СОВРЕМЕННЫХ ЭКОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ

ЗА РУБЕЖОМ

 

Человек, некогда ощущавший себя творцом прогресса и властелином природы, вдруг обнаружил, что Земля и ее богатства небезграничны. Как отмечает Г.Х. Шахназаров, с одной стороны, фантастические успехи техники породили своего рода эйфорию всемогущества. Научившись преодолевать пространство, вторгаться в космос, производить новые материалы, извлекать энергию из атома, создавать электронный мозг, люди уверовали, что отныне не существует преград их разумной воле. С другой стороны, отрицательные последствия технического прогресса: отравление среды обитания, прямой и косвенный ущерб здоровью, чрезмерная нагрузка на психику и т.д. вызвали антипатию к технике и страх перед тотальной механизацией жизни. Отсюда всевозможные предложения и рекомендации, начиная от жесткого контроля над ростом численности населения и кончая призывами к резкому сокращению промышленного производства и возвращению людей к более простым жизненным формам, к природе.

Американский исследователь Питер Дж. Тейлор¹ справедливо считает, что после второй мировой войны основная концепция американской экологии претерпела изменение. Если до войны экологи говорили о своем объекте как об организме или совокупности организмов, то с 50-х гг. стала утверждаться системная экология, которая трактовала свой объект как систему с обратной связью. Это изменение связано прежде всего с работами Дж.Э. Хатчинсона, но наиболее последовательно было проведено его учеником Г.Т. Одамом. Хатчинсон был озабочен поисками

 

¹ Taylor P.J. Technocratic optimism H.T.Odam' and the partial transformation of ecological metaphor after world war II // J. of the history of biology. Dordrecht, 1988. V. 21, N. 2. Р. 213-244.

теоретических оснований экологии. Он сблизился с кругом ученых, в среде которых в то время рождалась кибернетика, в первую очередь с Н. Винером. Регулярно проводившиеся ими междисциплинарные конференции оказали влияние на развитие самых различных областей знаний. Ученые-кибернетики внедрили в науку взгляд на сложные системы как на саморегулирующиеся системы с обратной связью.

При этом принципиально важное отличие подхода к экосистеме как организму и к системе с обратной связью в том, что организм можно изучать и лечить, тогда как систему можно конструировать, переделывать, совершенствовать. Подобная смена концепций характерна в эти годы для социальных наук вообще. В основе этой смены подходов лежало убеждение в том, что социальные, экологические, технические системы в принципе подобны и должны быть объектами определенного рода профессиональной, свободной от ценностей инженерной деятельности. Многим ученым казалось, что социальные и экологические инженеры должны взять управление в свои руки, чтобы избежать социальной и экологической катастрофы. Поэтому в эти годы происходит взлет технократических идей. В реальной жизни кибернетики и экологи были тогда еще очень далеки от политики, но в их работах отразился технократический взгляд на общество и управление им. Исторически технократический оптимизм в США и других странах-победительницах был порожден сотрудничеством правительств и ученых в годы второй мировой войны. Что касается «инженерного» уклона в деятельности Одама и других ученых, стоявших у колыбели кибернетики, то для инженера в традиционном понимании мир изменим, но не во всех отношениях. Инженеры очень серьезно относятся к пределам и ограничениям их деятельности. Когда же ученые начинают «инженерную» деятельность, то они берутся переделывать сами пределы и ограничения.

В этих условиях доминирующей концепцией в научной литературе 50—60-х гг. был техницизм — идейное обоснование преобразующей общественно-производственной технологии. В этом понимании преобразующая технология предполагает вторжение в естественные процессы и их видоизменение в соответствии с потребностями человека, замещение естественных элементов среды искусственными. Техницизм основывается на антропоцентристском взгляде, воспринимающем окружающую среду как арсенал средств, использующихся обществом в процессе поступательного научно-технического прогресса. Критерием прогресса провозглашается качественное преобразование окружающей среды, приспособление ее к нуждам человека, возрастающее пропорционально развитию науки и техники.

Присущую техницизму модель отношения к природе в наибольшей степени реализовала биотехнология, олицетворяющая взгляд на природу как на что-то подвластное человеку. Если в XVIII в. природа рассматривалась как каталог органических форм, созданных мудрым творцом, а в XIX в. как арена конкурентной борьбы живых организмов за существование, то в XX в. под влиянием генетики возникло понимание организмов как запрограммированных систем, поддающихся перепрограммированию при наличии надлежащих научных знаний и технических методов.

В русле техницизма были созданы многочисленные социологические теории общественного развития, среди которых наибольшую известность получили концепции индустриального и постиндустриального общества, постулирующие позитивную роль научно-технического прогресса. С этой точки зрения понятия «качества жизни», процветания, гармонии и стабильного существования неотделимы от роста материального благосостояния, развития техники и технологии. Однако проявившиеся в 1960-е годы кризисные экологические последствия, технические и этические «побочные эффекты» научно-технического прогресса заставили усомниться в разумности избранного пути, начался пересмотр ценностей неограниченного потребления, приведший в ряде случаев к технофобии.

В ответ на возникшую на рубеже 1970-х годов общественную потребность Римский клуб начал разрабатывать систему моделирования мировых процессов и прогнозирования социально-политического и экономического развития. Согласно созданной А. Печчеи концепции «нового гуманизма и человеческой революции», поставившей человека в центр развития, необходимым условием выхода из кризиса должна стать координация усилий народов, трансформация системы эгоистических государств в единую мировую общность. «Уорлдвотч инститьют» во главе с Л. Брауном предложил «экологическую концепцию развития экономики», целью которой является переход к сбалансированному развитию и самообеспечивающемуся (sustainable) обществу.

В числе современных антитехницистских концепций выделяются:

концепция Л. Мамфорда, демонстрирующая эволюцию техники от «противопоставления себя жизни до стремления занять место жизни»;

концепция Ж. Эллюля, выявляющего психологическое содержание феномена техники в технологическом обществе, обозначая его формулой «психология тирана»;

концепция Ж.-М. Пельта, критикующего количественную и материальную концепции прогресса.

Антитехницистские опасения присущи многим исследованиям современности: работы Римского клуба свидетельствуют, что характерными и наиболее кризисными чертами современного этапа развития цивилизации являются:

1) экспоненциальный демографический рост, не сопровождающийся должной культурной эволюцией и созданием условий для обеспечения каждому человеку необходимого прожиточного минимума;

2) научно-техническая и промышленная революции;

3) перемена в отношениях человека с природой. Искусственно созданная человеком техносфера грозит неминуемым столкновением с биосферой Земли. Если продолжать рост производства материальных благ неограниченно, то это приведет к разрушению созданных человеком искусственных и даже естественных систем, обеспечивающих само его существование ¹.

Но каким образом добиться перелома в развитии ситуации, авторы не знают. В публикациях Римского клуба высказываются различные взгляды, связанные с решением проблемы гармонизации взаимодействия общества и природы. Так, один из авторов призывает к «революции мировой солидарности», к осознанию глобальных целей безопасности и гуманного мира и обеспечения международного сотрудничества «на благо всех» (Э. Ласло). А. Печчеи предлагает изменить ситуацию путем революции в самом человеке. Ни один из упомянутых авторов не вносит в обсуждаемую проблему ясности. Их призывы остаются в лучшем смысле лишь благими пожеланиями и недостижимой мечтой. Вместе с тем важно отметить, что в деятельности Римского клуба и исследованиях

 

 

¹ См.: Peccei A. The alternatives of the human future // World futures. 1984. V. 19. No 3/4. P. 205-206.

многих ученых мира растет интерес к экономическим, социальным и политическим проблемам экологии, все больше осмысливается тот факт, что природопользование обусловлено состоянием самого общества, т.е. причинами, имеющими социальное основание. В деятельности Римского клуба отражаются объективные процессы становления противоречивого, но во многом целостного мира, глобальной взаимозависимости народов. Во взглядах участников клуба, можно сказать, стихийно пробиваются ростки нового экологического мышления.

С начала 1970-х годов, в условиях катастрофически обостряющейся в планетарном масштабе экологической ситуации, в западном обществе растут сомнения в принципиальной способности свободного капиталистического рыночного хозяйства гармонизировать отношения человечества и природы. Возникает необходимость более активного государственного вмешательства в природоохранную деятельность. Эти общественные настроения нашли отражение в развернувшейся в научной литературе дискуссии, в ходе которой все большее число ученых высказывалось за усиление государственного регулирования взаимодействия общества и природы вплоть до радикальной смены парадигмы общественного устройства. Так, канадский философ К. Хукер особо отметил, что господствующие в западном обществе отношения рыночной конкуренции не способны выполнить роль удовлетворительных «правил игры», поскольку не обеспечивают требуемой «социальной когерентности» ¹. По его мнению, идеология современного " рыночного общества» основана на преобладании индивидуального интереса над общественным: каждый играет в свою игру, не заботясь о результате тотальной игры. Этому принципу подчинены все формы поведения людей: этические, экономические, политические. К. Хукер считает, что формы культуры, формы общественной жизни и формы экономического взаимодействия в рыночном обществе вступают в противоречие друг с другом и разрушение природной среды выступает как очевидный результат этого противоречия.

Его соотечественники П. Элдер и Дж. Бесекер в отличие от

 

¹ Hooker С. Cultural, social institution, phisical system: remarks towards systematic theory // Man and his environment. Proceedings of the 2nd international Banff conference on man and his environment. Held in Banff, Canada, May 19-22, 1974. Oxford etc.: Pergamon press, 1976. V. 2. Р. 174.

К. Хукера не считают, что общество «свободной конкуренции» не в состоянии обеспечить тотальный выигрыш во взаимоотношении с природой. Напротив, механизм конкуренции должен быть последовательно распространен на все стороны жизни, в том числе и на выбор альтернативных способов решения общечеловеческих проблем. Однако эта «конкуренция идей» не должна выходить за рамки общечеловеческих интересов: должно победить лучшее решение, отвечающее интересам большинства. «Естественный альтруизм и чувство солидарности должны в конечном итоге оказаться сильнее деструктивных эффектов конкуренции» ¹. Однако для этого нужна максимальная демократизация всех институтов общества.

Развернутое исследование этой проблемы осуществлено Ф. Сандбахом в книг" «Среда, идеология и политика»², значительная часть которой посвящена анализу различных стратегий, предлагаемых для решения экологических проблем и экологического планирования. Ф. Сандбах отмечает ограниченность методов неоклассической политэкономии в деле контроля за загрязнением окружающей среды. Анализ проблем окружающей среды в рамках неоклассической политэкономии покоится на двух основополагающих посылках: эффективности рыночного механизма и рационального поведения людей, включенных в этот механизм. Это ошибочно: неспособность рыночных механизмов упорядочить отношения существующих индустриальных обществ и среды была главной причиной введения государственных и общественных механизмов для этой регуляции, для контроля за технологией, защиты среды и других экологических проблем. Невозможность в рамках частного предпринимательства решить проблему защиты окружающей среды обусловила создание специальных администраций по проблемам экологии, а также специальных методов экологического анализа влияния технологий на среду. Один из таких методов — анализ по методу затрат и выгод. Однако главные проблемы анализа по методу затрат и выгод возникают уже

из самих посылок неоклассической политической экономии, на которых он основывается: неоклассическая политэкономия

 

 

¹ Elder P., BeseckerJ. The radical solution // Man and his environment. Proceedings of the 2nd international Banff conference on man and his environment. Held in Banff, Canada, May 19-22, 1974. Oxford etc.:

Pergamon press, 1976. V. 2. P. 197.

² Sandbach F. Environment, ideology and policy. XV. Montslair, 1980. 254 p.

предполагает модель управления средой, которая игнорирует реальность классовых конфликтов и власти. Вместо этого она предлагает сомнительное, по мнению Ф. Сандбаха, утверждение, что рыночный механизм ценообразования может контролировать обмен между обществом и природной средой путем эквивалентного обмена. Однако цена определяется не отдельными людьми. Класс капиталистов и сейчас имеет преимущества в политике цен. Рыночная цена не эквивалентна стоимости, она искажается в соответствии с интересами правящего класса. «Неоклассические экономические теории, на которых основывается анализ по методу затрат и выгод, выполняет идеологическую функцию, обеспечивая рациональную, хотя и ошибочную основу для общественного принятия решения» ¹.

Очевидная неудовлетворенность решением экологических и социальных проблем современным обществом свободного предпринимательства подтолкнула видного американского политолога У. Офалза (W. Ophuls) на построение консервативной утопии реконструкции общества, одной из ключевых предпосылок которой является осознание человечеством ограниченности природных ресурсов². «Проблема, перед которой ставит нас экологический кризис, это фактически центральная проблема политической философии: как последовательно отстаивать коллективные интересы, если те, кто этим занимается, эгоистичны, жадны и сварливы»³.

По мнению У. Офалза, единственный выход из катастрофической ситуации, в которую завела общество нынешняя буржуазная демократия, в принуждении: политические институты должны заставить людей спасти себя. Запойное увлечение свободным рынком уже показало свою несостоятельность. Посылки свободного рынка как чисто экономические категории стимулируют рост, а следовательно, экологическую деградацию и истощение ресурсов. Нужно сделать вынужденный выбор между гнетом самой

 

 

¹ Sandbach F. Environment, ideology and policy. XV. Montslair, 1980. P. 78.

² Ophuls W. Ecology and the politics of scarcity. San-Francisco, 1977. 303р.

³ Там же. Р. 151.

 

оскудевшей природы и железным режимом общественных правил, который способно установить лишь правление элиты. Элиту, по У. Офалзу, образует класс «экологических блюстителей», обладающих эзотерическим знанием, необходимым для поддержания (при неизменном состоянии общества) течения жизни. Идеал Офалза — неизменное по основным параметрам состояние общества. Обоснование экологической философии неизменного состояния общества Офалз ищет в великих традициях политической философии ¹.

Т. Росзак, один из видных теоретиков контркультуры, профессор Калифорнийского университета, также констатирует, что современное американское общество демонстрирует распад и дезинтеграцию: рост преступности, анемии, кризис семьи и т.д., но предлагает другой путь выхода из экологического кризиса². Т. Росзак считает, что современный кризис личности порожден прежде всего отчуждающим характером урбанистическо-индустриальной системы³. При этом человек ощущает себя личностью, лишь борясь с системой угнетения, экологическая ответственность стала центром политической борьбы и новой этики, важной составляющей частью новой личности.

Т. Росзак не верит в экономический прогресс, который может обернуться новой эпохой нужды и варварства. «Гонка за экономическим процветанием — это гонка по кругу, которая может вернуть нас к нищете и бедности»⁴. Эта гонка за материальным благополучием неизбежно должна закончиться «экоспазмом» — глобальной экологической катастрофой. Все идеи по охране окружающей среды, новые технологии очистки воды, использования солнечной энергии, ветра и т.д. могут быть использованы в домашней экономике. Только через семью, через домашнюю экономику и возрождение ремесел возможно примирение человечества с планетой. Город не должен быть слишком большим, он должен быть тем, чем был традиционно: маленьким центром технического изобретательства в окружении неурбанистических культур.

 

¹ Ophuls W. Ecology and the politics of scarcity. P. 223.

² Roszak Т. The creative disintegration of industrial society. N.Y. 1979. XXX. 349 p.

³ Там же. Р. 4.

⁴ Там же. Р. 316.

В интересное направление в современной научной литературе выделилось рассмотрение экологических проблем с точки зрения прогнозирования угрозы национальной безопасности стран и целых регионов. В этом плане очень характерен подход американского специалиста по проблемам окружающей среды и развивающимся странам Нормана Майерса (N. Myers) к анализу возможных последствий для США экологического кризиса в странах третьего мира ¹. Основная мысль Н. Майерса заключается в том, что экологический кризис в странах третьего мира способствует их экономическому упадку, что чревато социальной и экономической дестабилизацией, а это не в интересах США²: безопасность американцев во многом зависит от стабильности в третьем мире. Особое значение в этом плане имеют такие страны и регионы, как Филиппины, Ближний Восток, Сальвадор и Мексика. Поэтому «помощь ключевым странам третьего мира в решении экологических проблем означает для США помощь самим себе»³.

Сегодня экономическая отсталость заставляет Филиппины осуществлять массовые поставки леса на экспорт, что является одной из главных статей дохода этой бедной страны. Хищническая разработка лесов ведет к сокращению их площадей, что не только подрывает эту отрасль, но и обостряет проблему водоснабжения и ирригации: в результате производство риса в этой стране не поспевает за ростом населения. С 1985 г. Филиппины из экспортера риса превратились в импортера. Экологические и демографические неурядицы на Филиппинах ведут к обострению политической ситуации и могут вызвать рост поддержки повстанцев, которые уже контролируют 20% территории страны.

Сложность политических проблем на Ближнем Востоке усугубляется экологическим кризисом. Например, уже сегодня потребление воды в Израиле на душу населения в 5 раз больше, чем в арабских странах. Ни одна попытка государства регулировать речной сток до сих пор ни к чему не привела.

 

¹ Myers N. Environment and security // Foreign policy. Wach., 1989. P. 23-41.

²Там же. Р. 24.

³ Там же. Р. 25.

Особенно серьезна, по мнению Н. Майерса, для США ситуация в Египте: 20 лет назад он обеспечивал себя продовольствием, в 1986 г. импортировал 50% необходимого зерна, а к 2000 г. импорт предположительно возрастет в 2 раза при сокращении собственного производства на душу населения. Положение усугубляется намерением ряда африканских стран построить ирригационные сооружения для использования воды Нила. Планы Эфиопии отбирать 40% воды Голубого Нила чреваты военным конфликтом'. Вашингтон не воспринимает ситуацию достаточно серьезно, так как поглощен проблемами безопасности Израиля и стабильных поставок нефти с Ближнего Востока².

Наиболее трудным для США автор считает положение в Сальвадоре: страшное распространение эрозии почв, исчезновение лесного промысла и неустойчивое водоснабжение делают Сальвадор неспособным прокормить свое население. Для него характерно уродливое землевладение и рост населения:

половина крестьянства имеет лишь 5% сельскохозяйственных угодий, происходит массовое переселение на непродуктивные земли и в города. Часть населения становится экономическими беженцами в США³. У Сальвадора фактически нет перспективы: даже в результате осуществления намеченной земельной реформы 1/3 крестьянства останется без земли, поэтому безработица будет расти, политическая неустойчивость в Сальвадоре сохранится.

Третье место Мексики как торгового партнера США заставляет американцев быть к ней особенно внимательными. Из общей задолженности Мексики в 105 млрд долл. 45 млрд долл. приходится на банки США — это угрожающая ситуация. Около 150 тыс. мексиканцев ежегодно становятся легальными эмигрантами в США, еще столько же нелегальными. Общее число иммигрантов из Мексики составляет 2, 5—4 млн человек и вскоре возрастет до 10 млн, что скажется на экономической и политической стабильности США. Вместе с тем основная проблема Мексики — разрушение окружающей среды и безудержный рост населения. В настоящее время Мексика не в состоянии прокормить свое 90-миллионное население, которое к 2000 г. должно возрасти до 100 млн человек.

 

 

¹ Myers N. Environment and security. P. 32.

² Там же.

³Там же. Р. 35

Число частично и полностью безработных достигнет 20 млн (1987 г. — 14 млн из 27 млн трудоспособных). В наихудшем положении окажутся сельские районы, где уже сейчас безработица составляет 65%. Таким образом, к 2000 г. мексиканцы станут беднее, чем сейчас; в этой связи проблема мексиканской иммиграции примет для США угрожающую остроту. Автор делает предположение о весьма вероятной возможности революции в Мексике ¹. Это еще подстегнет эмиграцию мексиканцев теперь уже и по политическим соображениям (еще 3 млн человек).

В этих условиях США следует провести всесторонний анализ влияния экологических факторов на международную обстановку; переориентировать часть средств помощи развивающимся странам на экологические проекты; отойти от шаблонов военного мышления: наступает время, «когда устойчивая безопасность может быть обеспечена через разведение лесов, а не через поставку танков»². Автор заключает, что, пока не поздно, США должны во имя своей собственной безопасности принять оперативные и эффективные меры по нормализации экологической ситуации в развивающемся мире.

Объемный анализ развития системы международной безопасности в условиях той или иной степени углубления экологического кризиса развертывает видный индийский специалист по вопросам безопасности К. Субраманиам³, который отмечает, что хотя внимание мировой общественности к угрозе глобальной экологической катастрофы выросло, практически мало что делается для ее преодоления. Он подчеркивает, что политические деятели и бюрократический аппарат погрязли в текущих делах и воспринимают будущее лишь с точки зрения ближайших и краткосрочных перспектив⁴. Автор справедливо считает очевидной взаимосвязь экологии и международной безопасности, особо выделяя в этом контексте проблему энергоресурсов и энергопотребления в развивающихся странах. Очевидно, что при ожидаемых темпах роста населения и производства потребление энергии в развивающихся странах вырастет к началу XXI в. в 2—3

 

¹ Myers N. Environment and security. P. 38.

² Там же. Р. 41.

³ Subrahmanyam K. Geopolitical implications of atmospheric change // Strategic analyses. New Dehli, 1989. V. XII, No 11. P. 1223-1237.

⁴ Там же. Р. 1224.

раза на душу населения¹.

В развивающихся странах уничтожаются леса, увеличивается выброс углекислого газа, растет «парниковый эффект». Развивающиеся страны находятся между 30 градусом северной широты и 30 градусом южной широты, и здесь будут наиболее ощутимы последствия потепления на Земле: 1) затопление долин рек, 2) нездоровый климат. Это вызовет миграцию огромных масс населения² , что приведет к обострению отношений пришельцев и местных жителей внутри стран, а там, где «пришельцы» будут давить на другие страны — к межгосударственным конфликтам³. Климатические изменения могут привести к усилению конфликтов из-за водных и других ресурсов.

Весьма вероятно, что ожидаемые климатические изменения негативно повлияют на структуру международных отношений, создадут сложные международные проблемы. В этой связи автор рекомендует лидерам промышленно развитых стран уже сегодня объединить усилия в борьбе с экологическим кризисом. Автор советует в этих целях, в частности, поощрять развитие ядерной энергетики в развивающихся странах: хотя это и опасно, но экологический кризис хуже⁴, потому что " прогнозируемые специалистами климатические изменения принесут ущерб, несопоставимый даже с ущербом от второй мировой войны, в том числе для человеческих жизней⁵.

Для нас несомненно представляет специальный интерес то, как развитие осмысления экологических проблем в нашей стране отражается в зарубежной научной литературе. Весьма серьезный вклад в историографию экологии России внесла книга американского историка, профессора Аризонского университета США Дугласа Р. Уинера «Экология в Советской России», посвященная важным этапам развития природоохранного движения в СССР. По мнению автора, вся история этого движения не только созидательна, но и полна героизма. Монография проникнута чувствами глубокой симпатии и уважения к нашим деятелям

 

¹ Subrahmanyam К. Geopolitical implications of atmospheric change. P. 1226.

² Там же. Р. 1227.

³ Там же. Р. 1228.

⁴ Там же. Р. 1234.

⁵ Там же. Р. 1236.

охраны природы, которым приходилось работать «в немыслимо враждебных условиях». Книга Д. Уинера представляет собой по сути дела едва ли не первое подлинное исследование истории охраны природы в нашей стране, что и предопределяет значимость и успех этой книги. Главными ее достоинствами являются разносторонний подход автора и его объективность. Историк и социолог, он демонстрирует глубокое понимание проблем экологии и генетики, осуществляет анализ сложных процессов и-явлений, проявляя при этом чисто человеческий интерес к реальным личностям, попадающим в его поле зрения. Его особой заслугой являются страницы, посвященные жизни и деятельности наших крупных ученых Г.А. Кожевникова и В.В. Станчинского, которые в наше время, к сожалению, малоизвестны соотечественникам. Профессор В.В. Станчинский, основатель плодотворной научной школы, выдающийся эколог, погиб в расцвете лет, разделив горькую судьбу Н.И. Вавилова. Профессор Г.А. Кожевников был изгнан в 1929 г. из Московского университета, и, быть может, только скорая кончина спасла его от грядущих репрессий.

Упоминаются в книге Д. Уинера многие ученые — энтузиасты охраны природы в России: И.П. Бородин, А.П. и В.П. Семеновы-Тяншанские, В.И. Тимонов и др.

В противовес подлинным борцам за охрану природы в книге называются имена различных демагогов, догматиков и карьеристов, возглавляемых печально известным «ученым» И.И. Презентом. Посвященный ему раздел также вызывает живой интерес и содержит новые для читателей сведения.

В книге четко просматривается, как в России и в СССР осуществляются первые этапы трех принципиальных подходов к охране природы и заповедному делу: эстетического, хозяйственного (прагматического) и научного (экологического). Эстетический подход, как отмечает автор, постепенно был утрачен к началу 30-х годов. В этот период ушли с научной сцены представители эстетического направления: А. П. Семенов-Тяншанский и В.И. Талиев. Но это вовсе не означает, что эмоциональный фактор в этот период утратил свою силу. Скорее всего, это объясняется тем, что у автора книги не нашлось достаточно фактических данных, так как в нашем советском обществе отсутствовал сам предмет такого рода исследований.

 

Наибольшей авторской удачей (наряду со страницами, посвященными В. В. Станчинскому) являются главы, связанные с горьким периодом «культурной революции» на переломе 20— 30-х годов, когда происходило становление сталинского «социализма» и велась неравная борьба честных и принципиальных ученых, таких как Н.И. Вавилов и В.И. Вернадский, с представителями приспособленческой поросли идеологизированных догматиков.

Феномену лысенковщины, его зарождению и развитию посвящены теперь специальные исследования, но Д. Уинеру и здесь удалось найти нечто новое. А именно: автор утверждает, что И.И. Презент до своей битвы с классической генетикой тренировался на борьбе с теоретической экологией. И несмотря на это в начале 30-х годов благодаря усилиям Д.Н. Кашкарова, В. В. Станчинского, В.И. Беклемишева и других выдающихся наших экологов эта отрасль биологии находилась на самых передовых позициях, откуда она была, по существу, отброшена догматиками-обскурантами. Дуглас Уинер убедительно восстанавливает попранное достоинство нашей экологической школы, в которой, как удалось показать автору, зародились многие плодотворные идеи, развитые позднее в США и других странах Запада. Начало 30-х годов предстает в монографии Уинера как эпоха воинствующего обскурантизма, разрушения основ былой культуры, укрепления идеологического тоталитаризма. В этот период рушатся древние памятники и храмы, происходит всеобщая «чистка» и «реконструкция», изгоняются с кафедр заслуженные профессора. Одни истинные борцы за охрану природы России поплатились за это жизнью (В.В. Станчинский, Ф.Ф. Шиллинге? ), другие — годами неволи (Б.Е. Райков, В.Я. Генералов), третьи — суровой опалой, лишением кафедр и должностей (ГА Кожевников, В.Н. Макаров, М.М. Завадовский, А.Н. Фармозов). Список этот слишком длинен, чтобы его привести здесь хотя бы частично.

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: