ГЛАВА 30: БИТВА В ЛЕСНОЙ ОТРАДЕ, У ЗОЛОТОГО УТЁСА

 

Горы одна за другой успокаивались, прижимались к земле. И вот на малышке-горочке Ежовой волна хребта всплеснула в последний раз и успокоилась в зелёно-махровой долине, будто на песчаном берегу.

«Нечисть» и Детский отряд перемешались друг с другом. У них одна цель, одна задача. Сама белотура Милослава посоветовала им принимать к себе тех, кто этого просит. И потом, вместе безопасней и веселей!

Превращённым в зверей – лисе и лосю – доставались ласка и умиление, как и Белославу – храброму, терпеливому, любознательному малышу. Девочкам все помогали наперебой. Крохотульное Деревце всех развлекало в дороге: пело, загадки загадывало, сказки сказывало, потешками потешало, колыбельными усыпляло...

«Рассказывало я вам сказки, подарили мне ледяного коня, гороховую плеть, седло из репы, вязаные рукавицы да серебряную ложку. Поехало я к себе домой, а у соседей баня горит. Пошло я пожар тушить. Конь ледяной тут же и растаял, гороховую плеть куры расклевали, седло из репы овцы съели, рукавицы вязаные в огне сгорели. Устало я на пожаре, пошло в избу, стало кашу есть. А каша такая густая, что моя серебряная ложка в ней сломалась. Так и осталось я ни с чем! Вот и вся сказка...».

Смеялись ребята. Лиса тявкала. Лось негромко ревел.

Спать пора. Крохотульное Деревце заводит:

– Спи спокойно, мальчик мой, улыбайся в колыбели, спи, пока заботы злые на тебя не налетели. Подрастёшь ты, милый мой, – полюби родные горы, полюби свою страну, будь ей верная опора...

По Дикому Диковинному Лесу долго шагать. Деревце и тут всё примечало, обо всём слово певучее молвило:

– Что нужно кудрявой весёлой берёзе? Зелёные сочные листья нужны. Что нужно красивой сосне многорукой? Зелёная сочная хвоя нужна. Мудрый кедр, высокий, гладкокожий, сколько лет стоишь ты на скале? Пятьдесят? Иль сто? Иль двести, может? – «Много больше! » – слышится в ответ...

К равнинной речке вышли. Поплескались радостно, умылись, попили вдоволь. Разнежились в мягкой траве, а Крохотульное Деревце и тут напевает, развлекает:

– Далёко реченька бежит, к реке бежит – и рада. Река течёт вдоль берегов, глядит, глядит – и рада. Чему же рады берега? Лугам поёмным рады. Чему же рады те луга? Зелёным кочкам рады. Чему же рады пчёла те? Те пчёлы мёду рады. А наши матери-отцы глядят на нас – и рады!

Евражка в это время зорко оглядывался по сторонам: нет ли где опасности? И потому заметил золотой проблеск средь изумрудной шевелюры противоположного высокого берега реки. Что это там такое? Надо разведать.

Тут разомлевшая в траве Тихомира приподнялась и спросила:

– Ой, а вы заметили, что вокруг нас тишины нет?

– Что? – прислушалась Янислава.

Сестра попыталась объяснить:

– Ну, когда мы пересекали пустыню, джунгли, карабкались по горам, всё вокруг МОЛЧАЛО. А теперь нет. Птицы кричат, свистят, щебечут, клювами щёлкают... Они чего-то боялись прежде, что ли? Тогда боялись, а здесь – перестали. Почему?

– Не знаю, – озадаченно ответил Евражка и снова бдительно осмотрелся и прислушался. – Действительно: птицы разошлись, – признал он. – Птичий базар, да и только!

– Это признак, – заявило Крохотульное Деревце, и все обратили на него внимание.

Белослав первым заметил, что произошло:

– А у тебя ещё ветки выросли! И листочки тоже! Вот здорово!.. Но теперь ты не сможешь умещаться в груди Легостая. Тебе надо срочно выйти из неё!

Листочки затрепетали, застучали друг в друга.

– Да, я расту. Расцветаю! – ответило Крохотульное Деревце. – Я прибыло домой, представляете, мои дорогие?! Осталось чуть-чуть. Видите утёс на высоком берегу реки?

Посмотрели. Да, утёс. Махровый от сильных здоровых деревьев. И светится в нём что-то золотое, будто солнышко проглядывает. Но солнце сейчас в другой стороне неба! Что же там сверкает?

– На этом утёсе выкопайте мне ямку, посадите в ней меня корешками, полейте водою из чистого прозрачного ручейка, и вырасту я на радость всей Земле, на её спасение, – произнесло Крохотульное Деревце.

Бушуй неожиданно вспомнил, что вторым заданием Рогатиана было найти и принести ему Дивное Дерево Сорока Плодов. Может, на чудесном Золотом Утёсе растёт и оно? Хотя красть его для Душеворова теперь никто из «нечисти» не собирался!

– Мы отнесём тебя на Золотой Утёс, – пообещал Евражка и мигом выстроил для похода своё войско из трёх Чистосердечных и семи Превращённых – восьми, если считать его самого.

Река неглубока и нетороплива. Лось Кудаш переправил на своей спине детей, Евражку и нечисть. А лиса переплыла речку сама. Очень храбрая и выносливая, не правда ли?

Надо же: на другом берегу тоже пролегала неприметная тропа. По ней и подниматься. Серо-коричневые скалы сплошь в седых прядях водопадов. Меж пушистыми прядями вьются вверх по обточенным ветрам камнями колючий плющ, стрекотальный, будто крапива, цепкий вьюнок, ползут чесоточные лианы: дотронься до них – и в кровь раздерёшь от зуда кожу!

– Малуша, Легостай! На разведку! – скомандовал Евражка. – Поищите тропу, чтоб наверх шла, и чтоб по ней и лось бы поднялся! Кудесс, ты здесь?

Привидение подплыло к командиру и всколыхнулось:

– Куда ж мне деваться? Я от вас никуда.

– Отлично! – кивнул Евражка. – Лети на утёс, глянь, нет ли опасности. Понял?

– Понял! – всколыхнулось привидение Кудесс и взмыло к облакам.

– А нам что делать? Говори! – заволновалась остальная «нечисть»: зомби Мах, «человек-паук» Жох, зелёный «Халк» Бушуй и зубастое чудище Заброд.

– А вы пока смирно сидите, ничего не делайте, охраняйте лося Кудаша и Девятисильных, – распорядился Евражка. – Как найдём путь на утёс, так сразу привал и закончится.

Много ли времени прошло, мало ли, а вернулась из разведки тройка посланных, доложило обстановку. Есть в километре влево неприметная тропа, залезающая по скалам на обрыв. Осторожно придётся идти: колючий плющ норовит уколоть, вьюнок – ужалить, лианы – дотронуться, чтобы прохожие зачесали себя до смерти. Привидение Кудесс вернулось и сообщило, что в километре влево есть выход тропы, вырывающейся из пропасти. И потом петляет она в зарослях кустарника с чёрными и белыми ягодами и расползается, будто лужа, в круглую поляну. Там и отдохнуть можно уставшим путникам.

– Отлично! – кивнул Евражка. – Подъём, ребята! Веди, Легостай! А ты, Малуша, замыкай, чтоб в пути никто не потерялся.

Кивнула умная рыжуха, уши торчком, хвост по земле, усы в стороны. Следит.

Тяжёл путь на вершину утёса, где сверкала золотая искра. Без помощи друг друга не обойтись. То поддержать, то подтянуть, то остеречь. Лось Кудаш легонько рогами подталкивал. Оступился пару раз, но не свалился – Бушуй, Заброд и Жох удержали за рога на крутом склоне. Выбрались наверх в ссадинах, крапивной сыпи, почёсываясь, покряхтывая. Отдышались в тени густозелёных деревьев. Только дальше двинулась, а тропы-то и нет! Совсем потерялась в камнях и в высокой траве.

Легостай спросил:

– Крохотульное Деревце, ты как – живо?

– Живо, живо! – тут же откликнулось мудрое создание.

– Не видишь ли где поблизости тропу? – обернулся к ней Евражка и услышал:

– И у великих гор есть перевалы, и у матери-земли – дороги, и у синей воды – брод, и у тёмного леса – тропа. Найдём её, коли пооглядываемся, потопчемся.

– Может, к той ёлке надо идти? – предположил Заброд и клацнул острыми зубищами. – Она тут самая, кажись, высоченная и пухлая.

Крохотульное Деревце качнуло тремя веточками и сказало:

– Ёлочка-ёлка, ты что раскачалась? Качалась утром и позднею ночью. И раскачала ой девять веточек, ой, девять веточек, десяту вершинку. Все девять веточек буря сломала, и лишь осталась – десята, вершинка. Десята, вершинка, – куковать кукушке. Куковать кукушке, да петь соловьюшке...

Тут и вправду прокуковала вблизи кукушка и замолкла, а следом за ней пропел соловушка упованием на близкое завершение трудного пути. Стихла трель, растворилась в шелесте чащи. Пора идти к полянке, которую отыскал Кудесс. Сучья ребят и зверей цепляют, трава острыми краями сечёт, колючки царапают, комары и мошки налетают, кусают. Рукой махнёшь, отгонишь мелких кровопийц, а руку опустишь – они с новыми силами тебя облепляют. Отпыхиваются путеводители, ойкают, а не останавливаются, дальше упрямо продираются. Командир Евражка – впереди.

С трудом добрались до полянки. Передохнуть бы... Не успели. Навалилась на них темнота, и вместе с нею напал страх, да такой, что сковал по рукам и ногам; даже головой не шевельнуть, языком не дрогнуть. Ну, всё: видно, Детскому отряду конец пришёл. А вместе с ним – надежде Городинска на спасение...

Вдруг Белослав Девятисильный нашёл руки своих сестёр Яниславы и Тихомиры и повлёк их за собой.

– Ты куда? – вскрикнула Янислава и услышала уверенное:

– Добывать свет, сестричка!

– Что ж, давай добудем, – произнесла Тихомира.

Они крепко сжали руки друг друга и храбро двинулись в темноту... Можно сказать, на темноту: словно три маленьких воина на вражеские заслоны.

Они шли, и прояснялось, светлело перед ними и вокруг них. Темнота трусливо отступала перед Девятисильными. Вскоре открылись вверху меж мохнатыми древесными лапами кусочки небесного полотнища, а меж частоколом стволов и колючей проволокой кустарников – узкие проходы, заросшие травой с острыми краями и мощными колючками с невзрачными белёсыми цветочками.

Не остановились Девятисильные перед лесными трущобами. Евражка обогнал их, встал впереди, чтобы расчищать путь от сухих веток, недружелюбной травяной поросли. Легостай и лось Кудаш ему помогали, а остальная «нечисть» следом ковыляла дозором и охранителем.

Недолго следовали они в безопасности по неприметной тропе. Откуда ни возьмись, набросились на них с деревьев зубастые и когтистые вороны да филины, под ноги кинулись хорьки и старые, похожие на баскетбольные мячи, ежи в чёрных иглах, заструились меж ног ядовитые змеи.

Евражка не растерялся:

– Кудаш! Беги за мной, уноси Девятисильных! Легостай – за главного! Малуша, «нечисть», бейтесь, прикрывайте отход! Я к вам вернусь!

Закинул Евражка обессилевших детей на спину лося, и побежал изо всех сил по неприметной тропе. Так быстро бежал, что Кудаш еле поспевал за ним. Вывел Евражка лося на невысокий холм. Внимательно огляделся. Принюхался. Прислушался. Вроде бы, здесь безопасно.

– Будь настороже, – велел он Кудашу. – Не дай никому обидеть наших Девятисильных. Они, видишь, ослабли, тьму разгоняя своими чистыми сердцами. Ты теперь их защитник.

Кивнул Кудаш. Лопасти громадных рогов взмахнули вниз, вверх. Вот какое грозное оружие!

Развернулся Евражка и назад устремился, на помощь Детскому отряду.

 

ГЛАВА 31: ЦАРСТВОВАНИЕ РОГАТИАНА

 

Всё меньше и меньше детей на летних улицах Городинска. Всё больше и больше животных и птиц в клетках и вольерах Зоопарка. Разросся Зоопарк. Разбогател. А вот город беднел на глазах. Не потому, что продуктов и товаров стало меньше, а подорожали они сильно. Дешевле выходило только для Чипированных. Поэтому некоторые сдавались и шли в больницу к Вильгению Ненашу, и Златоида Асировна вживляла им под кожу «рисовое зёрнышко». Рогатиан получал над ними полный контроль, но они об этом не знали, радуясь, что теперь им легче живётся, что они могут покупать дешёвые продукты и товары, оплачивать государственные услуги.

А Душеворов приступил к новой ступени своего грандиозного плана. Он вызвал Гнидиона, Мусоргу и Красиду и сообщил:

– Берите сюда Златоиду Асировну с чипами и начинайте чипизацию всех Превращённых.

– Настоящих зверей тоже чипировать? – спросил Гнидион.

– Нет. Совершенно ни к чему, – ответил Рогатиан. – Нас интересуют люди, их души. А животные пусть себе спокойно существуют, забудьте о них. Вообще выпустите их из клеток. Побегают по Городинску, а потом убредут себе в Дикий Диковинный Лес. Нам в Зоопарке и Превращённых хватит. И клетки будут постоянно пополняться.

– А если люди поймут, что их дети превращены аквагримом? – засомневался Мусорга. – Они больше не поведут малявок в Зоопарк!

– Мы сами к ним придём, – хитро улыбнулась Красида. – Вотрёмся в доверие: улыбочки, аханьки-хаханьки, мусеньки-пусеньки, родители в отпаде и в кармане, ребёнок – в клетке Зоопарка.

– Это вариант, – согласился Рогатиан. – Учту предложение. А теперь – за дело. Откладывать нельзя. Времени нет. Кстати, от маленькой нечисти, которую я послал в погоню за Слюником, лисой и лосем, нет известий?

– Нет, – ответил Мусорга. – Ждём. Не догнали, видать, пока.

– Ладно. Займёмся насущным. Беглецами потом заняться не поздно будет.

Явилась через полчаса Златоида Асировна. Её переодели в традиционный белый халат и препроводили в первую клетку, в которой жили капибары. Чтобы всё прошло без суеты, решили сперва, чтобы чипизация происходила на месте. Но на процесс обратили внимание посетители, заинтересовались, и пришлось определить Златоиду Асировну в отдельную комнату для ветеринарного осмотра. Тугарины-перероды приносили к ней мелких животных, а когда она всем им всадила чипы, повели её по клеткам с крупными. Златоида Асировна трудилась всю ночь после закрытия Зоопарка, и к утру все Превращённые получили под кожу металлическое «рисовое зёрнышко».

Они пытались выкусить его, но нет. Никак. И отныне Рогатиан точно знал, где кто находится, каково здоровье каждой особи. Теперь он мог ухудшить или улучшить самочувствие заколдованного, заставить его спать или бодрствовать, радоваться или унывать, нападать или отступать. Всё он мог! Только не мог похитить душу без согласия жертвы.

Но лиха беда начало! Главное – сломать. Сломленные равнодушно отдадут ему окаменевшую душу... Недалеко до этого, недалеко, граждане городинцы, граждане мира – большинство которых уже принадлежит ему, Рогатиану, большинство которых не преодолело ДОТ и отдало ему свои драгоценные души! Скоро сдастся и строптивый Городинск, а за ним придёт очередь за Крестьянском, а следом и вся страна падут перед новым Властелином Рогатианом!..

Душеворов мечтал и жмурился, выставив в ухмылке жёлтые клыки.

– Умница, Златоида, – похвалил он работницу. – Иди в больницу, отдыхай пока.

Молчаливая Златоида Асировна выскользнула из просыпающегося Зоопарка в город. В руке она несла серебряный чемоданчик, который значительно полегчал. Хорошо, что учёные из числа шестисот Чипированных наладили в Городинске небольшое производство чипов, так что недостатка в них не будет.

Так. Восемь утра. Пора на вторую работу – в Совет мудрых хозяйственников. Руководить, следить, поощрять, наказывать, пугать, обольщать!

Угодливый заместитель Карташ Глазý нович Мехряк немного опоздал к началу рабочего дня и здорово перетрусил. Душеворов насладился его страхом, а затем деловито отдал распоряжения:

– Слушайте внимательно, Карташ Глазý нович. Надо вплотную заняться социалистическими структурами Городинска. Никуда не годится ни образование, ни медицина, ни культура, ни спорт, ни служба помощи слабым и увечным. За образцом надо обратить взоры на Запад. Нужна реформа. Реорганизация. Реставрация. Три ключевых «Р». Как рычание царя зверей, верно?

– Верно, Рогатиан Тьмунагоняевич! – с готовностью согласился Карташ Глазý нович. – С чего начнём? Созовём членов Совета мудрых хозяйственников?

– Созовём, – кивнул Душеворов. – Только сперва подготовим документы, вникнем в тему. Нам нужно полное одобрение Совета, и это – ваша задача, многопочитаемый Карташ Глазý нович. Надо умело пустить слухи. Надо подключить СМИ, выстрелить серией статеек и передач. Организовать совещания и конференции на местах. Кому-то польстить. Кого-то подкупить. Кому-то погрозить. Кого-то охмурить. Кого-то запутать. Не все же, в конце концов, понимают основы своего бытия! Вот мы и воспользуемся!

– Да, да, Рогатиан Тьмунагоняевич, всеобязательно, всенепременно! – поддакивал Мехряк.

Он лоснился от осознания своей значимой роли в будущем Городинска. Скорее бы приступить! – горел он.

Работа закипела. Чёрный колдун диктовал. Мехряк быстро записывал, потея и краснея от старания. Он не вдумывался в глубокий смысл указаний Хозяина. Он просто желал выполнять их точь-в-точь. И, когда Душеворов неожиданно спросил его посреди диктовки – так, между прочим: «Душу за меня отдашь, Карташ? » – Мехряк, не колеблясь, не вникая, ответил: «Да, конечно, Рогатиан Тьмунагоняевич! ».

Вспыхнули глаза бедоносца. Он протянул к Мехряку руку, поманил когтистым пальцем, ухватил и подтянул к себе нечто невидимое. Холод пробрал Карташа, он застучал зубами. Но через пару минут он привык к холоду в груди и уж почитал его за привычное своё состояние.

Они работали весь день с маленькими перерывами, а после ночного отдыха – ещё день. И на следующее утро Душеворов созвал совещание, которое изменило Городинск до конца.

Бедоносцу не нужны образованные, умные. Чем их меньше, тем легче ими управлять. И программа в школах настолько упростилась, что, простите, проще некуда. Вместо глубоких систематизированных знаний приказывалось вести занятия в игровой и тестовой форме по учебникам-комиксам, художественным фильмам и мультфильмам. Но чипированным родителям, если они чипировали детей, разрешалось отправить их учиться в элитную школу, где с преподаванием и учебниками всё было в порядке. Конечно: ведь ближайшие помощники Рогатиану нужны квалифицированные!

Не нужны ему и культурные люди, знающие, любящие искусство, желающие творить. И он отдал торговцам Дворец культуры «Ручей», где занимались в вокальных, танцевальных, поэтических, театральных студиях масса городинцев от мала до велика. Выгнал всех без малейшего сожаления. И даже не извинился!

Бесплатный спорт тоже стал не для всех, лишь для Чипированных. С остальных брали немалые деньги. Здоровье – дорогое удовольствие, если в тебе нет чипа. Плати или болей, помирай.

Про самых больных вообще забыли. Упразднили службу помощи слабым и увечным. Ликвидировали список дармовых лекарств и дармовых визитов врачей. Хочешь уход? Хочешь жить? Хочешь работать или развиваться? Плати. А пенсию урезали до крох; впору на дороге сидеть, милостыню выпрашивать. Что и произошло. Выбрались увечные на улицы Городинска и протянули руки. Но подавали им одни Чистосердечные, которые и сами бедствовали. Ходили меж ними белотуры Твердислав и Милослава, вселяли надежду, укрепляли в вере, что придёт спасение, надо лишь устоять, не кланяться врагу.

Редки в Городинске искренние улыбки, смех, участие, помощь. Отработали на предприятиях и в учреждениях – и шмыг домой, по пути закупив продукты – кто более-менее, а кто самые-пресамые дешёвые.

Карташ Глазý нович обязал учителей водить в Зоопарк целые классы, а там раскрашивать их аквагримом – тоже в принудительном порядке. И дети превращались. Исчезали. А ночью Златоида Асировна втыкала им под кожу контролирующие RFID-чипы.

Рогатиан потирал руки, блестел глазами. Никто и ничто его не остановит! Правда, у него до сих пор нет Дивного Дерева Сорока Плодов, без которого ему никак не одержать полную победу. И – вот незадача! – о беглецах Слюника, лосе и лисе до сих пор нет известий. Отчего тормозит глупая детская «нечисть»?! Давно пора исполнить. Рогатианово повеление!

Навещал он и главных своих пленников.

Турай среди них на первом месте. Он так и сидел в подземелье развалин в селе Красный Партизан близ озера Аллаки, невдалеке от скал Каменных Палаток, где когда-то скрывался суслик Слюник. Рогатиан опасался держать его в Городинске, брал его из темницы на важное официальное мероприятие гремело или в качестве положительного примера для тех, кто сопротивлялся чипизации. Благодаря чипам в теле Турая Рогатиан контролировал на людях его поведение, а Шевеляка чревовещал вместо Варсимы Плотовича. И никто не замечал, кроме Чистосердечных, что с бывшим хозяином Городинска, с другом-соратником Православа Лучезаровича что-то не так. Пытались Чистосердечные задавать во всеуслышание неудобные вопросы, да их не слушали, глаза отводили, увиливали, прятались, отворачивались.

Очень хотел Рогатиан порешить строптивых Чистосердечных, раз они отказывались замутняться и чипироваться, да силы у него на то не было. Закалялись в опасности и в невзгодах Чистосердечные, мощи набирались, пока ожидали возвращения Православа Володарова, о котором им говорили белотуры.

Годун Волот стоял статуей в Поисковом адмиралтействе. Он рвался помочь плачущим отчаявшимся родителям, чьи дети пропали в Зоопарке, но не мог двинуться, не мог открыть рта. Мусорга всегда держал в руке конец чёрной верёвки, которой управлял им, и периодически проверял на вояке свою власть.

Светомир Девятисильный день-деньской топтался на главной площади Зоопарка, возле киосков аквагрима и никак не мог докричаться до посетителей, чтобы они не отдавали детей на аквагрим. Он кричал, а слышалось нечленораздельное комичное бурчание-бормотание от голубошёрстного пушистого монстра.

Дарина Лапотышкина так боялась, что от Зинзивея, превращённого в лося, отрежут куски, что выполняла все требования Басхиды фотографировать личики, изуродованные аквагримом. Пока тень сохатого, маячившая перед ней и невидимая для других, оставалась целой.

Кредула Думатеевна цеплялась за высокий табурет в павильоне изменения внешности и сгорала от стыда, с одной стороны (когда её изуродованное тело осматривали клиенты Геннозы), а с другой стороны, мучилась, что не может предупредить людей об опасности. И татуированные тени продолжали выскальзывать из дверей чудовищного павильона.

Муки продолжались, и когда настанет им конец, мученики не ведали. Им оставалось страдать, терпеть и, горя от боли, всё же – надеяться.

 

ГЛАВА 32: ЗОЛОТОЙ УТЁС

 

Евражка поспел вовремя: зубастые клыкастые вороны, филины и хорьки, чёрноигольчатые ежи и ядовитые змеи не знали ý стали, атакуя ряд Превращённых. Каждый ранен. Кровь сочится из царапин и укусов. Но ребята не сдаются. Мах-зомби в ответ всех кусает. Кудесс-привидение застит врагам глаза своим облачным телом. Жох-«человек-паук» опутывает паутиной. Бушуй-«зелёный Халк» мозжит злобных тварей ударами мощных зелёных кулаков. Заброд-монстр разрывает гадов зубами и когтями, бьёт хвостом. Но на смену убитым падают с деревьев новые стаи воронов, филинов, хорьков, катятся следующие чёрные шары ежей, стелятся меж ног другие ядовитые змеи.

При виде командира лиса Малуша и «нечисть» воспряла духом и пуще принялась метать в стороны врагов. А Евражка везде и всюду поспевал, то одного спасая, то другого ограждая, то от третьего удар отводя, на себя принимая. Не сдаются лесные твари. Не хотят незваных гостей пропускать к утёсу, на котором блистала неведомая золотая искра.

Устали Превращённые. К земле пригнулись, с трудом поспевают удары отражать. Из последних сил борются, чтобы не прорвались твари к маленьким Чистосердечным.

И тут в гущу сражения ворвался исполинский лось! На спине его сидели Девятисильные, сияющие нерукотворным светом. В руках они держали белые копья. Кудаш взметал тварей на рога и топтал их. Ребята копьями, будто молниями, пронзали чёрные тела. И когда добили последнее существо, никто больше не восстал и не напал на них. Победа!

Победа...

Усталые, израненные, поплелись победители к невысокому холму, и там Чистосердечные перевязывали раны, утешая и ободряя своих друзей. А как отдохнули да чуток поправились, встали и дальше пошли. И Крохотульное Деревце, которое в пылу битвы поддерживало бойцов кличами и советами.

Шаг за шагом, ближе, ближе, шаг за шагом, раз, два, три!.. А сколько вокруг бабочек порхает! Стрекоз! Длиннокрылых мотыльков! Птиц-то, птиц! И маленькие, и большенькие, и серенькие, и жёлтенькие, и голубенькие, и красненькие, и даже изумрудные! Поют, щебечут, с ветки на ветку перелетают, гнёзда вьют, яйца насиживают, птенцов растят, летать учат...

Весело стало в Диком Диковинном Лесу. Забегали юркие белки, хорьки, горностаи, зафыркали ёжики, закрасовались олени, маралы, косули, лани, зашуршали еноты, барсуки, лисы...

Неприметная тропа расширилась, раздвинула лес на две половинки. Солнце ложилось полосами и пятнами на мягкую утоптанную дорожку. Наконец, дорожка растеклась в круглую поляну перед странным бревенчатым домом – невысоким, бронзово-сосновым. Поблёскивают искорки смолы. Золотится покатая крыша. Сияние радует и окрыляет так, что невзгоды кажутся мелкими, страданья мимолётными, беды – преходящими, на излёте, а не в полёте. И враги – разве они враги (ну, разве что это не сами тугарины-перероды)? Околдованные друзья всегда остаются друзьями

Крохотульное Деревце забило веточками, захлопало листочками:

– Выпусти меня, Легостай! Я дома! Дома!

Легостай помог Деревцу выбраться из жёлтых рёбер, похожих на прутья.

– Отнеси меня по той тропке вниз, – попросило оно.

Сделано, как попрошено. Понёс Легостай зелёного друга вниз, а там упёрлась в склон старая русская печь – холодная, как снеговая гора. Возле печи видно углубление в камнях и высохшее русло реки. Вынул скелет из своей груди прутик с ветками и листиками, разгрёб немного земли, посадил прутик в ямку. Вонзились корешки в мягкую плодородную землю. Взметнулись веточки вверх.

– Оно растёт! – с восторгом воскликнул Белослав.

Евражка впервые за весь поход улыбнулся:

– Точно растёт!

– Не по дням. А по часам! – добавила Янислава.

– По минутам! – уточнила Тихомира.

А Легостай протянул восхищённо:

– Вообще мгновенно...

Действительно: пока они разговаривали, их древесный питомец разрастался на глазах. И, чем выше и мощнее он становился, тем яснее виделось, какой он, на самом деле, удивительный и ни на кого не похожий! На одном стволе тянулись к солнцу и к ветру ветви совершенно разных деревьев, и каждая ветвь на глазах расцветала и давала плоды. Сколько их там! И какие! Мандарины, апельсины, яблоки, груши, манго, киви, орехи, хурма, гранит, слива, вишня, рябина, калина, ирга, смоква и ещё много-много других чудесных фруктов и ягод!

– Ничего себе! – невольно ахнул Детский Отряд и «нечисть».

Тихомира спросила:

– Кем ты стало, Деревуля-Крохотуля?

И пророкотал в ответ их верный спутник, знающий все сказки, загадки, потешки, прибаутки и пословицы мира:

– Я и есть Дивное Дерево Сорока Плодов, которое вы искали. Вы спасли меня от гибели в пустыне, от плена Рогатиана. Сорок видов деревьев на моём стволе, сорок родов человеческих. Пока я живу, жива и благословенная наша Земля. Путевождь Православ посадил меня здесь на заре веков. Вот так-то, дети! Вы радость каждой моей ветви, каждого рода человеческого...

– Но зачем ты понадобилось Рогатиану? – спросил Мах.

– А как же? – пророкотало Дивное Дерево Сорока Плодов. – Кабы получил он меня, так получил бы сразу и полностью власть над Городинском. Над всей страной! В мгновенье ока бы это произошло! Много тугаринов-переродов пыталось меня найти, да куда им! С помощью людей искали – и чуть было не нашли. Обратился я в прутик с тремя веточками, оторвался от земли и убежал на заре в пустыню, к древнему Дубу. Он меня спрятал, приютил на время. А как время вышло, так и нашёл меня Легостай: учуял жизнь, ему незнакомую, и на свет явил. Вот так оно. А теперь все мы в Лесной Отраде, на Золотом Утёсе, во владениях Православа. Не бойтесь ничего, входите в скинию!

– Куда? – переспросил любознательный Белослав.

– Туда, где издавна жил и живёт Православ. Туда, где ждут вас с любовью, – ответило Дивное Дерево Сорока Плодов и одной веткой указало на золотисто-бронзовый бревенчатый дом с крышей, сияющей ярче ста солнц.

Страшно идти. Но тянет непреодолимо! Первым на порог ступил Евражка. Дёрнул за ручку двери с резными деревянными аппликациями, да напрасно. Не открывается дверь. А столбы крыльца оплыли и приняли форму величавых птиц с тонкими шеями, длинными клювами. Цапли не настоящие, из дерева, но двигались они, как живые, и глазки у них сверкали, и пёрышки топорщились. Цапли скрестили друг с другом клювы, будто шпаги.

– Пустите нас, – молвил Евражка.

– Зачем? – хором спросили цапли.

– Мы устали! – вступил Жох.

– Зачем? – требовали цапли.

– Мы изранены! – крикнул Бушуй.

– Зачем? – не смягчались цапли.

Тогда встал тут рядом с Евражкой маленький Белослав, протянул руку, погладил сперва левую птицу, потом – правую, а потом сказал очень серьёзно:

– Мы пришли Православа спасать.

Помолчали цапли. Расщепили клювы – и спросили мягче:

– Зачем?

– Чтобы он помог нам спасти Городинск, – сказала Янислава.

– И всю страну, – добавила Тихомира.

– Весь мир! – воскликнул Белослав.

Девятисильные дотронулись до цапель, а они клювы совсем опустили и сказали:

– Коли загадки отгадаете, так войдёте и обретёте то, что ищете. А не отгадаете, придётся вам восвояси возвращаться несолоно хлебавши.

Эх, как бы сейчас пригодилось отряду Дивное Дерево Сорока Плодов! Но в грудной клетке Легостая пусто. Далеко Дерево – на другом конце поляны. Не дозовёшься. Придётся самим соображать.

Левая цапля начала:

– Загадочные люди без слов поют.

Переглянулись Превращённые и Чистосердечные. Лось Кудаш встрепенулся, подтолкнул легонько рогами Евражку, на лес указал. Евражка поднял брови:

– Деревья? Это деревья?

Лось кивнул.

Евражка повернулся к левой цапле:

– Это деревья.

– А как же они поют? У них голоса нету, – возразила цапля.

Белослав звонко ответил:

– А они листьями шумят!

– Отгадано! – возвестила левая цапля и радостно защёлкала клювом.

Правая цапля задала вторую загадку:

– Четыре девушки одним платком покрываются.

Думали, думали, а когда уже думать нечего стало, Тихомира несмело предположила, что это стол со скатертью. И оказалась права! Цапля возвестила, что загадка отгадана и радостно защёлкала клювом. И ещё пытали деревянные птицы непрошенных гостей: «Под белой корочкой жёлтое сердечко», «В воде родится, воды боится», «За костяным лесочком белочка прыгает», «Два паруса всю жизнь рядком плывут, а друг друга не видят», «Сам маленький, шубка деревянная», «Среди поля серебряные зёрна лежат», «Полон ящик румяных яблок, а съесть их нельзя», «Без рук, без ног на брюхе ползёт», «Весной цвету, летом плод даю, осенью не вяну, зимой не умираю», «Где вода столбом стоит, не проливается? »...

Эх, призвать бы на помощь Дивное Дерево Сорока Плодов! Да никак нельзя: далеко оно теперь растёт. К тому же, неправильно будет использовать чужие подсказки. Вот и думали дети сами. Долго думали, обсуждали, прикидывали, примерялись к разным вариантам ответов, а когда выдали отгадки деревянным цаплям, оказалось, что всё правильно: это яйцо, соль, язык, уши, орех, роса, угли в печке, сосна и вода в стакане!

Цапли возликовали, клювами защёлкали, крыльями замахали и расступились перед путниками. Дверь распахнулась сама, и посланники Городинска ахнули при виде того, кто вышел им навстречу.

 

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: