Врачебное душепопечительство

 

Разумеется, не может быть речи о конкуренции между врачебным и священническим душепопечительством. Вопрос лишь в том, относится ли врачебное душепопечительство к медицине – то есть входит ли оно в число обязанностей врача. Ответ на этот вопрос написан над главными воротами Центрального венского клинического госпиталя: «Saluti et solatio aegrorum»[128]. Этот девиз был сформулирован императором Иосифом II.

Кроме того, врачебное душепопечительство ни в коем случае не является уделом одних лишь неврологов, а относится к обязанностям любого практикующего врача. Заведующий хирургическим отделением, который решит отказаться от какого-либо врачебного душепопечительства, не должен удивляться, если пациент окажется не у него на столе, готовый к операции, а уже после самоубийства будет лежать на столе патологоанатома, того врача, у которого оканчивают свой путь все пациенты.

Кстати, об операции: должен поблагодарить одну мою студентку из Международного университета США, Сан-Диего, за сообщение об одном 31-летнем механике, который был направлен в больницу для специального лечения после того, как пережил сильный удар током. Из-за начавшейся гангрены ему пришлось ампутировать все конечности. Моя студентка описывает, как во время операции хирург, анестезиолог и операционная сестра не могли сдержать слез и, несмотря на все попытки сдержаться, тяжело вздыхали. Моей ученице было поручено объяснить пациенту после пробуждения от наркоза, что у него больше нет рук и ног. В поисках той искры смысла, которую она могла бы зажечь в душе пациента на всю его оставшуюся жизнь, моя студентка решила воспользоваться логотерапевтическими принципами. Действительно, – с трудом верится! – через пару недель ей удалось настолько мобилизовать этого пациента, что он сам и по собственной инициативе начал присматривать за парализованным мальчиком. После выписки из больницы этот пациент открыл свое дело, смог зарабатывать на содержание семьи. Он даже устроил себе отпуск и в специально оборудованном автомобиле объехал всю Америку. Однажды он написал своему лечащему врачу – моей студентке – буквально следующее: «До того увечья я был словно пуст внутри. Я не просыхал от спиртного и чувствовал смертельную скуку. Теперь же я точно знаю, что значит быть счастливым».

 

Овеществление или очеловечивание?

 

В своей книге «Борьба за смысл: логотерапия для непосвященного» Джозеф Фабри писал: «Когда я был еще ребенком, к нам еженедельно приходил семейный врач, навещавший нашу бабушку. Она могла поговорить с ним обо всех душевных страданиях и невзгодах. В настоящее время я ежегодно прохожу полное детальное медицинское обследование, в ходе которого могу до трех часов кряду переходить от одной медсестры к другой, от одного аппарата к следующему и, наконец, заполняю анкету на 150 вопросов, после чего мои ответы обрабатываются компьютером и помогают при постановке диагноза. Мне известно, что медицинское обслуживание, которое я получаю в соответствующей клинике, несравнимо качественнее того, что мог предложить семейный врач моей бабушке, но все-таки что-то оказалось утрачено в ходе этого развития медицинского искусства. Когда я слышу вопросы, которые Франкл ставил в ходе своих докладов, прочитанных в Америке, я убеждаюсь, что этого „нечто“ столь же недостает и современной психотерапии» (12). Я хотел бы сказать, что нужно просто обратить внимание на те слова, которые сегодня с усердием подбирает среднестатистический психотерапевт – тогда видно, насколько глубоко проникли в «современную психотерапию» механистичность и технократизм. Так, сегодня вместо термина «терапия» все чаще используют модное слово «стратегия».

Риттер фон Байер однажды сказал: «Психология должна противодействовать тенденции овеществления, присущей современной медицине. Под силу ли ей это? Определенно, лишь в ограниченной мере. Психология как таковая представляет собой лишь еще один способ овеществления человеческого существования, противопоставляемый физиологии. Пациент чувствует пренебрежение к себе не только в случае, когда врача интересуют только лишь телесные функции, но и в ситуациях, когда он осознает себя как объект психологического исследования и манипуляций. Возможно, в последнем случае болезнь гнездится даже глубже, чем при обычном телесном врачевании, так как терапевт затрагивает и кусками вырывает наружу самое сокровенное. Существует не только холодный объективизм естественнонаучной медицины, но и холодный объективизм психологии, а также объективизм медицины, пропитанной психологией» (13).

 

Речь в защиту гуманизации

 

Теперь вы поймете, почему я выступаю скорее за психологизацию медицины с целью ее гуманизации. Почему я не считаю, что все больше врачей должны «вырывать» из все новых пациентов их комплексы, по выражению фон Байер. Гораздо более необходимо, чтобы мы, врачи, избавились от устаревшего представления о человеке, в рамках которого его душа рассматривается как «аппарат» или «механизм» либо считается, что мы должны нечто отремонтировать в больной душе, как в машине. Тот, кто ведет себя как «врач-техник», лишь доказывает, что он видит в больном «человеко-машину». Однако медику-гуманисту ведом «человек страдающий» (14), он способен разглядеть за недугом болящего человека. Ему также известно о наигуманнейшем – о воле к смыслу, о «борьбе за смысл», которая не останавливается и не должна останавливаться перед страданием, ведь мы должны различать страдание и отчаяние. Страдание, недуг могут быть неизлечимы; но пациент отчаивается лишь тогда, когда больше не в силах видеть в страдании смысл. Помочь увидеть такой смысл – в этом и заключается задача врачебного душепопечения.

В некоторых случаях на это требуется немало времени, и Юрген Мольтманн однажды сказал: «В комнате для консультаций сегодня стоят дорогостоящие приборы для диагностики и терапии, которые могут окупиться только при интенсивном использовании. Беседа с пациентом, благодаря которой эта комната по-прежнему может называться " кабинетом для консультаций", при наличии всей этой аппаратуры представляется пустой тратой времени и бесполезным делом» (15).

Но так быть не должно. Ко мне обращается практикующий врач: год назад умерла его жена, которую он невероятно любил, и он никак не может свыкнуться с этой проблемой. Я спрашиваю глубоко удрученного пациента, размышлял ли он о том, что бы произошло, если бы он сам умер раньше жены. «Не могу представить, – отвечал он, – но моя жена бы отчаялась». Тогда я заостряю его внимание на следующем: «Видите, вы уберегли вашу жену от этого, ей не пришлось платить ту цену, которая теперь легла на вас, когда вы ее оплакиваете». В тот же миг страдание обрело для него смысл: смысл жертвы.

Разумеется: можно быть врачом, не беспокоясь об этом; но в таком случае действует принцип, который указывал в аналогичных взаимосвязях Поль Дюбуа: врач отличается от ветеринара только своей клиентурой.

 

Резюме

 

Так называемая психосоматическая медицина слишком далеко ушла на зыбкую почву несостоятельных гипотез. Однако следует признать, что даже в случае инфекционных заболеваний состояние иммунитета зависит от аффектации, а аффектация в конечном счете – от мотивации, в особенности от смысловой ориентации. Именно это обстоятельство приобретает особое значение, когда современный человек страдает от общего чувства утраты смысла. Несмотря на материальное благополучие, человек сегодня приходит к экзистенциальной фрустрации, которой можно противодействовать и терапевтическими методами. Это, однако, невозможно в условиях продвигаемой нами дальнейшей психологизации медицины, так как сама психология интерпретируется и практикуется во многом механистически. Мы гораздо больше нуждаемся в регуманизации как медицины, так и психологии.

 

Литература

 

1. V. E. Frankl, Theorie und Therapie der Neurosen. Mü nchen 1983.

2. H. Takashima, Psychosomatic Medicine and Logotherapy. New York 1977.

3. F. MIczoch, Zur Konzeption des Asthma bronchiale. In: Therapiewoche 26, 1976, p. 7630.

4. F. A. Freyhan, Is psychosomatic obsolete? In: Comprehensive Psychiatry 17, 1976, p. 381.

5. V. E. Frankl, Das Leiden am sinnlosen Leben. Freiburg 1985.

6. L. Skolnick, Kinder sind hart im Nehmen. Psychologie heute 5, 1978, S. 44.

7. V. E. Frankl, Die Psychotherapie in der Praxis. Mü nchen 1986.

8. V. E. Frankl, Trotzdem ja zum Leben sagen. Mü nchen1986.

9. V. E. Frankl, Der Wille zum Sinn. Bern 1982.

10. V. E. Frankl, Psychologie und Psychiatrie des Konzentrationslagers. In: Psychiatrie der Gegenwart. Berlin 1961.

11. V. E. Frankl, Arztliche Seelsorge. Frankfurt a. M., 1985.

12. J. B. Fabry, Das Ringen um Sinn. Freiburg 1978.

13. W. von Baeyer, Gesundheitsfiirsorge – Gesundheitspolitik 7, 1958, S. 197.

14. V. E. Frankl, Der leidende Mensch. Anthropologische Grundlagen der Psychotherapie. Bern 1984.

15. J. Moltmann, Zeitschrift fü r Allgemeinmedizin.

16. V. E. Frankl, Die Sinnfrage in der Psychotherapie. Mü nchen 1985.

 

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: