Афинянин слишком легко мирился с двойственностью своего существования.

Входя к себе домой, он забывал или, вернее, затаивал в себе все, что занимало его вне дома. Он был с. 41 на общественной площади, заседал в собрании или в судах, он вмешивался в разговоры софистов²¹ и риторов, он разбирал государственные дела и устраивал свои торговые сделки, но он остерегался рассказывать жене своей что бы то ни было из виденного и слышанного им. Эти переживания принадлежали ему и он хотел сохранить их только для себя одного. На примере Фемистокла²² видно, конечно, что иногда муж позволял жене больше входить в его жизнь, и что и он даже подчинялся ее господству. Но какое заключение можно сделать из этого? Фемистокл подчиняется своей жене, которая сама подчиняется причудам ребенка; это — проявление снисходительности или слабости, прихоть любви, стремящейся повиноваться беспрекословно и без размышлений.

Это не то сознательное доверие, не то разумное уважение, какое питают к испытанным и признанным по своему благоразумию советам. Таким примерам нельзя придавать никакого значения. Из того факта, что мужчины слабохарактерные или утомленные своей деятельностью, которою они занимались вне дома, покорялись в домашней жизни капризам своих жен, нельзя делать никаких выводов, и этого недостаточно для утверждения, что афинянка разделяла со своим мужем его мысли, планы и честолюбивые стремления.

Она не принимала даже большого участия в воспитании своих детей. Прежде всего, дети поручались кормилицам. Это не означало пренебрежения к ним со стороны матери: она интересовалась их играми, ласкала их, но между ними и ею становилась посторонняя женщина; и если на кормилицу падали вместо матери самые тяжелые заботы о детях, с. 42 то на нее обращалась и часть той привязанности, от которой отказывалась мать, не выполняющая этих обязанностей.

Мальчики с раннего возраста начинали учиться вне дома. Девочки оставались около своих матерей, но их образование было крайне поверхностно. Когда для детей приходило время вступать в брак, мать не вмешивалась в решение отца, в силу закона предоставляемое ему одному. Ее не спрашивали, когда распоряжались ее собственной судьбой, не спрашивали ее тем более и тогда, когда дело шло об устройстве судьбы ее сыновей или дочерей.

Единственными событиями, нарушавшими правильность жизни женщин, были посещения друг друга и очень часто устраиваемые ими религиозные церемонии. Мужчины подозрительно относились к этим посещениям, к разговорам, которые женщины вели между собой, как будто бы они могли собираться только для того, чтобы сообщать друг другу свои жалобы на главу семьи и составлять какие-нибудь планы мести. Женщины не только ходили в гости к соседкам, но и приглашали друг друга на пиршества. Менандр сочинил комедию, озаглавленную «Ужин женщин», некоторые отрывки которой дошли и до нас.

На похоронах женщины играли первенствующую роль. На многочисленных городских торжествах они также занимали известное место. Им было запрещено появляться на больших греческих играх; но они допускались на драматические представления, по крайней мере, на трагедии. Эти празднества отрывали их на день от их обычных занятий; они переносили их души в более возвышенные области, приобщали их к патриотическим переживаниям граждан и, в известной мере, заставляли их чувствовать интерес к торжествам в честь государства и к государственной религии.

Кроме общенациональных божеств, они имели своих особых, которым оказывали величайшее почитание. Платон²³ жалуется, что они, собираясь тайно в особых с. 43домашних молельнях, молились множеству богов, героев и гениев. В этом отношении происходило то же самое, что и с пиршествами, задаваемыми ими друг для друга: не допуская женщин в свою жизнь, мужчины заставляли их, почти против их воли, отдаляться и искать своих особых развлечений и верований.

Афинская женщина не была презираема. Ей не доверили бы управление домом, если бы возникало сомнение в ее энергии или в ее уме. Нападки комических поэтов не должны вводить нас в заблуждение: они, по-видимому, внушены более страхом, чем презрением. Кроме того, Менандр и другие писатели противоречат сами себе. Они смеются над браком, оскорбляют женщину, но находят вместе с тем трогательные выражения для восхваления ее: «Какое прекрасное зрелище — женская добродетель». А в другом месте: «Добродетельная женщина — счастье дома»(Менандр).

Ораторы настоятельно требуют соблюдения святости брака и взаимной верности супругов. Они изображают нам женщину, принимающую участие в семейных советах, если не в качестве руководительницы, то, по крайней мере, в качестве свидетельницы и участницы. Но, действительно, афинянин, несмотря на любовь и уважение к своей жене, не знал ее.

Отвлекаемый от дома занятиями и удовольствиями, он жил подле нее, довольствуясь теми ее достоинствами, которые она проявляла в выполнении повседневных обязанностей, больше ничего от нее не требуя. Женщина и сама не подозревала, что она создана для более высокого назначения, для более полного существования. Благодаря нравам того времени, она была ограничена узким кругом деятельности, привыкла к этому умалению своих способностей и обыкновенно покорялась ему без сожаления.

(По Laliier, De la condition de la femme dans la famille athé nienne, стр. 62—84).

С. 44

8. Роль женщины в доме по Ксенофонту²⁴.

Исхомах женился на девушке, едва достигшей пятнадцатилетнего возраста, и ввел ее в свой дом. Новобрачные совершенно не знают один другого; до свадьбы они даже не встречались друг с другом. Союз их был заключен не вследствие их естественной взаимной склонности, а благодаря, быть может, родственным связям, общности имущественных интересов и желанию обеих семей. Молодая женщина робка и боязлива по отношению к человеку, с которым связана в будущем вся ее жизнь и который еще чужд ей. Она боится своего неведения, боится того превосходства, которое мужу ее дает его более зрелый возраст и более сложившийся ум. Исхомах не скрывает от себя, что она неопытна, что до сих пор она была окружена строгим надзором, «приучена ничего не видеть, ничего не слышать и ничего не спрашивать». Из всех наук ей хорошо известна только обработка шерсти; кроме того она наблюдала, как распределяется работа между служанками. Но самое ее неведение и ее робость заставляют ее проявлять трогательную покорность.

Дав некоторое время молодой женщине свыкнуться со своим положением и приспособиться к нему, Исхомах принялся за ее образование. Прежде всего он старается внушить ей доверие к себе. Она должна смотреть на себя не как на рабыню, созданную для повиновения, а как на подругу своего мужа, обладающую также известной властью. Хотя ее обязанности совершенно иные, но они не менее важны и не менее трудны. Мужчина и женщина вступают в союз, чтобы иметь детей, которые должны продолжать их род, а детей этих надо воспитывать. Муж должен вне дома добывать все необходимое для пропитания и содержания его семьи; обязанность женщины — делать дома мудрое употребление средств, приобретенныхс. 45 трудами ее мужа. Это несходство занятий определяется неравенством физических сил и различием нравственного склада мужчины и женщины.

Установив эти основные правила, Исхомах подробно разбирает обязанности, налагаемые на женщину. Она должна оставаться внутри дома, где ей принадлежит власть госпожи; муж не может захватывать ее прав, не делаясь смешным и не неся за это ответственности. Хотя область домашней деятельности узка, но задача ее велика и может заполнить жизнь самой трудолюбивой женщины. Царица пчел не покидает улья, а разве не она управляет всеми пчелами-работницами. Она не позволяет ни одной из своих подруг пребывать в праздности, она отправляет их на работу за пределы улья, получает приносимые ими запасы, заботится о том, чтобы их хватало, и следит за потреблением. Точно так же и женщина, никогда не выходя из дому, наблюдает за отправлением слуг на поля, указывает работу остающимся дома и не теряет их из виду. Она ведет счет всем поступающим припасам, выдает те, которые предназначены к немедленному использованию, откладывает другие впрок и руководит расходом с осторожной экономией. Она обучает также рабынь искусству прясть и ткать шерсть; она же награждает хороших и наказывает дурных слуг; она, наконец, управляет всем домом, и все подчиняется ее власти, включая сюда и самого ее мужа; благодаря своим достоинствам она может получить над ним настоящее превосходство, сделать из него своего первого слугу и обеспечить себе своей ловкостью в ведении домашних дел его любовь и уважение, которые сохранятся даже тогда, когда красота ее исчезнет, и которые дадут ей счастливую и полную почета старость.

Исхомах добавляет и другие советы. Порядок, говорит он, придает красоту хорам и силу войскам; без соблюдения порядка моряки не могли бы поместить на небольшой площади корабля такое большое количество предметов. «Неужели же мы, располагая таким обширным помещением в прочно выстроенном и с. 46 стоящем на твердой почве доме, не сумеем найти подходящего места для каждого предмета? Это значило бы проявить недостаток ума. Выбрать для одежды и разного рода припасов соответствующее помещение, расположить все в порядке, следить, чтобы ничто не нарушило этого распределения — значит работать не только для благосостояния семьи, для увеличения богатства, но также доставлять радость взору и удовлетворение уму приятным зрелищем симметрии. Самая простая мебель, служащая для повседневного употребления, самые обычные вещи хозяйственного обихода становятся гораздо красивее благодаря правильной расстановке; «даже кухонные горшки имеют приятный вид, если умно поставлены». Исхомах показывает своей жене различные помещения их жилища и объясняет назначение каждого из них. Они делают нечто вроде описи их имущества и выбирают для каждого предмета место, которое он должен занимать.

Но это не все. Надо еще назначить экономку, которая помогала бы жене и управляла бы рабами под ее руководством. На эту важную должность недостаточно назначить самую скромную, самую бдительную и самую целомудренную рабыню; следует сделать ее участницей домашних радостей и горестей, — заинтересовать ее в увеличении богатства ее господ, предоставив ей известную долю их благосостояния. При этих условиях жена найдет в экономке преданную помощницу, которая будет как бы первым министром этого домашнего царства, и этот первый министр будет держаться соответственно своему положению, не пытаясь захватить в свои руки права верховной власти. Экономка будет облегчать работу своей госпожи, но она никогда не сможет заменить последнюю и в особенности избавить ее от обязанности лично наблюдать за всем.

Однажды молодая женщина, желая казаться красивее и выше ростом, нарумянилась и надела обувь на высоких каблуках. Исхомах мягко упрекнул ее в этом невинном кокетстве. Вступив в брак, каждый из них как бы отдал себя другому, поэтому он полагал бы, с. 47 что обманывает свою жену, если бы вместо крепкого, здорового тела она видела и ощущала на нем только красную краску. Зачем же она, желая украсить себя, прибегает к помощи фальшивых способов, которые, кроме того, не могут никого ввести в заблуждение и вредят истинной и прочной красоте. Настоящая красота совершенно не нуждается в разных ухищрениях; для нее надо поменьше утонченности и изысканности. «Следует не вести, подобно рабам, сидячей жизни, а стоя с повелительным видом около станков служанок, следить за их работой; надзирать за пекарней; находиться подле экономки при подсчете провизии; обходить весь дом, чтобы видеть, все ли находится на своих местах» — вот средства, которыми наши жены могут приобретать и сохранять единственную настоящую и прочную красоту, являющуюся следствием здоровья.

(По Ксенофонту, О домоводстве (Ο ἰ κ ο ν ο μ ι κ ό ς ), гл. VII и сл., и Lallier, стр. 45—55).

Спартанские женщины.

В Спарте женщины пользовались большим уважением, чем во всей остальной Греции; благодаря своему воспитанию они были ближе к мужчинам; они с детства привыкали чувствовать себя гражданками и принимать общественные интересы горячо к сердцу. Они не уступали мужчинам в мужестве, патриотизме и самоотверженности: поэтому они и пользовались таким уважением. Похвала или порицание женщин играли большую роль, и их отношению к разного рода вопросам, даже к тем, которые были выше их понимания, придавали большое значение. Их влияние было таково, что греки делали вид, будто считают спартанское правительство — правлением женщин.

Это, впрочем, не мешало им исполнять обязанности жен и матерей. Выйдя замуж, спартанская женщина погружалась в домашние заботы. Платон говорит, что она не пряла и не ткала, предоставляя это дело с. 48 рабыням, но зато она руководила работами по домашнему хозяйству. Она пеклась о воспитании своих детей так же, как и ее муж. В отношениях с мужчинами замужние женщины были более стеснены, чем девушки. Замечание Перикла, что для женщины самое лучшее, если о ней не говорят совсем — ни с похвалой, ни с порицанием, вполне применимо и к Спарте. Замужние выходили из дому только под покрывалами, девушки же ходили с открытыми лицами. Когда одного спартанца спросили о происхождении этого обычая, он отвечал: «Девушке приходится искать себе мужа, тогда как замужняя женщина должна лишь сохранить своего». Эти слова свидетельствуют, что в Спарте личная склонность при выборе жены играла большую роль, чем в остальных местах Греции.

(Schö mann. Griechische Alterthü mer, т. I).

Энергия спартанских женщин.

—Одна мать, узнав, что ее сын спасся от врагов бегством, отправила ему следующее письмо: «О тебе пошла дурная слава; смой ее или умри».

—Один спартанец рассказывал своей матери о славной смерти своего брата: «Не стыдно ли тебе», сказала она ему, «что ты не составил ему компании в подобном путешествии? »

—Одна спартанка, отправившая на войну пять своих сыновей, стояла у городских ворот, ожидая с нетерпением исхода событий. Обратившись с вопросом к первому проходящему, она узнала, что все ее сыновья погибли: «Я не об этом спрашиваю тебя: в каком состоянии находятся дела нашей родины? » — «Спарта победила». — «Хорошо, в этом случае я с радостью примиряюсь со смертью моих сыновей».

—Одну спартанку, выставленную на продажу, спросили, что она умеет делать.«Быть верной», отвечала она. (Плутарх. Изречения неизвестных лакедемонянок, 2, 5, 6, 26).

С. 49

Мужество аргивянок.

Клеомен, царь спартанский, истребив множество аргивян, подходил к самому их городу. Тогда женщины наиболее цветущего возраста прониклись чудесной отвагой и пылом и решили спасти Аргос, отразив неприятеля. Предводительствуемые Телесиллой, они, к великому удивлению нападающих, взялись за оружие, расположились лагерем и окружили как бы поясом укрепления. Клеомен был отбит, потеряв много людей, а другой царь, Демарат, который проник уже в город и взял один квартал, был изгнан ими отсюда.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: