Чудо со статиром. Фреска. XV в. Капелла Бранкаччи. Флоренция.

ется здесь с не виданной до тех пор реальностью пространства и ар­хитектуры, с объёмностью фигур, выразительной портретной характе­ристикой лиц заказчиков и с удиви­тельным по силе сдержанного чув­ства образом Богоматери.

В те же годы Мазаччо (в содруже­стве с Мазолино) создал в церкви Санта-Мария дель Кармине росписи капеллы Бранкаччи, названные так по имени богатого флорентийского заказчика.

Перед живописцем стояла за­дача средствами линейной и воз­душной перспективы построить пространство, разместить в нём мощные фигуры персонажей, правдиво изобразить их движения, позы, жесты, а затем масштабы и цвет фи­гур связать с природным или архи­тектурным фоном. Мазаччо не толь­ко успешно справился с этой задачей, но и сумел передать внут­реннее напряжение и психологиче­скую глубину образов.

Сюжеты росписей в основном посвящены истории апостола Пет­ра. Самая известная композиция «Чудо со статиром» рассказывает, как у ворот города Капернаума Хри­ста с учениками остановил сборщик налогов, требуя у них денег на под-

держание храма. Христос повелел апостолу Петру выловить в Генисаретском озере рыбу и извлечь из неё статир. Слева на втором плане зри­тель видит эту сцену. Справа Пётр вручает деньги сборщику. Таким об­разом, композиция соединяет три разновременных эпизода, в которых трижды предстаёт апостол. В нова­торской по существу живописи Мазаччо этот приём — запоздалая дань средневековой традиции изобрази­тельного рассказа, от него в то вре­мя уже отказались многие мастера и более столетия назад сам Джотто. Но это не нарушает впечатления сме­лой новизны, которой отличаются весь образный строй росписи, её драматургия, жизненно убедитель­ные, чуть грубоватые герои.

Иногда в выражении силы и ост­роты чувства Мазаччо опережает своё время. Вот фреска «Изгнание Адама и Евы из рал» в той же капелле Бранкаччи. Зритель верит тому, что Адама и Еву, нарушивших Бо­жественный запрет, ангел с мечом в руках действительно изгоняет из рая. Главное здесь — не библейский сю­жет и внешние детали, а ощущение беспредельного человеческого отча­яния, которым охвачены Адам, за­крывший лицо руками, и рыдающая

*Статир — древнегрече­ская серебряная монета.

Томмазо Мазаччо. Изгнание Адама и Евы из рая. Фреска. XV в.

Капелла Бранкаччи. Флоренция.

АНДРЕА ДЕЛЬ КАСТАНЬО

Героический и монументальный ха­рактер образов Мазаччо и Донателло возродился в произведениях живопис­ца Андреа дель Кастаньо (около 1421 — 1457). Согласно Вазари, он был сыном крестьянина, жил в горах, получил су­ровое воспитание. И искусство его так же мужественно и немногословно.

Цикл росписей виллы Кардуччи (позже Пандольфини) в Леньяйа близ Флоренции (около 1450 г.), выполнен­ный Кастаньо, — первый образец светской (не религиозной) декорации. (В 1 952 г. виллу купило государство, и фрески перенесли в музей.) В ту по­ру изображениями знаменитых людей древности и современности итальян­ские властители любили украшать дворцовые покои. На росписи, наз­ванной «Девять знаменитых людей», запечатлены великие сыны Флорен­ции: Данте, Петрарка, Боккаччо, пол­ководцы и государственные деятели; а также легендарные женщины: библей­ская царица Эсфирь, царица амазонок Томирис и прорицательница Сивилла Кумская.

Кастаньо средствами живописи как бы расчленяет и оформляет стены: нижний цоколь словно выложен плита­ми цветного мрамора, орнаментиро­ванные пилястры отделяют стоящие фигуры персонажей одну от другой, над карнизом проходит фриз с изобра­жениями путти. цвета «мрамора» и фона выдержаны в тёмно-зелёной и тёмно-красной гамме в соответствии с традицией облицовки флорентийских зданий.

Объёмные фигуры выступают из стены, их ноги, а иногда головы и руки, словно выходят за пределы обрамления. Знаменитый полководец и правитель Хорватии Пипо Спана, воевавший с тур­ками, воинствен и энергичен. Он сто­ит, как Святой Георгий у Донателло, крепко упираясь в землю обеими нога­ми. Сивилла Кумская, изящная, бес­страстная, гордая молодая женщина в алом одеянии со множеством складок, держит в руке книгу.

Паоло Уччелло. Сражение при Сан-Романо. XV в.

Галерея Уффици, Флоренция.

Ева, с запавшими глазами и тёмным провалом искажённого криком рта.

В августе 1428 г. Мазаччо уехал в Рим, не закончив росписи, и вскоре внезапно умер. Капелла Бранкаччи стала местом паломничества живо­писцев, перенимавших приёмы Мазаччо. Однако многое в творческом наследии Мазаччо сумели оценить лишь следующие поколения.

В творчестве его современника Паоло Уччелло (1397—1475), при­надлежавшего к поколению масте­ров, работавших после смерти Ма­заччо, тяга к нарядной сказочности приобретала подчас наивный отте­нок. Эта особенность творческого стиля художника стала его своеобраз­ной визитной карточкой. Прелестна его ранняя маленькая картина «Свя­той Георгий». Решительно шагает на двух ногах зелёный дракон с винтообразным хвостом и узорчатыми крыльями, словно вырезанными из жести. Он не страшен, а забавен. Сам художник, вероятно, улыбался, создавая эту картину. Но в творчест­ве Уччелло своенравная фантазия сочеталась со страстью изучения перспективы. Эксперименты, черте­жи, зарисовки, которым он посвящал бессонные ночи, Вазари описывал как чудачества. Между тем в историю живописи Паоло Уччелло вошёл как один из тех живописцев, кто впервые

стал применять в своих полотнах приём линейной перспективы.

В молодости Уччелло работал в мастерской Гиберти, затем выпол­нял мозаики для собора Сан-Марко в Венеции, а вернувшись во Флорен­цию, познакомился с росписями Мазаччо в капелле Бранкаччи, ока­завшими на него огромное влияние. Увлечение перспективой отрази­лось в первом произведении Уччелло — написанном им в 1436 г. портрете английского кондотьера Джона Хоквуда, известного итальян­цам как Джованни Акуто. Огромная монохромная (одноцветная) фреска изображает не живого человека, а его конную статую, на которую зри­тель смотрит снизу вверх.

Смелые искания Уччелло нашли выражение в трёх его известных картинах, заказанных Козимо Ме­дичи и посвящённых битве двух флорентийских полководцев с вой­сками Сиены при Сан-Романо. В удивительных картинах Уччелло на фоне игрушечного пейзажа сошлись в ожесточённой схватке всадники и воины, перемешались копья, щиты, древки знамён. И тем не менее сра­жение выглядит условной, застыв­шей, на редкость красивой, по­блёскивающей золотом декорацией с фигурами коней красного, розо­вого и даже голубого цвета.

«ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ» БЕНОЦЦО ГОЦЦОЛИ

Это первый образец ренессансной росписи в светском (не культо­вом) здании — небольшой домовой капелле флорентийского палаццо Медичи — Риккарди. Сооружённая Микелоццо капелла напоминает драгоценный изукрашенный ларец: тяжёлый, с золотой лепниной пото­лок, цветной мозаичный мрамор­ный пол и сама роспись, подобно ковру или нарядной ткани покры­вающая стены. Три композиции независимо от форм архитектуры переходят с одной плоскости на другую, лишь узкие орнаменталь­ные рамки отделяют их друг от друга. Изображена торжественная и как будто бесконечная процессия волхвов, движущаяся среди слои­стых причудливых скал, холмов, водных потоков.

Дивной красоты пейзаж с да­лёкими лугами и строениями про­стирается вверх до самого неба, на узком синем просвете которого вы­рисовываются кроны высоких де­ревьев. Парят ангелы и птицы; цве­ты и травы покрывают землю. Многолюдная процессия на пре­красных белых и тёмных конях в сопровождении изящных пажей медленно и торжественно при­ближается к алтарю капеллы, где когда-то находилась картина Фра Филиппо Липпи «Поклонение Мла­денцу». Роскошны одежды из парчи и бархата, золото поблёскивает на их узорах, шапочках, нимбах анге­лов, конской сбруе. Шествие празд­ничной кавалькады заключало в се­бе актуальный политический смысл, связанный со значительным событи­ем во времена правления Козимо Медичи — Вселенским церковным собором 1439 г. В персонажах рос­писи можно узнать его участников. Один из волхвов, восточный царь в затканной золотом зелёной одеж­де, — византийский император Иоанн Палеолог, другой, седобородый волхв, — константинопольский патриарх, а третий, красивый юно­ша, — будущий правитель Флорен­ции Лоренцо Медичи, который кажется здесь старше своих две­надцати лет. За ним следуют всад­ники — его дед Козимо и отец Пьетро, далее — многочисленная свита: знать, учёные, поэты; среди

них художник поместил и себя в красной шапочке с надписью на ней: «Работа Беноцци». Это поисти­не великолепное произведение, в котором отразились и влияние ни­дерландских живописцев, и отзвуки Средневековья. Оно полно ликую­щей красоты, жизнеутверждающего духа Возрождения.

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: