Проблема храма Ясукуни и учебников истории как фактор дестабилизации двусторонних отношений

Проблемы исторического прошлого Японии и Китая до сих пор приковывают внимание в основном потому, что оказывают значительное влияние на отношения между странами и обстановку в регионе в целом. Истоки взаимного недоверия коренятся в периоде, когда Японская империя начала агрессивные военные действия против Китая 1931-1945 гг. С тех пор ответственность Токио за военные преступления является частым предметом обсуждения на двусторонних встречах высшего уровня, международных площадках, а китайские и японские СМИ пристально следят за продолжающимися баталиями.

Имперская армия Японии на территории Китая показала себя чрезвычайно жестокой и безжалостной. Наибольшей огласке подверглись такие события, как Нанкинская резня 1937 г. и деятельность «отряда 731», который занимался разработками бактериологического оружия и испытывал его на мирном населении и военнопленных.

15 августа 1945 г., после принятия условий Потсдамской декларации, Япония капитулировала. Согласно Сан-Францисскому мирному договору Япония признавала приговоры Международного военного трибунала на Дальнем Востоке и в других регионах. Стоит отметить, что пылкому обсуждению на конференции подвергались злодеяния только в отношении западных держав и стран-союзниц. Более того, КНР не была приглашена за стол переговоров и, таким образом, не стала государством, подписавшим документ о перемирии. Из чего можно заключить, что проблемы в отношениях Японии и Китая решены не были.[46] Состояние войны между странами было прекращено только в 1957 г. с подписанием «Совместного заявления правительства Японии и правительства Китайской Народной Республики», в соответствии с которым Япония признавала Тайвань, как часть Китая и разрывала дипломатические отношения с ним. Также, японская сторона указывала на то, что «остро осознает ответственность за серьезный ущерб Японии китайскому народу в результате войны в прошлом и глубоко сожалеет».[47] Пекин, в свою очередь, отказался от репарационных выплат «ради дружбы народов Японии и Китая».[48]

Тенденция к ужесточению политики в отношении Японии у коммунистического Китая сформировалась не сразу. Долгое время правительство искало способы преодоления дипломатической блокады и одним из шагов на пути к цели было вовлечение Японии в ряды своих союзников посредством «народной дипломатии». Эта политика представляла собой четкое разделение на тех, кто причастен к агрессивному курсу страны и «народа Японии», который также признавался потерпевшей стороной.[49] Такой курс позволял проводить гибкую линию в отношении Токио и какое-то время не акцентироваться на проблемах милитаристского толка.[50]  

С приходом к власти Дэн Сяопина в КНР начали проводить политику «реформ и открытости», где одним из центральных столпов является патриотическое воспитание. Кроме того, политические деятели стали опасаться новопровозглашенного курса премьер-министра Я. Накасонэ, направленного на укрепление сил самообороны в рамках японо-американского союза. Все это стало основными мотивами к началу бесконечных прений между государствами касательно милитаристского прошлого Японии и ее ответственности за содеянное.

Наряду с вопросами пересмотра трактовок в японских учебниках истории и ответственности за агрессию в Восточно-Азиатском регионе, огромное внимание как политических деятелей, так и СМИ привлекает тема посещения синтоистского храма Ясукуни, который в представлении народов, пострадавших от действия Японии во время Второй мировой войны, является символом милитаристской политики. Для полного понимания данной проблемы, следует рассмотреть некоторые исторические аспекты святилища.

Храм был построен в 1869 г. в угоду почитания душ воинов, которые отдали жизнь за императора в период сопротивления сёгунату Токугава, восстановив императорскую власть. Ясукуни стал храмом первостепенной важности- воплощением государственного синтоизма, идеологии, миссией которой было сплочение японской нации и обожествление императорской природы, а также подтверждение особого предназначения японского народа. Конституция японской империи 1889 г. официально допускала свободу вероисповедания, но подношения в храм считались долгом чести всех подданных, а государственный синтоизм объявлялся не религией, а обрядом, обязательным для соблюдения.[51] Объектом преклонения в Ясукуни являются глиняные таблички с высеченными именами воинов, которые почитаются как божества-покровители японского народа. С началом войны на Тихом океане до окончания Второй мировой храм играл очень важную роль в поддержании боевого духа солдат. В 1882 г. императором было издано предписание, которое обязывало находящихся на военной службе беспрекословно повиноваться императору как верховному главнокомандующему. Взамен верности военнослужащие удостаивались чести быть включенными в списки при Ясукуни. Таким образом, это место имело большое значение для мобилизации японского населения. [52]

После поражения в войне в 1945 г. оккупационными властями были предприняты меры по отделению государства от религии, пытаясь предотвратить тем самым любые попытки к ремилитаризации. В новой Конституции 1947 г., ст. 20 упоминается, что граждане Японии свободны в выборе вероисповедания, но никакая религиозная организация не должна пользоваться привилегиями от государства и осуществлять политические полномочия.[53] В итоге, храм Ясукуни утратил свое положение и стал самоуправляющимся религиозным юридическим лицом, а членам императорской семьи и правительству рекомендовалось отказаться от паломничества и совершения подношений.

Что касается стран, пострадавших от японской агрессии в годы войны, в первые десятилетия после ее окончания наиболее распространенной позицией было замалчивание темы японского милитаризма. Считалось нерациональным привлекать излишнее внимание. Так, например, в Китае в 1950-1960-х гг. критика и упоминания о страданиях, которые Япония принесла китайскому народу, считались неуместными. Тем более, на тот момент в китайской историографии Япония отнюдь не считалась главным врагом. Куда более опасным считался чанкайшийский режим.[54] А Мао Цзэдун, в рамках коммунистической идеологии, заявил, что ответственность за агрессию в Восточной Азии должен нести определенный круг лиц, но не японский народ.

Дипломатической проблемой для Японии храм Ясукуни стал не сразу. Изначально полемика носила исключительно внутриполитический характер. Посещение 15 августа 1975 г. премьер-министром М. Такэо храма отголосками прошлого отразилось на японском обществе. Болезненные ассоциации с недавним милитаристским прошлым вызвали споры относительно того, соответствуют ли визиты в Ясукуни Конституции. Правительство, сформированное ЛДП, усердно избегало принимать решительные меры в отношении данного вопроса. Поэтому официальная позиция трактовалась как «нежелательно» для официальных лиц в связи с возможным несоответствием Конституции.[55] Но консерваторы планомерно стремились к тому, чтобы паломничества к храму для почтения павших воинов стали привычным делом и не вызывали неодобрения со стороны людей. Одним из шагов по воплощению идеи было включение пунктов о «проведении официальных визитов в храм Ясукуни» и «государственная протекция храма» в предвыборную программу.[56]

Пришедший к власти в 1982 г. Я. Накасонэ, объявил о своей приверженности идее «урегулирования всех послевоенных проблем», куда помимо повышения военного бюджета, вхождения Японии в Совет Безопасности ООН и реформы образования входил вопрос об устранении препятствий к посещению святилища. Премьер-министром была созвана специальная комиссия, который было поручено изучить вопрос о правомерности этих визитов. Итогом стало заключение, что такие визиты не будут противоречить Конституции, если в точности не соблюдать все ритуалы синто.[57] Оправдавшись, таким образом, перед японским обществом, Я. Накасонэ в сопровождении министров его кабинета и более 170ти депутатов парламента посетили храм Ясукуни.[58]

Незадолго до предстоящего визита было опубликовано обращение Генерального секретаря кабинета министров к Японии и мировому сообществу. В сообщении были объяснены причины предстоящего события и выражалась надежда на то, что посещение Ясукуни не произведет ложного впечатления на зарубежные страны, так как Япония не отрекается от своего прошлого и по-прежнему осознает причиненный ущерб странам Азии.[59]

Однако, именно это паломничество в святилище явилось началом пристальной слежки со стороны зарубежных стран за «поведением» Японии в вопросах исторического характера. Первым отреагировал МИД КНР на планируемый визит Я. Накасонэ, заявив, что «это ранит чувства народов, пострадавших от японского милитаризма», поскольку в храме почитаются военный преступники класса «А» как «мученики эпохи Сёва».[60]

МИД Японии начал оперативные разъяснительные работы через посольства для разъяснения мотивов премьер-министра. На тот момент актуальным вопросом, вызывающим много дискуссий, являлся пересмотр военного бюджета Японии и преодоление затрат в 1% от ВВП страны, поэтому потенциальные проблемы, связанные с возрождением милитаризма, были совсем не кстати. Все же критики избежать не удалось- в Пекине прошли массовые студенческие демонстрации с призывами об отставке японского премьер-министра, а МИД КНР раскритиковал состоявшийся визит в Ясукуни.

В итоге, Я. Накасонэ отказался от дальнейших посещений храма, аргументируя это тем, что «международные отношения- это не улица односторонним движением. Настроения азиатских народов требуют особого внимания. <...> Если Япония окажется изолированной от остальной Азии, порадуются ли души тех солдат, которые умирали во имя интересов Азии?».[61]

Очевидны приоритеты Токио в сторону внешней политики. Однако, это вызвало немало баталий внутри Японии среди правоконсервативных кругов, которые выступали за сохранение традиций и «естественного долга», призывали не поддаваться зарубежной критике, которая неуместна во внутренних делах страны.

В следующий раз проблема храма Ясукуни обострилась в годы премьерства Дз. Коидзуми. Необходимо отметить, что посещение храма простыми гражданами никак не комментируется другими странами. Волнения вызывают только визиты в святилище официальных лиц, которые, по мнению ряда стран, могут спровоцировать правые движения в обществе и, как следствие, подтолкнуть Токио к пересмотру итогов Второй мировой войны. Страхи ремилитаризации Японии витают не только внутри страны, но и за ее пределами. В связи с этим, проблема приобретает еще более сложный характер.

Еще одним препятствием на пути к нормализации отношений со странами Азии, в частности с КНР, являются трактовки в национальных учебниках по истории Японии. А именно- замалчивание агрессии японской императорской армии, неприятие ответственности за начало военных действий в Азии и на Тихом океане, оправдывание колониальной политики Японии в странах Восточной Азии.

Процедура рассмотрения и утверждения учебных материалов в Японии проходит непосредственно в Министерстве образования, культуры, спорта, науки и технологии. Поэтому, с некоторой долей вероятности, можно говорить о том, что инкорпорирование подобных интерпретаций в японские учебники происходит в националистическом ключе.

В соответствии со стандартами авторизации учебных материалов, сначала предоставляются проекты в Министерство образования, где они проходят тщательный отбор на предмет соответствия актуальным стандартам, проверку на фактологические ошибки и политическую и религиозную нейтральность. Далее собирается совет из ученых и преподавателей, которые выносят рекомендации по внесению поправок. До получения одобрения учебные материалы не могут быть утверждены Министерством. Такие мероприятия происходят раз в четыре года. Разработками проектов учебных материалов занимаются несколько крупных издательств. Примечательно, что в отличие от муниципальных школ, где выбор учебников предоставляется местным органам, частные школы могут сами выбирать, какие материалы, из одобренных Министерством, они будут использовать.

До Второй мировой войны в Японии использовались единые государственные учебники, которые были направлены на формирование исключительно патриотических взглядов. Послевоенные реформы сыграли важную роль по демократизации и демилитаризации страны. Штабом оккупационных войск был выпущен ряд распоряжений об исключении милитаристских и националистических лозунгов из школ и университетов. Отстранению также подвергались преподаватели, уличенные в инакомыслии. Распространялся запрет на распространение государственной религии Синто и использование материалов, объясняющих миссию японской нации, как особенной, и обожествляющих императора. Были приостановлено преподавание таких предметов, как мораль, география и история Японии.[62]

В 1947 г. были изданы несколько законов об образовании, которые провозглашали свободу от нелегитимного контроля и принятие решений о рассмотрении учебников для младшей и средней школы посредством «компетентного органа», который в последствии и стал Министерством образования. Было прекращено издание государственных учебников, а за Министерством оставлялось право отклонять предложенные проекты или вносить поправки для поддержания образовательных стандартов. Однако, получив право практически единолично выстраивать систему воспитания молодого поколения, Министерство начало прибегать к внесению поправок, которые сглаживали порицательный характер действий японской армии во время войны. Итогом этого явилась разразившаяся на десятилетия борьба между «прогрессивными» научными кругами, готовыми всесторонне изучать вопрос ответственности Японии за войну на Тихом океане, и «консервативными силами», которые придерживались мнения об отказе от «клейма» преступника и поддерживали патриотическое направление в воспитании поколений. Консерваторы имели благожелателей и со стороны ЛДП. Еще в 1955 г. они выступали с заявлениями о том, что японские учебники истории не что иное, как «прокитайская» пропаганда.[63] 

Министерство образование, которое по сути своей должно было занимать место хладнокровного, неподкупного судьи, фактически придерживалось консервативной линии. А автономный от Министерства совет по рассмотрению и одобрению учебников должен был в значительной степени ограничить вмешательство государства в сферу образования. Однако некоторые специалисты уверены, что состав совета укомплектован людьми из Министерства, поэтому едва ли он может считаться независимым.[64]

Спор между «консервативными» и «прогрессивными» научными кругами не утихал очень долгое время и находился в центре внимания не только японской общественности, но и за рубежом. Поэтому политики часто использовали этот нюанс в своих предвыборных программах.

В 1982 г. в японских СМИ был анонсирован ряд материалов о том, что Министерство образования и науки рекомендовало японским издательствам заменить понятие «агрессия» в рассуждениях о политике Японии в Китае в 1930-1940-х гг. на более нейтральные, так как «продвижение» и «вторжение». Эти пассажи вызвали опасение в станах Азии, особенно в КНР и Южной Корее. МИД КНР незамедлительно вызвал посла Японии, которому выражался протест в связи с нарушением Совместного заявления 1972г. И Договора о мире и дружбе 1978 г. Опасаясь возрождения японского милитаризма, к Японии были предъявлены требования о внесении поправок в учебники. Также было отозвано приглашение в КНР министра образования.[65]

В газете «Жэньминь Жибао» за 1982 г. был изъявлен протест в связи с «размытой военной ответственностью за японское вторжение в Китай. <...> Министерство образования также исключило тот факт, то число жертв в Ките достигло 200 000 человек, а также, что японская армия изнасиловала, разграбила, Китай и подверглась международной критике за это. Все, что должно быть охарактеризовано, как «вторжение»- удаляется и переписывается как «продвижение». Переписывание учебников вызывает боль у китайского народа. Следует отметить, что деяния Министерства образования также можно прировнять к историческому вторжению в Юго-Восточную Азию».[66] В частности, речь в основном шла о том, что Япония не хочет нести ответственность за зверские преступления в ходе «нанкинской резни»[67] (Маньчжурский инцидент) и умалчивает масштабы нанесенного ущерба.

Для того, чтобы не допустить обострения отношений между странами, генеральный секретарь кабинета министров М. Киити выступил с подтверждением приверженности Токио Договору о дружбе и мире и заявил, что история должна уважаться в японском школьном образовании и для построения дружеских отношений правительство примет на себя ответственность по редактированию ученых пособий в соответствии с поступившей критикой. Поэтому в ноябре 1982 г. Министерство образования Японии включило в критерии одобрения учебников «пункт о соседних странах», который заключал, что описывая события истории, необходимо считаться с чувствами стран Азии. Также школам была рекомендовано воспитывать «дух международного сотрудничества». После этого Токио объявил проблему улаженной.[68]

Такой подход дал свои результаты. В соответствии с обновленными стандартами авторизации учебников, теперь материалы содержали сведения о «нанкинской резне» и причиненном ущербе азиатским странам японской императорской армией., признавалась колониальная политика. Однако на фоне одобрения Министерством образования поправок к учебникам, «консерваторы» выражали свое недовольство «уступками, оказанными под давлением». На волне разочарований внутренней политикой в сфере образования, был создан Народный совет, который выступал за внесение изменений к Конституции. Но одной из важнейших задач его было воспитание молодого поколения в духе патриотизма и «очистка из привнесенных из-за рубежа взглядов на историю».[69] Новая структура получила одобрение и у премьер-министра Я. Накасонэ. Народный совет объявил о выпуске учебника под своей редакцией и в последствии был одобрен Министерством образования в 1986 г. Учебник трактовал действия японской армии как освободительные и направленные против колониальной системы западных держав. МИД Японии неоднократно призывал отозвать учебники, но проблема продолжала сохранять свою актуальность.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: