II. Результаты «большого скачка» и «политика урегулирования» (1960—1962).

Официальная статистика КНР дает фантастические цифры экономи­ческого роста: 1958 г. — 66%, 1959 — 39%, даже за первую половину 1960 г. прирост составил 20%. Только за 1958 г. было введено в строй 700 крупных предприятий, т. е. столько, сколько за всю первую пяти­летку. За 1959 г. введено в строй 671 крупное предприятие. Но все эти впечатляющие показатели не отражали реального положения в эко­номике.

В действительности же происходило следующее:

а) децентрализация промышленности привела к параличу крупных предприятий, так как местные власти не могли наладить полный экономический цикл, да и местное сырье не всегда было нужного качества;

б) «битва за сталь» дала много металла, но качество его оказалось настолько низким, что трудно было найти для него сферу использования. В результате огромные затраты ресурсов, сырья, энергии и труда пропали даром;

в) создание объектов инфраструктуры за счет «бесплатного труда» обернулось грубейшим нарушением инженерных норм при строительстве железных и шоссейных дорог, мостов, линий электропередач. Это приводило к тяжелым авариям, недавно построенные объекты выходили из строя;

г) «техническая революция», игнорирование знаний и опыта инженеров, техников и прочих специалистов повлекли за собой поломки оборудования в промышленности, сбои в работе крупных объектов, хотя причины аварий и объяснялись «вредительской деятельностью»;

д) ожидавшийся в 1958 г. рекордный урожай зерна совпал по времени с созданием коммун. Поскольку крестьянам приходилось заниматься всем, то убрать урожай полностью не удалось. А в следующие два года страну постигли стихийные бедствия, которые вызвали неурожаи и голод; от голода погибли миллионы людей, производство зерна упало до уровня 1954 г.;

е) уравнение доходов, возможно, и вело к большей социальной од­нородности общества, но сводило на нет стимулы к эффективному ФУДУ

Какова же реакция в руководстве КПК? Уже 9 декабря 1958 г. на Пленуме ЦК КПК отмечены некоторые «перегибы» в коммунах. Бы­ло решено, в частности, ограничить норму изъятия продуктов в дерев­не. Это была реакция на срыв сбора урожая 1958 г. В апреле 1959 г. Мао Цзэдун неожиданно подает в отставку с поста председателя КНР и его место занимает Лю Шаоци.

Серьезные коррективы в кампанию внес состоявшийся в августе 1959 г. Лушаньский Пленум ЦК КПК. Мао Цзэдун неоднократно вы­ступал на нем с покаянными речами, признавал собственные ошиб­ки, в частности в создании коммун и «битве за сталь». Пленум принял следующие решения:

• преобразовать коммуны в производственные бригады в рамках одной деревни; коммуны сохранялись лишь как администра­тивные единицы; обобществление личного имущества, введе­ние норм коммунистического общежития больше не проводи­лось;

• прекратить кустарное производство стали;

• приостановить децентрализацию промышленности, ввести вновь структуры вертикального подчинения.

Однако внешне ничего в Китае не изменилось: официальная прес­са продолжала славить коммуны и методы «большого скачка». Мало того, на том же Лушаньском Пленуме принято решение «Об антипар­тийной группе Пэн Дэхуая», осмелившегося критиковать ошибки от­крыто; он был снят с поста министра обороны и выведен из состава Политбюро ЦК КПК.

На протяжении всего 1960 г. в руководстве КПК происходила борьба. С одной стороны, сторонники прежнего курса призывали по­высить плановые задания на 1960 г., совершить скачок в производст­ве стали, пытались создавать коммуны в городах. С другой — появи­лась так называемая группа «прагматиков» во главе с Чжоу Эньлаем и его заместителем Дэн Сяопином. Группа была немногочисленна, но эти люди отличались здравым смыслом и умением верно оценивать сложные экономические процессы. На короткое время ей удалось на­вязать свою точку зрения.

В январе 1961 г. состоялся Пленум ЦК КПК, который и принял важные решения.

Прежде всего, были изменены приоритеты в экономике: во главу уг­ла ставилось развитие сельского хозяйства, затем — легкой промышленности и только потом — тяжелой. В соответствии с этим промыш­ленность переориентировалась на выпуск сельскохозяйственной тех­ники и товаров для населения. Были сокращены масштабы капиталь­ного строительства, многие предприятия тяжелой промышленности законсервированы.

Далее покончено с децентрализацией — в КНР вновь стали восстанав­ливаться кооперационные связи между предприятиями и отдельными регионами. На предприятиях возрожден принцип единоначалия, вос­созданы инженерно-технические службы, вернулись к материальному стимулированию. 30 млн. крестьян, мобилизованных на работу в горо­да, были возвращены к местам постоянного жительства.

Наконец, в сельском хозяйстве подтверждался переход к производ­ственной бригаде как основной экономической единице на селе, отме­нялся коммунистический быт, восстанавливались рынки и торговля, разрешались крестьянские ремесла. По некоторым данным, «боль­шой скачок» унес около 20 млн. жизней.

Все это происходило в сложных экономических условиях, на фоне резко ухудшившихся советско-китайских отношений. Уже в 1959 г., во время визита в Пекин Н.С. Хрущева, не было подписано даже совме­стного коммюнике. В следующем, 1960 г., советско-китайские разно­гласия вышли наружу: стороны публично обменялись обвинениями, началась полемика по теоретическим вопросам. В августе того же го­да Н.С. Хрущев неожиданно приказал отозвать из Китая 12 тыс. со­ветских технических специалистов; они вернулись, увезя с собой пла­ны проектов, над которыми работали.

Этот шаг возмутил китайцев, началось быстрое свертывание эко­номических связей. По времени это совпало с экономическими про­блемами, порожденными «большим скачком»: именно в 1961 г. про­мышленное производство сократилось сразу наполовину. Необходимы были чрезвычайные усилия, чтобы как-то стабилизиро­вать ситуацию.

Политика «урегулирования» продолжалась и в начале 1962 г. Нача­лась реабилитация партийных кадров, пострадавших во время «боль­шого скачка», — всего было пересмотрено около 3, 5 млн. персональ­ных дел. Но дело Пэн Дэхуая так и не было пересмотрено. В феврале 1962 г. Мао Цзэдун на расширенном совещании в ЦК КПК продолжал каяться в «ошибках», многие лидеры по его примеру выступали с са­мокритикой.

В мае 1962 г. Дэн Сяопин предложил идею «закрепления заданий за дворами»: конкретным семьям на селе должны даваться задания, по выполнении которых крестьянин мог самостоятельно распоряжаться излишками. Это вызвало гневную критику в партии, обвине­ния в «возврате к капитализму». В самом деле, это был бы шаг к рос­пуску кооперативов, поощрению частной инициативы. В то время эта идея была в КНР отклонена.

В сентябре 1962 г. «прагматики» в КПК подверглись суровой крити­ке, прежде всего Дэн Сяопин. Они были обвинены в пособничестве «ревизионизму» — так в КНР стали называть СССР. На Пленуме про­звучали идеи «четырех чисток»: идеологической, экономической, ор­ганизационной и политической. Политика «урегулирования» завер­шалась, время доминирования «прагматиков» в КНР заканчивалось.

III. Политические процессы в КНР в 1963—1965 гг. Казалось бы, провал политики «большого скачка» очевиден всем, и в Китае должны последовать политические выводы: может быть, идеи коммунизма и привлекательны, но на практике они неосущест­вимы, общество всеобщего равенства убивает стимулы к развитию. Но эти выводы не были столь же очевидны для многих коммунисти­ческих вождей и активистов партии.

Причины провала они видели прежде всего в неготовности людей жить и работать «по-коммунистически». Значит, необходима кампа­ния по массовому перевоспитанию, чтобы подготовить население к тру­ду без всяких материальных стимулов.

В провале «большого скачка» упрекали и ганьбу, которые не толь­ко не показывали личный пример, но и усвоили худшие черты китай­ской бюрократии, или, по тогдашней терминологии, «обуржуази­лись». Численность ганьбу уже превысила 11, 5 млн. человек. Необходимо было что-то делать с этой быстрорастущей кастой. Они никак не поддавались «превентивному перевоспитанию», хотя в Ки­тае периодически проводились кампании «чжэнфэн» и приобщение чиновников к физическому труду. Несмотря на пошатнувшийся пре­стиж коммунистов, они все еще были силой, определявшей общест­венные настроения в Китае.

В период «урегулирования» радикальные коммунисты временно «ушли в тень»: они предоставили «прагматикам» заниматься эконо­микой, а сами призывали лишь «не забывать о классовой борьбе». Осенью 1961 г. органам безопасности было указано «усилить борьбу с контрреволюционными элементами и ревизионистами».

В это время нарастала косвенная критика самого Мао Цзэдуна: с января 1961 г. во всех театрах Китая идет пьеса У Ханя «Разжалование Хай Жуя», в которой современники видели намек на расправу Мао Цзэдуна с Пэн Дэхуаем. В августе 1962 г. была переиздана брошюра Лю Шаоци «Самовоспитание коммуниста», в которой содержалась крити­ка чрезмерного восхваления личных заслуг. Все это воспринималось в Китае как критика высшего руководства.

В конце 1962 г. экономическая ситуация стабилизировалась, с 1963 г. начался промышленный рост (1963 г. — 5%, 1964 г. — 15, 1965 г. — 13%). С 1962 г. стало расти и производство зерна.

С осени 1962 г. сторонники коммунизма переходят в наступление. Усилилась пропаганда опыта двух коммун: Дачжая и Дацина. Первая коммуна — сельскохозяйственная; она продолжала действовать ус­пешно, несмотря ни на что. Это, по мнению многих, подтверждало правоту сторонников «большого скачка». Вторая коммуна создана на Дацинских нефтепромыслах, члены этой коммуны не только добыва­ли нефть, но и обеспечивали себя сельскохозяйственной продукцией, соблюдали нормы коммунистического общежития. Задача состояла лишь в том, чтобы распространить этот опыт на весь Китай.

С 1963 г. началась кампания под лозунгом «Три — не просить! », т. е. денег, материально-технических ресурсов, зерна. Коммуны как раз ставились в пример — они не требовали от государства ничего. Впос­ледствии, правда, выяснилось, что обе коммуны получали огромные дотации из государственного бюджета.

Новый министр обороны Линь Бяо (с 1960 г.) быстро «навел поря­док» в армейских партийных организациях — чистке подверглось около 80% руководящих кадров. В сентябре 1963 г. в КНР была объяв­лена кампания под лозунгом «Учиться у армии изучению идей Мао».

Началась безудержная пропаганда использования цитат из произ­ведений Мао; они были изданы специальными маленькими книжеч­ками, миллионными тиражами. В прессе сообщалось об успешном использовании цитат во всех сферах, даже в спорте. Выросла и оборо­носпособность: именно в 1964 г. Китай испытал свою первую атомную бомбу, что вызвало ликование в стране.

В мае 1963 г. Мао Цзэдун предложил начать чистку партийных ка­дров с сельской местности, опираясь на «организации бедняков»: чистке предполагалось подвергнуть 10% сельских коммунистов. Однако Дэн Сяопин, будучи генеральным секретарем ЦК КПК и контроли­ровавший партийные кадры, в сентябре того же года «поправил Мао»: речь шла уже об 1% кадров.

С конца 1963 г. началось движение «за социалистическое перевоспи­тание» в городах. С этой целью на предприятиях создавались специаль­ные политотделы, которые должны были заниматься работой с беспартийной массой. Руководители политотделов назначались сверху, зачастую из среды армейских политработников.

«Социалистическое перевоспитание» развернулось и среди работ­ников культуры; началась резкая критика авторов «исторических пьес». В июне 1964 г. Мао Цзэдун потребовал чистки в творческих сою­зах интеллигенции. Был смещен ряд видных деятелей, уволен министр культуры. Но партийный аппарат пытался «саботировать» эти иници­ативы, заменить чистки идеологическими кампаниями.

В январе 1965 г. Политбюро ЦК КПК приняло известную Директи­ву «23 пункта», где было указано, что «основная цель — исправление стоящих у власти и идущих по капиталистическому пути». Но аппарат партии, по указанию Дэн Сяопина, пытался свести чистку лишь к про­чесыванию низовых организаций.

Но постепенно давление сторонников радикальных мер нараста­ло, они консолидировали силы в среде партийных активистов, в госу­дарственных учреждениях, армии и органах безопасности. Страна оказалась на пороге больших потрясений.

 

Выводы

 

1. Причинами «корректировки курса» на строительство социализма стали реальные проблемы, обострившиеся в ходе первой пятилетки: недостаток финансовых ресурсов, отставание сырьевой, топливной отраслей и инфра­структуры, нехватка предметов потребления и продовольствия. >

2. Суть «большого скачка» сводилась к следующему: форсирование темпов, опо­ра на местные ресурсы и инициативу населения. Это должно было, по мнению руководства КПК, способствовать равенству в обществе, формировать но­вое отношение к жизни.

3. Провал «большого скачка» заставил руководство КПК временно перейти к «политике урегулирования» (1960—1962). Инициативу захватила в свои руки группа «прагматиков» во главе с Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином; ей уда­лось устранить наиболее острые экономические последствия и стабилизиро­вать ситуацию к концу 1962 г.

4. Сторонники «ортодоксального коммунизма» переходят в наступление с кон­ца 1962 г. Они считают главными препятствиями явления в среде ганьбу и неготовность масс, требуют проведения новой кампании перевоспитания, которая должна помочь изжить тягу «к буржуазному образу жизни».

«КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» В КИТАЕ (1965-1976)

I. Переход к «культурной революции» и устремления ее участников. «Культурная революция» — пожалуй, самое загадочное событие во всей новейшей истории Китая.

Советские трактовки («стремление Мао установить свою диктату­ру, разгромить коммунистическую партию» и т. д.) во многом объяс­няются чисто идеологическими моментами. Но даже среди западных исследователей нет единого мнения по поводу того, что это было, для чего понадобилось разрушать весь государственный аппарат и прово­дить такие массовые репрессии против интеллигенции. Многие видят в этом лишь «проявления террора и самой отвратительной жестокос­ти». Иностранные авторы сообщают о гибели в результате проведения «культурной революции» 20 млн. человек.

Все это верно, но в чем конкретные причины, что двигало китай­цами и толкало их на этот путь?

Известно также, что идеи «культурной революции» были с энтузиаз­мом восприняты не только в «странах третьего мира», но и на Западе. Левые интеллектуалы, радикальная интеллигенция, молодежь создали в Западной Европе массу организаций под громкими названиями, ко­торые ориентировались на китайские лозунги. На короткое время они даже захватили лидерство в студенческом движении некоторых стран. Все это выглядит странно и требует своего объяснения.

Прежде всего возникает вопрос: что сближало западных радикалов с китайскими, какие общие проблемы их волновали, что именно при­влекло их в «культурной революции», происходившей в далекой вос­точной стране?

Главное состоит, пожалуй, в том, что именно в Китае решились лик­видировать всякие государственные структуры, чтобы полностью искоренить бюрократию; Как показала практика, в том числе и опыт ки­тайских коммунистов, любые попытки перевоспитать человека ничего не дают — появляются новые с точно такими же качествами. Остава­лось одно, а именно ликвидировать бюрократию вместе со структура­ми, которые ее порождают.

Проблемы такого рода волновали и молодежь Западной Европы. Там шел, по словам радикалов, процесс «бюрократизации политики»: чиновники превратили политику в род профессиональной деятельно­сти, их уже не тревожили заботы людей, которые их избирали.

Этим объясняется столь пристальное внимание к событиям в Ки­тае — казалось, опыт китайских коммунистов подходит и для Запада.

Создание системы прямой демократии, когда воля народа напрямую претворяется в решения государственных органов, отсутствует бюро­кратия и сопутствующие ей негативные явления, — это всегда было голубой мечтой радикалов всех мастей, что особенно свойственно ро­мантически настроенной молодежи. То, что это никогда, никому и ни­где не удавалось, не воспринималось в качестве весомых аргументов.

Многих на Западе привлекали и попытки воспитания нового челове­ка—с качествами альтруиста, готового трудиться много и безо всяких материальных стимулов. Коммунисты, как известно, всегда отлича­лись верой в то, что природу человека можно изменить. Альтруизм проявляется зачастую в романтической юности, но у некоторых этот период затягивается надолго и появляется стремление навязать собст­венные нормы поведения другим. Массовое перевоспитание населения с целью подготовки его к жизни в коммунистическом обществе, наря­ду с устранением бюрократизации общества, были главными задачами «культурной революции» в Китае.

В 1963—1964 гг. развернулась открытая полемика между предста­вителями КПК и КПСС. С весны 1965 г. большинство контактов между партийным и государственным руководством двух стран бы­ло прервано. Китай все чаще говорит о «гегемонизме», «о двух свер-державах» и видит себя в качестве «третьей силы» в противоборстве СССР и США.

Важным этапом подготовки к новой кампании принято считать публикацию в ноябре 1965 г. статьи шанхайского интеллектуала Яо Вэньюана с критикой У Ханя, автора исторической пьесы «Разжалова­ние Хай Жуя». Статья была тут же перепечатана всеми газетами в КНР, хотя за рубежом не сразу обратили на это внимание. В Пекине создан специальный комитет во главе с Первым секретарем столичного гор­кома КПК Пэн Чженем: он должен был «разобраться» с У Ханем, ко­торый являлся заместителем мэра Пекина.

Но основной задачей, по мнению Мао Цзэдуна, была чистка пар­тии. А этого и не происходило, так как Пэн Чжень поддерживал тес­ные связи с Дэн Сяопином и действовал наперекор Цзян Цин, жене Мао Цзэдуна и стороннице жестких мер. У Ханя сослали на перифе­рию и все свелось к критике «неверной» трактовки исторических фактов.

Мао Цзэдун не появлялся публично 6 месяцев. Затем, 7 мая 1966 г., Мао Цзэдун обратился к министру обороны Линь Бяо с пись­мом «Превратить армию в великую школу», в котором он призывал распространить армейский образ жизни на все сферы общества. Ар­мия в самом деле напоминала ячейку коммунизма: демонстрировала всеобщее равенство в питании, одежде; даже всякие знаки отличия, офицерские звания были отменены в Китае еще в мае 1965 г. В марте 1966 г. там смещены многие высшие чины, в том числе и начальник Генерального штаба; все назначения шли теперь только через мини­стра обороны и военный совет ЦК КПК, возглавлявшийся лично Мао Цзэдуном.

16 мая 1966 г. была создана новая комиссия по делам «культурной ре­волюции»; возглавил ее Чень Бода, личный секретарь Мао Цзэдуна, очень преданный ему человек. Его заместителями в комиссии были Цзян Цин, Яо Вэньюань, Ван Хунвэнь и Чжан Чуньцяо (в будущем так называемая «банда четырех»). Прежняя комиссия была распуще­на. 18 мая 1966 г. на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК был смещен Пэн Чжень и другие члены ЦК КПК, много говорилось о значении предстоящей кампании, об угрозе ревизионизма и буржу­азного перерождения.

25 мая 1966 г. в Пекинском университете появились настенные га­зеты — «дацзыбао», с призывами разгромить партком и ректорат, от­казаться от системы экзаменов, перевоспитать преподавателей,, по­мочь им избавиться от «буржуазных привычек». Эту задачу взяли на себя специально созданные отряды «хунвейбинов» — «красных охран­ников» из учащейся молодежи.

Началась вакханалия: преподавателей, заслуженных Профессоров облачали в колпаки, вешали на грудь табличку с надписью «Каппу-тист» (т. е. идущий по капиталистическому пути). Их заставляли пуб­лично каяться, признавать свои «ошибки», давать обещания «испра­виться». Если учесть традиционную роль «потери лица» в Китае, неудивительно, что зачастую после таких акций происходили само­убийства.

Движение было подхвачено учащейся молодежью других вузов и школ. Объективно поведение молодых людей можно понять: молодежь — романтична, настроена максималистски, считалось, что она в самом деле может перевоспитать старших, помочь им отказаться от вредной привычки жить лучше остальных.

Почему никто из высших руководителей не выступил против «культурной революции», хотя основное ее направление понятно, а бюрократия инстинктивно чувствует угрозу? Подобное поведение объясняется, во-первых, существованием тоталитарной системы, не допускающей в принципе проявлений недовольства. Во-вторых, очевидно, в среде ганьбу полагали, что кампания откроет дорогу но­вым чиновникам, поскольку чистки в Китае уже стали обычным яв­лением.

В июне 1966 г. из рабочей молодежи начинают создаваться особые группы — «цзаофани». Дэн Сяопин, Лю Шаоци пытаются направлять их в учебные заведения, считая эти группы более консервативными, чем хунвейбины, но вакханалии продолжались. Шли погромы руко­водства учебных заведений, издевательства над преподавателями, сжигание книг. Занятия были повсеместно прекращены.

В июле 1966 г. распространились слухи о серьезной болезни Мао Цзэдуна, поговаривали даже о его предстоящем уходе на почетный пост. Чтобы опровергнуть эти слухи, в июле 1966 г. был организован грандиозный заплыв через реку Янцзы, в районе города Ухань. Мао Цзэдун, преодолев 15 км, продемонстрировал тем самым отменное здоровье и хорошую форму.

1 августа 1966 г. открылся XI Пленум ЦК КПК. До 5 августа все шло обычным путем, пока Мао Цзэдун в перерыве между заседаниями не вывесил в качестве дацзыбао свой лозунг: «Огонь по штабам! ». Это оз­начало, что главный удар теперь будет нанесен по высшему руковод­ству. В последующие дни прямо на Пленуме были сняты со своих по­стов 7 руководителей секретариата ЦК КПК, ликвидированы посты всех заместителей Мао Цзэдуна, за исключением одного — Линь Бяо. Многие члены Политбюро и ЦК КПК выведены из его состава. На Пленуме даже заявили, что «главный штаб мировой буржуазии пере­местился в Пекинский горком партии», вероятно, имелась в виду роль Пэн Чженя и других руководителей горкома.

На Пленуме ЦК КПК было принято решение о начале «Великой пролетарской культурной революции». Ее главная цель — «разгром сто­ящих у власти и идущих по капиталистическому пути». Хунвейбинов призывали нападать на партийных бюрократов, искоренять старые традиции и ревизионизм. Предусматривался и возврат к социально-экономической политике конца 1950-х гг.

II. Основные события «культурной революции» (1966-1969). 18 августа 1966 г. в Пекине состоялся грандиозный митинг хунвей­бинов с участием 1, 5 млн. человек. Встреченный овациями Мао Цзэдун призвал поддержать хунвейбинов в их критике и исправле­нии руководителей. Всем участникам кампании гарантировался бесплатный проезд и питание. «Бунт — дело правое! » — этот лозунг Мао повторяли в Китае на все лады. Началась активная «деятель­ность»: хунвейбины громили официальные учреждения, измыва­лись над образованными людьми, уничтожали музеи и произведе­ния искусства.

Была прекращена деятельность Федерации профсоюзов, китай­ского комсомола, женских и спортивных организаций, творческих союзов — все они считались частью бюрократической системы.

Правда, в сентябре 1966 г. деятельность хунвейбинов несколько ог­раничили: им запретили поездки в сельскую местность — нужно было сосредоточиться на работе в городах. В декабре 1966 г. было решено перенести «культурную революцию» на промышленные предприя­тия — там из рабочей молодежи создаются отряды цзаофаней.

Кампании перевоспитания проводились в массовом порядке: всего, по официальным китайским данным, пострадало 100 млн. человек. Обычным явлением стала высылка из городов: только до октября 1966 г. было выслано свыше 400 тыс. человек. Всего за годы «культур­ной революции» было репрессировано 2 660 китайских писателей, 142 тыс. преподавателей, 53 тыс. деятелей науки и техники.

4 января 1967 г. нзаофани начали в Шанхае захват редакций газет, а затем и всех официальных учреждений. Было разгромлено здание горкома партии, захвачены все коммунальные службы города. Мао Цзэдун призвал сторонников распространить опыт цзаофаней по всей стране; аналогичные события стали происходить и в других городах — только в Пекине было разгромлено свыше 300 центральных учрежде­ний. Создалась угроза полной анархии.

В этих условиях армия как единственная дисциплинированная си­ла стала по собственной инициативе восстанавливать порядок, брать под контроль предприятия и коммунальные службы в городах.

С февраля 1967 г. началось создание ревкомов — новых органов вла­сти, призванных заменить уничтоженные государственные структу­ры. Они должны были состоять из трех элементов: революционных масс (хунвейбины и цзаофани), революционных руководящих кадров (начались призывы: «не снимать всех подряд») и военных.

Бюрократия была напугана разгулом инициативы. В феврале 1967 г. группа членов Политбюро ЦК КПК во главе с Тань Чженьлинем потребовала «усилить контроль со стороны партии». «Февральское противотечение» проявилось и в противодействии ряда местных органов и военных кадров. Ревкомы создавались с трудом.

С апреля 1967 г. в «бесчинствах хунвейбинов» пытаются обвинить Лю Шаоци; начались столкновения между отрядами хунвейбинов, цзаофаней и военными. Пик пришелся на июль, когда произошли серьезные беспорядки в Ухани, где местные цзаофани арестовали и избили прибывших из Пекина деятелей во главе с министром обще­ственной безопасности Се Фучжи. Пришлось направлять туда вой­ска, чтобы провести чистку как в гарнизоне, так и среди цзаофаней. Ряд экстремистски настроенных лиц стали призывать распростра­нить «культурную революцию» на армию, захватывали оружие, скла­ды с боеприпасами и т. д.

Осенью 1967 г. Мао Цзэдун дал указание: «сплотить ряды» — уме­рить активность, создавать ревкомы, проводить подготовку к IX съез­ду КПК. Реорганизация партии должна проводиться под контролем хунвейбинов и цзаофаней. Согласно инструкциям ЦК КПК, от пар­тийной работы следовало отстранять: «изменников», «подозреваемых в измене», «секретных агентов» и «лиц, показавших себя с плохой сто­роны», а также тех, «к кому цзаофани имеют серьезные претензии».

В апреле 1968 г. начался новый всплеск кампании: проводилась «ре-волюционизация ревкомов», «чистка классовых рядов». Повсеместно проходшш митинги-судилища, возобновились стычки с войсками, нападения на коммуникации, учреждения, банки и магазины. В июне 1968 г. состоялась встреча Мао Цзэдуна с руководителями хунвейбинов и цзаофаней в Пекине, где он поблагодарил их за «проделанную работу», но попросил прекратить насилие. Было принято решение организовать в учебных заведениях «рабочие бригады»; популярным стал лозунг: «Рабочий класс должен руководить всем! ». Армия интенсивно взялась за наведение порядка, повсеместно создавались новые органы власти — ревкомы.

В октябре 1968 г. XII Пленум ЦК КПК исключил Лю Шаоци из партии, одобрил отстранение от занимаемой должности Дэн Сяопи­на и других видных деятелей, принял решение о создании «школ 7-го мая» для перевоспитания партийных кадров. В декабре 1968 г. по ре­шению партии активисты «культурной революции» направляются в сельские и окраинные районы, где они должны были собственным примером продемонстрировать новое отношение к труду. Истинной причиной было, конечно же, намерение убрать этот «горючий материал» из городов, поскольку «культурная революция» явно шла на спад.

Можно было уже подвести некоторые итоги. Бесчинства хунвейби­нов и цзаофаней привели к параличу инфраструктуры и дезорганизова­ли производство. В 1967 г. спад в промышленности составил 20%, рез­ко нарушилась работа транспорта, сократилась добыча угля. Только после того, как армия взяла предприятия под свой контроль, удалось приостановить спад и к 1969 г. восстановить производство на уровне 1966 г.

Вопреки первоначальным намерениям возврата к социально-эко­номической политике времен «большого скачка» не произошло; все вни­мание было сконцентрировано на политической борьбе — отдавать со­ответствующие указания по вопросам экономической политики было некогда. Лишь в самом конце 1968 г. последовала установка на всемер­ное развитие местной промышленности в рамках региональных эко­номических комплексов.

Важным обстоятельством стало то, что ущерб, нанесенный сельско­му хозяйству, был относительно невелик: поездки хунвейбинов в сель­скую местность были запрещены. Кроме того, хорошие погодные усло­вия способствовали росту урожайности зерна (1966 г. — 180 млн. т). Не был затронут «культурной революцией» и сектор военной промыш­ленности; именно в 1968—1969 гг. проведены три успешных испытания китайской водородной бомбы.

В апреле 1969 г. состоялся IX съезд КПК. Он отметил «решающие ус­пехи культурной революции». Многие наблюдатели в то время конста­тировали усиление роли армии в жизни общества. На съезде подчерки­валось, что именно «армия является опорой государства и диктатуры пролетариата». В новом Уставе КПК министр обороны Линь Бяо был назван в качестве «наследника и продолжателя дела Мао Цзэдуна»; поч­ти половину состава ЦК и Политбюро составляли военные. Подчерки­валось, что «культурная революция» будет продолжаться и впредь, но очевидным было, что основной ее этап уже завершен.

III. Завершение «культурной революции» (1970—1976). Несмотря на победные реляции, звучавшие на IX съезде КПК, стало ясно, что Китай постигла огромных масштабов катастрофа. Скрыть ее было невозможно. Самое важное следствие — массовое разочарование людей. Коммунистическая власть потеряла свой престиж; она не су­мела гарантировать того, что от нее ожидали: надежности, стабильности, отсутствия потрясений. В годы «культурной революции» десятки миллионов людей подверглись насилию. То, что кампания велась ру­ками молодежи, затронуло традиционные ценности Китая, где почи­тание старших было основой отношений. Был скомпрометирован и принцип «потери лица», значение которого для поддержания морали в обществе было всегда исключительно велико.

Кроме того, «культурная революция» позволила еще раз убедиться в несбыточности идей коммунизма, в невозможности изменить при­роду человека, даже если воздействовать на его психику массовыми митингами-судилищами, принуждать к публичному покаянию и т. п.

Да, государственный аппарат был разрушен, его институты рас­формированы, чиновники напуганы и даже повергнуты в шок. Но не­обходимость административных функций в обществе сохранилась, а для этого были необходимы профессиональные кадры. Они появи­лись и в новых органах власти — ревкомах; очень скоро их работники уже ничем не отличались от прежних ганьбу.

Разочарование в результатах «культурной революции» было повсеме­стным. Оно затронуло и некоторых здравомыслящих руководителей. Мао Цзэдун, как полагают многие исследователи, после этих событий испытал глубокое разочарование. Фактически, он стал свидетелем крушения собственной мечты; неслучайно после 1969 г. Мао не пред­принимал никаких инициатив, довольствуясь ролью стороннего на­блюдателя и лишь изредка вмешиваясь в ход событий. Правда, и сре­ди лидеров КПК, и среди ее активистов было еще немало радикалов, упорно придерживавшихся прежних взглядов.

Но люди в массе своей осознали иллюзорность пути, на который их подвигли коммунисты; они были готовы поддержать любые изме­нения, даже стратегического характера.

Сразу после IX съезда КПК инициатива перешла к «прагматикам». Их лидер — премьер Госсовета Чжоу Эньлай — сохранил свой пост и не подвергся репрессиям. По его инициативе началось восстановление прежних государственных структур. С февраля 1970 г. по составленным им спискам началась реабилитация репрессированных, постепенно возобновили работу парткомы в провинциях и на предприятиях. При­мерно 45% руководящих органов партии было составлено из выдви­женцев «культурной революции»; постепенно их стали отстранять от власти.

Уже 16 ноября 1970 г. последовал «Указ об антипартийной деятель­ности Чень Бода». На него навесили убийственные ярлыки: интриган, карьерист, лжемарксист, антипартийный элемент. Затем исчез сам на­следник — Линь Бяо и еще 6 членов Политбюро. Официально об исчезновении Линь Бяо сообщили лишь 13 сентября 1971 г.: якобы он участвовал в заговоре против Мао Цзэдуна, бежал, погиб в авиацион­ной катастрофе на территории Монгольской Народной Республики.

Последовали чистки в армии: были сняты со своих постов десятки тысяч офицеров, в их числе начальник Генерального штаба, команду­ющие всеми родами вооруженных сил. Заменены также 23 руководи­теля провинциальных парткомов. Для расследования «преступлений Линь Бяо» была создана группа, возглавлявшаяся будущим руководи­телем государства — Хуа Гофэном.

Остававшиеся в руководстве КПК радикалы пытались противодей­ствовать усилению «прагматиков»: призывали к новым идеологичес­ким кампаниям, возобновлению «культурной революции», пропаган­дировали опыт Дачжая и Дацина. В феврале 1973 г. был реабилитирован и возвращен на пост первого заместителя премьера Дэн Сяопин. Он и возглавил фактическое руководство правительством — сам Чжоу Энь-лай был уже смертельно болен, находился в госпитале.

В августе 1973 г. состоялся X съезд КПК. Он подтвердил реабили­тацию репрессированных в прежние годы, но и выдвиженцы «куль­турной революции» сохранили свои позиции в руководстве. Вскоре после съезда они пытались развернуть новую кампанию «Критики Конфуция», но в феврале 1974 г. она была пресечена специальным ука­занием ЦК КПК. В течение 1974 г. радикалы предпринимали попыт­ки предотвратить дальнейшее укрепление прагматиков, Ван Хунвэнь разъезжал по всей стране с призывами возобновить «культурную ре­волюцию», но тщетно. В январе 1975 г. Дэн Сяопин был назначен на­чальником генштаба китайской армии и избран на пост заместителя председателя КПК.

Однако радикалы еще оказывали сопротивление: на сессии ВСНП в начале 1975 г. с докладом выступил член Политбюро Чжан Чунцяо. Он призывал к «борьбе с контрреволюцией», а главной задачей считал продолжение «культурной революции».

И вот настал 1976 год, по китайскому календарю — год дракона; по поверьям — это время больших несчастий, и они в самом деле постиг­ли страну. В январе 1976 г. умер премьер Госсовета Чжоу Эиьлай. Но радикалы воспротивились назначению на этот пост Дэн Сяопина. Преемником стал Хуа Гофэн, человек малоизвестный в столице, пар­тийный руководитель из родной провинции Мао Цзэдуна — Хунань. Были надежды, что он станет послушной игрушкой в руках радика­лов, поскольку не имеет связей в руководстве партии.

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: