ГЛАВА 34: ЧИСТЫЙ ХЛЕБ И ЖИВАЯ ВОДА

 

Кряжистый мужчина в золотой одежде до пят поклонился Детскому отряду, поманил рукой: жду, мол, вас! Узнали его, зашептались: это ж Варсима Плотович Турай! Вот он где, оказывается! Ни в какой не в больнице! Как он здесь очутился? По воздуху, что ли?

– Утро доброе, ребята! – поздоровался Варсима Плотович. – Молодцы, что добрались до Лесной Отрады, до чертога Золотого Утёса! Долго вас ждал Православ – праведник русский, поводырь к Небесам обетованным, помощник могучий в борьбе с врагами.

– Мы старались быстро идти! – храбро заявил маленький Белослав, и Варсима Плотович, нагнувшись, одобрительно погладил его по голове.

– Вы истинные воины, – сказал он, – но путь ваш не окончен, вы же понимаете это?

Евражка твёрдо посмотрел Хозяину Городинска в глаза:

– Понимаем. И все готовы трудиться, Варсима Плотович!

Турай улыбнулся:

– Тогда прошу за мной.

Спустились на полянку, свернули по тропинке на склон и добрались до остывшей давным-давно печки, до высохшего русла и Дивного Дерева Сорока Плодов подле них.

Стара печь. Закопчена. Холодна. Русло сухое. Печальное. Что делать – каждому понятно. Турай даже слова не вымолвил, а Евражка уже начал распоряжаться: Легостаю найти сухостой, Бушую его наломать, Жоху – паутиной перевязать, Заброду принести дрова к печи. Кудессу – раздуть огонь в печи, а Маху – кидать в неё дрова и следить, чтобы печь грела, без толку не пыхтела.

Евражка занялся руслом пересохшего родника: убирал листья, ветки, копал, чтобы вода нашла выход из недр утёса наружу. А в помощники он взял, конечно, Белослава, лису Малушу и лося Кудаша. Ну, а сёстрам Девятисильным сперва досталось печь побелить, а потом найти муку, просеять её, замесить тесто да выпечь хлеб. Варсиме же Плотовичу почёт и уважение: пригляд и отдых. Турай от такого предложения отказался: не след на травке полёживать, когда каждое мгновение на счету!

И тут появился меж ними Православ Лучезарович Володаров! Густая борода, длинные волосы, перетянутые на затылке верёвочкой, совсем седы. Доброе лицо с сияющими синими глазами в морщинах. Незнакомый... Но такой родной!

Незаметно возник Володаров, и незаметно стал незаменимым, как воздух. С ним дело споро да ладно пошло. Натопили печь, нашли на печи муку, расчистили родник. Выбился из-под земли родничок, зажурчал, запел, завеселился. Янислава набрала чистейшей холодной воды, Тихомира старательно замесила тесто, выпекли они в горячей печи душистый круглый каравай.

Потрудился? Теперь и дух переведи. Только наперёд Дивное Дерево Сорока Плодов полить бы... Ему много воды требуется: сколько он на себе родов человеческих несёт! Встали ребята цепочкой – от ручья до ствола и полили друга своего вечнозелёного, ярко-цветущего, спело-плодоносного и, передавая друг другу вёдра с водой, напоили Дивное Дерево! Кудаш и Малуша тоже помогали: лось вёдра на рогах носил, а лиса – в зубах, за дужки цепляясь челюстями.

– На сто веков напоили вы меня, родные мои, любимые! – пророкотал чудесный лесной великан. – Низкий вам поклон! Будут теперь у всех людей крепкие корни – не вырвать, не сломать!

И благодарно склонился исполин перед детьми и зверями, листьями, цветами и плодами до земли коснулся.

В это мгновенье в далёком Городинске содрогнулся чёрный колдун Рогатиан, и на добрую треть ослабло его могущество. Замутнённые и Чипированные очнулись, начали спрашивать: что происходит в Зоопарке? Что происходит в Городинске? Кто виноват в этом – кроме нас?

«Всё: ускользнуло от меня Дивное Дерево Сорока Плодов! – заскрежетал зубами Рогатиан. – Это громадный шаг назад».

И долго метался по Зоопарку, ломая и круша всё подряд, ноздри раздувая, огнём пыша...

Белый праведник Православ пригласил гостей умыться в роднике у печи: там вода самая для того подходящая. А затем, мол, в рубленый дом поднимайтесь, мы с Варсимом Плотовичем вас ожидать будем.

Как умылись Девятисильные, так усталость с них, как рукой, сняло... А как умылись Превращённые, так снова стали детьми. И надо же! Среди них оказался взрослый! Долговязый парень долго разглядывал и ощупывал себя, чтобы убедиться, что не осталось в нём ничего лосиного.

Евражка остался Евражкой. Но он знал, что ждёт его в одиннадцать часов вечера: ничего хорошего – обличье рыжего суслика...

Ликовали дети и взрослый. А потом в золотом дому трапезничать сели. Чай, хлеб, мёд, варенье, ягоды, грибы, яблоки, сыр, орехи... В общем, красота и вкуснота, и объедение.

После ужина разговоры заговорились. Вспоминали ребята о родителях, о сёстрах-братьях, о бабушках-дедушках. О том, как учились, играли в нечисть всякую, как в Зоопарке аквагримом захотели намазаться... намазались и пропали. О встрече с белотурой Милославой и Атеосовыми вспоминали. И о жизни в Городинске, которым завладел Рогатиан. И о его приказах... И, конечно, о том, как преодолевали километры трудного пути. И ещё – о песенках, сказках и загадках Дивного Дерева Сорока Плодов...

А взрослый парень со вздохом рассказывал, как слепо поверил Душеворову и согласился на него работать – фотографировать детей в аквагриме и печатать заманчивую рекламу, как узнал правду и превратился в сохатого лося...

До ночи разговаривали гости, изливали хозяину души. А ровно в двадцать три ноль-ноль околдованные снова превратились в животных и в «нечисть». Выбрались они во двор, улеглись под густою кроною Дивного Дерева Сорока Плодов и уснули под напевные колыбельные своего мудрого друга...

По листьям, сучьям, ветвям и веточкам Дивного Дерева Сорока Плодов запрыгали утренние солнечные зайчики – пусть и очень ранние, но уже весёлые и озорные. Разбудили спящих, поскакали дальше – всю Лесную Отраду с птицами и дверями будить.

Побежали умываться в прохладном сладко-вкусном роднике-ручейке. Надеялись, что все в человеческом обличии встанут перед Православом Лучезаровичем, и не зря надеялись! Со всех ног бросились к золотисто-бронзовой избе. А она – глядите-ка, не щурьтесь! – блистает так, что глазам больно!

Прибрали со стола, и тут исчезло всё домашнее убранство. В горницу ступили ожившие цапли – перья белые, клювы золотые, ноги серебряные. Встали птицы в разных углах комнаты, крылья распахнули.

Раскрылась кровля, и внутрь словно хлынуло лазурное небо с солнечным светом и свежим ветром! Православ встал на середину горницы. В руках он держал большую сияющую книгу.

– Что это? – шёпотом спросил Легостай у стоявшего рядом Турая.

Он зачаровано рассматривал великий фолиант.

– Это Книга Жизнетворения, – тоже шёпотом ответил Варсима Плотович. – Когда путевождь читает её, то звёзды сияют, солнце греет, ветер дует, и всё живое дышит. Каждое утро он делает это.

– Надо же... – прошептал слышавший это Заброд. – А мы в Городинске такое смотрели и читали, что и звёзды гасли, и солнце пряталось, и ветер спал, и никто не дышал...

– Это хорошо, что такая Книга есть, – одобрил Жох.

– Тсс! – нахмурился Евражка. – Хватит базарить! Смотрите и слушайте лучше!

Появились тут высокие юноши и девушки в белых облачениях до пят, с хрустальными венцами на золотых кудрях. На их поясах пламенели огненные мечи, за плечами горели дугами огненные луки и стрелы.

Вышел один юноша с медной чашей. Вышла вперёд девушка с медным подносом, на котором царствовал испечёнными Яниславой и Тихомирой хлеб-каравай. Православ Лучезарович встал меж ними и произнёс с ласковой теплотой:

– Вкусите Чистый Хлеб, который вы испекли своими руками, выпейте Живой Воды из родника, который вы вернули к жизни, и тогда навсегда обретёте человечье обличье. А как обретёте – не теряйте. Договорились?

– Договорились! – твёрдо произнёс Евражка.

Едва он это сказал, как юноши и девушки в белых одеждах растаяли в солнечном свете, а кровля дома закрылась. Медный поднос с хлебом и медная чаша с водой оказались на столе у окна. Православ Лучезарович с трепетом закрыл Книгу Жизнетворения. На глазах Чистосердечных она уменьшилась и превратилась в белого голубя! Вспорхнул голубок с рук Володарова, облетел золотую горницу, выскользнул в открытую дверь, сел на стреху. Смотрит с вышины, воркует нежно, по-домашнему. А Володаров обнял Чистосердечных и сказал:

– Ну, вот, дорогие мои путеоткрыватели. Настал перелом в битве. Все вы теперь Чистосердечные, и каждый из вас – воин мужественный, самоотверженный и добрый. Благодарю вас, воины светлые! Благодарю, воины Чистого Сердца!

Звёзды сверкали в глазах ребят и Зинзивея. Огонь пылал в их сердцах. Им очень хотелось вмиг очутиться на улицах Городинска, чтобы воевать с тугаринами-переродами и Рогатианом, чтобы истинною правдою очищать души Замутнённых, чтобы возвращать Превращённым человеческий облик!

Вышли Чистосердечные на тихую прекрасную поляну. Сели под сенью мудрого Дерева Сорока Плодов. Православ Лучезарович прикоснулся к тёмной шершавой коре и произнёс:

– Я так рад, что снова живёшь, моё Дивное Дерево! – сказал Православ и повернулся к своим соратникам. – Легостай, – обратился он к белобрысому веснушчатому пареньку, – ты порадовал меня своими поступками. Ты спас и донёс до лесной отрады Дивное Дерево Сорока Плодов, Сорока родов человеческих. Оно начало цвести! А, значит, расцветёт заново человечество! Ты отправился навстречу Превращённым в нечисть ребятам, не испугавшись за свою жизнь, и помог им освободиться от страха перед Рогатианом и его приспешниками! Я горжусь тобой, Легостай!

Потом Православ присел перед Девятисильным и ласково обнял их.

– Вы очень смелые и храбрые, Белослав, Тихомира и Янислава! Если бы вас не было в войске Евражки, то никогда бы не удалось Детскому отряду попасть в Дикий Диковинный лес, добраться до Лесной Отрады, до Золотого Утёса и вкусить Чистый Хлеб и Живую Воду Жизни. Ваши чистые сердца открыли путь перед вашими товарищами.

Затем Православ поднялся и положил тёплую руку на плечо Евражки.

– Ты преодолел многие искушения и трудности. Ты боролся за свободу свою и других детей. Ты не сдавался и не жалел себя, чтобы спасти Городинск. Ты вёл Детский отряд по Дикому Диковинному лесу и был мудр, добр и храбр. Чекан, бывший прежде Слюником и Евражкой! Я принимаю тебя с радостью и уважением в отраде моей обители!

Сказал он слово и бывшей «нечисти» – Бушую, Жоху, Заброду, Кудессу и Маху:

– Вы нашли в себе немалые силы, чтобы сперва выслушать белотуру Милославу, а после этого – собрата вашего по несчастью Легостая. А, выслушав, приняли правду и оставили ложь и зло. Я рад вам, как любимым сыновьям, вернувшимся из опасного путешествия...

И к Зинзивею обратился Православ:

– Ты тоже прозрел, Зинзивей! Ты не испугался мести тугаринов-переродов. Без сомнений устремился в опасное путешествие и всем помогал. Ты волновался за тех, кто оказался в смертельной опасности в Городинске и желал им спасения. У тебя доброе светлое сердце, Зинзивей. Поверь, Дарина ценит в тебе это и ждёт твоего возвращения!

И тут он рассказал о себе небольшую повесть.

Оказывается. Православ Лучезарович не только путевождь. Он – Чтец Книги Животворения и Хранитель Золотого Утёса, а на нём – Родника Живой Воды, Печки для выпечки Чистого Хлеба и Дивного Дерева Сорока Плодов – Сорока Родов Человеческих. Чёрный колдун взалкал их найти и присвоить, чтобы лишить людей защиты от его зловредного колдовства. Искал он долго Лесную Отраду. Испоганил Дикий Диковинный Лес, но Лесная Отрада спряталась от него. Дивное же Дерево – ух, как перепугалось, что его отыщут и похитят! Поэтому оторвалось от земли, от корней и на ранней заре ушло, куда глаза глядят. И Хранителю своему Православу ничего не сказало. А тот утром вышел на поляну – глядь, а нет Дивного Дерева! Взял Православ Лучезарович Книгу Животворения, которая в белого голубка превратилась, и тронулся в долгий опасный путь.

Искал он драгоценного друга в лесах, горах, степях, пустынях, и вдруг дорога привела его в Городинск. Жил он там, трудился директором Зоопарка, читал по утрам Книгу Животворения, а помощники его белотуры летали по округе, наблюдали, замечали, нет ли поблизости врага, нет ли поблизости Дивного Дерева... И однажды – три месяца назад, белотур Доброслав поведал ему о том, что по следам Дивного Дерева идёт чёрный колдун Рогатиан. А белотура Зорислава сообщила, что почувствовала присутствие Дивного Дерева в пустыне Дикого Диковинного Леса.

Обеспокоился Православ и бросился на поиски и на помощь. Едва он покинул Городинск, как в него с другой стороны вступил Рогатиан. У него был свой план, свои поиски. Православ не нашёл Дивное Дерево и вернулся на Золотой Утёс в Лесной Отраде читать Книгу Животворения и с помощью белотуров искать Дерево. Путь в Городинск ему был заказан: ведь там обосновался бедоносец, и вокруг него всё сужался и сужался круг, и выбраться из него не получалось. Приходилось ждать, когда на Золотой Утёс прорвутся люди с чистым сердцем. А однажды, когда совсем трудно стало сдерживать зло, Православ послал на кордон Рогатиана белотура Звенислава, и тот сумел освободить Варсиму Плотовича из тюрьмы и вывести через тайные едва проходимые тропы к Золотому Утёсу. Там пытался Турай оживить родник Живой Воды, растопить печь для Чистого Хлеба... но нет, не удавалось ему оживить, растопить... Пока не прорвался в Лесную Отраду Детский Отряд Чекана-Евражки...

Православ Лучезарович с любовью оглядел ребят и долговязого Зинзивея Белонучкина, который выглядел молодым добрым Дон Кихотом.

Белослав обнял бывшего директора Зоопарка за шею. Янислава и Тихомира прижались к нему с боков. Володаров по очереди поцеловал их в белые чистые лобики, пригладил пушистые волосы, улыбнулся всем так, что каждому казалось – именно ему улыбнулся.

– Вы очень сильные! – признал Православ Лучезарович, и Турай согласно кивнул.

– Сильно сильные? – практично уточнил Белослав.

– Сильно!

Тихомира подсказала:

– Девять сил у нас на троих! Мы же Девятисильные!

– Точно! – обрадовался брат. – И теперь мы врагов просто по улицам разбросаем!.. Скорее бы к маме и папе вернуться... Я соскучился...

– Мы тоже, – вздохнула Янислава.

И тогда Евражка–Чекан поднялся с мягкой травы, голову к небесам вскинул и молвил:

– Пора нам. Опаздывать нельзя.

– Правильно, Евраж... Чекан, – поправился Зинзивей.

Мальчуган всегда был Чеканом. Душеворов пытался отобрать его имя. Не получилось. И ничего плохого больше не получится у Рогатиана, потому что воины Чистого Сердца спасли Дивное Дерево Сорока Плодов – Сорока Родов Человеческих, потому что они нашли Чтеца Книги Животворения, испекли Чистый Хлеб и расчистили родник с Живой Водой! И ещё потому, что многое испытали и поняли, и ни за какие пряники и коврижки не захотят больше испачкать свой лик, осквернить Чистый Хлеб и отравить Живую Воду, которые пребывали в них!..

Чистосердечные во главе с Варсимой Плотовичем напились из родника-ручейка, собрали котомки, в которые положили Чистый Хлеб и фляжки с Живой Водой, попрощались с многомудрым Дивным Деревом Сорока Плодов – Сорока Родов Человеческих, которое пышно цвело разными цветами, обнялись с Православом Лучезаровичем и спустились с утёса к реке.

Зинзивей задержался у Дивного Дерева. Шёпотом спросил его о чём-то. Прошелестели в ответ длинные кудрявые ветви. Выслушал Зинзивей нужные ему слова, благодарно обнял могучий шероховатый ствол, поклонился улыбавшемуся Хозяину Лесной Отрады и поспешил вслед за детьми и за Тураем. Спускаясь по тропинке к реке, Зинзивей тоже улыбался. Никогда ещё он так глубоко не радовался, никогда так ясно не понимал жизнь и не видел необыкновенную красоту всего, что его окружало! Он догнал худенькую рыжеволосую девочку – бывшую лису Малушу – и зашагал рядом с ней, напевая простенькую мелодию...

 

ГЛАВА 35: НЕ СДАВАТЬСЯ!

 

В больнице горели все до единого окна. Группа городчан решительно толкнула гладкую пластиковую дверь. Внутри светло и пустынно. Никого нет. Куда все подевались – персонал, больные? Шли по коридорам, открывали палаты, ординаторские, процедурные, операционные, реанимационные, а там лишь мебель и аппараты. Ни людей, ни теней. Куда же все подевались? А в этом кабинете странно темно. Дарина Лапотышкина заглянула, озабоченно сдвинув брови, нажала на кнопку выключателя: мало ли что скрывается в серой тишине. И вздрогнула от неожиданности: на стуле у стены неподвижно сидела медсестра. На коленях её лежал маленький металлический кейс.

– Ну, вот! – воскликнула Дарина. – Наконец-то кто-то есть! Здравствуйте!

Медсестра открыла кейс, достала шприц, встала и направилась к ней. Что-то в её жёлтом лице испугало Дарину, и девушка поспешно захлопнула дверь перед её носом. Тут подоспел Годун Волот. Спросил, внимательно глядя на дверь, которую удерживала Дарина:

– Нашла кого?

Девушку передёрнуло:

– Лучше б не находила.

– А что?

– Как она пошла на меня со шприцом! Брр! Я подумала: ну, всё, конец мой – на кончике длинной иглы! Что она собиралась мне вколоть?!

Лухтан ответил:

– Это Златоида Асировна. Она людей чипирует. Она тебе собиралась чип вколоть. Надо бы снять с ней видеоинтервью.

– О чём? – спросила Русава.

– О целях и следствиях чипирования, – разъяснил Атеосов. – Она об этом хорошо знает. Только чем это сделать?

Добрава протянула ему свой мобильник:

– На смартфоне у меня неплохая камера. Можно на неё снять. Дарина, сможешь?

– Давайте.

Фотограф забрала у Девятисильной смартфон. Годун Волот открыл дверь и выпустил Златоиду Асировну.

– Что вы собирались мне сделать? – спросила Дарина, включив на смартфоне видеозапись.

– Вколоть вам под кожу миниатюрное устройство, которое значительно облегчит вам жизнь, –осклабилась Златоида Асировна и плотоядно сверкнула глазами; искры в них отблёскивали ярко-красным.

– Расскажите об этом подробнее, – попросила Дарина, и медсестра увлечённо выложила всё, что знала о чипах.

Едва она завершила свой рассказ, и экран смартфона погас, как её водворили в операционную и закрыли там.

Теперь – на кабельное телевидение! Бе-гом! Надо запустить в эфир, чтобы городчане узнали правду о том, что с ними сделал Рогатиан Душеворов. В студии их, конечно, никто не ждал. И все боялись узурпатора Городинска. Главный редактор смутилась, заюлила, попыталась сбежать из офиса, но тут выступила Кредула Думатеевна Молвянина. При виде сплошь татуированной женщины с раздвоенным языком и двумя шишками на лысой голове главный редактор застыла и задрожала.

– Немедленно пустите запись в эфир и крутите её раз в час, пока не дам отбой! – прошипела глава Совета общего обязательного образования. – И запишите интервью со мной! Я расскажу об аквагриме и татуировках – что они делают с нами!

Главный редактор замахала руками:

– Да вы что?! Я не могу! Нас уволят! Уволят! А мне семью кормить!

– Не закроют и не уволят, – уверил Годун Волот. – Я – старший вояка служивых – стою на страже закона и защищаю порядок и ваши права на работу и свободу. Так что приступайте.

Пришлось телевизионщикам открыть студию, включить свет и камеры и записать истории пришедших к ним людей. А потом при них же смонтировать передачу и пустить в эфир вместе с рассказом Златоиды Асировны. Телевизионщики хмурились, недовольные нажимом. И тогда жена Светомира выпроводила свою команду в коридор, закрылась в офисе главного редактора вместе со всеми сотрудниками телевидения и потолковала с ними добросердечно. Долго толковала, часа два. Выйдя, устало улыбнулась:

– Всё в порядке. Они поняли и приняли. Теперь они сами хотят крутить наши записи.

Все облегчённо вздохнули. Светомир Девятисильный оглядел соратников и сказал:

– Похоже. Наш Взрослый Отряд Чистосердечных имеет силу и не только физическую, но и моральную. Пока всё складывается очень удачно, а?

– Теперь заглянем в Совет Мудрых Хозяйственников, – решил Годун Волот.

– О, да! – мгновенно согласился Лухтан Атеосов и многообещающе улыбнулся: – Уж мы наведём там порядок!

– В рамках закона, – предупредил Годун Волот.

Лухтан широко развёл руками:

– Коне-ечно, в чём сомнения, старший вояка служивых?

Но в здании Совета почему-то так же пусто, как и в городинской больнице. Всюду горит свет, а в кабинетах никого. Дарина заглянула в приёмную главы Совета Мудрых Хозяйственников и от неожиданности ойкнула: за длинным столом сидели напротив друг друга заместитель Карташ Глазунович Мехряк и представитель компании «Чип в кубе» Вильгений Брехович Ненаш. Они пялились друг на друга, будто играли в детские «гляделки».

Дарина позвала Взрослый отряд: мол, нашла двоих – неподвижные и почти не моргают. Что это с ними? Светомир предположил, что их ещё не включили.

– А включат – они нас что – заговорят до полусмерти и «рисовые зёрнышки» вколют? – спросила Русава.

Светомир приобнял жену и уверил, что он никому и никого не даст в обиду. Подумаешь, два одурманенных мужика в костюмах и при галстуках! Они в шкуре голубого пушистого монстра не хаживали и глотки не рвали, стараясь до людей докричаться!

Годун Волот позвал Мехряка и Ненаша, но те глазели друг на друга безумно и не шевельнулись. Тогда Кредула Думатеевна наклонилась над Вильгением Бреховичем и рявкнула ему в ухо:

– А ну, встать! Суд идёт!

Тот подпрыгнул, заморгал, засуетился:

– Да-да? Вы на операцию? Мы подготовили для вас чип современной, самой, честное слово, новейшей разработки! Желаете коньячку выпить для торжественности моментика?

– Расскажите нам, как освободиться от чипов, – нахмурившись, молвила Добрава Девятисильная.

Ненаш высоко поднял короткие тонкие брови:

– Я, честное слово, вам изумляюсь! Избавиться от чипа? Да ведь это колоссальная помощь человеку дела... и труда, разумеется! Контроль за финансами, состоянием здоровья, местонахождением...

– Мы этого не хотим! – отрезала Добрава. – Мы сами, без чипа, можем прекрасно жить, трудиться и воспитывать наших детей!

Русава с надрывом всхлипнула:

– Мои дети...

Вильгений Брехович тут же метнулся к ней:

– Вот именно, честное слово! – заюлил он. – Если бы деточки были с «рисовыми зёрнышками», они разве потерялись бы? Да служивые нашли бы их в мгновение ока, честное слово! Не так ли, старший вояка Волот?

Годун стиснул кулаки.

– Не так. В первую очередь, они бы не потерялись. Пока не появились услуги аквагрима и татуирования, ни разу Городинской службе служивых не заводилось дело о пропаже человека – хоть маленького, хоть большого.

– Ой, ну, это случайность, честное слово, просто смешно слушать! – замахал руками Вильгений Брехович. – Никто из шестисот Чипированных, аквагримных и Татуированных не жаловался на неудобства! Никто не терялся, никого не похищали, медицинская помощь всегда оказывалась вовремя, финансы в полном порядке...

– До поры, до времени, – возразил Светомир. – А как понадобится, так вы и больным человека сделаете, и бедным, и угнетённым, да ещё и потеряете где-нибудь да как-нибудь – с большим на то удовольствием. Не так, что ли?

Вильгений Ненаш заморгал часто-часто, будто робот. Добрава решительно шагнула к нему:

– КАК – ОСВОБОДИТЬСЯ – ОТ – ЧИПА? Говори, или ты ощутишь массу боли: ровно столько, сколько за эти три месяца ощутили городчане.

Вильгений постоял несколько секунд, пытаясь хорохориться и надеясь на поддержку Мехряка, но тот как сидел безучастно, так и сидел. Ненаш сник, жалобно заломил брови и что-то забормотал под нос. Светомир его встряхнул, а Кредула Думатеевна подступила к нему совсем близко и показала раздвоенный язык. Вильгений Брехович часто-часто заморгал, поёжился и с непонятой гримасой, но чётко объяснил:

– В медицинском плане избавиться от чипа не совсем просто. Уколом обратного действия, так сказать, не обойдёшься. Чип может погрузиться в ткани так глубоко и непредсказуемо, что единственным выходом станет кромсание, кромсание и снова кромсание. Честное слово, неужели кто-то согласится уродовать руку, грудь или голову?!

– Наверняка есть другой способ, – не отступала Добрава.

Вильгений Брехович попытался улыбнуться, но тут же увял.

– Ну, есть и другой, – нехотя согласился он. – Суньте человечка на полминутки в э-э-э... микроволновку, и чипы крякнут. Честное слово!

Русава процедила сквозь зубы:

– Я бы с огромным удовлетворением тебя бы вместе с Рогатианом Тьмунагоняевичем целиком сунула в микроволновку на целые сутки! А то и на двое. Чтоб вам всем жарко там было!

– На веки вечные! – поддержала Дарина.

Представитель компании «Чип в кубе» передёрнул плечами и выставил вперёд нижнюю губу.

«Похоже, совесть его нисколько не беспокоит, – подумал Годун Волот. – Чип забрал и её, и все нормальные человеческие чувства. И как этому сопротивляться? Способны ли мы вообще сопротивляться? ».

– Так, – сказал он. – С чипированием ничего не прояснилась, поэтому я арестовываю вас до выяснения обстоятельств. Теперь, что касается вас, Карташ Глазунович.

При своём имени заместитель встрепенулся.

– Да, слушаю вас. Вы с чем ко мне?

Светомир набрал в грудь воздуха, чтобы ответить. Его опередила Кредула Думатеевна.

– Мы с претензиями, нисколько не уважаемый Карташ Глазунович! Извольте выслушать и незамедлительно принять меры!

Ошеломлённый напором женщины кошмарного малочеловеческого вида, Мехряк побледнел, покраснел, позеленел, посинел и, наконец, остановился на жёлтом свете. Он выслушал претензии и конкретные предложения по аресту его непосредственного начальника и созыву учёных, которые бы сумели навсегда отключить чипы, и вытер вспотевший лоб.

– Ну, не знаю, – трусливо пробормотал он. – Как это вообще – арестовать хозяина? Вы же несерьёзно? Он же хозяин! Как можно арестовать хозяина? Нереально! Вы что? А учёных созвать – зачем? Не вижу причины. И без разрешения хозяина... Нет, не могу согласиться и взять на себя ответственность. Увольте, пожалуйста.

Тогда Годун Волот доходчиво объяснил ему суть своих действий: мол, я вас арестовываю за непротивление злу.

И арестовал. Преспокойненько! Дарина сняла эту процедуру на камеру и по компьютерной сети отправила и фото, и записи, и комментарии главному редактору Городинского телевидения. Крутите, милые, целый день крутите, и два, и три, чтобы все городчане узнали правду!

 

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: