Закон любові, як етика не насилля Л. Толстого.

По мнению Л.Н. Толстого, жизнь человека наполняется нравственным смыслом в той мере, в какой она подчиняется закону любви, понимаемому как ненасилие. Не отвечать злом на зло, нс противиться злу насилием — таково основное требование толстовской программы достойной жизни.

Смысл, жижни не может заключаться 6 том, что умирает вместе со смертью человека. Он пе может заключаться в жизни дл.я себя, для других и даже для человечества, ибо все это не вечно. Вопрос о смысле жизни подводит к понятию Бога. Им обознача­ется бесконечное, бессмертное начало, в сопряжении с которым жизнь обретает смысл. Больше о Боге ничего определенного сказать нельзя, это — предел разума, устанавливаемый самим разумом. В силах разума доказать, что Бог существует, но не в его силах сказать, что такое Бог. Толстой уподобляет понятие Бога понятию беско­нечного числа. Бесконечное число выводится из сложения, знание о существовании Бога выводится из вопроса: откуда я?

Стремление к Богу как к изначальной полноте истины есть свобода. Не знай человек никакой истины или знай ее всю, он не был бы свободен. Свобода связана со срединностью человеческого бытия и состоит в движении от меньшей истины к большей. Как считает Толстой, существуют истины троякого рода. Во-первых, истины, уже ставшие прикычкой. Во-вторых, истины, которые еще остаются смутными. И те и другие являются сферой необходимос­ти. В-третьих, истины, которые уже стали совершенно ясными, но еще не превратились в привычку. По отношению к ним обнару­живается свобода человека. Свобода ведет человека по пути к Богу.

Сутпь отношения человека к Богу умещается 6 короткую формулу: не как я хочу, а как он хочет. Это есть формула любви, которая есть одновременно и формула добра.

Любить Бога — таков высший закон жизни и нравственный императив человека, вытекающий из его объективного положения в мире. Так как человек не знает о Боге ничего кроме того, что тот существует, то его отношение к нему реализуется не прямо, а косвенно — через правильное отношение к другим людям и правильное отношение к самому себе. Правильное отношение к другим людям есть братское отношение, оно истекает из того, что все люди находятся в одинаковом отношении к Богу, они — его дети. Правильное отношение к себе есть спасение души, оно определяется тем, что именно душа является средоточием боже­ственного начала в человеке. Из этих двух отношений первичным, базовым является отношение к себе. Сознание степени несоответ­ствия с непостижимой полнотой божественного идеала — таков критерий правильного отношения к себе. Человек, понимающий, что он бесконечно далек от совершенства, всегда будет стремиться к тому, чтобы находиться по отношению к другим в положении слуги, а не господина.

Понятия Бога, свободы и добра Толстой рассматривает как смысложизненные понятия. Они ориентируют конечную челове­ческую жизнь в направлении ее бесконечного начала.Толстой говорит о двух способах ориента­ции в пути: в одном случае путь обозначается через конкретные предметы, которые последовательно должны встретиться на нем; во втором случае указывается только направление движения, контро­лируемое компасом. Точно так же существует два способа нравст­венного руководства: при одном дается точное описание обязатель­ных поступков (соблюдай субботу, не кради и т.д.), при втором задается недостижимое совершенство идеала. С помощью идеала, как и с помощью омпаса, можно только установить степень отклонения от пуги. Смысл жизни и есть идеал; его назначение — быть укором человеку, указывать ему на то, чем он не является.

Не противься злому

Наиболее точное понимание смысла жизни как идеала, движения к бесконечному дает Иисус Христос, все учение которого есть метафизика и этика любви. Наряду с вечным идеалом Христос формулирует пять конкрет­ных заповедей : не гневайся; не оставляй жену; не присягай; не противься злому; не считай врагами людей других народов. Эти заповеди — метки на бесконечном пути к совершен­ству. Все они являются отрицательными, указывают на то, что люди могут уже не делать. Центральной в христианском пятисловии Толстой считал четвертую заповедь «Не противься злому», кототая налагает абсолютный запрет на насилие.

Толстой дает три постепенно углубляющихся определения на­силия: а) физическое пресечение, убийство или угроза убийства; 6) внешнее воздействие; в) узурпация свободной воли. В его понимании насилие тождественно злу и прямо противоположно любви. Любить — значит делать так, как хочет другой. Насило­вать — значит делать то, чего не хочет тот, над которым совершается насилие. Заповедь непротивления, является негатив­ной формулой закона любви.

Непротивление переводит человеческую активность в план внутреннего нравственного самосовершенствования. Всякое наси­лие, каким бы сложньш ни был его причинный ряд, имеет последнее звено — кто-то должен выстрелить, нажать кнопку и т.д. Самый надежный путь искоренения насилия состоит в том, чтобы начать с этого последнего звена — с индивидуального отказа участвовать в насилии. Если не будет начала, то не будет и смертной казни. Толстой анализирует аргументы обыденного сознания про­тив непротивления: учение о непротивлении прекрасно, но его трудно исполнить; нельзя одному идти протид всего мира; непро­тивление сопряжено со слишком большими страданиями. Он раскрывает логическую противоречивость этих аргументов и их фактическую несостоятельность. Учение Христа не только нравст­венно, но и благоразумно, оно учит не делать глупостей.

Если, считает Толстой, каждый через непротивление будет забо­титься о спасении своей души, то именно это и откроет путь к человеческому единению. Исходная задача, которую предстоит ре­шить, состоит в следующем: как преодолеть общественные конфликты, которые приняли форму нравственного противостояния, каким, образом разрешить столкновения. людей, когда одни счита­ют злом то, что другие считают добром? Откуда мы знаем, где зло, кто более добрый, а кто более злой? Ведь суть конфликта как раз и состоит в том, что у нас нет общего критерия зла. Не может быть того, пишет Толстой, чтобы более добрые властвовали над более злыми. Каин убивает Авеля, а,не наоборот. В такой ситуации, когда нет согласия по вопросу о добре и зле, есть только одно решение, которое ведет к согласию — никто не должен противиться насили­ем тому, что он считает злом. Говоря по-другому, никто не должен нести себя так, будто он знает, что такое зло.

Непротивление злу в его понимании — это единственно эффек­тивная форма борьбы со злом. Насилие, в особенности государст­венное насилие, в значительной мере держится на поддержке со стороны тех, против кого оно применяется. Поэтому простое неучастие в насилии, достигаемое через непротивление, уже есть его ослабление, Кроме того, Толстой говорит не вообще о непротивле­нии злу, он говорит о непротивлении злу насилием, физической силой. чего не исключает противление злу другими — ненасильст­венными методами. Толстой не разрабатывал тактику коллективно­го ненасильственного сопротивления, но его учение допускает и даже предполагает ее. Сфера действия такой тактики — духовное влияние, ее типичные формы — убеждение, спор, протест и т.д.

Ненасилие как закон

Заповедь непротивления соединяет учение Христа в целое только в том случае, если понимать ее не как изречение, а как закон — правило, не знающее исключений и обязательное для исполнения.

Допустить исключения из закона любви — значит признать, что могут быть случаи нравственно оправданного применения насилия. А это невозможно. Если допустить, что кто-то или в каких-то обстоятельствах может насилиелд противиться тому, что он считает злом, то точно так же это может сделать и любой другой. Если мы допускаем хоть один случай «оправданного» убийства, то мы открываем их бесконечную чере­ду.

Толстой считал также несостоятельной утилитаристскую аргу­ментацию в пользу насилия, согласно которой насилие оправдано в тех случаях, когда оно пресекает большее насилие. Когда мы убиваем человека, который занес нож над своей жертвой, мы никогда не можем с полной достоверностью знать, привел ли бы он свое намерение в действие или нет, не изменилось ли бы что-нибудь в последний миг в его сознании. Насилие имеет тенденцию воспроизводиться в расширяющихся масштабах. Поэтому стала идея ограниченного насилия и ограничения насилия насилием является ложной. Именно эта-то идея и была отменена законом непротивления.

Эмпирически насилие легко совершить и, к сожалению, оно постоянно совершается. Но его нельзя оправдать. Его нельзя обо­сновать разумом как человеческий акт, как христианский акт-Толстой ведет речь о том, может ли существовать право на насилие, на убийство. Его заключение категорично — такого права не суще­ствует. Если мы принимаем общечеловеческую мораль, христиан­ские ценности, если мы говорим, что люди равны перед Богом, равны в своем нравственном достоинстве, то нельзя обосновать насилие человека над человеком, не попирая законы разума и лишки. Толстой считал смертную казнь формой убийства, которая намного хуже, чем просто убийство из-за страсти или другим личным поводам. Оно хуже своей холодной систематич­ностью и претензией на оправданность, законность. Вполне можно понять, что человек в минутной злобе или раздражении совершает убийство, чтобы защитить себя или близкого человека, можно понять, что он, поддавшись коллективному внушению, участвует в совокупном убийстве на войне. Но нельзя угонять, как люди могут совершать убийство спокойно, обдуманно, как они могут считать убийство необходимым.

Л.Н. Толстой говорит, по сути дела, очень простую вещь:насилие несовместимо с моралью и разумом, и тот, кто желает жить по морали и разуму, никогда не должен совершать его.

Люди в массе своей не исполняют закон ненасилия, даже не верят ему. Толстой называет две основные причины этого. Первая состоит в многотысячелетней традиции опоры на закон насилия. Вторая причина заключается в целенаправленном иска­жении христианского учения со стороны христианских церквей. Учение Христа из сферы нравственных обязанностей и поступков переместилась 6 об­ласть внутренних надежд и мечтаний. В результате насилие получило дополнение и продолжение в обмане, В христианском лмире сложилась противоестественная ситуация, когда люди испо­ведуют то, что они на деле отрицают.

Закон ненасилия — основное испытание и предметное поле свободы современного человека. Его истинность уже ясна, но закон этот далеко еще не стал повседневной привычкой. Нравственная задача современного человека и состоит в том, чтобы привести свою жизнь в соответствие с истиной закона ненасилия.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: