бжезинский, Э. Тоффлер. Именно в их фундаментальных трудах, вышедших в 70-80-е гг., были сформулированы основные черты этого общества, которое Э. Тоффлер назвал «третьей волной». Так, Д. Белл основными признаками нового общества считает превращение теоретических знаний в источник инноваций и определяющий фактор политики. Это общество, в котором господствует сервисная экономика, причем быстрее растет число сервисных работников, связанных с системой здравоохранения, образования, управления. Р. Инглегарт замечает, что в «Соединенных Штатах, Канаде и Западной Европе значительная часть работников трудится сегодня вне фабричных стен. Большинство людей уже не живет в механистической среде, а проводит большинство своего производственного времени в общении в людьми и символами. Усилия человека все меньше оказываются сегодня сосредоточенными на производстве материальных товаров, вместо этого акцент делается на коммуникации и на обработке информации, причем в качестве важнейшей продукции выступают инновации и знания».Таким образом, основным объектом человеческой деятельности становится обмен информацией. Свободная циркуляция информации в обществе позволяет ей стать важнейшим фактором экономического, национального и личностного развития.Формулируя основные принципы «кода» новой цивилизации, Э. Тоффлер противопоставляет их принципам индустриальной цивилизации (второй волны). Эти принципы, по мнению Тоффлера, следующие: дестандартизация, деспециализация, десинхронизация, деконцентрация, демаксимизация, децентрализация. Они характерны для всех сфер, на которые Тоффлер разделяет общество: техносферы, социосферы и инфосферы — системы производства и распределения информации. Считая, что возникающая цивилизация противоречит старой традиционной индустриальной цивилизации, Тоффлер утверждает, что она является одновременно и высокотехничной и антииндустриальной цивилизацией. Информационное общество (третья волна) несет с собой новые институты, отношения, ценности, то, что Тоффлер называет новым строем жизни. Этот строй жизни основан на разнообразных возобновляемых источниках энергии; на методах производства, отрицающих большинство фабричных сборочных конвейеров; на новых не-нуклеарных семьях; на новой структуре, которую Тоффлер называет «электронным коттеджем»; на радикально измененных школах и объединениях будущего.Информационная цивилизация радикально преобразует социокультурное пространство, формируя так называемую информационную культуру. Само это понятие достаточно многогранно и используется в самых различных значениях. Например, говорят об информационной культуре кого-то или чего-то, о культуре информации и т.д. Мы употребляем этот термин в широком смысле, подразумевая под ним культуру информационного общества. Э. Тоффлер, анализируя культурологические проблемы этого общества, прежде всего обращает внимание на демассификацию «массового сознания» в условиях третьей волны. Новые, демассифицированные средства информации ускоряют процесс движения общества к разнообразию. Новая культура характеризуется фрагментарными, временными образами, клипами, блицами. «По сути дела, мы живем в «клип-культуре». Естественно, что не все способны быстро адаптироваться в новых условиях, «вписаться» в новую культурную среду. Некоторые ломаются, другие, напротив, постоянно растут и становятся более компетентными и грамотными людьми. По мере демассификации цивилизации демассифицируется и человек, люди становятся более индивидуализированными.

29. Современные цивилизационные процессы и судьба культуры ХХI века.Наметившиеся в мире тенденции становления постиндустриальной цивилизации, к сожалению, свидетельствуют, что грядет отнюдь не эпоха всеобщего мира и благоденствия, а новый виток экспансии противоречий. Так, д.э.н. В.Л. Иноземцев, являющийся сторонником унификации мира на основе принятия западной модели развития, выступая на заседании «Круглого стола» журнала «Вопросы философии» «Трансформации в современной цивилизации: постиндустриальное и постэкономическое общество» вынужден был признать, что экспансия информационной технологии многократно увеличивает разрыв между странами «золотого миллиарда» и остальным миром: «Став фактически монополистом в производстве высоких технологий (в начале 90-х члены «клуба семи» обладали 80, 4 процента мировой компьютерной техники и обеспечивали 90, 5 процента высокотехнологичного производства) западные державы создали невиданный по эффективности инструмент перераспределения в свою пользу мирового валового продукта. Сегодня разрыв в среднедушевом ВНП между гражданами постиндустриального мира и остальной частью человечества достиг 15, 4 тысяч долларов, увеличившись с 1960 года почти втрое. В результате наиболее состоятельная пятая часть человечества присваивает в 61 раз больше богатств, нежели низшая одна пятая; следует учитывать, что соответствующий показатель для 1960 года составляет 30 раз».Это говорит о том, что «догоняющая» модернизация стран «третьего», да и «второго» мира, куда входят страны СНГ и часть стран Восточной Европы не решает их проблем, а наоборот увеличивает дистанцию между ними и странами «золотого миллиарда», закладывают новый виток противоречий и напряженности в мире. Вопрос о некой, универсальной цивилизационной парадигме, которая могла бы синтезировать человечество, остается открытым.В поисках этой парадигмы, на наш взгляд весьма полезно обратиться к историософии А. Тойнби — выдающегося английского историка, который в середине XX века много размышлял о цивилизационных перспективах человечества. Какие аспекты историософской концепции А. Тойнби наиболее важны сегодня? Во-первых, его критика концепции об унификации мировых цивилизаций на основе западно-европейской и северо-американской модели. Объясняя причину этого заблуждения, А. Тойнби считает, что оно проистекает из недопустимой экстраполяции тенденций экономической и политической жизни общества на другие сферы жизнедеятельности. Если в экономике и политике наблюдаются весьма сильные тенденции «вестернизации», то культурная карта мира и поныне остается такой, какой она была до начала западной экспансии. Между тем, культура не только глубже экономики и политики, но и фундаментальнее.

Эгоцентризм западного геополитического и цивилизационного мышления, по мнению А. Тойнби, проявляется в широком распространении ложного стереотипа «статичного» Востока. Согласно этому стереотипу история восточных обществ представляет из себя картину неизменного неограниченного деспотизма, тормозившего динамику экономических политических и культурных инноваций, в результате чего Восток безнадежно и необратимо отстал в своем развитии. Как считает А. Тойнби, это не более как иллюзия, и если бы «западным ученым удалось сквозь пелену политических отношений рассмотреть более глубокий культурный план, они бы поняли, что политическая статичность Востока в сущности не имела столь уж большого значения, а возможно и вовсе не оказывала влияния на богатство и полноту жизни общества. Игнорируя культуру и отождествляя политику с жизнью общества в целом, западные историки впадают в ошибку».Критикуя примитивный европоцентризм, столь свойственный западному мышлению, А. Тойнби напоминает, что даже христианство — конфессиональная и социокультурная основа всей западной цивилизации — продукт Востока

⇐ Предыдущая1234

Поделиться: