Тема 10. Психология нормальной и аномальной социализации личности как фактор риска вовлечения в террористическую активность.

Каждый террорист ощущает себя героем. Феномен героизации террористического поведения предполагает особый комплекс установок, ценностей и норм поведения, для которого характерны:

· Негативное отношение к врагу, на которого направлены разрушающие действия.

· Признание ценности собственной жизни, которой герой жертвует ради общественного признания своего поступка;

· Принятие норм так называемого «героического» поведения, образцы которого специфичны для конкретной культуры.

Примером может служить поведение так называемых шахидов — воинственно настроенных исламистов, жертвующих своей жизнью во имя утверждения исламских ценностей.

В истории каждой террористической организации накапливаются примеры героического поведения, которые служат образцом для новых террористов. Соответственно, складывается стиль героического поведения.

Противодействие терроризму должно включать в себя целый комплекс мер, направленных на социальную адаптацию маргинальных личностей, психокоррекцию девиантного поведения, пресечение взаимодействия планировщика террористического акта с целевой аудиторией через средства массовой информации, предотвращение деятельности организованных вооружённых формирований, повышение информированности общественности о возможностях современного терроризма и распространение знаний о методах борьбы с ним.

Широко распространено представление о том, что в ряды террористов вливаются люди с серьезными психологическими проблемами. В конце концов, кто как не безумный фанатик будет убивать невинных жертв во имя какой-то идеи и с готовностью станет живой бомбой? На самом деле поиски индивидуальной психопатологии в стремлении понять, почему люди обращаются к терроризму, обречены на провал. Объяснений на уровне психологии личности недостаточно. Действительно, предположение, что террористы психически «нормальны», то есть не страдают психозом в клинической форме, не выглядит слишком смелым. Они не подвержены депрессии, не испытывают сильной тревоги, и не являются безумными фанатиками. Фактически террористические группы и организации отсеивают психически неустойчивых людей, которые, в конце концов, представляют риск для безопасности.

Существует множество личных мотивов. Для одних это ощущение власти, которое получают безвластные, у других главным мотивом становится месть, третьим надо обрести чувство собственной значимости. Но на самом деле не индивидуальная, а социальная психология, в рамках которой разработано понятие коллективной идентичности, то есть самосознания личности через принадлежность к группе или организации, предлагает самый мощный теоретический инструментарий для анализа поведения террористов.

В рамках некоторых групп, особенно националистических и террористических, коллективная идентичность складывается на самых ранних стадиях формирования сознания ее членов, так что оно насквозь пропитывается ненавистью. Невозможно переоценить важность коллективной идентичности и процессов ее трансформации. Террористы подчинили свою личную идентичность коллективной идентичности, так что доминирующими элементами в их психике оказывается то, что служит интересам группы, организации или сети.

Как же формируется эта коллективная идентичность? Интервью с заключенными террористами с Ближнего Востока показывают, что зарождается она очень рано, о чем свидетельствуют характерные высказывания террористов из националистических сепаратистских групп: Я вырос в религиозной семье, где всегда соблюдались все исламские традиции. Первоначально мое политическое самосознание складывалась во время молитв в мечети. Там же мне предложили пойти в религиозную школу. На уроках шейх приводил исторические сведения и демонстрировал на этом материале, как нас фактически изгнали из Палестины. И еще: Шейх объяснял нам смысл того факта, что посреди лагеря находится военный форпост израильских сил обороны. Он сравнивал его с опухолью в человеческом организме, которая угрожает самому его существованию.

В присоединении к террористической группе тоже не было ничего необычного. Фактически на вопрос о том, почему они в нее вступили, нам отвечали, что вступали все, что любого, кто не запишется группу, в тот период подвергали остракизму.

Идея прививалась в раннем детстве. Из поколения в поколения передавалось чувство вражды между «нами» и «ними». Дети слышали рассказы своих родителей, будь то в пабах Северной Ирландии или кофейнях Бейрута и на оккупированных территорий, о том, что «они» сделали с «нами», как они отобрали наши земли, как унижали «нас». Верные своим родителям, которые пострадали от режима, они совершали акты возмездия против «них».

Как эти террористы оправдывали экстремальный характер своих действий в стремлении осуществить намеченную цель? Один ответ был особенно примечательным: Вооруженная акция подтверждает, что я здесь, я существую, я силен, я владею ситуацией, я на поле боя, мое Я поставлено на карту. Вот она — сила бессильных, значимость незначительных. Это помогает объяснить, почему так трудно уйти с пути терроризма.

Выше охарактеризованы особенности психологии террористов, связанных с националистическими сепаратистскими движениями. А что можно сказать о психологии террористов, являющихся сторонниками религиозного фундаментализма? В этом случае мы имеем дело с людьми, которые «убивают во имя Бога». Их деяния освящаются радикально настроенным духовным лицом, будь то аятолла, раввин, священник или проповедник. А поскольку они являются «правоверными», безоговорочно принимающими радикальное толкование религиозного учения, им не свойственно такое же неоднозначное отношение к масштабам насилия, какое отличает националистов и сепаратистов.

Один из вопросов при опросе исламским террористам-боевикам из «Хезболлы» и ХАМАС, касался того, чем они оправдывают теракты, совершаемые смертниками, поскольку Коран запрещает самоубийство. Один респондент пришел в ярость: Это не самоубийство. Самоубийство подразумевает слабость, эгоизм, нездоровую психику. А у нас истишад — мученичество и самопожертвование во имя Аллаха. Авторитетный исследователь терроризма Ариэль Мерари сделал осенью 2004 года примечательное наблюдение, свидетельствующее как раз о том, насколько «нормальны» террористы-смертники. Он указал, что, гуляя по Гарвард-сквер в Кембридже, поразился тому, что подростки во всем мире одинаковы. Когда я зашел в пиццерию в Кембридже, подростки болтали о своей любимой футбольной команде " Нью-Ингленд пэтриотс" (в тот момент она готовилась к матчу за Суперкубок), о своих кумирах из этой команды, таких, как Том Брейди, и о том, как они сами станут такими же звездами профессионального футбола, когда вырастут. То же самое происходило в лагерях для беженцев на оккупированных территориях, только там любимой командой был ХАМАС, кумирами - шахиды (мученики), и ребята мечтали стать шахидами, как их кумиры, когда вырастут. Это было удручающе нормально. Хасан Саламе, вдохновенный палестинский командир террористов-смертников, заявил: Мученическая операция представляет собой высший уровень джихада и подчеркивает глубину нашей веры. Люди, совершающие взрывы, являются святыми воинами, которые осуществляют одно из важнейших предписаний веры. Психологию смертников невозможно объяснить какой-то одной причиной. Мохаммад Хафез в своей работе «Изготовление живых бомб» указывает, что для этого необходимы три условия: культура мученичества, стратегические наставники для применения этой тактики и приток добровольцев, готовых пойти на смерть.

Израильские социологи составили посмертные психологические портреты 93 палестинских террористов-смертников. Эти молодые люди в возрасте от 17 до 22 лет были необразованными, безработными, неженатыми. Фактически это были еще не сформировавшиеся юноши. Когда они приходили в убежище террористов, командиры смертников говорили им: «Впереди у вас бессмысленная жизнь (уровень безработицы в лагерях составлял от 40 до 70 процентов, особенно среди лиц, не имеющих полного среднего образования), но вы можете сделать со своей жизнью нечто значимое. Вы вольетесь в ряды мучеников, ваша семья обретет престиж, родственники будут гордиться вами и получать денежные пособия». Когда они попадали на явочные квартиры, они никогда не оставались одни, кто-нибудь ночевал в одной комнате с ними накануне теракта и следил за тем, чтобы они не дрогнули, а потом провожал их на место «мученической операции».

Напротив, смертники, угнавшие самолеты 11 сентября 2001 года, были старше (от 28 до 33 лет). Их главарь, 33-летний Мохаммад Атта, и двое его коллег были аспирантами Технологического университета в Гамбурге. Они были выходцами из благополучных семей, представителей среднего класса Саудовской Аравии и Египта. Они были вполне сформировавшимися взрослыми людьми, которые подчинили свои личности деструктивному харизматическому лидеру Усаме бин Ладену. Его дело стало главной миссией для его последователей. Интересно, что, в отличие от палестинских террористов-смертников, они более семи лет самостоятельно прожили на Западе, изучали возможности и знакомились с соблазнами западной демократии и имитировали ассимиляцию, хотя внутренне были неотвратимо, как лазерный луч, нацелены на свою миссию - погибнуть, уничтожив тысячи ни в чем не повинных людей.

С точки зрения социальной психологии, весьма тревожной тенденцией, особенно сильной в Западной Европе, является радикализация второго поколения мусульманских иммигрантов. Их родители приехали в Великобританию, Францию, Германию, Нидерланды, Бельгию и Испанию в поисках лучшей жизни, но сохранили культурную обособленность, а второе поколение подверглось вторичной радикализации, о чем свидетельствуют взрывы на мадридском вокзале 11 марта 2004 года и в лондонском метро 7 июля 2005 года. Особенно сложную проблему создают «новые средства массовой информации» — непрерывно работающие новостные каналы кабельного телевидения такие, как «Аль-Джазира», и особенно Интернет. По оценке, приводящейся в работе Габриэля Вайнманна «Террор в Интернете», в 2006 году действовало примерно 4800 радикальных исламских сайтов, которые пропагандировали идею ненависти к Западу, способствуя формированию коллективной идентичности завтрашних террористов.

Что это означает для борьбы с терроризмом? Если принять тезис о том, что терроризм представляет собой страшную разновидность психологической войны, которая ведется через средства массовой информации, то противостоять ему надо не высокоточными бомбами и ракетами, а средствами психологического контрудара. Это подразумевает четыре элемента программы информационных операций:

препятствование вступлению потенциальных террористов в группы;

внесение раскола в группы;

способствование выходу из группы;

сокращение поддержки группы и объявление ее лидеров вне закона.

В этой борьбе необходимо поддерживать высокий моральный уровень, укрепляя власть закона и демонстрируя образцы эффективного добросовестного управления и социальной справедливости. Отходить от этих стандартов — значит, опускаться до уровня террористов и наносить вред либеральной демократии.

Контрольные вопросы

Каковы особенности феномена героизации террористического поведения?

В чем состоит роль идентичности в процессе вовлечения в террористическую активность?

Каковы возможные меры противодействия вовлечения в террористическую активность, основанные на влияние на процесс социализации?

⇐ Предыдущая43444546474849505152Следующая ⇒

Поделиться: