Музыка, любовь и все такое. Джеймс (Джеймс Маршалл), Мэдди (Шерил Ли) и Донна (Лара Флинн Бойл) дают домашний концерт в «Твин-Пикс» (1989)

 

 

Меня восхищает в этой сцене, что, хотя тут, может, и присутствует некая драматургическая функция, в самой музыке распознаются бесхитростная любовь и страдания подростков: чувства, которые она выражает, важны для раскрытия их характеров.

Совершенно точно, я согласен на все сто процентов. Она несет некий смысл. В гостиной, или в спальне, или еще где. Валяются девчонки... Фантастический материал!

Часто музыка из ваших фильмов производит впечатление пятидесятых годов. Кажется, гитары так звучат специально. Я угадал?

Да, дух пятидесятых. Банальность в каком-то смысле. Но это не в чистом виде пятидесятые, там есть всякие сдвиги. Комбинация пятидесятые / девяностые — об этом весь «Твин-Пикс». Мы не делали фильм, укорененный в определенном периоде.

А исполнение Бобби Винтоном песни «Синий бархат» вдохновляло фильм?

Да благодаря этой песне фильм и возник! Берни Уэйн написал ее в начале пятидесятых. Я забыл, кто исполнил ее первым, но точно не Бобби Винтон. Но именно в исполнении Бобби Винтона я ее впервые услышал. Не знаю, что такого необычного было в этой песне, чаще я все-таки слушаю совсем другую музыку. Но в ней было что-то загадочное. Она наводила меня на мысли. И первое, о чем я подумал, были лужайки. (Смеется.) Лужайки и соседские дворы. Сумерки — может быть, уже зажглись фонари, так что большая часть лужаек погружена в тень. А на переднем плане частично видна дверь машины или просто силуэт машины, потому что слишком темно, чтобы четко разглядеть. Но в машине сидит девушка, накрашенная ярко-красной помадой. Вот откуда появились эти красные губы, синий бархат и темно-зеленые лужайки, с которых все началось.

То есть фильм нужно было снимать в цвете?

Да, в цвете. Вопрос был в том, что это должны быть за цвета. А поскольку я очень люблю черно-белое изображение, мы экспериментировали с уменьшением насыщенности цветов. Но чем ближе мы подходили к черно-белой картинке, тем меньше мне нравилось. А чем больше становилось насыщенного, богатого, яркого цвета, тем больше нравилось. Так что мы выбрали второй вариант.

Конечно, когда имеешь дело с бархатом, используешь узнаваемый и очевидный символ.

В смысле, это настоящий фетиш? Я не знал! Ну то есть для меня — да, натуральный фетиш. Я всегда ношу с собой небольшой кусочек. (Смеется.) Но большинство этих вещей довольно очевидны. Люди всегда впечатляются теми или иными фактурами. Просто некоторые впечатляются куда сильнее! Я понимаю, как бархат может стать для кого-то фетишем.

А в какой момент все элементы и предпосылки, вдохновившие вас на создание «Синего бархата», сошлись воедино?

Какого-то определенного момента не было. Я начал накапливать идеи для фильма в 1973 году, но это были просто разрозненные фрагменты интересующих меня вещей. Какие-то из них позже отпали, другие остались и пошли в общий котел. Все эти составные части появились из разных источников, как если бы я был радио и просто их улавливал. Но я плохое радио, поэтому иногда части не подходили друг к другу. Прошло довольно долгое время, прежде чем возник «Синий бархат». Я нуждался в новых идеях, и наконец, когда они появились, то стали казаться очевидными, но это случилось не сразу.

Вы используете какие-нибудь приемы, «фокусы» или способы, чтобы помочь идее оформиться, когда пишете?

Иногда мне нравится слушать музыку или читать технические инструкции. Что-нибудь в таком духе. Темы из науки или метафизики тоже могут стать источником идей. Я писал сценарий под Шостаковича — Симфонию № 15 ля мажор. Просто все время включал один и тот же фрагмент из нее, снова и снова. Иногда вышел на улицу, увидел какое-нибудь здание или еще что, и уже все изменилось. Надо всегда быть открытым для разных вещей.

А когда вы начали искать деньги на проект?

Когда я закончил с «Человеком-слоном», то встретил Ричарда Рота, продюсера фильма «Джулия»[19]. Он привел меня ужинать в ту самую «Гамбургерную „Гамлет" », где мы с Элом засели, когда думали бросить киноинститут, и сказал, что читал мой сценарий «Ронни-ракета». Сценарий ему понравился, но, как он сказал, был все же не вполне в его вкусе. Он спросил меня, нет ли других сценариев. Я ответил, что пока есть только идеи. И еще я сказал ему, что всегда мечтал тайком проникнуть в спальню к девчонкам и подсматривать за ними ночью, потому что, скорее всего, рано или поздно там можно увидеть ключ к разгадке какого-нибудь убийства. Идея ему понравилась, и он попросил меня написать синопсис. Я отправился домой, и у меня сама собой возникла история о том, как кто-то нашел ухо на лужайке. Это была та самая лужайка, которая запомнилась мне в Бойсе, штат Айдахо.

А почему Джеффри нашел на лужайке именно ухо?

Потому что ухо — это вход. Оно широкое снаружи, а в месте, где оно сужается, в него можно проникнуть. А в некоторых местах оно просто огромное...

Потом Ричард сказал: «Пойдем со мной, думаю, мы сможем протолкнуть нашу идею». И мы отправились в «Уорнер бразерс». Там я в какой-то момент вышел из кабинета, а этот парень спросил Ричарда: «Это реальная история? Он что, правда нашел ухо? Или выдумал? » А Ричард ответил: «Да выдумал, конечно! » А этот парень: «Круто! Беру! » В итоге я написал два сценария, и оба были ужасные! А этот «уорнеровский» парень, который так восхищался вначале, орал на меня по телефону.

В каком смысле «ужасные»?

Ну просто никакие. Плохие, понимаете. Ему совершенно не понравилось. Они содержали все самое неприятное, что было в фильме, и ничего взамен. Там очень многое отсутствовало. Поэтому проект на время заморозили. А потом я снова вернулся к нему после «Дюны». Дино спросил меня, что я хочу делать дальше, и я ответил: «Синий бархат». А он сказал: «А права у тебя есть? » А я ответил: «Есть у меня права». Потом была долгая дискуссия, которую я прервал, сказав: «Стойте! » Кажется, я переговорил со своим юристом, и оказалось, что права успели вернуться в «Уорнер бразерс». И вот на этом этапе подключился Дино. Дино не стал мешкать с телефонным звонком. Трубка буквально взлетела с телефона! Он позвонил напрямую президенту «Уорнер бразерс» и выкупил права.

Первоначальные сценарии были ужасными, поэтому я написал по меньшей мере еще два. Четвертый вариант был почти закончен, и я сидел в здании, дожидаясь момента, чтобы пойти в офис одной студии. Уже не помню, что я вообще там делал. Я сидел на скамейке и неожиданно вспомнил сон, который приснился мне в прошлую ночь. Этот сон был финалом «Синего бархата». Этот сон дал мне полицейскую рацию и маску Фрэнка, а еще пистолет из кармана желтого пиджака и сцену, где Джеффри, прячась в квартире Дороти, посылает не то сообщение, зная, что его может услышать Фрэнк. Не понимаю, как это случилось, но я вдруг придумал недостающую часть, сообразил, как изменить кое-что, чтобы целое сложилось разом. А все остальное было у меня уже готово, кроме этого.

Хотя вы снимали «Дюну» для компании Дино дe Лayрентиса, как он все-таки оказался причастным и к съемкам «Синего бархата»?

Моим агентом был Рик Никита из «Криэйтив артистз», и мы постоянно ходили в бунгало, где жил Дино, к нему в гости, или, как он сам его называл, «боонгало». «Боонгало ноомер деевять» в отеле «Беверли-Хиллз». И почти постоянно у него там устраивалось какое-ни-будь официальное обсуждение. Это было все равно что садиться на электрический стул: я ждал только дурных вестей — но в какой-то момент всплыла тема «Синего бархата». Дино знал, что я хочу оставить за собой право на финальный монтаж, но как выдающийся бизнесмен извлек из этого выгоду. Он сказал: «Нет проблем, просто урежь свой гонорар вдвое, и бюджет тоже, и делай что хочешь».

Памятуя неудачу со съемками «Дюны», как было с «Синим бархатом»: когда вы начали его снимать, вы сразу почувствовали, что фильм получается и что вы работаете именно так, как вам всегда нравилось?

Ну, Дино только что купил студию в Уилмингтоне, штат Северная Каролина. Там, кажется, было всего одно тон-ателье, но он озаботился постройкой всего остального. Они моментально, прямо на глазах залили бетонный фундамент, построили стены и потолки. Правда, там не было звукоизоляции — а это две мили от аэропорта. В общем не тон-ателье, а черт знает что. Но на самом деле у нас все-таки была одна подходящая студия для «Синего бархата». Дино был сильно занят — впервые выставил на продажу акции, а наш фильм был самый скромный и совсем не привлекал внимания. Поэтому у меня было бешеное ощущение свободы. После «Дюны» я находился в таком застое, что любое движение на его фоне выглядело успехом! Так что я пребывал в полной эйфории. А когда работаешь с таким чувством, у тебя появляется шанс. Можно экспериментировать. Это действительно чувствуется. Вдобавок у меня было право окончательного монтажа, это дает поразительное ощущение свободы.

А когда вы приступили к съемкам, Дино стал вмешиваться чаще?

Нет. Просто поприсутствовал на площадке в первый день, когда мы снимали. Пришел и посмотрел. А так вышло, что объектив был сломан, только мы об этом не знали. Стали отсматривать снятый материал, а там ничего не видно! Все не в фокусе. Полная темнота. Так что пришлось потом переснимать весь материал первого дня. И Дино сказал: «Дэвид! А почему у тебя все такое темное? » Я ответил: «Дино, объектив сломался». Он произнес только «ох! » и ушел.

Этот фильм напоминает мне «Голову-ластик» в том смысле, что и от него возникает чувство, будто никто и не уходил со съемок домой, и выходных тоже не было. Как вам удалось создать такой герметичный мир на этот раз?

Понятия не имею. Наверное, мы постоянно пребывали в некой грезе, однако на ночь все-таки уходили со съемок домой. Я не думаю, что это так уж здорово. Я просто надеюсь, что наша ежедневная работа была достаточно напряженной, чтобы эта греза продлилась до следующего дня, не прервавшись. И актеры оставались в этом мире, так что потом у нас и получалось работать лучше.

После «Человека-слона» и «Дюны» ваш новый фильм олицетворяет возвращение к более характерной для вас манере съемки, которой с тех пор вы так и стали придерживаться.

Да, чистая правда. Это было возвращение к моему собственному стилю.

Но сходство между «Толовой-ластик» и «Синим бархатом» все-таки не ограничивается только вашим персональным стилем, так ведь?

«Синий бархат» — это кино о том, что происходит по соседству, и «Голова-ластик» в каком-то смысле тоже такой фильм, просто там действие происходит в другом районе. Эти места не имеют ничего общего с правительством или, например, столицей и мировыми проблемами. У них свои проблемы — они сосредоточены на крохотном отрезке мира, а многие из них вообще касаются только внутреннего мира людей, так что в этом смысле они похожи.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: