О генезисе Архангельских чтений и научном сообществе медиевистов (и не только)

Культура и идентичность

Золотов В.И. (БГУ)

О генезисе Архангельских чтений и научном сообществе медиевистов (и не только)

Горизонт культурной памяти:

Трансформация религиозной идентичности:

ИЕРОНИМ БЛАЖЕННЫЙ ОБ ОБЕТЕ БЕЗБРАЧИЯ

И СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЯХ

Иероним Стридонский ‑ один из отцов христианской церкви, жил в 342‑420 гг., когда вера еще только утверждалась на общегосударственном уровне. Он был одним из самых образованных людей эпохи, поэтому к нему за разъяснением текстов Священного писания, разрешением жизненных проблем обращались многие ‑ и простые люди, и Папы[72]. Очень часто это были представительницы слабого пола, и он им своим словом и делом указывал малоизвестный в Риме путь христианской жизни. С некоторыми женщинами он был лично знаком, с кем-то лишь состоял в переписке. Общество жен, искавших руководства Иеронима, составляли Блаженная Павла, её дочери и внучки, Леа, Марцелла, Азелла (сестра Марцеллы), Альбина (мать Марцеллы), Блаженная Мелания, Марцеллина, Фелицита, Принципия, Фелициана, Софрония и другие. С некоторыми женщинами он был лично знаком, с кем-то лишь состоял в переписке[73]. Иеронима часто упрекали в том, что он отдает предпочтение пред мужчинами слабому полу[74], на что он отвечал, что если бы мужчины к нему обращались с вопросами, то «он не вел бы речи с женщинами»[75]. А женщин, конечно же, интересовали вопросы семьи, брака, воспитания детей. Поэтому эти темы так часто звучат в его трудах.

Иероним высоко ценит женщин, его заботит их судьба. Он горько сокрушается от того, «сколько каждый день падает девиц, скольких мать церковь теряет от своего лица»[76]. Поэтому он так трепетно, по-отечески относился к воспитанию своих подопечных дев и матрон, ведь «девический дух преимущественно утверждается в благонравии под влиянием заботливости со стороны старших»[77].

Одной из наиболее частых проблем, с которой обращались к Иерониму – выбор между семьей и верой. С одной стороны, он признавал важность института брака и семьи: «Да будут досточтимы и вышедшие замуж… Пусть растет и множится тот, кто желает наполнить землю»[78]. Он чтит матерей, своим «благочестивым тщанием» сохраняющих девство[79]. Иероним ценит родительскую любовь к детям, поэтому никогда не отказывал матерям в советах по воспитанию детей в духе религиозного благочестия[80]. «Я хвалю брак, хвалю супружество, но потому что от брака рождаются девственные люди»[81]. Именно эту задачу ‑ «рождать Христу девственниц», стремилась выполнять в браке одна из дочерей Павлы – Павлина.

В его собственной жизни семья занимала важное место[82]. Он тяжело переносил разлуку с близкими, «то беспомощная сестра обоймет тебя нежными руками, то домочадцы, с которыми ты вырос, скажут: кому же мы будем служить?»[83] Предметом его неусыпных бдений была его родная сестра. Во время путешествия по Галлии до него дошли слухи о «дурном» поведении сестры, к которому привел «скользкий путь юности»[84], и на который он и сам попадал в свое время[85]. Возвращение её на путь истинный произошло благодаря Юлиану, дьякону церкви Стридона[86].

Иероним признает, что Священное писание повелевает повиноваться родителям, более того, христиане о своих родителях должны заботиться «вдвойне»[87]. Но любовь к Христу стоит выше. Поэтому родные, если они христиане, должны поддерживать близкого человека в желании посвятить себя вере[88]. Убеждая Илиодора, одного из своих подопечных, оборвав семейные узы, уйти в пустыню, он доказывает, что все это принесет великое благо его родственникам: «Придет впоследствии день, когда ты победоносно возвратишься в отечество, когда ты войдешь в небесный Иерусалим… Тогда и своим родителям ты испросишь право того же гражданства»[89].

Очень часто римские матроны обращались к Стридонцу с разъяснениями по вопросам вдовства и повторного вступления в брак. По его мнению, материнская любовь должна удерживать от нового брака, когда «мать приводит к сыновьям не воспитателя, но врага, не отца, а тирана»[90]. Ситуация становится еще более драматичной, когда в повторном браке появляются дети, или же новый муж имеет уже детей. Очень трудно в таких испытаниях не нагрешить. Все эти аргументы Иероним приводит Фурии, чтобы убедить ее не выходить снова замуж, несмотря на уговоры родственников: «Каждодневно думай о том, что должна умереть и никогда не будешь помышлять о втором браке»[91].

Иероним чтит жен, преданных до конца своим единственным супругам. Такими были и Павла, и Лея, и Блезилла, и Марцелла. Они с честью носили вдовство. Но они занимают лишь вторую ступень целомудрия, а первая принадлежит тем, кто принял обет безбрачия[92].

Значительное место в трудах Стридонца занимают вопросы девства[93]. Его обвиняли в том, что хвалой девства он доходил «до унижения достоинства брака и брачного состояния»[94]. На это Иероним отвечал, что предпочитать девство браку, не значит еще порицать брак[95].

Его оппонентом по этому вопросу был Елвидий, развивавший идеи пелагиан, считавших брак и общение полов состоянием естественным и даже «святым благом» природы, отстаивавших превосходство брачной жизни над девством[96]. Другим оппонентом в вопросах целибата был Иовиниан. По его учению, девственные и замужние христианки имеют одинаковую заслугу перед Богом, благословившим брак. Священники, пророки и сам апостол Пётр были угодны Господу в браке. Брак, по мнению Иовиниана, разрешен не только первый, но и последующие. Девство же он считал неестественным. В опровержение этого учения Иероним написал «Две книги против Иовиниана»[97]. Опровергая его, Блаженный приводит следующие библейские аргументы в пользу безбрачия. Ной и его сыновья, действительно, в ковчеге были с женами, но это было сделано лишь для того, чтобы продолжить род человеческий, в ковчеге же они воздерживались от жен. Моисей, продолжает далее Иероним, не вошел в землю обетованную именно по причине брачного состояния, поэтому Иисус Навин, о жене и детях которого ничего не сказано в Писании, повел народ вместо Моисея. Что касается новозаветных праведников, то апостол Петр был женат еще до призвания. Отталкиваясь от Священного писания, Стридонец доказывает, что «девство свойственно природе, а брак имел место после грехопадения»[98].

Теоретическое обоснование идеала девства Иероним строит на текстах Священного писания. Он опровергает тезис о равноценности девства и брака, опираясь на слова апостола Павла, что хорошо человеку не касаться женщины[99]. Также считает Иероним, он пишет, что брак не дает возможности всецело посвятить себя вере: «…или всегда молиться и пребывать в девстве, или перестать молиться и поработить себя браку»[100].

Аргументацию в пользу целибата Иероним приводит из произведений почитаемого им Тертуллиана, разработавшему суровое учение о девстве, брачном состоянии и о втором браке для христиан. Именно его труды, ярко изображающие красоту целомудренной жизни, Отец церкви предлагает прочитать своей любимой подопечной Евстохии[101].

Апостол Павел, высказываясь в пользу девства, делает оговорку: девство не предписано Господом[102]. Вслед за ним и Блаженный подвижник указывает, что безбрачие не является непременной обязанностью христианина, это может быть только добровольный подвиг.

Помимо полного посвящения себя Богу и вере, были и другие причины отказа от брака. В Римской империи, особенно в ее столице, полной мирских соблазнов, очень тяжело было уберечь себя от пороков, сохранить христианское благочестие, тем более женщинам знатного происхождения. Семья и брак открывали им путь к мирским соблазнам. С гневом обрушивается Иероним на тех дам, которые в поисках мужа «подделывали красоту природы париками и притираниями»[103]. Сам Блаженный до крещения в молодости не устоял перед многими соблазнами[104]: «Пылкая, впечатлительная, увлекающаяся натура Иеронима нравственно не устояла против напора наглого и обаятельного распутства»[105].

Трудности семейной жизни, где женщинам отводится самая главная роль, также оправдывают выбор девства. Тяготы брака и семьи Иероним перечисляет Евстохии в Письме о девстве: «….полнеет чрево, ребенок кричит, сокрушает разлучница, тревожат домашние заботы и, наконец, смерть пресекает все, что казалось благом»[106]. Вся жизнь женщины, по наблюдению Стридонца, состоит в сохранении и сбережении хрупкого семейного очага, но, несмотря на все старания, они вынуждены были видеть, как рушится то, чему они посвятили свою жизнь. Так произошло с матерью Евстохии ‑ Павлой, потерявшей любимого мужа, детей, так случилось с ее сестрой Блезиллой, овдовевшей уже через семь месяцев после брака[107]. Таким образом, обет безбрачия освобождает девушку от многих тягот и дает ей возможность полностью посвятить себя более высокой и благодарной христианской любви.

Через всю жизнь Иеронима проходит Блаженная Павла и ее семья. Павла была знатного рода, муж ‑ богатый представитель рода Юлиев[108]. У счастливой четы родилось пятеро детей – Руфина, Токсоций, Евстохия, Блезилла, Павлина[109]. Первым ударом по семейному счастью стало раннее вдовство, в 32 года. Павла тяжело переживала смерть мужа, что «едва сама от того не умерла»[110]. Большую поддержку в тот тяжелый период Павле оказала другая вдова – Марцелла, благочестивая и образованная христианка. Павла отказалась вступить во второй раз в брак, избрав иноческую жизнь[111]. В решении оставить свет, детей, родных, отеческий дом и посвятить себя служению вере ей помог Иероним[112]. Таким образом, для Стридонца Павла пошла на самую большую жертву во имя веры – отказ от семейного счастья. Но жертва эта была и во имя детей: «Она разоряла детей, и когда укоряли ее родственники, говорила, что оставляет им несравненно большее наследство в милосердии Христовом»»[113].

Вселенский Собор 381 г. назвал Иерусалимскую церковь «матерью всех Церквей», Павла пожелала стать настоящей её дочерью. Поэтому после отъезда Иеронима на восток Павла с Евстохией, оставив дом и других детей[114], отправились туда же. Стридонец весьма эмоционально передает драматическую сцену прощания с домочадцами: «Малютка Токсоций с берега протягивает умоляющие руки. Руффина, уже невеста, безмолвными слезами умоляет подождать ее замужества»[115]. Но Павла выдержала это тяжелое испытание веры, «не признала себя матерью, чтобы доказать, что она раба Христова»[116].

Иероним старался помочь Павле в ее несчастиях, в воспитании детей, внучки Павлины[117]. Особенно много сделал для Блезиллы и Евстохии. Блезилла, дочь Павлы, пришла к вере, ощутив горечь земных потерь. Сначала она вела обычный образ жизни богатой женщины, будучи красивой и образованной[118], «убиралась довольно прихотливо и целый день смотрелась в зеркало»[119]. Однако, овдовев в двадцать лет, Блезилла покончила с прежней роскошной жизнью и «с жаром взяла на себя знамя креста»[120]. Но христианское подвижничество длилось всего четыре месяца. Находясь во цвете лет, дочь Павлы смертельно заболела и умерла. Павла тяжело перенесла ее смерть, «верующее сердце побеждалось утробою родительскою, и победоносный дух отступал перед немощью тела»[121]. Для Павлы это было тяжелое испытание веры. С одной стороны, невосполнимое горе, естественное чувство безутешной скорби, с другой стороны, недостойное для истинной христианки малодушное стенание. Понимает это и Иероним: «Если я смотрю на тебя, как на родительницу Блезиллы, то не могу осуждать твоего сетования, но если смотрю на тебя как на христианку и монахиню, то сими именами уже исключаются материнские чувства»[122]. Стридонский подвижник спас Павлу, она оставила слезы, «полные оскорбления святыни, полные неверия, не имеющие меры, могущие приблизить к смерти»[123].

Евстохия, дочь Павлы, также отреклась от мирской жизни[124]. Тяжело было девушке из аристократического и богатого дома, жившей в неге и в удовольствиях[125], пойти против родственников, выбрав нищету Христову. Блаженный наставник поддержал ее решение, разъяснил ей правила христианского совершенствования. Убеждая в правильности выбранного пути, Иероним для Евстохии написал трактат о девстве, где, чтобы не осталось и следа сожаления о прошлой светской жизни, полной мирских удовольствий, красочно изображает порочность мирских обольщений, приводя примеры из жизни современных римлян[126].

Евстохия выбрала христианский подвижнический путь еще и потому, что хотела быть всегда рядом с Павлой. Любовь к Богу и любовь к матери определили ее намерение отправиться на восток и поселиться в Палестине. Безусловно, это искреннее желание дочери облегчило Павле тяжесть расставания с домом и другими детьми. Иероним отмечает крепкую привязанность Евстохии к матери, без которой она не ложилась спать, всегда следовала ее воле. Во время болезни Павлы она неотлучно находилась у постели больной, принимая заботу о ней за награду[127]. После смерти матери дочь продолжила ее дело, мудро руководя обителями. Евстохия умерла за год до смерти Иеронима – в 419 г. Иероним тяжело переживал смерти двух своих любимых подопечных и радовался, полагая, что смерть физическая ничто по сравнению с вечной жизнью, которая, безусловно, им уготована: «Мать, поддерживаемая таким сонмом дочерей, на земле достигает всего того, что Христос обещал на небе»[128].

Другая дочь Павлы ‑ Павлина, «не осмеливаясь домогаться ни счастья сестры, ни умеренности матери, пожелала быть совершенною в более смиренных подвигах»[129]. Павлину, как и сестер, не увлекла светская жизнь, полная аристократического лоска и удовольствия. Но она вышла замуж, её муж ‑ богатый римлянин сенаторского звания, «был первым, но между первыми»[130]. Павлина, как и полагается истинной христианке, была предана своему мужу. Она образцово выполняла свой долг жены. Но в браке стремилась к целомудренной жизни, соблюдая «в чистоте брачное ложе»[131]. Несмотря на любовь к Павлине, на желание иметь детей, супруг поддержал выбор жены. Павлина своим религиозным рвением смогла увлечь мужа на непорочный путь, и в нем дочь Павлы «родила наследника своего обета»[132]. Как писал Иероним, из одного дома Павлы составилась целая колесница благочестия[133].

После отъезда Иеронима на восток многие римлянки, не желая лишаться мудрого наставничества, продолжали получать его советы через письма. Особенно насыщена его переписка с Марцеллой[134]. Марцелла, как и Павла, была знаменитой и обеспеченной римлянкой и рано овдовела. Повторному браку она предпочла иночество, управляла женским монастырем, вела строго аскетическую жизнь, поучала подопечных своим словом и примером. Сестра Азелла также предпочла комфортной мирской жизни затворничество, молитвы, посты и власяницу. Свой выбор она сделала вопреки воли родителей еще в двенадцатилетнем возрасте. Иероним высоко ценил ее подвиг, утверждая, что непорочностью она достигла того, что в «городе удовольствий, неги и пышности, в котором быть скромным есть несчастие, ее хвалят и добрые, не смеют порицать и злые»[135].

Верной сподвижницей Стридонца была Мелания, в жизни которой было все, о чем могли мечтать обыкновенные люди – знатность, богатство, любимая семья. Но всего это в одночасье рухнуло: в один год она потеряла и любимого мужа, и двоих детей[136]. Горе не сломило страдающую душу, а направило на путь христианской веры. Мелания разделяла мнение Блаженного Иеронима, что любовь к Христу выше любви к детям, и отдалась полностью этому великому служению. Мелания, оставив в Риме своего малолетнего ребенка Публиколу, отправилась вместе с Руфином в Египет.

Благодаря обширным познаниям, подлинно христианскому подвижническому образу жизни Иероним пользовался большим расположением среди женщин. Благочестивые жены и девушки стремились получить от него разъяснения в Священных текстах и образе жизни. Несмотря на стремление уединиться, Иероним не отказывал им в помощи, удовлетворяя их духовные запросы и наставляя их на путь целомудрия и высшего нравственного совершенствования. Он удовлетворяет их религиозную любознательность, разъясняет особенности христианского образа жизни, воспитания детей, успокаивает в несчастии. Стридонец, не отрицая ценность семьи, призывал к целомудренной жизни, яркими красками изображал красоту девственных добродетелей и будущую награду за них.

Сорокина Т.Б. (Арзамасский филиал ННГУ им. Н.И. Лобачевского)

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИЧАН

В СУРАТЕ В КОНЦЕ XVII ВЕКА

Город Сурат на западном побережье Индостана был местом первой английской фактории и административным центром её деятельности в Индии.

Остров Бомбей был передан Карлом II Ост-Индской компании в 1668 году. С этого момента там, на собственной территории, компания начала создавать анклав, живший по своим законам. Там отрабатывались приёмы будущей колониальной политики. Период последней трети XVII – рубежа XVIII века был для компании противоречивым: с одной стороны, она получила много привилегий от Стюартов, став «государством в государстве», с другой – обрела много сильных противников в Англии и Европе. Её дела в Индии порождали много проблем, связанных с её торговыми и политическими амбициями и стремлением индийских государств сохранить свои позиции в региональной торговле. Очень часто действительность воспринималась неадекватно с обеих сторон. Могольские чиновники упорно не замечали разницы между служащими компании и контрабандистами из разных стран Европы. Англичане же не всегда считались с местными традициями, хотя и заискивали перед Великим Моголом ради своих интересов. Накопившиеся конфликты вылились в войну 1686-1690 годов, которая закончилась «вничью»: англичанам Аурангзеб разрешил остаться, дав земли в Бенгалии на правах заминдари и заставив уплатить большой штраф.

Все эти обстоятельства влияли на повседневную жизнь маленьких английских колоний. С другой стороны, образ жизни англичан формировал их имидж в глазах коренного населения и могольских властей. Вопрос в том, мог ли образ жизни англичан способствовать нарастанию конфликта?

Исчерпывающая картина быта и деятельности англичан в Сурате (и частично в Бомбее) представлена в описании священника фактории Джона Овингтона, побывавшего в Сурате и Бомбее в 1689-1693 годах[178]. Его книга «Путешествие в Сурат» была подарена руководству Ост-Индской компании и носит отпечаток некоторой ангажированности. Но Овингтон как священник уделял особое внимание поведению и моральному облику своих соотечественников. Картина получается следующая.

Расходы компании на содержание служащих на Востоке составляли около 100 тыс.ф.ст. в год, что позволяло им вполне приличную жизнь и даже возможность роскоши для высшего руководства[179].

Жилище в Сурате арендовалось у государства. Это был удобный дом, рассчитанный примерно на 40 человек; для президента отводились особые апартаменты. Недорогая аренда допускала в ограниченных размерах (60 ф.ст.) дополнительное благоустройство дома. Там появились погреба, водоём и даже турецкая баня[180].

Иерархия и жалованье служащих. Президент получал 300 ф.ст. в год (в Англии для приличной жизни вполне хватало 20 ф.ст.), имел доходы с кораблей (очевидно, своих) и c товаров, разрешённых для свободной частной торговли. Он имел два голоса в Совете. Кроме него, в состав Совета входили: бухгалтер (120 ф.ст.), хранитель складов (120 ф.ст.), морской казначей. Ниже стояли: секретарь, факторы (15-40 ф.ст.), писаря (7 ф.ст.), ученики (5 ф.ст.). Повышение по службе производилось через 3-5 лет; внеочередное было большой редкостью. Священник (100 ф.ст.) считался третьим лицом в фактории, хотя и не был членом Совета. В Англии жалованье генерального бухгалтера было выше – 250 ф.ст., а хранителя складов – ниже (80-100 ф.ст.), так как последних было несколько[181]. Высшие служащие в Индии «компенсировали» разницу за счёт частной торговли.

У всех служащих были привилегии – бесплатный стол и жильё, а также свобода частной торговли (чего не было у голландцев), которая приносила прибыль от 50% до 100% на вложенный капитал. Высшие служащие могли содержать прислугу и экипажи, а священник имел дополнительные доходы от исполнения служб для частных лиц (даже венчания и крестин – хотя такое бывало редко, чаще похороны). Овингтон скупо упоминал некие «дополнительные заработки» членов Совета и секретаря, под которыми явно подразумевал взятки. Но это он не считал аморальным[182].

Режим: без разрешения президента было запрещено покидать факторию – видимо, из соображений безопасности. Для контроля имелся привратник-мусульманин, которого раз в неделю отпускали домой из уважения к его традиции[183].

Питание. Для его ритуала было характерно соблюдение принципа общности (стол был общим для всех) и иерархичности (рассаживались по чинам). Мытьё рук до и после еды признавалось как необходимость, что свидетельствует о начале адаптации к иному климату. Пищу готовили 2-3 повара из англичан, португальцев и индийцев. Присутствие поваров-европейцев было необходимо для приготовления мясных блюд (основной пищи), чего по религиозным причинам не могли делать индусы. Употребление дорогостоящих вин и пива было повседневным явлением, что негативно сказывалось на здоровье англичан. Вместе с тем, англичане начинали осваивать местную кухню: упоминаются плов, кебаб и острые приправы как средство профилактики болезней[184].

Общественная жизнь и развлечения. По воскресеньям устраивались торжественные приёмы с банкетом. В этом – следование европейской традиции. Адаптация к местным условиям проявлялась в подражании восточной роскоши для повышения своего престижа в глазах местного населения. Банкет устраивался за городом, в саду с фонтаном, куда англичане приезжали в экипажах и в сопровождении слуг, а президента и его жену (присутствие женщин в фактории – редкость из-за климата) доставляли туда в паланкинах, а следом вели лошадей как особую ценность. Обед проходил в восточном стиле на расстеленных коврах. Упоминается и ежедневный полдневный отдых как необходимость в жарком климате[185].

Медицинское обслуживание осуществлялось индийским врачом, что было признаком доверия его знаниям, и английским хирургом, получавшим 40 ф.ст. Последний мог иметь частную практику и вести свою торговлю. Все лекарства оплачивались компанией[186].

Духовная жизнь и деятельность священника состояла не только в проведении обычных церковных служб, но и в обучении молодёжи катехизису, а также посещении ближних факторий, в том числе и голландких, где жили те же протестанты. Интересно описание церкви: скромная, без изображения живых существ – из страха перед возмущением мусульман(!). Скромность храма с лихвой окупалась роскошью английского кладбища с богатыми, даже фривольными надгробиями: например, у голландского капитана оно было с пивными кружками[187]. Это говорит о высокой смертности европейцев как следствии слабой адаптации к местным условиям.

Овингтон свидетельствовал об испорченности нравов англичан, которых невозможно было поставить под контроль закона. Главными пороками он считал распространение богохульства, пьянства, невоздержанности, злобы, блуда. За это полагалось наказание – вплоть до высылки в Англию. Но, видимо, оно применялось редко и не имело воздействия, так как было много возможностей торговать вне компании. Даже специальный молебен о благополучии компании не возымел действия[188].

Отношения с индийцами. Всё это происходило на глазах у индийцев, с которыми были деловые отношения. У торговцев касты банья англичане занимали деньги под 25%, но возвращали только после прихода корабля – что создавало поводы для мошенничества. Индийские брокеры работали всего за 3%, да ещё делали праздничные подарки англичанам соответственно иерархии[189]. Вряд ли это можно считать эксплуатацией, скорее – распространённым на Востоке угодничеством в отношениях низших и высших. По сведениям англичанина Фрэйера, брокеры работали официально за 2% со сделки и тайно вымогали больше. Но это было выгоднее, так как индийские чиновники за то же брали 5%[190]. Индийские слуги (пеоны) использовались не только в доме, но и для переправки денег, причём за грошовое жалованье. Овингтон отмечал их честность несмотря на унижение их англичанами – например, регулярный пересчёт столового серебра, высокомерие при личном общении[191]. Впрочем, так же себя вели и высокопоставленные индийцы.

Итак, влияние индийской бытовой культуры и этикета на англичан проявлялось в демонстрации богатства и высокого статуса, ритуала досуга, обеденном этикете, составе блюд.

Зависимость англичан от местного населения, забота о престиже (скромность церкви, обращение к индийскому врачу, попытки строгого контроля поведения служащих) входили в противоречие с приверженностью к дурным европейским привычкам (пьянству, богохульству), с высокомерием в отношении слуг-индийцев.

Сам образ жизни английской фактории того времени ещё не мог быть причиной конфликта. Причины коренились в конфликте интересов и невозможности компании должным образом контролировать поведение англичан.

МЕЛЬНИК И.В. (Кстовский историко-краеведческий музей)

Блаженный Иероним

ЭРАЗМА РОТТЕРДАМСКОГО

 

Гендерная роль – категория, лишь относительно недавно введенная в научный оборот, и потому она остается неоднозначным и мало проясненным феноменом. На основании имеющихся исследований можно заключить, что гендерные роли не только определяются биологическим полом, но и конструируются обществом – религиозными, экономическими, культурными и иными его особенностями[340]. Литературные произведения прошлого отражают представления авторов о содержании и специфике гендерных ролей, характерных для данного общества[341]. Эти взгляды тесно связаны со стереотипами поведения и мужчин и женщин.

Обращаясь к проблематике гендерной истории западноевропейского Ренессанса, следует обратиться к трудам видного представителя Северного Возрождения нидерландского гуманиста Эразма Роттердамского (1467-1536). Настоящая статья посвящена анализу его представлений о женских гендерных ролях, нашедших отражение в его популярном сочинении - «Разговоры запросто»[342], а также поиску античных корней этих представлений. В частности, актуальным представляется сопоставление взглядов Эразма и древнегреческого философа Плутарха, отраженных в его трудах «Наставлении супругам» и «О воспитании детей»[343].

Наиболее отчетливо в трудах Эразма представлены два женских образа – жены и матери. Именно им гуманист уделяет наибольшее внимание. Данное обстоятельство, а также отсутствие или слабая прорисовка иных вариантов проявления феминности имеют принципиальное значение. Они убедительно показывают меньшее по сравнению с современностью разнообразие гендерных женских ролей в европейском обществе раннего Нового времени.

Образ жены Эразм рассматривает в диалогах «Благочестивое застолье», «Супружество». Он анализирует роль жены с нескольких позиций: характер, поведение в быту и отношение к замужеству. Идеальная жена должна быть доброй и кроткой, но в то же время характер жены зависит от отношения к ней мужа « Да, я бы ее ни на какую другую не променял, если б даже и мог; и в этом вижу особенную свою удачу <…>часто жены бывают дурны по нашей вине – оттого ли, что худо выбираем, оттого ли, что портим, оттого ли, что воспитываем не так, как следует»[344]. Подобные идеи есть у Плутарха в его «Наставлении супругам». Жена не должна быть «несносной», муж в свою очередь должен выдержать первые ссоры с юной супругой, тогда она «…вознаградит потом кротостью и послушанием в супружеской жизни»[345].

Рассматривая особенности женского поведения в быту, Эразм увязывает качества женщины как хозяйки с ее отношением к мужу. В частности, гуманист отмечает: «Следи, чтобы дома все блестело, чтобы ничего не тяготило хозяина, не гнало его прочь, за порог. Будь с ним ласкова, предупредительна, всегда помни об уважении, которым жена обязана мужу.<…>что ему нравится больше, то и стряпай. И с теми, кого он любит, будь ласкова и приветлива.<…>если он, подвыпив и развеселившись, примется бренчать на своей лютне, ты подпевай»[346]. Из этого следует, что идеальной является супруга, которая всегда старается угодить мужу. Подобным образом и Плутарх сообщает, что «…злобе и вспыльчивости не место в супружеской жизни»[347]. Супруга должна быть приятной и «не досаждать своей добродетелью»[348], можно считать это действиями в угоду супругу.

Что касается отношения женщины к замужеству, то Эразм четко определяет позицию жены как неизмеримо высокую по сравнению с незамужней: женщина без мужа не значит ничего. Эразм считает, что человек не может быть счастлив в одиночестве, особенно женщина, которая воспринимается как «бедная», если она рассталась с мужем «…женщина, расставшаяся с мужем, не стоит ровно ничего. Высшая честь и слава замужней женщины в том, чтобы быть покорной своему супругу. Так пожелал Господь Бог, - чтобы женщина во всем зависела от мужчины»[349]. Плутарх представляет брак в виде тела, которое бывает трех разных видов: «…супружеский союз, если он основан на взаимной любви, образует единое, сросшееся целое; если он заключен ради приданого или продолжения рода, то состоит из сопряженных частей; если же только затем, чтобы вместе спать, то состоит из частей обособленных, и такой брак правильнее считать не совместной жизнью, а проживанием под одной крышей»[350]. Провести параллель с воззрениями Эразма в данном случае можно через отношения в семье мужа и жены. Плутарх называет единым и гармоничным тот брак, в котором муж руководит женой не как «хозяин собственности», а как «душа телом»[351], таким образом, покорность женщины является определяющей в браке и отношении к нему.

Гендерная роль матери рассматривается Эразмом более детально. Образ хорошей матери выстраивается Эразмом в диалоге «Роженица», где беседуют Фабулла и Евтрапел. Первая символизирует традиционно средневековое понимание материнства, второй – гуманистическое, а также, надо полагать, воззрения самого Эразма. Материнство рассматривается в связи с вопросом о кормлении младенца. Следует сказать о том, что в Средневековье было принято отдавать детей кормилицам. Это было связано с разного рода причинами. Гуманист не согласен с такой традицией и считает, что сама мать должна кормить своего ребенка, только тогда он вырастет здоровым и любящим ее.

Фабулла доказывает, что в кормилице нет ничего плохого, что только она «…ему мать, вся целиком, и больше никто»^[352]. Но Евтрапел говорит о том, что женщина не может идти против природы. Он считает, что вскармливать должна та, которая выносила, что молоко и кровь матери и ребенка должны быть одинаковы: «…тут сама природа возражает тебе прямо в глаза. Почему земля зовется общею родительницей? Оттого только, что производит на свет? Гораздо важнее другое: она вскармливает то, что породила.<…>Нет на земле ни единого рода животных или растений, который та же земля не кормила бы своими соками; и нет такого животного, которое не кормило бы своего потомства»^[353]. Евтрапел пытается донести до женщины: если она сама не вскормит своего ребенка, то сын назовет ее «полуматерью». Он говорит: «Главное – не произвести на свет, главное – выкормить. Ребенок питается не только молоком, но и благоуханием материнского тела. Он ищет той влаги, которая уже знакома и близка ему, которую он вобрал в себя в материнском чреве, из которой возник»^[354]. Гуманист устами Евтрапела говорит также о том, что в зависимости от того, чье будет молоко, поменяются в худшую сторону природные качества. Он доказывает, что никто не справится со всеми тяготами и заботами, связанными с кормлением и материнством в целом, кроме родной матери. Евтрапел предупреждает женщину о том, что «…сын будет любить» ее холоднее, чем должен, потому что «природное чувство как бы разделится меж двумя матерями». В свою очередь, у самой женщины «не будет полной преданности и нежности к нему»^[355].

В данном вопросе позиция Эразма близка позиции Плутарха в его произведении «О воспитании детей»[356]. Плутарх высказывает мысль, аналогичную Эразмовой: «Надлежит, по моему мнению, самим матерям детей кормить, и терпеливо свои сосцы давать им сосать: ибо они милее и прилежнее их питают»[357]. Плутарх также считает, что любовь кормилиц является «фальшивой», так как за кормление они получают деньги: «А кормилицы и няньки, склонность притворную и не искреннюю к ним имеют, по большей части на мзду взирают»[358]. Автор приводит сравнение с животным миром в этом вопросе: «Показывает еще нам сие и природа, что надлежит самим Матерям, их родившим, своими сосцами их кормить и питать, ибо для того всякому рождающемуся животну и пищу млечную природа дала»[359]. Плутарх считает, что у матери усилится привязанность и любовь к младенцу, если она вскормит его самостоятельно.

Настоящее исследование представлений Эразма Роттердамского о гендерных ролях жены и матери показывает, во-первых, достаточно заметное их отличие от стереотипных средневековых воззрений на женщину. Во-вторых, заметно сходство позиций Роттердамца и Плутарха в вопросах об идеальной жене, хозяйке, о кормилицах. Данное сходство можно объяснить проявлением базового для культуры Ренессанса принципа imitatio: гуманист Эразм, подражая древним, возрождает античные гендерные представления, демонстрируя некие идеальные образы женщины и образцы женского поведения.

Чугунова Т.Г., Новикова А.М. (НГПУ им. К. Минина)

ПРОБЛЕМЫ НРАВСТВЕННОСТИ

АКТУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ РЕФОРМ ПЕТРА I В ЭВОЛЮЦИИ СИСТЕМЫ ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ

 

В начале XVIII, когда наша страна переживала переломный момент в своей истории, на русский престол взошел молодой царь Пётр I. В это время, по сравнению с западноевропейскими странами в развитии экономики, политики, а также культурной сфере, Россия заметно отставала. Для того, чтобы страна не утратила своей национальной независимости, ей просто необходимы были кардинальные преобразования. Одно из них, предпринятое молодым императором, это реформа системы общего образования, которой посвящено данное исследование.

В допетровские годы основой общего образования в России служило церковное образование, и при этом уровень элементарного образования был крайне низок. Эти школы обеспечивали только самое минимально необходимое для дееспособного гражданина количество знаний, а новых научных разработок в этот период практически не создавалось, да и потребности в них тоже не было, поскольку экономика не нуждалась в квалифицированных специалистах. Поэтому перед молодым императором стояла непростая задача. В создании кораблестроения, металлургии, артиллерии, нужны были соответствующие специалисты. Впервые в 1682 году в Славяно-греко-латинской академии произведен эксперимент по внедрению в систему общего образования стратегических государственных запросов. Область светского и церковного просвещения были поставлены рядом, как две составляющие основы «научной мудрости». Дорога в Славяно-греко-латинскую академию открывала двери всем слоям населения. Те, кто не хотел осваивать науку, к государственной службе не допускался. Тем самым, образование стало важной ступенью для достижения государственного чина, но, всё же задуманный план государства о создании всесословных образовательных заведений, к сожалению, не был осуществлён[450].

В начале своей образовательной деятельности Пётр I отправляет группы молодых людей за границу для обучения. В 1697 году первые группы отправились в Италию, Голландию и Великобританию, там они овладевали иностранными языками, математики, военному и морскому делу. Но, такое обучение для нашего государства было слишком дорогим, а приглашать зарубежных специалистов тоже стратегически не выгодно. Следовательно, главе государства ничего не остаётся, как из московской Академии сформировать русскую светскую школу, которая бы подготавливала государству всех нужных специалистов.

Уже в 1701 году в Москве открывается первая государственная школа, получившая название – школа «математических и навигацких наук», а затем открываются и другие школы, находящиеся под руководством соответствующих государственных органов. Преподавателем в этой школе был Леонтий Магницкий. Именно он составил первое отечественное учебное пособие «Арифметика, сиречь наука числительная». Он выпустил много квалифицированных специалистов – математиков, артиллеристов, мастеров морского дела. Школа математических и навигацких наук выделялась из числа всех отечественных учебных заведений тем, что главными в ней были светские науки, а не церковное писание. Обучение проходило по двум классам, в одном из которых, обучали письму и чтению, а в другом – арифметике. Учёба была к тому же делом не из легких, т.к. большинство преподавателей не владели русским языком, а учебники, переведенные на русский язык, были труднодоступны к изучению, многое, по старинке приходилось заучивать наизусть.

Количество учеников составляло в среднем около двухсот-трёхсот человек из низших сословий, например, дети дьяков, посадских людей, а процент детей дворян был крайне невелик. Такое отношение, можно объяснить, обыкновенным бездействием дворян и их нежеланием обучаться. Для того, чтобы увеличь тягу к знаниям у дворян, Пётр Первый в 1714 году издал указ, гласивший, что «без свидетельства об окончании обучения жениться не допускать и венечных памятей не давать» (на крестьян не распространялось). Тех учеников, кто не хотел учиться брали с принуждением. По указу 1701 года, за прогулы ученикам предстояло выплатить весьма крупный штраф. А вот побег из школы карался смертной казнью, причём, если родители хотели освободить детей от школы, им грозила каторга[451].

Во второй части реформы профессиональное образование приобретает более ясные формы. Важнейшие области профессионального образования во времена Петра Великого: военно-морское, гражданское, духовное. Обладая острыми потребностями в разный период времени, первые школы не имели чёткой единой системы, и по-разному характеризовали сферу профессионального образования. Конечно, все усилия были устремлены не только на стратегическое военное образование (потому что войны, ведущиеся Российской империей и создание армии, вызывали наибольшую необходимость в преобразовании реформ), но и на культурную заинтересованность общества.Реформаторская работа императора Петра Великого и его сподвижников, в том числе Якова Брюса, способствовала стимуляции развития просвещения в нашем государстве, проложив фундамент для организации не только общего и профессионального образования, но и целой системе образовательной политики.

Говоря о том, какую ценность имеет первая реформа образования в истории России, следует отметить некоторые актуальные аспекты развития образования в России от его начала до наших дней. Это преемственность традиций, рост и падение уровня грамотности, стратегическая роль общего образования в развитии государственности и т.д. Многие историки считают, что Пётр I в ходе образовательной реформы привел страну к полному разрыву с прошлым, а другие, считают, что он реализовал ту направленность, которая была заложена в XVIII веке и довёл ее до логического завершения.

Например, русский учёный М.В. Ломоносов, в своей работе «Похвальное слово Петру Великому» высоко оценивает преобразования национальной культуры. Историк называет Петра Великого «человеком, Богу подобным», «великим России просветителем», «чтобы всякого рода знание распространить в отечестве, и людей искусных в высоких науках, также художников и ремесленников раз-множить»[452]. С.М.Соловьев отмечал, что «России нужно было стать богатой страной, а этого возможно было достичь лишь с помощью сближения с Западной Европой, особенно в области развития науки»[453]. А П.Н. Милюков подчеркивал, что «основным фактором преобразований являлась Северная война, т.к. под давлением военных потребностей, по его мнению, проводились реформы образования»[454].

В рамках нашего исследования был проведён опрос по уровню осознания проблематики исследования среди студентов первого, второго и третьего курса НГПУ им. К. Минина, в ходе которого были проинтервьюированы 50 студентов. Мы получили следующие результаты: практически все студенты считают, что на создание профессионального образования Петра Великого подтолкнула именно отсталость в развитии образования от стран Европы, а также срочная государственная необходимость в специалистах разного профиля, что сохраняет актуальность и в наши дни. А на вопрос о том, правомерны ли были постановления императора о том, что без свидетельства об окончании обучения «жениться не допускать и венечных памятей не давать», более половины респондентов категорически заявили, что «нет», и только 1/5 опрошенных посчитала постановление законным. В то же время, если бы данная реформа Петра Великого нашла свое применение в современном обществе, 75% студентов отнеслись бы к этому положительно.

Сегодня мы живем в стране с развитой системой доступного высшего и среднего, в том числе среднего специального образования. «Использование дистанционных технологий в обучении дает ряд существенных преимуществ в получении высшего профессионального образования. Появление таких технологий дает прекрасную возможность получить высшее профессиональное образование, не выходя из дома. Дистанционная форма обучения иногда является единственно возможной при совмещении, к примеру, работы и учебы в высшем учебном заведении»[455] тем не менее, актуальные проблемы развития системы общего образования в России, такие как преемственность традиций, рост и падение уровня грамотности, стратегическая роль общего образования в развитии государственности и т.д. не слишком изменились. Политика Петра Великого была направлена на превращение государства в независимую и великую державу наравне с западноевропейскими странами. Высокий уровень торговли, промышленности, строительства, а также создание мощной армии, с необходимостью требовали высококвалифицированных специалистов. Сегодня, спустя многое время и располагая другими методиками общего образования, делающими его гораздо более доступным для всех слоев населения, такими, например, как дистанционное образование, мы снова наблюдаем всю ту же по сути проблематику, что и в эпоху формирования системы общего образования. Однако, судя по результатам нашего опроса, отношение общества к самому образованию и к необходимости повышения личной компетенции изменились в значительной степени.

Капранов Д.О.(НГПУ им. К. Минина)

Концепт достоинства

Культура и идентичность

Золотов В.И. (БГУ)

О генезисе Архангельских чтений и научном сообществе медиевистов (и не только)

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: