VI.3. Наследственное право: основные институты

 

(VI.3.1) Понятие и содержание наследства.

Римское наслед­ственное право (т.е. регулирование порядка перехода прав и обязаннос­тей частноправового характера после умершего к другим лицам) самым тесным образом было взаимосвязано с понятием римской семьи и инсти­тутами семейного права. Эта историческая связь была настолько значи­тельной, что позволяла отдельным правоведам делать заключение о том, что все коренные принципы римского наследственного права черпают свое основание не в естественном праве (которое должно побуждать отца обес­печить своих детей и близких после своей смерти), но в публично-право­вых предписаниях, которые, прежде всего, имели бы в виду интересы сохранения семейного организма и взаимных прав и обязанностей чле­нов римской семьи. Общая историческая эволюция принципов римского наследственного права характеризовалась движением от занятия право­вого статуса наследодателя в рамках римской семьи во всем объеме предполагаемых полномочий к восприятию прав в имущественно-правовой сфере. Однако первое начало сохранилось надолго, представляло главную специфическую особенность наследования в римской юридической, традиции и предопределило общее понятие о наследстве и содержании связанных с ним прав, присущее римскому частному праву.

Наследство (hereditas) есть преемство всех прав наследода­теля в частно-правовой сфере. Не подразумевается понятием наслед­ства преемство в сфере публичных прав и публично-правового статуса (хотя первое частично проявлялось: для принятия наследства требова­лось наличие специальной пассивной завещательной способности, в числе элементов которой гражданское равновеликое качество было су­щественным). Не в полной мере наследование означало восприятие прав и обязанностей наследодателя в лично семейной сфере: так, наследник не обязывался к восприятию прав наследодателя как мужа, брата, сына и т.д. Однако вместе с наследством переходили обязанности по опеке и попечительству, которые могли иметь и лично-семейные основания: «Благо наследства влечет обременение опекой». Вместе с тем, наслед­ство включало в себя не только выгоды и возможные обогащения имуще­ственного характера; с наследством неразрывно связывались лежащие на наследодателе обязательства, в том числе и те, о которых он не имел точ­ного представления или даже вовсе не знал. Наследство могло быть пол­ностью обременительным, когда в его содержание входили только иму­щественные долги и иные неисполненные обязательства. Иначе говоря, наследство непременно подразумевало совокупность всех выгод, льгот и обременении, прав и обязанностей в целости и неразрывности; наследник по римскому праву как бы занимал то же правовое положение, что было у наследодателя к моменту его кончины и воспринимал всю сло­жившуюся ситуацию в целом — в этом заключался принцип универсальности наследства, который был главным элементом, определявшим со­держание наследства с точки зрения права.

Вторым, дополнительным элементом, также определявшим со­держание наследства по римскому праву, был принцип нематериально­сти наследства. Наследство не считалось чисто материальным, имуще­ственным понятием. «Наследство — это юридическое понятие, допуска­ющее увеличение и уменьшение; увеличивается оно главным образом за счет доходов». Наследство было реальным, имело юридическое содер­жание, даже если не было предмета материального обладания, который бы переходил по наследству. В случае материальности наследство не об­ладало строгой и неизменной имущественной массой: она могла увели­чиваться или уменьшаться вне зависимости от чьих-то вредных действий или причиняемого ему ущерба (в наследственную массу могли посту­пить выплаты третьих лиц по обязательствам, сад — принести плоды, стадо — потерять в весе и т.п.). Но наследство охватывало своим поня­тием и содержанием все такие возможные приобретения правового ха­рактера, утраты (в том числе неправовые).

Открытием наследства считался момент смерти наследодате­ля — физической или гражданской (вследствие уменьшения правоспо­собности); второй случай не создавал бесповоротности наследопреемства: если наследодатель претерпевал обратное увеличение правоспособнос­ти (выкупался или бежал из рабства, возвращал права гражданства и т.п.), наследство возвращалось обратно наследодателю. В момент открытия его наследство рассматривалось как бы бесхозное имущество — до момента принятия наследства или вступления в действие гарантирующих мер по его сохранению. Присвоение наследства третьим лицом (не имевшим на него право ни по закону, ни по завещанию либо совершающим это присвоение неправовым способом) поэтому расценивалось не как похищение имущества (кража), но как особое преступление чисто уголовного содержания, которым наносился вред публичным интересам и которое преследовалось в порядке частных уголовных обвинений любым заинте­ресованным лицом.

(VI.3.2) Наследование по закону.

Поскольку наследование оз­начало, прежде всего, занятие правового статуса со всеми предполагае­мыми правами и обязанностями наследодателя (что определялось закон­ной регламентацией), то предпочтение в определении круга возможных наследников, порядка его перехода и др. в римском праве получило на­следование по закону, т.е. переход наследства не в соответствии с усмот­рением наследодателя, а по предписаниям закона в отношении круга лиц, признаваемых наследниками по факту своих кровных, родственных или иных форм связей с наследодателем. Наследование по закону было пре­допределено исключительно римским пониманием семьи.

В интересах законного перехода наследства выделялись два типа родства: агнатическое и когнатическое.

Агнатическое родство устанавливалось в силу традиционных представлений о составе римской семьи: наследниками (agnati) в этом случае считались не только собственно кровные родственники, по мужс­кой линии, но и пребывавшие под властью наследодателя как их домовладыки в составе большой семьи; исторически агнатическое родство сформировалось первым и им определялось наследование в ранние пе­риоды римского права преимущественно.

В рамках агнатического родства возможные наследники разделя­лись на 4 условные степени. Первая степень — прямые близкие (sui heredes), в числе которых считались все находившиеся под властью домовладыки его кровные родственники и другие близкие, в том числе усынов­ленные и находившиеся in mancipii; в эту же степень относились и осво­божденные дети при условии внесения ими имущественного вклада в общую массу семейного имущества; все наследники этой степени наследовали поколение, т.е. наследственная масса разделялась на доли соответ­ственно не общему числу наследников, а по «коленам» — условным степе­ням родственной общности. Вторая степень — близкие родственники (agnati proximi), к числу которых относились братья, сестры, мать (если она состояла в браке, заключенном в форме cum maim); все наследники этой степени разделяли достававшееся им наследство поголовно, по равным до­лям. Третью степень составляли все другие родственники; в более позднем римском праве круг родственников ограничивался 6 — 7 степенями родства (до детей троюродных братьев и сестер включительно); в эту же степень наследников относились и незаконные дети допускаемых степеней родства; наследование шло также поколенно. Последнюю, четвертую степень со­ставлял переживший супруг (т.е. прежде всего жена), которая призывалась к наследству в случае, если не было других наследников предыдущих сте­пеней или они не выразили желания принять на себя наследство.

Когнатическое родство в интересах наследования устанавлива­лось в силу кровной семейной связи с наследодателем: наследниками (cognati) считались все непосредственные родственники без различия пола с соблюдением последовательности степеней и порядка рождения. В рамках когнатического родства возможные наследники разделялись на 4 ус­ловных класса.

Первый класс составляли прямые нисходящие родственники наследодателя: сыновья, дочери от правильного брака, а также внуки от умер­ших ранее детей, которым предоставлялось право наследовать вместо их родителей и в тех же долях; наследственная масса разделялась здесь по законным частям (первоначально все наследство в любом случае делилось на условные доли — унции: 1/12, 2/12, 1/3 и т.д.), каждая часть приходи­лась на одного прямого нисходящего родственника первого поколения. Второй класс составляли восходящие и полнородные родственники: отец, мать, бабки, полнородные братья и сестры, племянники по полнородным братьям и сестрам, которым предоставлялось право наследовать вместо их родителей; наследственная масса распределялась по линиям родства, при­чем одна линия устраняла от наследования другие. Третий класс составля­ли неполнородные родственники: единокровные и единоутробные братья и сестры; они наследовали по частям, соответственно первому классу. Чет­вертый класс наследников составили все остальные боковые родственни­ки любой степени отдаленности родства и не полнокровия «до бесконеч­ности» (ad infinitum); все они наследовали поголовно в равных долях.

Основными принципами наследования по закону в римском пра­ве были, как видно, следующие: ближайшая степень родства полностью устраняет от наследства отдаленную, деление наследственной массы главным образом происходит по так называемым степеням и линиям, а внутри степени и линии в равных долях в зависимости от числа наследников одного уровня или степени; последнее обстоятельство сфор­мировало особое право представления в наследовании по закону — право наследовать долю, пришедшуюся бы твоему родителю, если бы он был жив; право представления при наследовании по закону распространялось также ad infinitum.

(VI.3.3.) Наследование по завещанию.

С самого раннего перио­да своего исторического развития римское право признавало законным распоряжение полноправного лица относительно остающегося после него наследства в виде индивидуального акта — завещания (testamentum). Завещание, как правило, охватывало имущественную часть наследства и в этом смысле оно было выражением собственнических прав, продолже­нием права индивидуальной собственности. Завещание занимало столь существенное место в семейной и имущественной «жизни» римлянина, что в римской юридической традиции сложился своеобразный культ завещания, подобно тому пиетету, с которым древние египтяне относились к заблаговременному созданию надгробных памятников.

Право на завещание или завещательная способность (testamenti factio) было важным элементом общей гражданской правоспособности римлянина. Подразумевалось, что не все лица могут делать завещатель­ные распоряжения, т.е. обладать активной завещательной способностью, и не все лица могут принимать наследство по завещанию, т.е. имеют пас­сивную завещательную способность.

Активной завещательной способностью обладали только совер­шеннолетние полноправные римские граждане, признававшиеся лицами sui juris, а также не подвергшиеся ограничению в правах; не могли делать завещаний расточители, безумные (т.е. находившиеся или должные на­ходиться под опекой или попечительством, причем римское право допус­кало, и признание такой необходимости post factum, что давало возмож­ность объявить уже данное завещание недействительным), лишенные права быть свидетелем (в качестве публичного ограничения в правах). Ограниченной завещательной способностью обладали женщины (требо­валось согласие опекуна; в более позднем римском праве женщины ста­ли обладать почти совершенной свободой завещания в отношении лично ей принадлежавшего имущества, но никаких других прав и обязательств наследство по женской линии не передавало), сыновья в римской семье, сословно неполноправные лица. Подразумевалось, что лишаются права делать завещания еретики, обвиненные в преступлениях «оскорбления величия» народа или монарха, состоящие в браке запрещенных степеней родства, клеветники, осужденные на политическую смерть.

Активной завещательной способностью необходимо было обла­дать непрерывно в течение всей жизни, в противном случае обладание ею на момент смерти требовало специального удостоверения.

Пассивной завещательной способностью, т.е. правом получить что-либо по завещанию, равно как и право вообще быть назначенным наследником в завещании (даже если потом ничего не будет получено реально), в римском праве обладал более широкий круг лиц. С некоторы­ми ограничениями ею обладали и женщины, и сословно неполноправ­ные субъекты (в отношении последних право быть наследником подразу­мевало наличие требования об обретении свободного состояния на момент принятия наследства). Сохранялись все ограничения на принятие по завещанию для лиц, обвиненных в государственных или религиозных преступлениях. Пассивной завещательной способности были лишены т.н. лица неопределенные (personae incertae) — т.е. нельзя было завещать лицу, не обладавшему не только ясным гражданским статусом, но половыми, возрастными и т.п. характеристиками. Допускалось делать завещания в пользу детей наследодателя, еще не родившихся (postumii), но их завеща­тельная способность была, во-первых, краткосрочной (не долее 10 меся­цев со дня смерти отца), во-вторых, обставлялась целым рядом условий о качестве брака и т.п. Воспреемниками наследства по завещанию могли быть и юридические лица — но только публичного права. Обладание пас­сивной завещательной способностью должно было быть неизменным и на момент составления завещания, и на момент смерти наследодателя, и на момент принятия наследства.

Сочетание требований об активной и пассивной завещательной способности предопределяли довольно строгие требования и к форме завещания.

Наследник в завещании должен быть назначен персонально и поименно (за исключением строго оговоренных случаев наследства postumii). Возможно было подназначение наследника, но также персональ­ное и поименное (на случай, если первый наследник умрет, обезумеет, впадет в преступление и т.д.) — т.н. substitutio.

Завещание могло быть сделано в устной и в письменной форме. Устное завещание (testamentum per nuncupationem) развилось из семей­ных распоряжений древнейшей эпохи и главенствовало в римском праве классической эпохи. Устное завещание предписывалось делать в виде торжественной процедуры, сходной с процедурой отчуждения-манципации, либо с участием народа (в куриатных комициях), либо перед 7 свидетелями, которые в древнейший период свидетельствовали содержание завещания, а позднее — только факт завещательного распоряжения. Письменное завещание (testamentum per scripturam) должно было представ­лять документ, определенным образом составленный, с подписью завеща­теля. Участие свидетелей требовалось уже для удостоверения подлиннос­ти акта; они прикладывали свои печати и подписи к документу или к хра­нящему его ковчежцу (ящику), не обязательно зная о содержании распоряжений. Если завещатель был слеп, нем, глух, то в процедуре составле­ния письменного завещания должен был участвовать нотариус; за негра­мотною завещателя мог подписаться еще один свидетель. Завещание обя­зательно должно было заключать дату составления и поминать об обсто­ятельствах его составления; процедура составления завещания (равно в устной или письменной форме) должна быть одномоментной: перерывы, замена одних свидетелей на других не допускались. Если завещательное распоряжение сводилось только к «штучному» разделу наследства меж­ду наследниками по закону, то его составление могло проходить без сви­детелей. Соблюдение требований наследования по закону во многом уп­рощало процедуру составления завещания.

В связи с распространением письменной формы завещания в эпо­ху рецепции хранение и вскрытие завещаний стало особо регулируемой процедурой. Завещания хранились либо в государственной казне, либо — позднее — у нотариуса. Вскрытие завещания должно было произойти не позднее 5 дней с открытия наследства (или смерти завещателя); право­вые гарантии оплачивались 5%-ными пошлинами.

Право завещания не было абсолютным, ни с чем ни считающим­ся волеизъявлением наследодателя. В интересах семьи и общества (в чем отразилось и предпочтение законного порядка наследопреемства в римс­ком праве) завещатель в своих распоряжениях ограничивался, во-первых, необходимостью предоставить обязательные доли своим родственникам, во-вторых, наличием широких возможностей объявить завещание недей­ствительным.

Требование обязательной доли (portio debita) заключалось в том, что нельзя было обходить молчанием в своем завещании наследников по закону. Либо они должны были получить причитающиеся им по закону доли наследства, либо гарантированные правом специально установлен­ные минимальные доли; в противном случае они имели право предъя­вить иски по поводу неправильно составленного завещания. Право на обя­зательную долю имели все прямые нисходящие и восходящие родствен­ники когнатического родства, они должны были быть названы в завещании поименно и каждому определена его доля. Для исключения кого-либо от наследства требовались веские причины: правом устанавливались толь­ко строго определенные 14 видов проступков против публичного поряд­ка и против завещателя при его жизни, по которым, с приведением необходимых свидетельств, можно было законно лишить наследника его обя­зательной доли. При отсутствии такой мотивировки родственники имели право предъявить иск о нарушении завещателем нравственной обязанно­сти, причем это могло быть сделано еще при жизни завещателя.

Завещание могло быть признано недействительным по целому ряду оснований. Завещание считалось ничтожным по своим распоряжениям (t. nullum), если оно составлялось в нарушение всех предписанных правил или же неспособным в правовом смысле завещателем. Незаконным заве­щанием (t. injustum) признавалось такое, которое было составлено не по законному обряду. Завещание прерванное (t. ruptum) свидетельствовало о недостаточном праве завещателя в силу его семейного положения на заве­щательные распоряжения; оно могло быть возобновлено полномочным завещателем или при изменении семейного статуса. Претор допускал возможность получения наследства и по прерванному завещанию. Завещание могло быть неутвержденным (t. irritum), если к моменту открытия наследства правоспособность завещателя претерпела изменения. Тщетным (t. deslitum) считалось такое распоряжение, которое было адресовано несуществующему в действительности наследнику. Завещание, наконец, могло быть отмененным (t. rescissum) судом в силу тех или других исковых тре­бований, в первую очередь при жалобе законных наследников на беспри­чинность лишения их полностью или частично причитающейся им по за­кону доли наследства либо даже и обязательной доли.

(VI.3.4) Принятие наследства; особые наследственные права.

Восприятие наследства не было механической процедурой: требовалось соблюдение особых правил принятия наследства, которые бы выразили прямо и недвусмысленно волю наследника вступить в права наследства и принять все связанные с ним обязательства. При непринятии наслед­ства ни одним из означенных в завещании наследников, при незаявлении требования со стороны наследников по закону наследство считалось вы­морочным и переходило в распоряжение казны или церкви; наследство считалось таким, если в течение 30 лет не последовало законно заявленных притязаний на него.

С точки зрения требовательности в принятии наследства наслед­ники подразделялись на две условные категории. Свои домашние (sui heredes), или наследники по закону, считались вступившими в права наследства ipso jure, помимо их воли; сюда же, к числу необходимых на­следников относился и сословно неполноправный субъект, принадлежав­ший к числу подвластных. Для них требовалось особое заявление об отказе от наследства, если они не желали его принять или не желали связывать себя вытекающими из наследства обязательствами. Все прочие имели «право на размышление» и должны были выразить, напротив, свое желание о принятии наследства специальным актом или подразумеваю­щими его действиями (торжественное объявление о принятии, действи­тельное вступление в управление, использование, совершение сделок с наследственным имуществом и т.п.).

Точно установленного срока для принятия наследства (помимо общей исковой давности) не было. По преторскому праву для домашних, восходящих и нисходящих родственников устанавливался 1 год для объяв­ления о принятии завещанного. Однако отсутствие таких действий или за­явлений только подразумевало, что право на принятие наследства перехо­дит к следующему из числа наследников по завещанию или по закону.

Принятие наследства было регламентированной процедурой. Наследник (безразлично, по закону или по завещанию) должен составить опись наследственного имущества (ее составление следовало начать в течение 1 месяца со дня открытия наследства, а закончить в 3 месяца) с участием кредиторов, нотариуса и других заинтересованных лиц. Одна­ко моментом принятия наследства определялся общий переход всех прав и обязанностей наследодателя, невзирая на составление описи и факт ее окончания. Принятие наследства было бесповоротным актом, т.е. приняв­ши, нельзя было в дальнейшем отказаться от наследства по тем или иным соображениям (хотя предусматривалось, что наследник может оказаться недостаточным по тем или иным правовым основаниям). Другим важ­нейшим началом римского наследственного права было признание того, что принятие наследства может происходить единственным в правовом смысле путем — или по завещанию, или по закону: Nemo pro parte testatur, pro parte intestatur decedere potest.

Совершенствование завещательных прав, стремление обойти тре­бования права в отношении наследования законного, обязательных до­лей и т.п. сформировало несколько специальных институтов, связанных с завещанием. Самыми важными из них стали легаты и фидеикоммиссы.

Легат (legatum) — специально установленный завещателем в оп­ределенной форме дар, предназначенный конкретному лицу в качестве вычета из общей наследственной массы. Это лицо (легатарий) могло по­лучить легат после уплаты из наследства всех лежащих на нем долгов; поэтому легат не был безусловным завещательным распоряжением. Ле­гат можно было установить как в устном завещании, так и в письменном. Легат мог предусматривать передачу в пользу легатария какой-то вещи или какого-то вещного права (сервитута), предоставление ему обязатель­ства, вытекающих из наследства, а также мог заключать обязательство не препятствовать осуществлению других наследственных прав другими наследниками, принимая во внимание те или иные условия. Для получения легата необходимо было обладать совершенной пассивной завеща­тельной способностью.

Попытки с помощью легатов обойти наследников по закону, требо­вание обязательных долей и т.п. вызвали правовые ограничения размеров легатов. Согласно еще закону Фальцидия классической эпохи (I в. до н.э.), размеры общей массы легатов ограничивались 3/4 всей наследственной массы, так чтобы законный наследник, (или назначенный в завещании) по­лучил не менее четверти всего. Позднее этот принцип безусловного огра­ничения выдачи по легату сохранился и упрочился: из числа возможных легатов исключались имущества, представляющие особую, ценность для семьи или наследников, особой значимости и т.п.

Фидеикоммиссия (fideicommissum), или поручение на вере, представляло другой вид завещательного распоряжения. Посредством его завещатель поручал наследнику по завещанию (или по закону) вы­полнить те или иные действия в пользу третьего лица, как правило, не имевшего пассивной завещательной способности. Фидеикоммиссия была неформальным отказом, не связана никакими ограничениями, ко­торые предусматривались для легатов. При соблюдении интересов дру­гих наследников по закону, можно было поручить передать в качестве фидеикоммиссии и все наследство полностью третьему лицу (универсальный fideicommissum). Завещательные поручения были действитель­ны и для третьих лиц, никак не связанных наследственными правами, но только обязанностями по отношению к любому возможному наследнику: например, завещатель мог предписать своему должнику возвратить долг не наследнику, а постороннему третьему лицу. Возлагаемые в качестве фидеикоммиссии поручения должны были только носить подзаконный и нравственный характер: нельзя было поручить совершить преступление и т.п. В классическую эпоху нередки были случаи поручений в отноше­нии отпуска на волю рабов, которое не могло быть сделано и гарантиро­вано другими завещательными распоряжениями.

Институт фидеикоммиссии снял практически все ограничения с завещания по его содержанию и предоставил завещателю почти полную волю следовать только собственным желаниям и намерениям в распоря­жении наследством как в части связанных с ним имущественных, так и неимущественных прав.

 

VII ВЕЩНОЕ ПРАВО

 

Целью и содержанием той совокупности принципов, институтов и норм, которая традиционно именуется вещным правом (в римской юридической культуре не было специального обозначения для этой обла­сти), является регулирование и правовая стабилизация с точки зрения интересов общества отношений, вытекающих из имуществ, понимая под последними предметы окружающего мира, по своей природе могущие быть предметами индивидуального человеческого распоряжения. Всякое вещное право представляет непосредственную юридическую связь лица (субъекта этого права, который далеко не всегда идентичен единичной человеческой личности) с вещами, и все члены сообщества признают эту связь, ограничивая тем самым собственные притязания на тот же пред­мет. Поэтому вещное право — по своему юридическому содержанию — имеет абсолютный характер; вещное право абсолютно в том смысле, что вытекающие из него требования адресуются безусловно и без исключе­ния всем членам сообщества и представляют обособление прав индиви­да по поводу вещи относительно всех прочих сочленов. Фактическое со­держание вещного права заключено в конкретных и вполне реальных по своим жизненным проявлениям формах господства над вещью. Причем далеко не обязательно, чтобы господствующий субъект извлекал из свое­го вещного права прямые и непосредственные (а нередко и вообще ка­кие-либо определяемые) выгоды или блага материального характера из своих отношений с вещью. В этом смысле вещное право непрагматично и имеет безусловный характер.

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: