I . I Социально – экономическое положение в стране

Искусство модерна возможно только в обществе модерна, где первое и второе – порождение процессов социальной и культурной дифференциации, в которой необходимо разобраться в данном параграфе.

Изучаемый период стал эпохой становления индустриального общества, в котором наука и производство стремительно набирают обороты и вовлекают всё общество в новый процесс развития. Люди начала XX века начинают чувствовать, мыслить и жить не так, как люди 70-х годов XIX века.

В числе социально — экономических факторов изменения культуры, безусловно, большое значение имели социальные революции и движения. Поколения, входившие в жизнь в 70-е и последующие годы XIX века, воспринимали завершающийся промышленный переворот, железные дороги, пароходы, улучшенный облик городов как естественную среду обитания. В образ жизни французского города, на протяжении последних десятилетий, втягивались всё новые и новые тысячи людей, которые уезжали из деревень за высоким уровнем жизни, хорошей зарплатой, за развлечениями. Начинают расти города. Сам факт перестройки экономической структуры признавался как свершившийся. И в духовной жизни всех классов присутствовало ощущение огромных возможностей новой техники, и даже люди, которые не причастные к ней, были причастны как потребители массовой продукции.

Эти качественные изменения способствовали формированию некой привычки к постоянным изменениям, приспособляемости к меняющемуся миру. То, что в первой половине XIX века было характерно для наиболее развитой и мыслящей части населения и, что стало источником идеи развития в науках, теперь, стало достоянием всего общества, важной чертой его культуры.

Существование творческих профессий меняется в контексте новой реальности. Раньше художники, писатели и мыслители окружали лишь сливки общества, которые по своей прихоти, из демонстративно-престижных соображений и праздности были готовы отдать любые деньги за общение и произведения творцов культуры. Венценосные особы противопоставляли себя «черни» и при помощи обращения к прекрасному. Теперь ситуация меняется и происходит сегрегация элитарной и народной культуры. В условиях отмежевания элиты от масс «авторское» искусство могло развиваться, но в очень ограниченной социальной прослойке.

Стоит лишь проследить, что изменилось в данный период, в рамках одного поколения, чтобы понять, как бурный процесс индустриализации должен был отразиться на представлениях современников. С 1870 до 1914 г. промышленное производство выросло в три раза. Франция переживала технический переворот, который сопровождался революционными сдвигами в естественных науках. Почти все важные отрасли промышленности охватило фабричное производство. Число паровых машин в промышленности возросло в пять раз. К росту производства вело использование в различных отраслях промышленности машин и других достижений техники. В эти десятилетия получило распространение и укоренилось крупное производство в горной, металлургической, химической и ряде других отраслей. Развитие тяжёлой промышленности обусловливалось широким строительством железных дорог, которые росли как внутри страны, так и с соседними европейскими государствами — «если в 1860 году протяжённость дорог составляла 9430 км, то к началу 1870г. — 17640 км»^[54]. В 1850—1860 гг. строительство железных дорог, паровозов и вагонов потребовало 1 млн. тон железа. Так же, строительство помогло частично решить вопрос с безработицей и способствовало развитию торговли.

«В годы Второй империи во Франции фактически впервые укоренилась крупная промышленность»^[55]. Крупные предприятия получили более широкое распространение в 50 — 60 годы. На них были сосредоточены сотни и тысячи рабочих. Так, например, на металлургическом заводе в Кризо, принадлежавшем Шнейдеру, работало порядка 10, 5 тыс. рабочих. Неуклонный рост крупной промышленности привёл к потоку населения в город. Ярким примером является Париж, в котором в 1860 г. население составляло 1 696 150 человек, а к середине 60-х годов численность достигла 1 825 300 человек[56].

Развитие капитализма выразилось и в росте внешней торговли страны, которой в значительной мере способствовали договоры с Англией, заключённые в 1860 г. После чего резко возросли обороты внешней торговли. Буржуазный Париж оказался во власти стихии капиталистического накопления. Сильно разрослись города, многие из них превращались в крупные промышленные центры (Лилль, Руан, Сент-Этьен и др.).

Большую роль в промышленном развитии Франции играли банки, число которых быстро росло. В 1852 году в Париже был открыт крупный Поземельный банк («Кредифонсье»). Он был предназначен для финансирования крупных землевладельцев, ведущих хозяйство капиталистического типа. За ним последовал банк «Кредимобилье» («Генеральное общество движимого кредита»), который был основан в 1852 г. братьями Перейра. «Перейра участвовали в ряде крупных финансовых мероприятий правительства, в том числе, в выпуске государственных займов; их банк самостоятельно выпускал облигации на сумму, в десять раз превышавшую капитал банка».^[57] «Кредимобилье» содействовал слиянию шести газовых компаний Парижа.

«В конце 60-х годов все эти кредитные учреждения держали в своих руках основные экономические нити страны. В период правления Луи Бонапарта связь между крупнейшими банками и промышленностью становится всё более прочной»[58].

В это время парижская биржа превратилась в крупного кредитора, предоставлявшего займы различным странам. Рост финансового капитала начал обгонять развитие промышленного. Именно в этот период особенно укрепились позиции финансовой буржуазии.

Промышленный переворот во Франции открыл широкий простор для предпринимательской деятельности всей французской буржуазии в целом. Мощное развитие страны привело в движение все буржуазные капиталы. И лишь в результате острой конкурентной борьбы обозначился процесс поглощения мелких предприятий крупными, образовалась верхушка новой финансовой и промышленной буржуазии, которая постепенно захватывала контроль над страной.

В стране воцарились спекуляции и биржевая игра. «Луи Бонапарт, - писал Ф.Энгельс, - отнял у капиталистов их политическую власть под предлогом защиты буржуазии против рабочих и, с другой стороны, рабочих против буржуазии; но зато его господство способствовало спекуляции и промышленной деятельности, короче говоря — невиданному до тех пор экономическому подъёму и обогащению всей буржуазии в целом»^[59].

Один из современников, публицист Максим дю Кам, писал: «внезапно буржуазия теряет страх перед большими цифрами, долгосрочными планами и зависящими от них финансовыми обязательствами. Возбужденная возможностью создавать и желанием выигрывать, охваченная лихорадкой спекуляций, она бросается в авантюры без уверенности в завтрашнем дне — после нескольких лет беспорядков, когда приходилось просчитывать и угадывать наперед. Дух предпринимательства восторжествовал во всех сферах общества…»^[60].

Следует отметить, что развитие техники осуществлялось на основе научных открытий, в которой буржуазия заинтересовала как в источнике роста производительности труда, требует от рабочих другого уровня понимания производственного процесса, чем тот, который соответствовал докапиталистической стадии. Этой потребности соответствовало появление слоя квалифицированных рабочих, способных вносить свой вклад в развитие техники. Значительное расширение круга технической интеллигенции, её интеллектуальный рост, в трудовом процессе, затрагивали не только приобретение технических знаний. Научившись мыслить аналитически, человек начинает приобретать способность к восприятию и других сфер бытия: растёт его духовный потенциал, который влияет на социальное мышление, нравственные принципы и художественные вкусы. Но, как упоминалось выше, сдвиги в массовом сознании, сказались не только на её участниках. Люди различных слоёв могли воспользоваться результатом технического переворота. В ходе чего, на духовной жизни населения Франции сказались технические преобразования. Во-первых, расширяются коммуникативные возможности: огромное строительство железных дорог позволило беднякам посещать культурные центры с историческими памятниками, архитектурными сооружениями типа Эйфелевой башни, построенной к Всемирной промышленной выставке 1889г. Она поражала воображение современников, демонстрировала могущество человечества, могущество Франции и народа. В Европе появляется: электрическое освещение, телефон, радиосвязь, кино, автомобили, тоннели, мосты, которые распространяются по всему миру и, конечно, в первую очередь, во Франции.

В конце XIX века немецкий социолог В. Зомбарг отмечал: «Если на наших глазах так много изменилось и с замечательной лёгкостью совершились чудеса, в которые никто никогда не дерзал и верить, то почему, спрашивается, не совершиться и многому другому? Почему всему желательному не стать действительностью?.. Эдисон и Сименс — духовные отцы Беллами и Бебеля»[61]. В его словах точно отражён один из важнейших аспектов влияния технической революции на массовое сознание. В связи с распространением телеграфа начался расширяться и ускоряться поток информации, конечно, с интересами господствующего класса, было фактором культурного прогресса. Развитие транспорта облегчило международные контакты, в ходе чего началось широкомасштабное развитие переводческой деятельности. Переводились Ницше, Маркс, и вульгарные детективы, и великая художественная проза. Техническая революция привела к тому, что не только хозяйственная и политическая, но и духовная жизнь человечества изменилась.

Ещё одним важнейшим фактором изменения мировоззрения широких кругов населения Франции, является введение всеобщего школьного образования, повышается процент обучаемых в высших учебных заведениях. Состояние образования различных слоёв общества, изменения, происходящие в нём, всегда занимали особое место в истории культуры.

Во Франции введение светского образования столкнулось с мощным сопротивлением церкви. Законами 1881 и 1882 гг. было введено бесплатное и обязательное обучение детей от 6 до 13 лет. Светская школа победила, особенно, в 90-х г. XIX века, когда были распущены конгрегации и закрыты церковные школы. Ещё в 1885 г. Энгельс писал: «Во Франции теперь лучшие в мире школы, настоящее обязательное обучение, и в то время как Бисмарк не может справиться с попами, там они совершенно вытеснены из школ»[62].

О количестве образованных в начале XX столетия можно судить из статистических данных: если в 1866 г. во Франции 43% населения не умело читать, то в 1900 г. — только 19%[63].

Хотя в основе расширения образования лежали экономические причины — заинтересованность господствующего класса в грамотных рабочих, не малую роль играли идеологические факторы. Буржуазия нуждалась в средствах воздействия на умы и души молодёжи, и одной религии было уже недостаточно. Тем самым, создавала предпосылки для ускорения культурного прогресса.

В конце XIX века французы жили в новом мире, где их заботили вопросы научного представления о природе и самом человеке. Конечно, в массовом сознании отражались лишь сравнительно небольшая часть открытий, сделанных великими учёными в области химии, биологии, физики и других естественных наук – это был первый шаг к созданию принципиально новой картины мира. Отдельные фрагменты картины начали складываться сначала в головах учёных, а затем, в упрощённом виде, они предстали перед «читающей публикой».

Таким образом, на другой стороне баррикад вырастает уже не простонародье, а массы, которые уже «не равнодушны к искусству», они готовы платить за эстетический отдых, заказывать музыку и покупать портреты и картины. «Граждане-новоселы, внедряйте культуру, - вешайте коврики на сухую штукатурку. Никакого модернизма, никакого абстракционизма, сохраняет стены от сырости, Вас от ревматизма. Налетай, торопись – покупай живопись…».

С обновлённой цивилизацией представители модерна мечтали о переустройстве мира искусства. Но, иногда они обращались к утопизму, делали ставку на восстановление очагов ремесленного производства и ручного труда, хотя сами мастера были ровесниками постройки метрополитена, появления автомобилей и аэроплана, пользовались телеграфом и фотоаппаратом. Д. В. Сарабьянов взаимоотношения технических преобразований и модерна считает скорее косвенными, указывая, что «не раз высказывалось мнение, что модерн противодействовал внедрению промышленного начала в художественное творчество. Теоретические концепции стиля модерн зачастую свидетельствуют о страхе перед ростом индустриализации и его социальными последствиями. Но одновременно можем найти и другое. В 1895 году Ван де Вильде писал «Если промышленности снова удастся сплавить стремящиеся разойтись искусства, то мы будем радоваться и благодарить её за то… Промышленность приобщила металлические конструкции и даже индустриальное строительство к искусству. Она возвела инженера в ранг художника и обогатила искусство, включив в его сферу то, что подразумевается теперь под широким понятием «прикладные искусства». Стремления к более полному объединению и четкому выражению распространяется ещё дальше: скоро, вероятно заговорят об «искусство промышленности и конструирования»[64]. Модернисты восприняли все изменения в мире символично, как знаки всего нового. Жизнь предоставляла новые возможности: научные, культурные, социальные и технические. Архитектор Х. П. Берлаге писал в начале нового столетия: «Весь процесс исторического развития говорит о том, что будущее общество станет совершенно отличным от нашего. Кстати, на это указывают со всей определённостью назревающие симптомы. И эти выводы я отношу, прежде всего, к искусству. Искусство станет указателем перехода к этому новому обществу… В наше время появляется такое недовольство общественным устройством общества, современным образом жизни, что повсеместно делаются попытки добиться улучшения»[65]. Необходимо заметить, что антисоциальность присущая некоторым представителям модерна была направлена лишь против сегодняшнего дня, где оставались мечты о лучшем будущем. По Турчину «Модерн – болезнь духа, томление по будущему, будущему специфическому, утопичному, будущему «лучшего способа жить», где общество было бы очищено от присущих ему противоречий»[66]. А французский реставратор, архитектор и историк архитектуры Эжен Эмманюэль Виоле-ле-Дюк (1814 - 1879) писал: «Может ли архитектура наших дней, считая, что она достаточно солидна, чтобы выжить, оставить некоторые определения или принципы системы, согласно которой она была построена? Конечно, нет, потому, что она не выражает существующие обстоятельства, взгляды, но является перемешанной массой стилей и символов, заимствованных у всех эпох и народов»[67].

Рост духовного достояния Франции в конце XIX — начале XX веков продолжался и ускорялся по сравнению с предыдущими этапами истории культуры. Это происходило за счёт накопления знаний в области естественных и гуманитарных наук, расширения образования, технического переворота, общественных отношений и внутреннего мира человека, что кардинально изменило картину мира, к которой не были готовы парижане.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: