Прекращение деятельности организации

9.1. Деятельность Организации прекращается при ее ликвидации по решению Съезда, если за данное решение проголосовало не менее 2/3 делегатов при наличии кворума.

9.2. Деятельность Организации может быть прекращена по решению суда в соответствии и в порядке, предусмотренном действующим законодательством.

9.3. Реорганизация (слияние, присоединение, разделение, выделение, преобразование) осуществляется по решению Съезда, если за данное решение проголосовало не менее 2/3 делегатов при наличии кворума. Реорганизация осуществляется в порядке, определяемом действующим законодательством.

9.4. Региональное или местное отделение может быть ликвидировано по решению ЦШ в случае ликвидации Организации, нарушения структурным подразделением действующего законодательства или Устава, либо невыполнения решений вышестоящих руководящих органов Организации.

9.5. Региональное или местное отделение может быть реорганизовано по решению ЦШ в случае реорганизации Организации.

9.6. Имущество и средства ликвидируемой Организации после удовлетворения требований кредиторов направляются на благотворительные цели. Документы ликвидируемой Организации передаются на хранение в государственный архив в установленном действующим законодательством порядке. Решение о ликвидации Организации направляется в орган, принимающий решение о государственной регистрации общественного объединения.

 

Представленные документы и практические дела доказывают, что Молодая гвардия и организационно, и идеологически отвечает всем требованиям классической партологии.

Серьезную проблему для стабильной политсистемы России представляют молодежные организации экстремистского характера, на анализе деятельности которых следует остановиться более подробно.

 

 

6.3. Молодёжные экстремистские организации в политической жизни России

 

История радикального политического активизма молодежной среды постсоветской России в 1990-2000-е гг. актуализирована спецификой современной социально-политической истории Российской Федерации, столкнувшейся с процессом образования и развития на ее территории различных по своей идеологической и социальной направленности молодежных политических движений.

Как в федеральном центре, так и в российских регионах идет интенсивное формирование молодежных организаций, в ряде случаев принимающих форму политических и националистических движений. Политизированные молодежные движения играют сегодня видную роль в процессе модернизации современной России. В различных политических кругах идет активный процесс развития новой молодежной идеологии. Стало вполне очевидно, что именно молодежные движения и их лидеры в силу множества объективных и субъективных причин будут оказывать заметное влияние на политические процессы, выработку общенациональной идеи России в ХХ1 веке.

Со второй половины 1980-х годов происходит «повышение роли и расширения места неформального молодежного движения во всех сферах жизнедеятельности общества. Это подтверждается рядом взаимосвязанных факторов: рост разнообразных групп, объединений, движений и других форм коллективного взаимодействия, носящего, в том числе, и асоциальный характер, а нередко и антисоциальный экстремистский характер». В начале 1990-х годов под воздействием «стихийной рыночной трансформации и неуправляемой автономизации» субъектов политической жизни России в состав неформального молодежного движения вливаются молодежные объединения экстремистской направленности, втянувшие в орбиту своей нелегитимной деятельности часть дезориентированной и социально неустроенной молодежи в состояние фрустрации и политического отчуждения от системы традиционных политических институтов социализации молодежи[65]. В условиях расширения и углубления кризисного состояния общества и государства в 1995-2000 годах, маргинализации социальной структуры молодежного общества, нарастания социальной девиации и аномии в сознании и поведении молодежи формируются относительно немногочисленные, но достаточно активные организации, группировки и агрессивные молодежные субкультуры, исповедующие идеологию и политическую практику левого и правого экстремизма.

Актуальной с точки зрения изучения тенденций развития современного молодежного экстремизма сохраняется концепция «молодежной субкультуры». Современный и постсоветский мир стал полем деятельности новой разновидности антисистемной и внепарламентской политической оппозиции – молодежной субкультуры или контркультуры. Отдельные молодежные субкультуры определяются как экстремистские, если их агенты используют любые формы и средства политического насилия в целях реализации собственной политической субъектности, в отношении государственных институтов или любых субъектов политической власти. Важным каналом кадрового пополнения молодежного экстремизма можно считать формирование среди неформальных молодежных движений «контркультурной оппозиции» левого и правого спектра. Контркультура связана с молодежными движениями протеста и экстремистскими молодежными движениями. Американский социолог Р. Браунгард полагает, что «проявления экстремизма в субкультурной активности молодежи обусловлены интергенерационными и интрагенерационными конфликтами конкурирующих поколений, представляющих спектр политических ориентаций лево и право экстремистского толка, выступающими с интенсивными требованиями социальных изменений[66]. Развивая данную концептуальную установку в духе постмодернизма, английский социолог Д. Эпстейн отмечает, что парадоксальность социального бытия и сознания современной молодежи сформировали в молодежной субкультуре разветвленную сеть, как ультралевых, так и крайне правых движений[67]. Отличительной чертой «постмодернистской волны» неформальных движений среди российской молодежи становится тенденция к интеграции контркультурных, эпатажно-агрессивных групп «классического неформалитета» в единую «неформальную» систему не только сохранившую, но в значительной мере усилившую протестный потенциал субкультурных групп эпохи перестройки.

Как справедливо отмечает С.И. Левикова, для любой молодежной субкультуры характерна оппозиция к обществу, поскольку на данном этапе их развития молодые люди не могут получить от общества желаемого[68]. Данная трактовка субкультуры выражена в духе постмодернистской концепции «монадологии» Ж. Деиза и Ф. Гваттари, представлявших «монады» как племена кочевников, менее культурных, чем оседлое население, создавших «машину войны», способную сокрушить противостоящие им властные структуры общества и государства. С этой точки зрения «монадская субкультура» молодежи призвана разрушить мощное современное общество, выступает против единовластия государства и единообразия общества. Подобная оппозиционность обществу присуща всем политизированным молодежным субкультурам, поддавшимся идейно-мировоззренческим влияниям фрейдомарксизма, постанархистского автономизма, постмодернистского шизоанализа, а также различных радикально-авангардистских, экологических теорий. В молодежном движении ряда стран Центральной и Восточной Европы проявляется тенденция усиления идеологии неофашизма и ультранационализма на субкультурном уровне, особенно среди молодежи[69].

Стремительная трансформация России и начало ее демократизации в 1990-е годы не только интенсифицировали демонтаж советской административной системы, но и, к сожалению, привнесли хаос и анархию во многие сферы жизни общества, включая и политическую жизнь страны. Государство, руководствуясь псевдо-либеральными лозунгами, ослабило идеологический контроль над обществом и частично отказалось от формирования совместно с основными социальными и политическими группами общества жизненноважных приоритетов и целей. Это способствовало усилению отчуждения общества и государства, развитию нелегитимных форм и способов решения групповых проблем и реализации потребностей и интересов социально-демографических, этнических, профессиональных, социокультурных общностей в постсоветской России. В стране все еще недостаточно реализуются важные и необходимые направления социальной политики в области социального обеспечения и здравоохранения, образования, реализации инфраструктурных проектов, сохранения общественного спокойствия и безопасности граждан, преодоления этнонациональных конфликтов.

Такая ситуация оказалась чревата ростом напряженности в российском обществе, обострением социальных конфликтов, всплесками стихийных акций протеста и политического экстремизма. В итоге не исключается и перспектива нарастания оппозиционных настроений среди отдельных слоев населения, выбору ими сложных и весьма опасных для общества способов разрешения проблем на путях расширения политического экстремизма и терроризма[70]. Не менее опасны и попытки целенаправленного и сознательного формирования структур, ориентированных на неконституционное, не правовое подавление неугодных, оппозиционных сил.

В этих структурах представители молодого поколения, которые не смогли или не захотели интегрироваться в нестабильный социум страны, переживавшей кризисы инновационных социальных трансформаций. Повышению политической протестной активности молодых людей способствовало также то обстоятельство, что определенная часть ее привыкла к экстремальным обстоятельствам повседневной, обыденной жизни, и проявляла склонность к политической активности экстремистского свойства, втягиваясь в этнонациональные, религиозные, социокультурные и иные общественно-политические конфликты в регионах ее проживания. Не случайно ряд российских и зарубежных экстремистских организаций в 1990-е годы пытаются сделать ставку на молодежь, как свой новый социальный и политический ресурс.

Большинство право и левоэкстремистских организаций, партий и групп осуществляют попытки политической вербовки молодежи. Часть молодежи в результате негативных социальных последствий либеральных реформ 1990-х годов оказалась в состоянии дезадаптации в новую систему жизни, что вызвало пессимизм, апатию, дезориентацию, асоциальное поведение, усиление социального протеста. Известно, что протестная энергия молодого поколения – величина не постоянная. Сила и направленность протестной энергии молодежи, несомненно, определяются кризисным состоянием, общей нестабильностью, расколом общества. В качестве определяющего социального фактора выступает социальный, экономический, духовный кризис современного общества, находящегося в состоянии неустойчивого равновесия. Это общесистемное качество и порождает многие социальные противоречия и конфликты. Серьезно сказывается рост имущественного расслоения социальной дифференциации и маргинализации общества, отсутствие условий для социализации молодежи, разрыв в межпоколенческой преемственности. Результаты ряда исследований свидетельствуют о том, что парадоксальность сознания стала неотъемлемой частью современной жизни в России, проявляющейся в распространении многообразных форм протестного поведения в молодежной среде[71]. Нестабильность общественного бытия молодежи в «обществе риска» порождает парадоксальность ее сознания и поведения, имеющих нонконформистский характер[72]. Таким образом, парадоксальность социально бытия и сознания современного российского общества, объективно обусловленная обострением общественных противоречий, наиболее ярко проявляется в молодежной среде. Многочисленные исследования молодежного общества, в частности, ВЦИОМ отмечают сочетание в социальном портрете поколения агрессивности (50%) и цинизма (40%) с инициативой (38%) и образованностью (30%). Многолетние исследования социологов под руководством В.Т. Лисовского выявили разнобой в оценках типичных черт современного поколения: «равнодушное» (34%), «прагматичное» (20%), «циничное» (19%), «потерянных надежд» (17%), «протестующее» (12%), «скептическое» (7%).

В мониторинговых исследованиях Ю.Р. Вишневского и В.Т. Шапко противоречивость молодежного сознания проанализирована на основе динамики ценностных ориентаций молодежи, в основе которых на фоне традиционных ценностей усиливаются индивидуалистические установки, стремление к самостоятельности, автономности и независимости. Соответственно в сознании молодежи повышается роль неформальных, межличностных отношений, утверждается связанный с этим противоречивый подход к институтам социального контроля. Заметно усиливается аполитичность, сочетающаяся с нарастающим негативизмом, социальным протестом. На этой почве растет влияние в молодежной среде идеологии и организации правого и левого радикализма, экстремизма[73]. Таким образом, все это способствовало развитию идей социального протеста в молодежной среде, а также созданию идеологических, организационно-политических структур, втягиванию части неформального молодежного движения в русло политического экстремизма.

Обратимся теперь к ситуации, сложившейся в политической жизни части молодежи в 1990-2000 гг. Молодежный политический экстремизм создал в это время многоаспектную систему, включившую в себя комплекс организационных структур, общественные и военно-политические организации, историко-культурные общества, политические партии и объединения, а также экстремистские формирования; породил ряд идеологических доктрин, идеи социально-государственных систем и политические футурологические концепции. Сегодня в нашей стране наращивается тенденция формирования различного рода неформальных молодежных организаций. Так, только адепты и только движения планируют довести его общую численность до 200-250 человек НБП в каждом городе. Уже сейчас в этом движении появляются признаки четкой внутренней организации. Актив разбит на сектора: одни занимаются массовыми акциями, другие – аналитикой, третьи – «силовым сектором» (на базе последнего планируется создание «молодежных отрядов правопорядка»). В пригородных пансионатах проходят конференции, где будущие «активисты» проходят тестирование, участвуют в семинарах, тренировках и праздниках.

Среди подобных структур наиболее привлекательными для молодежи являются крайне правые и крайне левые экстремистские организации, дающие ощущение риска, романтики, возможности активных действий и не делающие упора на моральные и умственные качества индивида. Часть молодежи (очень незначительная) вступает в ряды официально признанных известных оппозиционных организаций, в основном левого толка. Но там могут удержаться лишь немногие, поскольку в этих структурах существует своего рода дисциплина и, хотя зачастую и показные, но все же ясно различимые и внешне достаточно твердо, соблюдаемые своеобразные морально-нравственные идеалы и принципы.

Появившиеся в последнее время крайне экстремистские леворадикальные группы, партии и организации, похоже, готовы удовлетворить спрос российской молодежи на чисто левацкий вид экстремизма. Таких подпольных и незарегистрированных групп и организаций появилось в последние годы около десятка.

Существуют террористические и откровенно анархистские партии, причислить которые к правым или левым можно только с большей долей условности. Они малоизвестны, малочисленны, расширяют свой состав после тщательного отбора и проверки. К тому же их деятельность в последнее время все более часто подпадает под пристальный взгляд правоохранительных органов.

Вот наиболее известные «левые» экстремистские организации современной России: Рабоче-крестьянская красная армия (РККА), Московское советское антифашистское общество (МСАО), Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ(б)), Революционный военный совет (РВС), «Новая революционная инициатива», Новая революционная армия.

Вот как их характеризует Б. Гунько, один из руководителей радикальных коммунистов, «РКСМ (б)- легальная общественная организация коммунистической молодежи. Ее цель – восстановление власти трудящихся и нашей великой Родины – СССР. МСАО – это легальная общественная правозащитная организация, созданная в 1992 году в связи с надвигающейся угрозой перехода режима Ельцина к фашистской диктатуре. В МСАО – 50 человек. РВС – это легальная организация, ставящая целью свержение антинародного режима вооруженным путем и переход к социализму». По словам Б.Гунько, своими врагами он считает тех, кто приложил руку к капитализации России[74].

Из НАИ более важных проявлений контркультурной оппозиции в России следует отметить «Гражданскую оборону» Е. Летова – одну из самых политизированных рок-групп, студенческие волнения середины 1990-х годов, организованные Инициативой революционных анархистов и профсоюзом «Студенческая защита», Национал-большевистскую партию Э. Лимонова, а также находящиеся в состоянии становления антиглобалистские организации.

Значительная, если не преобладающая роль в формировании в постсоветской России контркультурной оппозиции принадлежала неоанархизму (приставка «нео» здесь употреблена потому, что российский исторический анархизм как политическое течение погиб в 1920-е годы). С достаточной уверенностью можно утверждать, что неоанархистские объединения и клубы, особенно в региональных центрах, в период перестройки и первой половины 1990-х гг. создавались, имея в качестве «субстрата» немногочисленные, но активные молодежные контркультурные сообщества. Так, к анархизму тяготеет субкультура Панков, хотя здесь имеет место скорее мировоззренческая, чем идейная близость.

Одной из первых неоанархистских организаций в СССР был клуб «Община», созданный студентами МГПИ в 1980-е гг. В начале 1989 года была учреждена Конфедерация анархо-синдикалистов (КАС). Просуществовав немногим более года, КАС распалась из-за идеологических разногласий; наиболее крупным объединением стала Ассоциация движений анархистов.

Важнейшим фактором развития контркультурной оппозиции в начале ХХ1 века в России, да и не только в России, стало антиглобалистское движение (часто называемое его участниками альтерглобалистским).

А. Бузгалин, являющийся одновременно и исследователем, и участником движения, отмечают, что альтерглобалистское движение функционирует как сетевая организация, будучи наиболее открытой, неформальной, гибкой и демократической формой политической оппозиции[75].

Российское антиглобалистское движение возникает в 2000-2001 гг. благодаря усилиям нескольких групп активистов. Одна из них, объединившаяся вокруг И. Мысляевой, начала действовать еще в 2000 г. (тогда было объявлено о создании организации «Демократический контроль», являющейся филиалом АТТАК – «Ассоциации за налогообложение финансовых потоков в пользу граждан», созданной в Париже в 1998 году).

Позднее, в 2001 году, инициатива перешла к другой группе, вернее, тесно связанным друг с другом группами активистов. Одна из них (Общественное движение «Альтернативы») возглавляется А. Бузгалиным (еще в 1990-1991 гг. он был одним из основателей Марксистской платформы в КПСС), другая – депутатом Государственной Думы О. Шеиным (Российская партия труда, профсоюз «Защита труда»). К ним также близка леворадикальная организация «Комитет за рабочий интернационал» (КРИ), позже переименованная в «Социалистическое сопротивление – Комитет за рабочий интернационал» (И. Будрайтскис).

Консолидацию российских антиглобалистов ускорила поездка российской делегации на международную акцию протеста против встречи «большой восьмерки» в Геную летом 2001 г. В октябре 2001 г. На базе КРИ СНГ было принято решение о создании организации «АТТАК-Россия», а 9 ноября российские альтерглобалисты впервые организовали акции протеста в Москве (в рамках дня всемирных действий против ВТО). А. Бузгалин назвал этот день днем рождения российского альтерглобализма.

В качестве даты рождения антиглобалистского движения называется и 28 мая 2002 года. Именно тогда несколько леворадикальных организаций (АТТАК – Москва, «Хранители радуги», «Защита труда», Союз радикальных художников) решили провести мирную акцию протеста против саммита Россия – ЕС в Москве. Но за день до митинга префектура аннулировала разрешение, и собравшиеся на митинг (немногим более ста человек) были с крайней жестокостью разогнаны ОМОНом. Ровно через год состоялась театрализованная акция протеста «Большие члены большой восьмерки»: восемь антиглобалистов играли футбольным мячом, изображавшим земной шар.

Так или иначе, современное альтерглобалистское движение в России производит двойственное впечатление: оно смогло мобилизовать немалые интеллектуальные силы, проведя ряд конференций и социальных форумов международного уровня (например, конференция «Альтернативы глобализации», прошедшая в Москве в июне 2002 года, собрала общественных деятелей и ученых из 50 регионов РФ и 20 стран). Действует такой «мозговой центр» как Институт проблем глобализации во главе с М. Делягиным и Б. Кагарлицким. В то же время массовая база движения слаба и несопоставима с западной: альтерглобалистские организации ни разу не смогли, ни провести многотысячные акции, ни атаковать «моральные цели», привлекая внимание СМИ и потенциальных сторонников. В этих отношениях они проигрывают пока и «старым левым», и НБП. Это, вероятно, вызвано тем, что ни возникновения новых организаций, ни расширения старых, за редким исключением, не произошло: та же АТТАК была создана на базе неотроцкистского КРИ.

В какой-то мере новой организацией можно было назвать «Автономное Действие» («АД»), созданное в 1999-2002 гг. участниками ряда региональных неоанархистских и радикальных экологических организаций (Учредительный съезд прошел в январе 2002 года в Нижнем Новгороде). Но и здесь имело место, скорее «переформатирование» старой базы активистов в ответ на кризис российского неоанархизма, нежели ее существенное расширение. Так, в Краснодарском крае организация «АД» ранее именовалась Федерацией анархистов Кубани. Вероятно, так было образовано большинство ячеек «АД». В создании движения, по утверждениям организаторов, приняли участие группы из 10-12 городов России (Москва, Екатеринбург, Краснодар, Нижний Новгород, Новороссийск, Орел, Пермь, Самара, Челябинск, Ярославль и др.), а на конец 2003 года ячейки " «Д" » существовали уже почти в 30 городах. В манифесте «АД» делается попытка соединить положения, характерные для исторического анархизма, с опытом современного западного антикапиталистического движения. «Идеи и социальные теории, взятые на вооружение Автономным Действием, не замыкаются лишь в рамках анархизма… Среди нас есть представители таких идейных течений, как анархо-коммунисты, синдикалисты, не авторитарные марксисты, радикальные экологи, «новые левые» и т.д[76].

Какие же общие черты левого экстремистского движения в современной России можно выделить?

Оно опирается исключительно или почти исключительно на молодежь (хотя лидеры могут быть более старшего возраста). Особенно велико участие молодых интеллектуалов, не интегрированных или слабо интегрированных в общество и художественно-артистической богемы. Организации «леваков» раздроблены и, как правило, достаточно малочисленны, так что ни одна из них не может претендовать на представительство всей контркультурной оппозиции. Но при всем их несходстве или даже прямой враждебности между ними происходит постоянный обмен идеями и людьми. Ряд активистов или рядовых членов «дрейфуют» от крайне левых к «право-левым», от анархо-троцкистов к НБП и наоборот в соответствии с динамикой идеологических ориентаций контркультурной среды.

В 90-е годы ХХ века в стране существовало множество структурных факторов, которые способствовали созданию в постсоветской партийной системе правоэкстремистских, ультранационалистических, фашистских и радикально-консервативных партий и группировок, различных форм непартийной деятельности правых экстремистов в политической жизни России. Некоторые из наиболее значимых молодежных правоэкстремистских групп, движений и субкультур идеологически эклектичны, поскольку исповедуют националистические, фундаменталистские и фашистские элементы. Несмотря на наличие важных различий в их организационной структуре и идеологии правого экстремизма, само понятие «правоэкстремистский» включает в себя составные части таких различных идеологий как фундаментализм, ультраконсерватизм и фашизм[77].

В России значение профашистской категории группировок ультранационалистического спектра возрастает, начиная с середины 1990-х годов. Существенным фактором развития неформального молодежного движения в эти годы стало увеличение ряда их лидеров фашистскими и националистическими идеями. При этом националистическое направление молодежного экстремизма к началу 2000-х годов уже имело достаточно крепкое и стабильное ядро участников с различной социальной основой – от рабочей, учащейся до части студенческой, творческой молодежи, которые составили социальную основу правых националистических группировок. Профашистское направление молодежного правого экстремизма проявляло идеологическую активность с середины 1980-х годов, и стало наиболее агрессивно политически настроенным после 1995 года, получив поддержку среди маргинализированных слоев, а также рабочей, частично учащейся молодежи. Однако, в общем, молодежная среда отторгала ультранационалистические идеи фашизма, оставаясь, в основном, в русле доктрин консервативного российского национального фундаментализма (шовинизма).

К 2000 году ситуация изменилась. Во-первых, стало явным сближение различных фашистских и профашистских организаций и групп в идеологическом отношении. Выработался круг идей, приемлемых для всех ультраправых: русский национализм в великодержавной, имперской форме, антикоммунизм, антилиберализм, антиамериканизм, православие, антисемитизм и расизм (в «арийском» варианте).

Во-вторых, представительная демократия в России себя катастрофически дискредитировала, слово «демократ» стало ругательством, едва ли не синонимом слова «вор»; в обществе возродился милитаризм, и «хорошим тоном» стало восхваление армии, а не критика ее; одновременно произошла реабилитация геополитики и социал-дарвинизма (к сожалению, социал-дарвинистские идеи были подняты на щит именно неолибералами, принявшимися рассказывать публично о «генах успеха», «биологической предрасположенностью к предпринимательству» и т.п.). Что касается элитаризма и культурного примитивизма, то первый был сформирован правилами игры, навязанными обществу «олигархами», - и теперь, в отличие от конца 80-х – начала 90-х (эпохи «массовых демократических движений»), приветствуется и прославляется кастовость и элитарная замкнутость (а это значит, что взамен идеи равноправия в обществе утвердилась идея смены элит); культурный же примитивизм обеспечивается небывалым расцветом масскульта, бульварной прессы, «мыльных опер» на телевидении и «попсы» на сцене.

В-третьих, у фашистов появились деньги. Откуда – это наиболее тщательно охраняемая тайна фашистов. Только РНЕ на этот вопрос отвечает: заработали, – и ссылается на свои многочисленные охраняемые предприятия. Остальные вынуждены нехотя признаваться: деньги дают бизнесмены. Это пока еще не такие деньги, которые давались Гитлеру и Муссолини, но это уже иная ситуация: в России появился частный капитал, финансирующий фашистов.

В-четвертых, власти стали покровительствовать фашистам. Пока что это явно лишь кое-где в провинции (В Краснодаре, Воронеже, Саратове, Самаре и т.д.) – и не всегда на уровне областного руководства, а часто на уровне подчиненных ему структур (обычно правоохранительных органов, это, например, в Воронеже очень заметно). Показательно, что многочисленные выступления центральных газет, рассказывавших о таком симбиозе, никаких последствий за собой не повлекли, хотя опубликованы уже десятки статей в самых разных газетах – начиная с неолиберальных «Новых Известий» и кончая прокоммунистической «Советской Россией»!

В-пятых, в эпоху первой Чеченской войны на государственном уровне были возрождены имперская идея и великодержавный национализм, - и это очень помогло фашистам. Крах иллюзии, что Запад бескорыстно «нам поможет», также способствовал росту великодержавных и националистических настроений. Скатывание России на уровень страны «третьего мира» и поражение в первой Чеченской войне лишь подогрели такие настроения. Правительственная идея с созданием «национальной идеи» или переименование «Дня независимости» в «День России» – события из того же ряда. Конфликт с Западом из-за Югославии и официальная великодержавная риторика времен второй Чеченской войны – лишь следующие и все более откровенные шаги в том же направлении. Не случайно все праворадикальные издания, начиная с осени 1999 года, в один голос горделиво хвастаются тем, что президент В.В Путин говорит теперь то же самое, что они писали несколько лет назад.

В-шестых, обнаружился прямой контакт армии с национал-патриотическими, протофашистскими организациями – казачьими объединениями (на юге России). Это именно тот самый классический случай, когда регулярная армия обучает, одевает и вооружает воинствующие националистические организации.

Наконец, в-седьмых, фашисты нашли свою «социальную базу»: молодежь. Это не только скинхеды и дети казаков. Состав всех праворадикальных организаций резко омолодился, численность их выросла исключительно за счет молодежи. В условиях фактического запрета на воспитание в школах, при развивающейся системе образования, растущих безработице, деиндустриализации, нищете, в условиях общего идеологического и морального кризиса, лишенная перспектив молодежь просто обречена, стать легкой добычей фашизма. Причем к фашистам пойдут не самые худшие. Эти «сядут на иглу» или попадут в тюрьму. Тот, кто приходит к фашистам, все же ищет каких-то идеалов, пусть и на крайне примитивном уровне.

«Особенно меня, как специалиста, профессионально занимавшегося изучением фашизма, пугает факт широкомасштабной помощи западных фашистов российским. Я уже говорил об этом выше, но не могу повторяться. В Россию постоянно приезжают эмиссары из США и ФРГ, обучающие наших ультраправых навыкам «работы с молодежью». Один только список немецких неофашистских организаций, делившихся таким опытом, впечатляет: «Комбат-18 – Дойчланд»; «Немецкая активная группа»; Национал-демократическая партия; «Товарищеская корпорация Штайнера»; «Новое товарищество Трептов»; «Союз правых»; «Национальная инициатива»; «Молодежь Викингов»; «Стальной шлем»; Немецкий народный союз; Национальный народный фронт… Немецкие нацисты добились больших успехов в пропаганде своих идей среди молодежи, – особенно в восточных землях Германии»[78].

Против достижения социального согласия с проповедями политической, национальной, религиозной ненависти выступают и другие праворадикальные группы, выставляя агрессивность и террор в качестве судьбоносных, абсолютно необходимых предпосылок успешного развития государства и общества в современных кризисных условиях. Они громко именуют себя партиями и движениями, а в действительности представляют собой маргинальные, нередко просто карликовые образования. Численность нескольких самых крупных из них – максимум около одной-двух тысяч человек в каждой, а в большинстве – всего несколько сотен, а то и десятков приверженцев. Но довольно многие из них имеют свои газеты и Интернет-сайты, а несколько – и журналы, кое-кто владеет издательствами.

Можно привести массу фактов о социально опасной демагогии этих группировок, адресованной, прежде всего, молодежи. Ограничимся несколькими примерами. Так, главарь нацистской группы «Национальный фронт» И. Лазаренко витийствовал на «теоретическом» семинаре в МГУ «Будущее России»: «Как только наш кованый ботинок разобьет жидоимпериализм в России, наши стальные гусеницы пройдутся по всей Европе...»; «Тот, кто не готов после прихода к власти уничтожить 10 процентов населения, нам не нужен… Будут уничтожены все, кто будет выступать откровенно против нашего режима… Ради здоровья нации можно и 30 процентов уничтожить… Наша цель – навести расовый порядок на планете, чтобы расы занимали то место, которое они должны занимать». «Мы выбрали путь войны, - заявил микрофюрер РНС К. Касимовский, - …Он обоснован нашими убеждениями, корни которых в Русском Православии, рьяном Национализме, стремлении к социальной справедливости, другими словами – Православно-самодержавном Национал-Социализме». «Я славлю терроризм! Пусть его воины ведут мир к разрушению! » - вещал этот горе-теоретик. В № 10 «Штурмовика» вожак родственной РНС «Русской партии» (РП) Н. Бондарик говорил о возможности победы его единомышленников и «автоматом Калашникова». И далее: «На штурм улиц и площадей, на завоевание политической инициативы, а если надо, то и на баррикады – пойдут штурмовые отряды нашей молодежи». «Даже в современном мире, где все понятия искажены, война еще способна дать особому типу человека со здоровыми и чистыми инстинктами, еще не окончательно испорченными «цивилизацией» (вместо культуры) и «прогрессом» (вместо духовного развития), возможность почувствовать тот вкус, ту атмосферу, в которой действует высший тип человека – воин», - философствует активистка ННП В. Ванюшкина. Верховод Томского отделения ННП Е. Маликов призывал студентов: " Протест должен быть потальным: долой демократию, долой либерализм, долой «общечеловеческие ценности»! … Смерть Системе! »[79].

Правоэкстремистская газета «Народная защита» (1995. № 3) ратовала за такую программу действий: «…Война – сплошной фронт: подготовился, атаковал, уничтожил. Это военное положение. Это Гайдар, Ковалев, руководители и комментаторы «Останкино», повешенные на фонарных столбах, - за измену Родине. Это чеченские банды, уничтоженные в течение 2 суток по всей России. Это лагеря для перемещенных лиц «кавказских национальностей». Это комендатура и контрразведка… Будем уничтожать бандитов – чеченцев. И их покровителей – «демократов»…

Для демонстрации оппозиционной деятельности национал – экстремисты считают вполне достаточным продемонстрировать схожесть отечественных профашистов с ортодоксальным фашизмом или национал – социализмом. Так ННП выставляет русское происхождение в качестве условия гражданства, а лица «не русской национальности» или «неправославные» могут жить в России как субъекты с ограниченными правами или в качестве подданных[80].

Эти и другие факты свидетельствуют о том, что большое число существующих ныне в России право- и левоэкстремистских группировок не только теоретически не исключают террор как один из методов своей деятельности, но и подчас готовят и осуществляют теракты. Нередко в выступлениях и статьях руководителей этих организаций содержатся пропаганда, и даже апологетика террора, гражданской войны, бунта, диверсий, даже физической ликвидации неугодных. Далеко не всегда это провозглашается, открыто и прямо. Сплошь и рядом призывы к развязыванию гражданской войны, террору, погромам, подстрекательство к бандитизму и беспределу довольно изобретательно и фарисейски закамуфлированы псевдопатриотической риторикой и безудержной популистской демагогией. Часто экстремисты лживо заявляют, что предлагаемые, афишируемые ими насильственные, разрушительные акции и методы единственно возможные для спасения государства и народа.

Русское национальное единство (РНЕ), бывшее до своего раскола осенью 2000г. основой правоэкстремистской организацией в стране принадлежит к выраженным антисистемным течениям в российском ультранационализме, охватило большую часть сверхреакционного полутеррористического сектора отечественных нацистов. Наибольшая по численному составу РНЕ уже в 1992 году сформировала боевую единую дружину, существовавшую как отдельная структурная единица с многосотенным составом[81].

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: