Намек или даже меньше чем намек

 

Рабби Мендл избегал пользоваться сладким языком, в котором есть позорная лесть. Он видел в возвышенных словах, отточенных предложениях некую разновидность лжи, некое желание что-то скрыть. Подобно мудрецам прошлых поколений он выражал свои мысли очень малым количеством слов. Рабби Мендл никогда не говорил «вокруг да около». Все, что он говорил, было конкретным и лаконичным. Рабби Мендл выражал свою мысль с помощью намека, а иногда – еще меньше, чем намека. Часто рабби Мендлу было достаточно вскинуть свои длинные черные брови – и сердце слушавшего мгновенно уходило в пятки.

Рассказывает один коцкий хасид, рабби Яков Ицхак из Влацлавка: «Когда я в первый раз пришел в Коцк и увидел рабби Мендла в его комнате, он предстал передо мной словно стоящим напротив меня и кричащим: „Знай, откуда ты пришел, знай, куда ты идешь, знай, перед Кем ты предстанешь в будущем, чтобы отчитаться! “ Это видение врезалось мне в сердце на всю оставшуюся жизнь. Когда я вернулся домой, после того как пробыл в Коцке восемь недель, все страсти и наслаждения были мне противны.

А сам рабби Мендл не сказал ни слова своему ученику. Но он излучал невидимые лучи Правды, которые проникали в любого, переступившего порог его комнаты. Он излучал также и страх, излучал всей своей сущностью, своим молчанием, своим взглядом.

Однажды рабби Мендл вошел в бейт-мидраш и увидел, что один из учеников носится из угла в угол, приговаривая: «Властелин всего Мира! Владыка! ». Рабби Мендл подошел к своим лучшим ученикам и сказал: «Видите того парня? Можно подумать, и конечно, он и сам такого же мнения, что ему открылся Творец, но на самом деле внутри него бродит мысль о доме, о жене и детях».

Рабби Мендл презирал людей, если видел, что они не отдаются полностью служению Творцу: «Всякий, у кого есть мысль о суете этого мира, – пусть идет к черту. Кому он нужен такой? »

Он никогда ни с кем не считался. В гневе он мог не сдержаться и приказать выгнать палками ограниченных умом и слабых в вере. Иногда он кричал в гневе: «Скоты! Что вы хотите от меня?! »

Его преданный ученик рабби Ицхак Меир так объяснял эту черту, присущую его раву: «Среди трех патриархов, от которых пошел еврейский народ, только Яакову присущ гнев. Потому что Яаков символизирует голую правду. Человек, чья сущность – правда, не может дышать в атмосфере, которая кажется ему лживой. Злость, раздражение против лжи и несправедливости в мире прорываются у такого человека наружу. Только человеку, имеющему чувство правды в такой степени, как рабби Мендл, позволено гневаться. Он знал, когда и как пользоваться гневом.

 

Рабби Мендл уничтожает рукописи

 

Рабби Мендл чувствовал огромнейшую ответственность, доходящую до страха, за каждое слово, вышедшее из-под его пера. Причиной этой ответственности была вся та же правдивость, столь присущая рабби Мендлу. Он не оставил после себя ни строчки: когда его душа не могла больше терпеть, он изливал свои мысли и чувства на бумаге, но затем все тщательно уничтожал.

Перед каждым праздником Песах, во время поисков квасного, рабби Мендл искал по всем закоулкам любой кусочек бумаги, на котором было бы им что-то написано. Если он такой обрывок находил, то сжигал его вместе с квасным. Он не хотел показывать свои рукописи другим, т.к. боялся, что недостойные смогут их прочитать.

Но еще больше он боялся, что достойные люди прочтут, неправильно поймут или истолкуют его слова и навредят этим себе. Поэтому он не хотел писать книги. В духовном мире царит молчание. В том мире еще не созданы словесные одеяния, в которые это молчание могло бы облачиться. Слово – это материальное одеяние мысли, но оно не может выразить чистую духовность, заключенную в нем. Слово притрагивается к мысли, но не содержит ее. Духовный мир – это мир чувств, а чувства нельзя передать словами.

Но, возможно, есть еще более скрытый смысл в сжигании рукописей рабби Мендлом. Рабби Мендл, будучи человеком правды, не мог удовлетвориться тем, что он написал. В глубине души он всегда считал – это написано недостаточно хорошо, это не правда. Точнее, это не та правда, которая сидит в глубине его души, а ее передать, записать невозможно. Чувства передать нельзя. Буквы могут передать логику мысли, но не душевную бурю. Человек может перенести на бумагу свое учение, свое знание, но ни свою душу, ни те душевные страдания, которые породили ту или другую мысль. Получается, что Правда в написанном ущербна, и поэтому рабби Мендл приговаривал ее к огню. Он предпочитал, чтобы его слова оставались в сердцах учеников, а не на бумаге.

Согласно одной из версий, рабби Мендл десять лет писал книгу, которая должна была бы содержать лишь одну страницу и называлась бы «Книга человека». На этой единственной странице рабби Мендл хотел выразить мысль о цели существования человека в мире с его страданиями, о цели Творца при создании человека. Но и эту книгу рабби Мендл не пощадил. Огонь пожрал эту единственную страницу, как и все другие его рукописи.

 

Достижение внутренней точки

 

Жажда правды толкала рабби Мендла проникнуть в глубины каждого явления в жизни и переосмыслить любые привычные штампы и стереотипы. Зрение человека, ищущего Истину, не притупляется со временем, привычка не может повредить его. Взгляд такого человека всегда хранит самостоятельность и оригинальность идеи. Человек Правды проникает сквозь оболочки, которые время пытается набросить на идею.

Рабби Мендл никогда не придерживался общепринятых мнений. У него были силы сбросить с любой идеи оболочку рутины и представить ее во всем великолепии. Он нередко говорил: «Они замарали хасидизм! »

Он проник в корень хасидизма – Каббалу. Он стремился вернуть хасидизму его первозданную суть – суть, основанную на Каббале, без внешних прикрас, которые были добавлены потом.

В тот период, первый период Коцка, рабби Мендл требовал от своих учеников хранить внутреннюю точку хасидизма, его главную сущность – Каббалу, и не делать из внешних атрибутов хасидизма культа.

Однажды, когда рабби Мендл стоял в кругу своих учеников, завязалась беседа о получении Торы на горе Синай. Рабби Мендл намекнул: «Об этом событии сказано: „И весь народ видел голос“. Большинство народа видит только внешнее, то, что может увидеть обычный, „физический“ глаз. Поэтому большинство народа впечатлилось от голоса, молний и т.д., то есть от внешнего, не связанного с сущностью дарования Торы. Только единицы не обратили внимания на голос и прочую внешнюю мишуру, они сосредоточились на внутреннем смысле Торы».

В другой раз рабби Мендл объяснил сказанное в Торе про действия Ешуа и Калева в ответ на высказывание их товарищей о невозможности получения Земли Израиля. В Торе сказано, что, услышав это, они порвали на себе одежды. Рабби Мендл объяснил:

– Все двенадцать посланцев, которые шли разведать Землю Израиля, были руководителями еврейского народа. Они были одеты в соответствующую одежду, подобающую вождям и священникам. Когда Ешуа и Калев увидели, что можно клеветать на Землю Израиля и при этом быть одетым в одежду священника, то они порвали свои, такие же дорогие, одежды священников. Зачем нам меховые субботние шапки и особые белые одежды, если это внешние сосуды, которые не могут сохранить чистоту содержимого?

 

Путь для единиц

 

Когда отмечают величие человека, то в большинстве случаев не перечисляют все черты его личности. Величие, которое впечатляет нас, не охватывает всех сторон его жизни. Ведь кроме великих деяний, великий человек живет и обычной жизнью, совершает обычные действия.

Но не таким был рабби Мендл. Величие пронизывало всю его жизнь, у него не было ничего будничного, не великого. Он всегда жил в своем внутреннем мире и не делал ничего, выходящего за его рамки. Поэтому обычные люди мало что понимают в жизни рабби Мендла. Они не видят внутренних причин того или иного его действия. Редкими были моменты, когда рабби Мендл спускался на землю.

Душа, чей корень Правда, такая, которая была у рабби Мендла, никогда не останавливается на середине пути. Он не хотел останавливаться на какой-либо ступени духовного мира, он хотел подняться до самых вершин. Он не считался ни с какими препятствиями на своем пути. Силой духа он преодолевал любую черту в себе, которая могла бы задержать его.

Но тем, кто удостоился быть его учениками, было тяжело с ним. Еще в Томашове рабби Мендл знал, что его путь не предназначен для многих. Он заранее отказался от всех посредственных, средненьких, слабохарактерных. Их душа все время болтается в непрерывной борьбе сил тела, которые опускают ее вниз, на землю, и скрытых сил, которые толкают ее вверх.

Душа должна не болтаться, а сама участвовать в этой войне. Только люди, цельные в своем желании, могут победить свои слабости. И только таких людей рабби Мендл принимал к себе в ученики. Еще в Томашове рабби Мендл сказал ученикам, окружившим его: «Тот, кто заботится о детях, жизни и пропитании, тот, кто слушает свои стоны и стоны своих детей, тот удовлетворится мелочью в трепете перед Всевышним. Трусливый, мягкий сердцем пусть возвращается домой…».

В Коцке требования рабби Мендла к своим ученикам еще более ужесточились. Он не мог слушать просьбы хасидов, связанные с их материальными нуждами. Хасиду, который передавал Ребе записку с просьбой о заработке, о том, чтобы дочери вышли замуж, рабби Мендл говорил: «Такому, как ты, нужно сидеть за печкой в бейт-мидраше и читать Псалмы, а не совать свой нос в Коцк».

Один хасид приехал к рабби Мендлу и начал жаловаться о нужде в доме:

– Я остался без заработка.

– Молись Творцу, чтобы он помог тебе, – ответил рабби Мендл.

– Я не знаю, как молиться, – сказал хасид.

– Если так, то у тебя есть проблемы поважнее, чем заработок, – ты должен хотя бы научиться молиться…

Когда случаи с подачей записок с просьбами о помощи участились, рабби Мендл взорвался: «Тот, кто думает о доходе, пусть идет ко всем чертям! »

В другой раз, когда к рабби Мендлу пришел один из учеников рабби Шломо Лейба из Лечена, то в ходе беседы с ним рабби Мендл сказал: «Спроси своего Ребе, почему он так сотрясает миры и кричит Творцу, чтобы Творец послал Машиаха? Почему он не кричит своим хасидам, чтобы те вернулись к Творцу и этим заслужили приход Машиаха? »

Природная склонность рабби Мендла к крайностям увела его с протоптанной дорожки на тропинку, по которой большинство людей пройти не сможет. Рабби Мендл следил, чтобы эта тропинка так и осталась тропинкой для избранных, а не торной дорогой, по которой могли бы идти все. По этой тропинке могут идти лишь люди, которые хотят познать Творца и готовы ради этого пожертвовать всем. Нестойким и слабохарактерным не было места в Коцке. Но и избранных ждали тяжелые испытания, которые выдержали далеко не все. Требования рабби Мендла, сформулированные в коротких, острых выражениях, разили, как удар молота. Немногие выдерживали эти удары.

 

Прерванный танец

 

В Коцке начала возникать другая атмосфера, отличная от той, которая была в Томашове. В Томашове во времена расцвета веселье царило среди хасидов. Там они были похожи на веселую удалую компанию парней, которые хотят переплыть океан или покорить горы.

Они были полны надежд на новый путь, которым их поведет рабби Мендл. В минуты, когда грусть входила в их сердца, они начинали петь и танцевать. Хасиды из Томашова рассказывали, какая могучая сила заключена в танце. Хорошо, что человек отрывает себя от земли хотя бы на мгновение.

Но не такой была атмосфера в Коцке. Первое время рабби Мендл еще часто общался со своими молодыми учениками: они гуляли в лесу, в поле, доходили до реки Виэпзели, чьи воды тихо текут до самой Вислы. Но постепенно рабби Мендл все больше уходил в себя, и на Коцк спускалась все большая и большая серьезность.

Иногда рабби Мендл еще выходил из своей комнаты в бейт-мидраш, танцевал и веселился вместе с остальными. Но это было только внешнее. В душе у рабби Мендла уже угнездилась сжигающая все грусть. Считанные минуты был рабби Мендл в кругу танцующих веселящихся хасидов, а потом бежал назад в свою комнату, в одиночество.

Внезапный выход рабби Мендла из круга только усиливал притягательность танца. Танец длился часами. Внешний мир забывался в это время. Танцующие оставались сами с собой, с закрытыми глазами они страстно желали слиться с Творцом. Однажды, когда пламенность танцев достигла кульминации, открылась дверь, и в проеме появился рабби Мендл. Он внимательно посмотрел на танцующих и закричал:

– Что это за внезапная радость? Ценность ваших молитв, как у понюшки табака, уровень ваших знаний ничтожен. А вы не стыдитесь гладить свое брюхо и говорить: «Радуйтесь, мои кишки». Мало вам того, что вы недостаточно служите Творцу, так вы еще и осмеливаетесь веселиться! »

Рабби Мендл сказал это и ушел в свою комнату, хлопнув дверью. Песня и танцы оборвались, грустная тишина сгустилась над двором и бейт-мидрашем…

 

В одеянии молчания

 

Прошли недели, потом месяцы, а рабби Мендл не давал никому из своих учеников разрешения оставить на время Коцк. Ученики напрягали свой мозг, свое сердце, чтобы постичь Творца: «В Коцке нет часов, в Коцке есть душа». Душа, жаждущая слиться со своим корнем – Творцом, от которого она была отсечена.

Исчезает забота о потребностях тела. Обрываются связи с домом. Они больше не думают о пропитании жен и детей. Голодные и неопрятные ходят они, и все их мысли прикованы к одному – к Творцу.

Однажды, еще в Томашове, рабби Мендл и его ученики, охваченные мечтаниями, вышли в горы. Когда рабби Мендл стоял у подножия горы, к нему присоединилась большая группа. Рабби Мендл карабкается и поднимается все выше и выше, гора становится все круче и круче.

Ноги начинают скользить. Они поднимаются и падают, пытаются карабкаться, снова и снова падают. У слабых начинается головокружение уже на первых шагах. Более сильные постепенно тоже начинают уставать, и даже самые крепкие и выносливые отчаиваются достичь вершины.

Слишком велика напряженность мысли, которой рабби Мендл требует от них. Недели и месяцы бродят они во дворе рабби, в их сердцах зарождаются семена разочарования. Ради чего до предела напрягать свою мысль, если рано или поздно придется отступить. Рабби требует от них невозможного. Для рабби нет ничего невозможного, но есть невозможное для других. По мере появления зерен отчаяния, просыпаются от спячки грусть по семье, по детям.

Меланхолия пришла в Коцк. Отчаявшись в пути своего рава, хасиды начинают вспоминать дворы других раввинов, где климат мягче. В других местах образ рабби излучает любовь. Его слова успокаивают и услаждают душу. В сердце просыпается грусть по нежной мелодии, сопровождающей стол Ребе, по веселью и кругу танцующих хасидов, по ласкающей руке Ребе, по приятному слову, которое успокоит сердце, нуждающееся в поддержке.

Они тоскуют по теплому взгляду, по улыбке на лице у Ребе. Они тоскуют по рабби, простирающем над ними крылья любви. А что тут, в Коцке? Пугающий кнут в руке рабби. В последнее время рабби все время молчит, и его молчание вселяет ужас. Он не жалует никого даже взглядом. Нет ободряющего слова. Или полное молчание, или гневные окрики. Печаль витает над хасидами. Узкая тропинка, проложенная рабби Мендлом, полна острых камней, ходьба по ней больно ранит ноги идущего.

 

⇐ Предыдущая17181920212223242526Следующая ⇒

Поделиться: