Смертельной гнилью от болот.
В осенних сумерках «Аврора»,
Как лебедь серая плывет.
Раздался выстрел, открывая
Кровавый маскарад – парад…
И вьется бесов злая стая,
И нет пути уже назад.
С чего, с чего, с какого перепугу
Всё рухнуло в семнадцатом году?
Февральский ветер гнал сырую вьюгу
Народ толпился, где-то на Ряду
Охотном, обсуждая нервно что-то,
Распутина, царя с его женой,
Речь Милюкова, думцев - идиотов,
Гадали, что случится со страной
При воровстве таком, «какого сроду
Никто не видел на святой Руси»,
При ненависти к власти у народа
(не любят власть – кого ты не спроси).
Полицию ругали и министров
И генералов: «третий год война!
Идёт, идёт… чего - то тут нечисто
Раз всё никак не кончится она…
«Наверное – измена? Нет, лишь глупость!
Да жадность. Да надежды на авось.
Чем дело это пахнет, чуешь? - Трупом!
Чем? – Катастрофой! - Катастрофой? Брось!
Не может быть! Империя крепка!
Незыблема! Навечно! На века! »
Революция, ты говоришь?
Эх, да знать бы, что это такое.
Это «заговор чувств». Это лишь
Результат мирового запоя
И Отстоя.
Мильён мелочей,
В комбинации непостижимой
И внезапный сброс груза, с плечей -
Унижений, придирок, зажимов.
Накопившихся, вдоволь, обид.
Чувство, что кислород перекрыт.
Передоз потребляемой лжи.
Переход от стыда и молчанья
До желания вынуть ножи
От отчаянья
Взрыв эмоций. Реакция на
Грязь, что слишком уж явно видна
И никем не скрываема, даже.
Ощущение - будь трижды свят
А распишут тебя, как хотят
Укротят, втянут в грязь и замажут.
И потопом потом, понемногу
вдруг становится скоромный ручей.
Чей тут замысел? В общем – ничей.
Или, может быть, Бога?
На палубе матросы курили папиросы
Не смотри братишка косо
Не бросай меня за борт
Я не враг, тебе – матросу!
Не буржуй, не чёрт.
Я не из единороссов
Даже не кадет
………………………………
Не услышал… у матросов
Никаких ко мне вопросов
Нет.
Но на нас им жалко пуль.
Всем привет. Буль-буль.
*****
Вчерашний раб – хоть чей бы ни был зять он
Не должен быть ничьим уже царём
Он это рабство носит, как проклятье
Оно клеймом всю жизнь горит на нём
Неважно кто - татарин, иль русак
Но пусть не правит он уже, никак.
Иначе – что? Иначе - дело плохо.
Не продохнуть. И горе – от ума.
Эпоха рабства – гнусная Эпоха
Как вирус, как зараза, как чума.
Встрепенулись. Навалились. Поднаддали.
Скинули дряхлеющую власть
Что б в Кремлёвских джунглях Цинандали
Джугашвили-горец кушал всласть.
Что бы от Москвы и до окраин
Восторжествовали Хам и Каин.
***
Был же момент, тем не менее,
Редкого единения
Перед пропастью за два шагА,
Перед лицом врага
Худшего… не до спеси
Было, наверно, здесь им
Старым и молодым
Добрым, жестоким, злым
Разных слоёв и классов
Ставших пушечным мясом
На Мировой на бойне
В битве света и тьмы
В целом, они достойней
Выглядели, чем мы.
***
Сбиться легко на пафос:
Пишешь про «Тьму» и «Свет»
Но объяснять всё это –
Сил и желанья нет
Миллион оговорок
Смыслов, полутонов…
И наступает морок
От обескровленных слов.
Так что, о той, об этом….
Времени… и войне…
Не стоит писать современным поэтам
Во всяком случае – мне.
Вроде, как – слишком близко
А в тоже время – века
И сбивается резко
И фальшивит строка.
И воспевать не в праве
Их этот Крестный путь
Будто к чужой - к их славе
Хочешь и ты примкнуть.
***
Была такая вот страна
Была по своему странна
была по своему больна
Там почитали Лукича,
Взрослея - ехали на стройки,
Американского Сыча
Там обгоняли, в бойкой тройке;
В европах разных мы, при этом,
Гордились спортом и балетом.
И утерев густые слёзы,
Что были словно спирт чисты,
Хвалили русские берёзы,
Слыхали, как поют дрозды!
Гремят кремлёвские куранты,
Пугая галок и грачей.
Повсюду флаги, транспаранты,
Портреты, бюсты ильичей;
Грохочет праздник первомая,
Краснознаменный хор поёт,
И вновь план перевыполняет
Опохмелившийся народ.
Чужой земли – не надо пяди,
За нами – правда и Закон,
Трепещут западные бляди,
Скрепит зубами Пентагон.
А если где какая драка –
Туда запустим мы бабрака…
Проходит год, другой проходит,
Маразм крепчает и креза…
Уже от скуки челюсть сводит
Уже слипаются глаза…
Но вот под музыку Шопена
В страну приходят перемены.
Как странно всё перемешалось,
Страна прекрасная – гуд бай!
И очень многим показалось,
Что впереди – заветный рай,
Что завтра – небеса в алмазах,
Рассвет и гибель царства тьмы,
Что, поутру проснувшись – разом,
Людьми другими станем мы.
Для нас давно уже ново –
Богов вчерашних проклинать,
А завтра – им молиться снова
И предавать. И блядовать.
И сколько, как бы нас не били –
Нам всё – как божия роса…
И поклоняясь только силе,
Рвём горло ближнему мы, или –
Одной ногой уже в могиле –
Плюём со злобой в небеса
Кому то мавзолей - как храм
Кому и бакс – как символ веры
А те, гляди – зовут химер и
Запричитали тут и там
«С ума ты спятила, Россия!
В твоей безумной голове
Идёт – гудёт неврастения,
Ты тонешь в водке и в траве.
Пусть день придёт позавчерашний,
И всё тогда пойдёт на лад!
В ответ на дьявольские шашни –
Есть крест у нас и автомат»!
Послушай, юноша безгрешный,
И ты, порочный старичок!
Мы стали злы и безутешны,
Попав, как рыба на крючок.
Мы в соснах трёх - не видим леса
Предав себя, в конце концов,
Плодим и вскармливаем бесов –
Своих зеркальных близнецов.
Как всем нам хочется стрелять –
Весь день, не отходя от двери…
Что ж – всем воздастся нам по вере.
За это – можно всё отдать.
На приговоре «к высшей мере»
Оттиснет прокурор печать.
***
Что заграница? Заграница
Нам всем наставила рога.
Ах, няня, няня, мне не спится
Не спится, няня, ни фига!
Ведь я – дежурю по апрелю,
А за окном – опять метель
И я давно уже не верю
В полумифический апрель.
Лишь снег лежит в моей России
От января – до января.
И мы – ленивые, косые
Нам всё, давно - до фонаря.
Иных уж нет, а те – в Париже,
(давно в Париже господа),
В мозгах – бардак.
Пиздец - всё ближе.
И всё страшнее холода.
И с каждым годом – дальше - больше…
И подступает к горлу ком…
Ах, няня, няня, он всё горше!
А впрочем, это о другом.
Мы здесь с тобою жили-были,
Свой Бог у нас и Сатана.
Прости же нас, как мы простили,
Тебя, несчастная страна.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА
***
«древляне мы и, значит, наш маршрут
от Рюрика до Рюрика - по кругу»
(А. Ханжин):
Ничего не хочу говорить и наверно, не буду
Потакать общей злобе, душевному жгучему блуду
И желанию гадость, какую-то, высказать миру, стране,
Что увязли в одной нескончаемой страшной войне
Пожирая себя, растравляя гниющие раны,
отключая мозги, тупо глядя на телеэкраны
Не хочу и не буду… ан, нет, вот уже и сказал.
Сам себя этим самым, язык прикусив, наказал.
Ну, давайте, ещё поиграем, во все эти цацки –
Поразвесим, везде, в честь Победы, - портретов мы царских.
И усатый герой – вознесётся опять над столицей
Презирает европа – ну, хрен с ней, зато пусть боится,
Не боится она, говоришь? Это как «уваженье – без страха»?
Что ты гонишь, земляк? Ты дурной совсем? Шёл бы нахуй!
Они спят все и видят – как сесть нам, всем миром на шею!
Да и так уже - сели. На куски растащили Рассею..
Ты прикинь, сколько раньше, мы в нашей стране выпускали
Тракторов и ракет, чугуна сколько было и стали
нам, на каждую душу, (считай стариков и младенцев! )…
Где всё это теперь? И куда всё могло это деться?
Мы без стали без энтой – совсем беззащитными стали…
А повсюду – враги. Сколько ж можно? Достали, достали.
И горючие слёзы, и сопли размазав по морде
Я рубаху рвану, и с рубахи осыпится орден
Отечества.
Ты думаешь, я всё это со зла?
Зла не хватило, - только стыд и нервы.
Конечно, ни последний я, ни первый
Кто вздумал об Отечестве базлать.
А для чего? Уж верно, не затем,
Что б встать в шеренги горьких правдорубов.
Не для того, что б плакаться над трупом
Не находя, иных, достойных тем.
Пускай о том весомо, зримо, грубо,
Вещает людям новый Полифем.
От Рюрика – до Рюрика? Да, да.
Всё так и есть. Дурная бесконечность.
То сон, то суета и истеричность
(прости, за рифму), лагерь и бардак.
Долготерпенье, бляlь, и беспредел.
Гордиться тем, что прожил жизнь - мокрицей
«Коль выпало в империи родиться»?
Считая героизмом – самострел?
И постоянно искренне дивиться,
Что всё не так? А как бы ты хотел?
В очередной, в какой не знаю, раз
Рванёт Кавказ.
Поднимут цены, вновь, на нефть и газ.
И кто-нибудь, с заветного экрана,
Нам, терпеливым, доблестным баранам
Всё объяснит. И тем – утешит нас.
Заметил, как меняются глаза,
Движения и мимика и жесты
У каждого, кто заново влезал
На пьедестал, на это свято место?
У каждого! – Пойми, о том и речь,
Что место это красит человека
Пускай, его наставник был – Сенека,
Но «человека» сбрасывая с плеч,
Как лишний груз, встаёт пред нами… он.
Не знаю, как назвать. Мутант, иль - идол,
Он – существо совсем иного вида.
Зови его, хоть Сталин, хоть Нерон.
Хоть «Сталин», хоть «Нерон» его зови –
А суть одна – он тычит и бабачит,
И чем глобальней ставит он задачи
Тем больше руки у него в крови.
Опять я не о том. Сбиваюсь на
Какие-то несчастные персоны,
Которые забросила на троны,
Истории жестокая волна.
Но кто же сотворил из них иконы?
Их сотворила, в общем-то … страна.
Их сотворила, в общем-то, страна.
Где постоянно жаждут абсолюта,
Но всё – помимо Бога, почему-то.
И потирает руки сатана.
Не веришь в сатану? Ну, ну, не верь.
Расписка кровью? Жертвоприношенья?
Всё слишком архаично. Без сомненья,
Другие технологии теперь
Уже в ходу. Но объяснять уж лень мне
В каких обличьях выступает Зверь.
страна, народ, странастрананарод.
Сто раз скажи – но смысл не прояснится
Двуглавая, чудовищная птица
С остервененьем яростным, клюёт
По новой отрастающую печень
У Прометея. Сам же Прометей
Так свыкся с болью, с тяжестью цепей
Что если станут чуточку полегче
Он недоумевает, ей же ей
И просит, что бы длилась пытка вечно.
9
Не Сталин-джан, с дымящеюся трубкой,
Пинал Бергольц, стремясь попасть в живот,
Что б, заодно - прибить в нём живший плод,
А семьянин, примерный, - Вася Пупкин.
Он выполнял, не Берии приказ,
А Ляпкина, какого-нибудь, или
Ну, скажем - Тяпкина. И скольких, так забили
Уроды - те, которых нам - из нас,
И нам подобных, черти – сотворили
Но мы живём – «поднять не смея глаз».
Ну, сочини мне, что-нибудь, о том,
Что выход есть из замкнутого круга
И хоть герою, поначалу туго
Но сказки все кончаются – добром
Ну, сочини…
11
Газеты. Телевизор, Интернет.
Боится пустоты народонаселенья
И ищет постоянного забвенья
Или опоры, где опоры нет.
И выгодней бояться гам всегда
Плохой погоды, цен и зодиака,
Ментов, пришельцев, СПИДа, и маньяков
Чем бесов, или Божьего Суда.
Уж если и бояться – то чертей,
А не ментов и не американцев
Не изменений климата. Забей,
На это всё. А лучше – не бояться
И вовсе. Нас калечит вечный страх.
Но страхом мир - как порохом пропах.
12
Весь мир пропах – а чем – ты знаешь сам.
Когда народы гнут и ставят раком
Не жди, что возмутятся все, однако,
Не верь ничьим восторженным словам.
Сегодняшний наш общий стыд и срам
До тошноты, с вчерашним одинаков.
И значит те, кто нынче наверху
Всесильны и самодержавны всюду
Опять падут, забыты всеми будут
Их перетрёт история в труху.
(2010)
***
Что ждёт нас завтра на пути?
Порой, случается такое
что как его ты ни крути -
А не зависит от госстроя...
***
Пестры революции лица
и весь бестиарий её:
И волки тут есть и лисицы
Павлины, чижи, вороньё
И как ни покажется странным
Количества ставят рекорд
Конечно, всегда, обезьяны -
Сплошное мельканье их морд
А сколько ещё всяких разных
И мошек и вошек и блох!
Жужжащих, кишащих, заразных
ползучих, летающих – ох!
Рык льва тут и хохот гиены
Скрип мыши и пение птиц
Мы видим ужасные сцены
Борьбы видовой - без границ
И кажется – знаешь заранее
Кому как себя тут вести
Кривляться – удел обезьяний
Мышам - по сусекам скрести
А лев своего не упустит
Поймал своё мясо и съел
А зайцу – положено трусить
Таков уж у зайцев удел
