Непостижимая страна степных городов

 

Четыре тысячи лет назад в степях Южного Урала внезапно — как из-под земли — появились уникальные укрепленные поселения, протогорода бронзового века, которые полностью изменили жизнь этого региона. В этой «стране городов», расположившейся там, где проходит условная граница Европы и Азии, развилась своя цивилизация. Именно здесь были сооружены древнейшие боевые колесницы, сохранившиеся до нашего времени, здесь была придумана новая необычная сбруя, да и многое другое здесь произошло впервые. Но кто были люди, поселившиеся на этих землях? Откуда они пришли? Почему осели на Урале? Что нашли в этой пустынной прежде стране?

Следы «степных городов» начали обнаруживать еще в середине XX века, но лишь в последние десятилетия стали понятны масштабы открытия. Всего в степях Южного Урала, на небольшой, по российским меркам, территории размером 350 × 250 км обнаружено 22 древних городища, расположенных на расстоянии 30–40 км друг от друга. Их строили в основном по берегам рек.

Существовали эти ранние города в среднем бронзовом веке — около 2100–1800 годов до н. э. До сих пор о создателях этой культуры ученым мало что известно. Вероятно, это были племена, кочевавшие прежде в степи. Они еще не знали письменности. Они не оставили сообщений ни о великих царях, ни о памятных битвах, ни о хозяйственных хлопотах. Лишь памятники материальной жизни — остатки поселений, бытовые предметы, захоронения — позволяют проникнуть в повседневный мир «степных городов».

Эта уникальная городская культура возникает посреди Великой степи буквально из ниоткуда и несколько столетий спустя неизвестно куда исчезает, поражая даже много видевших археологов.

Самый известный из древних «городов» Урала — Аркаим. Этому поселению больше 4000 лет. Впрочем, можно ли назвать городом странное гигантское «колесо» в 400 км южнее Челябинска, у слияния притоков Урала — рек Большая Караганка и Утяганка? Споры о загадочном памятнике эпохи средней бронзы продолжаются по сей день.

Аркаим даже открывали трижды. В 1957 году военные картографы нанесли его контуры на свои карты. В 1969 году увидели на аэрофотоснимках уже гражданские картографы, но решили, что это засекреченный военный объект. А затем на Южном Урале решили строить водохранилище. Согласно закону, вначале требовалось провести археологическое обследование этих мест. Поэтому в 1987 году экспедиция в составе двух археологов, нескольких студентов и школьников из исторических кружков отправилась в совершенно бесперспективный с точки зрения официальной науки обширный степной район. И совсем рядом с экспедиционным лагерем школьники обнаружили характерные рельефы местности — остатки двух кольцевых грунтовых стен, окруженных двумя рвами, а внутри этих колец — основания жилищ.

Поначалу выдвигались самые разные объяснения. Кто-то говорил даже об инопланетных космодромах, сооруженных в южноуральских степях. Однако раскопки, проведенные под руководством российского археолога Геннадия Здановича, принесли не менее сенсационный результат. В бронзовом веке в этой дикой степи, находившейся вдали от очагов цивилизации, возникла сложная городская культура. От планов строительства водохранилища пришлось отказаться. В 1991 году Аркаим был взят под охрану, а год спустя здесь приступили к созданию историко-археологического заповедника.

Лучше всего древний город рассматривать с высоты птичьего полета. На земле хорошо видны большие вписанные друг в друга круги, разделенные на секторы. С земли Аркаим выглядит иначе. Поросшие травой остатки земляных валов еле различимы, в раскопанных секторах — лишь темные круги на месте колодцев и печей да колышки, оставшиеся от перегородок.

Аркаим датируется рубежом III–II тысячелетий до н. э., он современник пирамид Среднего царства Египта и дворцов крито-микенской цивилизации. Но в отличие от них, построен был из дерева и, просуществовав, по некоторым оценкам, не больше 200 лет, сгорел. То, что до наших дней сохранились фундаменты и остатки оборонительных стен поселения, — уже чудо. Время пощадило протогород, получивший имя по названию доминирующей над местностью горы, расположенной на 4 км южнее. Он не был стерт с лица земли кочевыми племенами, его не перепахали покорители целины и не растоптали пасущиеся здесь колхозные стада. Именно благодаря Аркаиму археологам открылась целая «страна городов», которую едва не постигла участь Атлантиды. Оказалось, что на территории Южного Зауралья, чуть было не ставшей дном Большекараганского гидроузла, задолго до прихода кочевников, в эпоху бронзы, жили оседлые племена с высоким уровнем знаний. На основании сходства погребальных обрядов с описанными в Ригведе (сборнике древнейших ведийских культовых гимнов) и Авесте (своде древнеиранских религиозных текстов) ученые связывают жителей Аркаима с легендарными ариями (индоиранцами), считая их теми самыми племенами, что позднее переселились на территорию Индостана и Ирана.

Все поселения объединяет схожий тип строения, организации городской инфраструктуры, время существования, а также одинаковая топографическая логика. Все они были построены на компактной территории в одно и то же время, в одном стиле и с применением одних и тех же инженерных решений и материалов. Их населяли одни и те же люди, которые вели схожую хозяйственную деятельность, обладали одной и той же культурой. Города располагались на расстоянии 1–2-дневного перехода (в среднем 70 км) друг от друга. Это удобно для ведения хозяйственной деятельности, будь то торговля, перемещение сырья или переезд специалистов, и при необходимости отправки подкреплений к месту возникновения угрозы. Пока неизвестно, существовали они как содружество городов-государств или являлись единой державой, где власть была сосредоточена в одном стольном городе.

Все укрепленные поселения были круглыми, овальными или прямоугольными. Они обеспечивали хорошую защиту от внешних врагов в эпоху, когда человек владел только копьем, луком и стрелами. В городах имелась ливневая канализация, выводящая воду за пределы городских стен. В отличие от традиций степных скотоводов, скот располагали за пределами жилой части, на пригородной площадке, ограниченной естественными преградами, специально организованными водотоками-каналами, деревянными изгородями и земляными валами.

В Аркаиме, диаметр которого 160 м, было 39–40 «квартир»-секторов во внешнем кольце и 27 — во внутреннем. Длина построек достигала 20 м. Жилища XVII века до н. э. имели площадь 110–180 м2 и были выстроены со всеми удобствами: с колодцами, погребами, каминами, печами, водотоками и водоотстойниками. Более узкой стороной дома примыкали к стене, а широкой — выходили на просторную улицу, опоясавшую их ряды. Жилища были увенчаны пологой двускатной крышей. В той части дома, что примыкала к внешней стене, располагался «общий зал». Ближе к входу были обустроены «семейные» комнаты, отделенные друг от друга перегородками. Через отверстие в крыше можно было подняться наверх. Этим дома в Аркаиме напоминали жилища в древнейшем городе Малой Азии — Чатал-Хююке. Там входная дверь в дом тоже располагалась на крыше. Горожане спускались в свои жилища по деревянной лестнице.

Внешний круг был защищен стеной толщиной 4–5 м и высотой около 3–4 м, сделанной из деревянных клетей, заполненных грунтом и известью и облицованных снаружи сырцовым кирпичом. По всему периметру крепости был вырыт ров глубиной 2 м, заполненный водой. Внутренний круг был защищен еще лучше, хотя окружающая его стена и была чуть тоньше. Войти в Аркаим было не так-то просто, тому препятствовали внешний ров, ложные входы, ямы-ловушки внутри стен, лабиринты.

Кроме главного входа, в который проходила колесница, имелось еще 2 или 3 вспомогательных шириной не более метра: один из них вел в лабиринт, простреливаемый из стен, и лишь одно ответвление выводило на радиальную улицу, охраняемую предвратной башней. Пересекая внутреннюю стену, улицы выходили на углы квадратной центральной площади размером 25 × 25 м. Каждый район протогорода разбит на отдельные секторы круговыми и радиальными стенами, каждый дом мог обороняться автономно и имел для этого все необходимые сооружения. Их остовы и сейчас отчетливо проступают на фоне природного ландшафта. Если смотреть сверху, эти дома напоминали спицы колеса.

И во внешнем кольце Аркаима, и в его внутреннем кольце расположение домов было схожим. Притом никаких признаков резкого социального расслоения не замечено. В Аркаиме не было царского дворца, как в современной ему Трое. В то же время строгость планировки удивляет. Почему все жилища одинаковы и нет дома, построенного для вождя? Кто-то ведь должен был все это придумать, распорядиться, чтобы жилища сооружали по единому плану, — задавался вопросом Зданович. Например, в том, как устроена оборонительная система, «ощущается жесткая централизация, единая воля, направленная на консолидацию всех сил защитников крепости в случае нападения врага».

Археологов поразили эти фортификационные хитрости и таланты древних архитекторов, которые умели так выгодно планировать пространство. А еще аркаимцы занимались выплавкой меди и бронзы — в каждом жилище были найдены остатки металлургических печей. Конструкция печей, очень простая на первый взгляд, на самом деле продумана до мелочей.

Один из самых загадочных аркаимских мифов гласит, что бог огня родился… из воды. И хотя вода и огонь — два взаимоисключающих начала, легенда родилась не на пустом месте. На дне многих колодцев были найдены побывавшие в огне копыта, лопатки и нижние челюсти лошадей и коров. Рядом с такими колодцами всегда стояли металлургические печи, и поддувало каждой было связано с колодцем воздуходувным каналом, устроенным в грунте. Такая печь, в отличие от обычного для той эпохи простого очага, способна давать температуру 1200–1500 °C, необходимую не только для расплава бронзы, но и для выплавки меди из руды. Вероятно, в ледяную воду на дно колодца мастера Аркаима опускали части жертвенных животных, тщательно прожаренные в очаге, то есть совершали жертвоприношения божеству воды. Они верили, что благодаря этому в печи возникала тяга, которая не просто раздувала огонь, но рождала бога огня Агни, бога, который плавит металл. Это было потрясающим изобретением аркаимцев, добивавшихся высоких температур без использования мехов. Металл использовался не только для собственных нужд, но и для обмена. Излишки меди — это именно то, что позволяло аркаимскому обществу существенно пополнять запасы продовольствия и избавляло от необходимости содержать огромные стада животных. В бронзовом веке медные руды ценились чрезвычайно высоко, ведь бронза представляет собой сплав меди и олова. А добывать медь на Южном Урале было легко, она лежала буквально на поверхности.

Жители Аркаима были также умелыми гончарами: делали глиняную посуду и украшали ее орнаментами, в том числе знаменитыми солярными символами — свастикой. Они занимались ткачеством, прекрасно обрабатывали кость и камень, разводили коров, лошадей, овец и коз. Они создали в степи тот самый тип хозяйства, который существует до сих пор…

Но споры об Аркаиме не утихают уже много лет. Здесь везде загадка на загадке. Каждое поселение «страны городов» возникало не стихийно, эволюционировав из деревушки, а сооружалось сразу именно как город — защищенный, огороженный[70], крупный для той эпохи населенный пункт, жители которого заняты в основном вне сельского хозяйства. Причем на всей планете пока не обнаружены другие древние поселения (и не только древние) с подобным городским устройством и архитектурой. Здесь обнаружена самая древняя из найденных колесниц (2000 лет до н. э.), древние плотины, запруды, отводные каналы и ливневая канализация. Здесь полностью отсутствует, например, парадное оружие. В могилах и на поселениях почти нет изделий из золота, очень скромны и наборы украшений. При этом аркаимцы владели самыми передовыми для своего времени секретами работы с медью и бронзой, добычи и обработки золота.

Зачем же в каждом жилище древнего поселения была металлургическая печь? Ведь в доме много металла не сваришь. Археологи обнаружили в 500 м от Аркаима отдельный металлургический центр, где на небольшом участке было раскопано 15 печей. Возможно, в самом протогороде печи использовались для учебы, ювелирных поделок или ритуалов.

Правда, разобраться в ритуалах племен, у которых не было письменности и храмов, — задача не из простых. Вряд ли Аркаим можно назвать культовым центром, хотя у древних людей вся жизнь была построена на ритуалах. Например, они оставляли городище, сжигали все, а через какое-то время возвращались и на пепелище строили дома, восстанавливали колодцы и печи. Зачем?

А мощные стены возводились для круговой обороны или все-таки для ритуальных нужд? В могильниках было обнаружено оружие, но следы военных столкновений в поселениях «страны городов» отсутствуют. Не найдено и останков людей, о которых можно было бы уверенно говорить, что они погибли во время битвы. Мощные стены Аркаима никто не штурмовал — но для чего-то же они были возведены… Может, это вовсе и не стены? Выдвигалась даже версия, что Аркаим — обсерватория древних ариев, нечто вроде Стоунхенджа, астрономический инструмент, с помощью которого аркаимцы могли наблюдать движения звезд и другие значимые небесные события.

По словам Здановича, Аркаим, как и другие обнаруженные вскоре города Урала, представлял собой модель Вселенной. Люди, жившие здесь, поклонялись Солнцу и Огню. Возможно, полагает археолог, это был храмовый город и здесь постоянно проживало лишь несколько сотен человек во внутреннем кольце жилищ: жрецы, ремесленники, стражники. Остальные приходили сюда на религиозные праздники из сельской округи, где располагались их родовые поселения.

 

Роща у подножия соседней с Аркаимом горы Грачиной (ее называют также Благодатной) издавна пользуется дурной славой, и местные жители обходят ее стороной. Стволы берез там искривлены у самых корней. Считается, что находиться в роще долго нельзя. Были даже случаи, когда люди сходили там с ума.

 

Аркаим — это первый древнейший город, найденный к северу от Кавказа. Его открытие свидетельствует о том, что 4000 лет назад граница между дикостью и цивилизацией пролегала отнюдь не там, где мы привыкли считать. Культура бронзового века распространилась гораздо дальше, чем представлялось. Даже в глубине евразийской степи, казалось бы, отданной на откуп ордам кочевников, вырастали поселения совершенно необычного типа.

«Город» Ольгинское (Каменный Амбар), расположенный в 100 км от Аркаима, имел форму прямоугольника с округленными углами. Он тоже был окружен земляным валом и рвом. И точно так же дома здесь своей узкой стороной прилеплялись к городской стене, а длинной смотрели на соседние постройки. Часть поселения, как и в других «степных городах», не была застроена. Обычно центральное место занимает обширная площадь, к которой сбегаются дома. Археологи так и предположили, что здесь проходили общие собрания народа, решались важнейшие вопросы — от хозяйственных до военных.

Численность населения таких городов была невелика. Так, в Ольгинском археологи насчитали 25 домов. В среднем в таких постройках проживало по 10–12 человек, так что всего в этом «городе» насчитывалось около 300 жителей.

Возможно, здесь жила знать. Во всяком случае, в окрестностях Ольгинского археологи обнаружили пышные захоронения. Они свидетельствуют о том, что среди горожан установилась своя иерархия. Рядом с погребенными здесь людьми лежат многочисленные предметы из меди и бронзы, в том числе оружие. Оставлены были и съестные припасы; путникам в мир иной жертвовали лошадей и овец. Некоторые же усопшие врывались в загробный мир, словно победители состязаний, на колесницах, подобных которым нигде в те времена не видывали.

В одном из захоронений найдена двухколесная боевая колесница — древнейшая в мире. Почти за 500 лет до того, как подобные колесницы появились в Древнем Египте, на них разъезжали в южноуральских степях. Причем колеса этой быстролетной повозки были оснащены спицами, в то время как в Месопотамии использовали тяжеловесные колесницы, опиравшиеся на цельные деревянные кругляки. Отыскалась и необычная конская упряжь. Аркаимские всадники могли с ее помощью управлять самыми резвыми степными конями.

Но как объяснить появление боевых колесниц на Урале? Кочевникам, перегонявшим по степи громадные стада животных, они не нужны; крестьянам, возделывавшим поля, — тоже. Это наводит на мысль, что люди, основавшие «города» на Урале, пришли сюда издалека — оттуда, где армии уже тогда сшибались в ожесточенных схватках и легкие, быстроходные колесницы могли обеспечить перевес тем, кто устремлялся в них на врага. Однако сказать что-либо конкретнее о родине аркаимцев ученые пока не могут.

И тут возникает неожиданная гипотеза.

В Южной Туркмении, на окраине пустыни Каракумы, в бронзовом веке располагался город Гонур. В 2011 году исследователи из Германского археологического института отыскали в радиусе 7 км от города два десятка деревень, жители которых занимались сельским хозяйством и снабжали столичное население продовольствием. В их погребениях обнаружены металлические орудия, а еще — керамические сосуды, очень напоминающие те, которыми пользовались жители «степных городов» Урала. Изготавливались подобные сосуды без применения гончарного круга.

При раскопках в Средней Азии и раньше находили керамику, которая была в ходу у кочевников, населявших бескрайние степи Сибири. Но открытия, сделанные в окрестностях Гонура, свидетельствуют о том, что жители богатых городов Средней Азии поддерживали торговые отношения со степняками гораздо раньше, чем представлялось ученым, — около 4000 лет назад, то есть как раз в ту пору, когда в степях Южного Урала стали вырастать города. Возможно, сама идея города, укрепленного поселения, заимствована степными жителями Урала именно у создателей «пятой цивилизации», как называл Виктор Сарианиди эту культуру, возникшую «в далеком Туркменистане, в безжизненных ныне песках Каракумов», возникшую в те времена, когда сложились четыре основных центра цивилизации: Месопотамия и Египет, Индия и Китай.

В самом деле, Гонур, столица страны Маргуш, и Аркаим, Ольгинское и другие «степные города» все больше кажутся частями одной и той же мозаики, рассыпанной на территории в тысячи километров.

Так, жители Гонура были людьми очень богатыми: в их захоронениях археологи постоянно находят украшения из драгоценных металлов. Но Маргиана была лишена подземных сокровищ. Металлы надо было привозить откуда-то издалека. Зато местные земледельцы производили большое количество продовольствия. Часть его, несомненно, шла на продажу.

Ольгинское, Аркаим и другие «степные города» располагались в стране, которая изобиловала ценной рудой. Они наладили массовое производство металлургической продукции. Придумали самые совершенные для того времени средства транспорта — быстроходную колесницу, новый тип конской сбруи, но очень нуждались в продовольствии, в пище, богатой углеводами.

Разделяла две эти страны лишь степь. Степь, которую конные кочевники пересекали так же легко, как жившие в ту эпоху минойцы — Средиземное море. Таким образом кочевники связывали так нуждавшихся друг в друге жителей этих далеких городов. Кем бы ни были обитатели Аркаима, любовь к путешествиям была у них в крови.

Подобная гипотеза легко объясняет, почему в стране Маргуш появляется характерная степная керамика и почему в окрестности Аркаима и других городов Урала нет никаких следов возделывания зерновых культур. Их жители покупали зерно (или даже муку), расплачиваясь за него металлом.

Конечно, их разделяло огромное расстояние — почти 1700 км. Но предположим, что сезонная миграция отдельных групп населения сближала обе культуры. Часть жителей страны Маргуш перебиралась далеко на север, к берегам Аральского моря. Часть степняков перекочевывала далеко на юг, к берегам Аральского моря. Здесь они и встречались, обмениваясь припасенными товарами.

В этой гипотезе нет ничего удивительного. Еще не так давно схожими были маршруты сезонных миграций кочевых народов, населявших эти регионы. Что же касается жителей поселений, основанных на побережье Аральского моря в бронзовом веке, то они и вовсе имели счастливую возможность, не пускаясь в тяжкие переезды, ставить на стол посуду, изготовленную где-то на севере, и наполнять ее продуктами, выращенными на юге. Так была устроена глобальная экономика в те времена, когда, как ошибочно кажется многим, народы были разобщены, а страны разделены степями, лесами и горами надежнее, чем границами и таможнями наших дней.

По оценкам археологов, «страна городов» просуществовала на Урале около трех столетий. По непонятным причинам жители Аркаима покинули свой город, полностью выгоревший. Куда они переселились? По предположению Геннадия Здановича, они ушли через степи на юг — в Поволжье, Иран или Индию. Но эту тайну археологам еще предстоит разгадать.

 

Загадочный Кушан

 

Большинство государств рождаются, живут и исчезают, как и люди: некоторые оставляют после себя богатое наследство, другие — память, третьи — обломки и руины. О Кушанском царстве, процветавшем на рубеже нашей эры в Центральной Азии, мало что известно: его обитатели, грубо потеснив местных правителей, пришли на территории современных Афганистана, Пакистана и Средней Азии неизвестно откуда, а спустя три с половиной века бесследно растворились в истории, будто их и не было никогда. Впрочем, бесследно — слово неточное. Загадочное царство оставило о себе дипломатическую память на просторах от Рима до Китая и создало удивительную эклектическую культуру, где эллинизм соединился с буддизмом.

Историки впервые узнали об этом царстве, сопоставимом по могуществу с Римом, Парфией и Китаем, лишь в середине XIX века. Как раз тогда несколько владельцев европейских нумизматических коллекций обратили внимание на эллинистические монеты с выбитыми на них именами царей какого-то Кушана. Пo географии находок археологи вскоре установили, что вынырнувшая из пучины прошлого страна образовалась к югу от Амударьи на развалинах Греко-Бактрийского царства — восточного осколка империи Александра Македонского. А раскрутив цепочку дальше, они с изумлением обнаружили огромное государство с территорией в тысячи квадратных километров. Населяли его десятки народов — носители десятков культур.

За три века до начала нашей эры на обширных просторах Центральной Азии и Дальнего Востока разыгрывался сложный геополитический спектакль. Китайская империя Цинь прибегала к хитрым тактическим приемам — лавировала между временными союзниками, чтобы обуздать главных врагов — сюнну, грозных кочевников северных степей. Поначалу китайцам успешно помогало в этом одно из 5 племен, говоривших на тохарском языке. В документах Поднебесной они назывались гуйшуанами (отсюда позднее «кушаны») и входили в конгломерат кочевых племен юэчжи.

Удача от них отвернулась, когда в III веке до н. э. в заложники к юэчжи попал Маодунь, принц из племени сюнну, при этом его отец Тоумань не только не боялся гибели наследника, но даже надеялся, что он будет убит. Однако Маодунь, которому удалось бежать из плена, лишил жизни коварного родителя и покорил племена юэчжи. Но некоторым из них удалось бежать от мести Маодуня. Им, отброшенным от западных пределов древнекитайского мира, пришлось перейти восточные рубежи мира греческого.

Год за годом «люди луны» (так часто переводят название «юэчжи») отступали все дальше на запад и там, в свою очередь, вторглись в государство Дася, которое греки называли Бактрией. Его относительно достоверная история начинается с захвата этих земель персидским царем Киром. А несколько веков спустя Бактрию без особого труда завоевал Александр Македонский, превратив ее в провинцию своей империи. Позже эта территория отошла к военачальнику Александра Селевку. Наконец около 225 года до н. э. его наследники, селевкиды, выделили Бактрию в отдельное владение, которое возглавил сатрап Диодот. Получившееся Греко-Бактрийское царство оказалось вполне успешным и вобрало в себя даже земли севера Индии. Прославленный историк и географ Сграбон свидетельствовал: «Те греки, что дали Бактрии свободу, стали так могучи на ее плодородных землях, что владеть стали не одной лишь Арианой, но и Мидией… и больше племен подчинили они, чем Александр».

Тем временем царь Бактрии Евфидем пересек Гиндукуш и захватил восточный Иран и долину Инда, завоевывая новые территории. Могло сложиться впечатление, что великая империя Александра снова возродилась на Востоке, но ненадолго — эти владения быстро рассыпались в руках завоевателей.

Достоверно известно то, что примерно к 135 году до н. э. народ, говоривший на одном из тохарских языков, уже владел землями Бактрианы на севере нынешнего Афганистана, в Узбекистане и Таджикистане. В это время китайский посол Чжан Нянь сообщает своему императору, что «Большое Юэчжи» представляет собой мощное царство с населением около 400 тыс. человек, но утверждает, что все они живут, «перемещаясь вслед за скотом». По его свидетельству, даже столица кушан в те времена походила скорее на гигантский караван-сарай, чем на город.

Однако, судя по всему, вскоре завоеватели Бактрии принялись активно возводить свои крепости на руинах ее городов. А там, где начинается городская цивилизация, возникает и государственная мифология. И вот у кушан появляется свой культурный герой — царь Герайос, подобный легендарному Скорпиону — первому фараону Египта. Имя Герайоса позже стало считаться одним из титулов кушанских царей, но на начальном этапе оно, скорее всего, указывало на конкретную личность. На монетах Герайос называется «тираном» — следовательно, титул от имени в те времена отличался.

Следующие сведения о событиях кушанской истории появляются только после 40 года. В это время вождь, названный китайцами Цюцзюцю, а западными нумизматами идентифицированный по монетам как Куджула Кадфиз, объединил под своей властью все тохарские племена. Тогда же он принял титул «царя всех кушан» и поместил свою ставку в долине Кабула.

Как изменились и насколько эллинизировались эти кочевники, представить трудно, но то обстоятельство, что, подобно другим варварским народам, завоевавшим более высокоразвитую цивилизацию, они оказались покоренными ею сами, — это факт. Известно ведь, что, сидя в седле, можно подчинить страну, но управлять ею с лошадиного крупа — невозможно. Кушаны приняли многое из жизни бактрийцев (бок о бок с греческим населением они жили до III века) и на этом заимствовании создали собственный уникальный образ жизни. Что касается взаимоотношений с бывшими союзниками — китайцами, то послам династии Хань, которые время от времени склоняли кушан к союзу с императором, приходилось теперь уезжать ни с чем. Новое царство оказалось слишком далеким от Китая и его интересов, чтобы ввязываться в старые конфликты. Подобная политика дала результаты: к подданным Куджулы постепенно переходит посреднический контроль на дорогах Великого шелкового пути. Эта гигантская торговая артерия питала кушан всеми богатствами мира: шелком, тканями, железом, мехами, чаем, бумагой, из Индии шли караваны с пряностями и благовониями. В казну рекой текут богатые пошлины, взимаемые с бесчисленных караванов.

Но вскоре мирное существование сменилось новой эпохой экспансии: кушаны завоевали северную Индию и южный Пакистан, принадлежавшие прежде парфянам. Наследником Куджулы, обосновавшимся в Гандхаре, был Сотер Мегас (по-гречески «великий спаситель»). Монеты с его изображением находят к югу от Гнндукуша. Долгое время этот правитель оставался абсолютной загадкой для исследователей. Но не так давно в Пешаваре всплыла надпись, упоминающая правителя Вима Такто. Историки связали его с персонажем, изображенном на статуе Вимы в Матхуре (в окрестностях Агры), а в ходе дальнейших изысканий выяснилось, что Вима и Сотер — одно лицо. Авторам данной теории удалось также доказать, что этот правитель родом из степей Евразии. А его греческий титул «Великий спаситель» призван был всего лишь подчеркнуть цивилизованность царя и легитимность его власти.

Распространив свое влияние по всему Индостану, кушаны развили регулярную торговлю с портами Персидского залива. К концу I века им принадлежали огромные территории от Арала до Ганга и Восточного Туркестана. С этого исторического момента в империи начинается эпоха наивысшего могущества и благосостояния.

Китайские хроники подтверждают, что завоевание долины Инда стало причиной великого обогащения кушан. Земля там неслыханно плодородна, населения как раз столько, чтобы успешно ее возделывать, и даже из самого «Да Цин» (то есть из Рима) сюда добираются купцы. И это не сказки — римские источники тоже подтверждают: граждане империи в торговых целях добирались тогда до портов современного штата Гуджарат. «Хоу Хань-шу» («История поздней династии Хань») констатирует: «…там можно найти драгоценные вещи из Да Цин, тонкие хлопчатобумажные ткани, отличные шерстяные ковры, благовония всех видов, сладости, перец, имбирь и черную соль».

Государство кушан продолжало расти. При четырех следующих после Куджулы правителях оно заметно расширилось — сначала на юг, в Индию, затем опять на северо-восток. Вима Такто захватил район современного Пенджаба, его преемник Вима Кадфиз окончательно утвердился в той части Афганистана, что прежде не покорилась кушанам. Величайшим же среди кушанских царей стал Канишка, правивший около 30 лет начиная со 127 года. Грандиозность его владений подтверждается археологическими находками: от Сурх-Котала, Беграма и Пешавара до Таксилы и Матхуры (где по преданию родился Кришна). Территория царства уже охватывала Косамби и Саичи в самой глубине Индостана. Далее он завоевал Сарнат (где в начале прошлого века были обнаружены надписи с именами и датами правления кушанских царей), Мальву и Махараштру, потом Ориссу — на востоке Индии. То, что Канишке принадлежали огромные области даже южнее Деканского плато, подтверждает Рабатакская надпись, найденная в 1993 году в Афганистане. Она представляет собой 500-килограммовый обломок скалы, на котором выгравированы слова на бактрийском языке греческим алфавитом. При Канишке кушаны овладели Кашгаром, Яркендом и Хотаном.

Несмотря на значительные выгоды, получаемые царством от Великого Шелкового пути, основу экономики страны составляли земледельцы и скотоводы. Один из римских путешественников, побывавших в Кушане в те далекие годы, писал: «Природа Бактрии богата и разнообразна. В некоторых местах деревья и виноградники дают в изобилии сочные плоды, тучную почву орошают многочисленные источники. Где почва мягкая, там сеется хлеб, а остальные земли оставляются под пастбища».

Так как постоянные войны давали большое количество рабов, кушаны решили их руками победить засуху и безводье. Вскоре паутина ирригационных сетей покрыла территорию Хорезма, Согдианы и Бактрии. Например, в Фергане следы наиболее крупных каналов относятся именно к кушанскому времени: размах работ был грандиозным.

Кроме того, кушанские правители хотели увековечить память о себе новыми городами. Особенно почему-то нравилось им строить на территории Индии. Один из таких городов стоит до сих пор. Он называется Каниспор: в этом наименовании запечатлено имя царя Канишки.

В Халчаяне (ныне в Денауском районе Узбекистана) при раскопках конца 1950-х — начала 1960-х годов открыли остатки дворца первых кушан, возведенного в бактрианских традициях. Здесь обнаружили колонны и главный зал с портретами правителей, настенными росписями, глиняными скульптурами, изображавшими придворные и батальные сцены, праздничные процессии. А в афганском Сурх-Котале в 1951 году открыли холм с остатками комплекса святилищ. Он состоит из трех храмов огня, расположенных на вершине священного колодца у подножия монументальной лестницы, связующей их. Главный храм, посвященный Канишке, был окружен стеной с башнями и колоннадой. В нем поклонялись одновременно и огню, и царям. Сурх-Котал — апофеоз кушанского синкретизма: эллинистический декор сочетается в нем с местной планировкой, а надписи сделаны на бактрийском языке греческим алфавитом.

Города кушан — это прежде всего мощная крепостная цитадель, возвышавшаяся над домиками, сложенными из сырцового кирпича. В них жили искусные мастера: ювелиры, резчики по кости, гончары. Уже в наши дни при раскопках Халчаяна, Дальверзинтепа, Айртама археологи нашли изящные бронзовые сосуды, подсвечники, зеркала, ювелирные изделия, свидетельствующие о том, что кушаны знали толк в красоте. Так как подданные Кушанского царства имели хорошие связи с Ближним Востоком и Римом, их изделия попадали в самые разные города и страны (некоторые изделия кушан обнаружены в раскопанных Помпеях).

Кроме военных достижений и градостроительства Канишка прославился и другими преобразованиями: скажем, отказался от старого летосчисления, ведшегося от некоего события, давно забытого самими кушанами (история не сообщает, от какого именно), и ввел новое — от собственного вступления на трон. Кроме того, именно Канишка, судя по всему, заложил в фундамент своего государства источник нестабильности. А подтолкнул его к этому тот самый источник богатства — Шелковый путь, по которому вместе с торговыми караванами шли авантюристы всех мастей и многочисленные проповедники всевозможных религий. И кушаны, которые верили в разных богов, постепенно стали утрачивать свою самобытность и начали подпитываться иноземной верой — буддизмом. При Канишке же буддизм окончательно стал официальной религией. Как и император Константин, утвердивший христианство, положил тем самым предел Великой империи, торговля с которой поддерживала благосостояние кушанского государства, так и Канишка немало поспособствовал грядущему расколу своей страны.

Дело в том, что буддизм не представлял собой цельное учение. Представители разных буддистских школ понимали свою веру совершенно по-разному и бескомпромиссно боролись за истинность собственных трактовок. Канишка повелел созвать собор самых выдающихся теоретиков буддизма, дабы навести между ними мосты. В результате отбора делегатами стали 500 человек, которые и прибыли в Кашмир. Увы, царю не удалось добиться поставленной цели. Разговор получился не просто трудный, но привел к окончательному распаду религии на два основных течения, существующих до сих пор, — Большую колесницу (махаяну) и Малую колесницу (хинаяну).

 

Канишка навел порядок и в денежной системе Кушана. Если раньше в ней не соблюдалось строгого канона (чеканили и двуязычные персидско-греческие монеты, и такие, на реверсе которых красовался индусский бог Шива), то этот государь велел выпускать монеты с легендой только на бактрийском языке. Собственно, кушанская письменность для передачи слов языка тохарской группы использовала греческий алфавит с добавленном буквы «ш».

 

Сам государь заявил себя сторонником последней — хотя бы потому, что, согласно хинаяне, полноценным буддистом может быть любой человек, а не только ушедший от мира монах. Но вот государственное покровительство он предпочел оказать махаяне, ибо счел, что именно это учение подойдет его подданным как нельзя лучше. Сразу после правления кушанского реформатора, буддистские миссионеры хлынули на восток, в первую очередь в Китай, где это учение расцвело пышным цветом. И все они были приверженцами махаяны.

Но в самом Кушанском царстве массового обращения населения в буддизм как раз не получилось. Несмотря на поистине грандиозные масштабы храмового строительства, на повсеместную организацию монастырей, которые деятельно поддерживали Канишка и его наместники, в той же Бактрии, например, прочно удерживались и местные культы, и собственный добуддистский династический культ кушан. И, видимо, в этих событиях кроется окончательный финал кушанской истории, в которой названия династий и имена царей — лишь внешняя сторона.

Впрочем, по инерции царство продолжало активно расширяться. Завоевания продолжались и при преемниках Кунишки — Васишке (151–155) и Хувишке (155–187). И везде на завоеванных землях возводились и обильно украшались буддистские храмы. Современники рассказывали, что они сверкали на солнце разноцветными драгоценными камнями. Но при Васудэве I (187–230) начался период нестабильности. Особенно положение осложнилось в конце его правления. То ли буддизм не способствовал объединению страны, то ли кушан окончательно развратили дары Шелкового пути, но страна начала угасать. И когда на ее земли стали претендовать владыки сасанидского Ирана, они не смогли им ничего противопоставить. В 240 году Кушан попал в вассальную зависимость от Ирана.

С середины IV века вассальным Кушаном правили династии Кушаншахов, Младших Кушанов и Кидаритов. Хотя правители считали, что управляют самостоятельными государствами, в целом они были наместниками, которых назначал владыка Ирана. Для того чтобы принять власть, они вынуждены были ехать в Иран на утверждение в должности — как на Руси при монголо-татарах. Титулы правителей от века к веку становились все пышнее и значительнее, а территория царства становилась все меньше и меньше. Могущества предшественников они так и не достигли.

В V веке, когда в Центральную Азию хлынула очередная волна кочевников — «белых» гуннов-эфталитов, Кушанскому царству, простиравшемуся от Ганга до Арала, пришел конец. Канули в вечность все его достижения и все его богатства. Третью величайшую империю античности, в отличие от императорского Рима и китайской державы Хань, судьба несправедливо занесла песком времени, а города Кушана засыпал песок пустынь. От великого государства остались только монеты, благодаря которым и удалось приоткрыть завесу тайны над его историей. Но жизнь великого Кушанского царства историкам еще только предстоит исследовать.

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: