Глава 4 Положения, касающиеся различных этапов разбирательства

Глава 4 Положения, касающиеся различных этапов разбирательства

Раздел I Доказательства

Правило 63 Общие положения, касающиеся доказательств

1. Правила доказывания, излагаемые в настоящей главе, вместе со статьей 69 применяются в разбирательствах во всех палатах.

2. Палата в соответствии с дискреционными полномочиями, о которых говорится в пункте 9 статьи 64, правомочна беспрепятственно оценивать все представленные доказательства, чтобы определить их относимость или допустимость согласно статье 69.

3. Палата выносит, по ходатайству одной из сторон или по своей собственной инициативе в соответствии с подпунктом 9(a) статьи 64, решение о допустимости, когда оно опирается на основания, предусмотренные в пункте 7 статьи 69.

4. Без ущерба для пункта 3 статьи 66 Палата не выдвигает юридического требования о необходимости подтверждения доказательства какого− либо преступления, подпадающего под юрисдикцию Суда, в частности преступлений, связанных с сексуальным насилием.

5. Палаты не применяют национальные законы, регулирующие процедуру доказывания, за исключением случаев, предусмотренных в статье 21.

Правило 64 Процедура, связанная с относимостью и допустимостью доказательства

1. Вопрос, связанный с относимостью и допустимостью, должен быть поднят в момент предъявления доказательства в Палате. В исключительных обстоятельствах, когда эти вопросы не были известны в момент предъявления доказательства, он может быть поднят сразу после того, как о нем стало известно. Палата может потребовать, чтобы этот вопрос был представлен в письменном виде. Суд передает письменное ходатайство всем сторонам, участвующим в разбирательстве, если он не примет иного решения.

2. Палата указывает мотивы любых постановлений по вопросам доказательств. Эти мотивы заносятся в протокол судебного разбирательства, если они уже не были занесены в протокол в ходе разбирательства в соответствии с пунктом 10 статьи 64 и подправилом 1 правила 137.

3. Доказательства, которые признаны неотносимыми или недопустимыми, Палатой не рассматриваются.

Правило 65 Принуждение свидетелей к даче показаний

1. Свидетель, который предстает перед Судом, может быть принужден Судом к даче показаний, если иное не предусмотрено в Статуте и Правилах, в частности в правилах 73, 74 и 75.Правила процедуры и доказывания 2. Правило 171 применяется к представшему перед Судом свидетелю, который может быть принужден к даче показаний в соответствии с подправилом 1.

Правило 66 Присяга

1. За исключением случая, предусмотренного в подправиле 2, каждый свидетель, прежде чем приступить к даче показаний, приносит в соответствии с пунктом 1 статьи 69 следующую присягу:

«Клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды».

2. Лицу моложе 18 лет или лицу, способность которого реально оценивать происходящее была снижена и которое, по мнению Палаты, не понимает содержания присяги, может быть разрешено давать показания без такой присяги, если Палата сочтет, что это лицо способно описать события, которые ему известны, и что это лицо понимает значение обязанности говорить правду.

3. Прежде чем свидетель приступит к даче показаний, его информируют о преступлении, предусмотренном в пункте 1(a) статьи 70.

Правило 67 Прямая трансляция свидетельских показаний по каналам аудио- или видеосвязи

1. В соответствии с пунктом 2 статьи 69 Палата может разрешить свидетелю дать viva voce (устные) показания в Палате с использованием аудио- или видеотехники при условии, что такая техника позволяет Прокурору, защите и самой Палате наблюдать за свидетелем во время дачи им таких показаний.

2. Наблюдение за свидетелем согласно этому правилу осуществляется на основании соответствующих правил настоящей главы.

3. Палата при содействии Секретаря обеспечивает, чтобы место, выбранное для дачи показаний по каналам аудио- или видеосвязи, способствовало даче правдивых и откровенных показаний, а также обеспечению безопасности, физического и психического благополучия, достоинства и неприкосновенности личной жизни свидетеля.

Правило 68 Свидетельские показания, записанные ранее

Если Палата предварительного производства не приняла мер согласно статье 56, Судебная палата может в соответствии с пунктом 2 статьи 69 разрешить представить ранее записанное с помощью аудио - или видеотехники показание свидетеля либо запись или иные документальные доказательства таких показаний, когда:

a) свидетель, который дал записанные ранее показания, не присутствует в Судебной палате, но и Прокурор, и защита имели возможность наблюдать за свидетелем во время записи; или

b) свидетель, который дал записанные ранее показания, находится в Судебной палате, не возражает против представления записанных ранее показаний, а Прокурор, защита и Палата имеют возможность наблюдать за свидетелем во время разбирательства.

Правило 69 Соглашения в отношении доказательств

Прокурор и защита могут договориться о том, что какой− либо содержащийся в обвинении предполагаемый факт, содержание документа, ожидаемые показания свидетеля или другие доказательства оспариваться не будут и в этой связи Палата может считать такой предполагаемый факт доказанным, если только Палата не приходит к мнению о том, что в интересах правосудия, в частности в интересах потерпевших, требуется полнее представить предполагаемые факты.

Правило 70 Принципы доказывания в делах, связанных с сексуальным насилием

В делах, связанных с сексуальным насилием, Суд руководствуется следующими принципами и, в соответствующих случаях, применяет их:

a) согласие не может быть презюмировано на основании каких бы то ни было слов или поведения потерпевшего лица, когда сила, угроза силой, принуждение или использование вынужденных обстоятельств подорвали способность потерпевшего лица дать добровольное и подлинное согласие;

b) согласие не может быть презюмировано на основании каких бы то ни было слов или поведения потерпевшего лица, когда у него отсутствует способность давать подлинное согласие;

c) согласие не может быть презюмировано на основании молчания или отсутствия сопротивления со стороны потерпевшего лица в ответ на предполагаемое сексуальное насилие;

d) доверие, характер и предрасположенность к половым связям потерпевшего лица или свидетеля не могут быть презюмированы на основании сексуального характера предшествующего или последующего поведения потерпевшего лица или свидетеля.

Правило 71 Доказательство в отношении иного сексуального поведения

В свете определения и характера преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда, и с учетом пункта 4 статьи 69 Палата не принимает доказательства, касающиеся предшествующего или последующего сексуального поведения потерпевшего лица или свидетеля.

Правило 75 Изобличение членами семьи

1. Палата не может требовать от представшего перед Судом свидетеля, который является супругом(ой), ребенком или родителем обвиняемого, делать какие− либо заявления, которые могли бы изобличить этого обвиняемого. Однако свидетель может по своей воле сделать такое заявление.

2. Оценивая показания свидетеля, Палата может учесть тот факт, что свидетель, о котором говорится в подправиле 1, отказался ответить на вопрос, заданный с целью опровергнуть предыдущее заявление, сделанное этим

Статья 5

Право на свободу и личную неприкосновенность

 

1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче.

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом " c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию.

 

////////////////////////

 

 

Срок содержания под стражей

 

Прецедентное право ЕСПЧ состоит в том, что длительное содержание под стражей может быть обосновано в каждом конкретном случае только при условии, что имеются конкретные признаки подлинной необходимости ограждения интересов общества, что – несмотря на презумпцию невиновности – перевешивает принцип уважения свободы личности, установленный в ст. 5 конвенции.

 

Российские дела, в которых заявители жаловались на превышение разумного срока содержания под стражей, похожи друг на друга: срок разбирательства по делу затягивается, и все это время подозреваемый или обвиняемый находится под стражей. При этом отказ в освобождении из-под стражи обосновывается российскими судами, как правило, тяжестью предъявленных обвинений, а также опасением, что подозреваемый будет препятствовать установлению истины по делу: оказывать давление на свидетелей или заниматься фальсификацией доказательств. Анализируя эти основания, ЕСПЧ исходит из того, что опасения в воспрепятствовании следствию вкупе с подозрениями, что заявитель совершил преступления, в которых он был обвинен, первоначально являются достаточным основанием для санкционирования заключения заявителя под стражу. Однако, по мере того, как производство по делу продвигается вперед и собирание доказательств близится к концу, такие основания для предварительного заключения утрачивают свою значимость. Вместе с тем, продлевая срок содержания заявителей под стражей, суды зачастую не указывают в своем решении никаких фактических обстоятельств, способных продемонстрировать обоснованность опасений относительно возможных действий заявителя, которые могли бы воспрепятствовать проведению следствия, или доказательств, позволяющих судить о высокой степени вероятности того, что подозреваемый продолжит заниматься преступной деятельностью или совершит побег. ЕСПЧ подчеркивает, что государственные органы должны приводить убедительные, а не абстрактные аргументы в пользу продления срока содержания под стражей. К примеру, в деле Долговой – студентки, обвинявшейся в захвате приемной президента РФ в 2004 г., суд дважды принимал решение о продлении срока содержания под стражей сразу всех 39 обвиняемых, не принимая по внимание ни личность заявительницы, ни возможность применения к ней личного поручительства со стороны депутата Государственной Думы в качестве альтернативной меры пресечения.

 

10. Анализ практики Европейского Суда по правам человека по применению положений статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (в части вопросов, касающихся статуса суда и остальных участников).

Еропейский суд, – говорится в постановлении Европейского Суда по делу «Берден и Берден против Соединенного Королевства», – хорошо осведомлен о вспомогательном характере своей роли и о том, что объект и цель, лежащие в основе Конвенции, как они изложены в статье 1 Конвенции – что Высокие Договаривающиеся Стороны должны обеспечить права и свободы каждому, находящемуся под их юрисдикцией – будут подорваны, наравне с его [суда] собственной способностью к функционированию, если не поощрять заявителей к использованию имеющихся в их распоряжении у государства средств по получению доступной компенсации… Правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты, упомянутое в пункте 1 статьи 35 Конвенции, таким образом, обязывает заявителей использовать в начале те средства защиты, которые обычно доступны им и достаточны во внутригосударственной правовой системе и позволяют им получить компенсацию за заявленные нарушения. Наличие подобных средств правовой защиты должно быть в достаточной степени точным как на практике, так и в теории, при отсутствии которых они будут лишены требуемой доступности и эффективности» [10, §35].

Загруженность Европейского Суда по правам человека так называемыми «делами-клонами» свидетельствует о наличии в правовой системе государства-участника проблем, требующих системного решения. Применительно к Российской Федерации одной из них является проблема длительных сроков судебных разбирательств [26, с. 155–174; 3, с. 99–112] и значительной задержки в исполнении вступивших в законную силу судебных решений против публично-правовых образований [27, с. 69–74].

Пунктом 1 статьи 6 Конвенции гарантировано право каждого лица в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

В январе 2009 года Европейским Судом было принято постановление по делу «Бурдов против Российской Федерации (№2)» [13], в котором после семилетнего перерыва с момента принятия первого постановления по жалобе заявителя [12] снова был рассмотрен вопрос о длительных задержках в исполнении судебных решений, принятых в его пользу по искам против государственных органов. Заявитель ссылался на нарушение только ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола №1 [23], однако Европейский Суд по своей инициативе отметил, что «предполагаемая неэффективность внутренних средств правовой защиты все чаще обжалуется в представленных Европейскому суду делах о неисполнении или несвоевременном исполнении решений национальных судов» [13, §89]. Кроме того, международный правоприменитель подчеркнул, что «статья 13 Конвенции прямо указывает на обязанность государств… по защите прав человека, прежде всего и главным образом, в рамках своей правовой системы. Она, следовательно, требует обеспечения государствами наличия внутренних средств правовой защиты в отношении существа “доказуемой жалобы” в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего возмещения… Объем обязательств государств-участников с точки зрения статьи 13 Конвенции различен в зависимости от характера жалобы заявителя; “эффективность средства правовой защиты” в значении статьи 13 Конвенции не зависит от определенности благоприятного исхода для заявителя. В то же время средство правовой защиты, предусмотренное статьей 13 Конвенции, должно быть эффективным на практике, как и в законодательстве, в смысле воспрепятствования предполагаемому нарушению или сохранению оспариваемого положения дел или предоставления адекватного возмещения за любое нарушение, которое уже случилось. Если одно из средств правовой защиты в отдельности не удовлетворяет требованиям статьи 13 Конвенции, совокупность средств правовой защиты, предусмотренных национальным законодательством, может им отвечать… Что касается частного вопроса о длительности разбирательства дел, наиболее эффективным решением является средство правовой защиты, направленное на ускорение разбирательств с целью исключения их чрезмерной продолжительности… В делах, касающихся неисполнения решения, любые национальные средства, препятствующие нарушению путем обеспечения своевременного исполнения, в принципе имеют наибольшую ценность. Государства вправе также ввести только компенсаторное средство правовой защиты, что не делает это средство правовой защиты неэффективным. Если в национальной правовой системе доступно компенсаторное средство правовой защиты, Европейский суд должен признать за государством широкие пределы усмотрения, которые позволяют ему организовать средство правовой защиты способом, совместимым с его правовой системой и традициями и отвечающим уровню жизни в данной стране. Тем не менее Европейский суд должен удостовериться в том, что способ толкования национального законодательства и последствия применяемых процедур согласуются с принципами Конвенции, истолкованными в свете прецедентной практики Европейского суда… (курсив наш. – С.Л.). Европейский суд установил ключевые критерии для проверки эффективности компенсаторного средства правовой защиты в отношения чрезмерной длительности судебного разбирательства. Эти критерии, которые применимы также к делам о неисполнении решения… суть следующие:

– иск о компенсации должен быть рассмотрен в разумный срок;

– компенсация должна быть выплачена безотлагательно и, как правило, не позднее шести месяцев с даты, в которую решение о присуждении компенсации вступило в силу;

– процессуальные правила, регулирующие иск о взыскании компенсации, должны соответствовать принципу справедливости, гарантированной статьей 6 Конвенции;

– правила относительно юридических издержек не должны создавать чрезмерное бремя для сторон в случае, когда иск является обоснованным;

– размер компенсации не должен быть неразумным в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским судом в аналогичных делах» [13, §96–99].

Кроме разрешения частных вопросов, касающихся нарушений прав заявителя, Постановление по делу «Бурдов против Российской Федерации (№2)» содержит указание на необходимость разработки и принятия на национальном уровне в течение 6 месяцев со дня вступления постановления в силу комплекса общих мер. Общие меры должны быть направлены на недопущение практики, несовместимой с Конвенцией, заключающейся в систематическом уклонении государства от погашения задолженности по судебным решениям, в отношении которой стороны не располагают эффективным внутренним средством правовой защиты.

Первым значительным шагом на пути разрешения существующей проблемы стало принятие ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» от 30 апреля 2010 №68-ФЗ (далее – ФЗ «О компенсации») [8]. В соответствии с положениями закона лица при нарушении их права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение в разумный срок судебного акта, предусматривающего обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, могут обратиться в суд с заявлением о присуждении компенсации за такое нарушение в порядке, установленном действующим законодательством Российской Федерации.

Положительной оценки заслуживает норма п. 2 ст. 2 ФЗ «О компенсации», в соответствии с которой размер компенсации будет определяться судом исходя из требований заявителя, обстоятельств дела, по которому было допущено нарушение, продолжительности нарушения и значимости его последствий для заявителя, а также с учетом принципов разумности, справедливости и практики Европейского Суда по правам человека (курсив наш. – С.Л.). Отсутствие подобного условия свело бы на нет действие закона, так как задача обеспечить каждому, находящемуся под юрисдикцией страны-участницы, права и свободы, определенные Конвенцией, как того требует статья 1 Конвенции, не была бы достигнута. В случае, если нарушение не будет устранено на национальном уровне либо будет устранено лишь частично, в том числе в случае отсутствия справедливой компенсации со стороны властей государства-ответчика, лицо не утратит статус «жертвы» по смыслу ст. 34 Конвенции. Его жалоба будет считаться приемлемой для рассмотрения по существу, и Европейский Суд непосредственно выступит с целью обеспечения прав жертвы, не получившей должной защиты на национальном уровне.

Насколько судебная система Российской Федерации сможет на практике реализовать заложенный принцип, покажет время. Пока очевидно только то, что внесенные в связи с принятием ФЗ «О компенсации» в действующее процессуальное законодательство изменения увеличили общие сроки рассмотрения дела как в судах общей юрисдикции, так и в арбитражных судах.

Вместе с тем одно положение закона уже сейчас вызывает явное опасение. Пункт 4 статьи 1 ФЗ «О компенсации» предусматривает, что присуждение компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок лишает заинтересованное лицо права на компенсацию морального вреда за указанные нарушения.

Практика применения ст. 6 Конвенции в части разумного срока сложилась в пользу взыскания морального вреда в рамках ст. 41 Конвенции о справедливой компенсации в случае установления Европейским Судом факта нарушения прав заявителя. Таким образом, запрет на национальном уровне требовать взыскания морального вреда противоречит практике Европейского Суда по правам человека, необходимость учета которой декларируется в ст. 2 ФЗ «О компенсации».

Российская Федерация не единственная страна-участница Конвенции, испытывающая проблемы чрезмерно длительных сроков судебных разбирательств. Необходимость решения аналогичной задачи встала, в частности, перед Италией, столкнувшейся с серьезными структурными недостатками в работе судебной системы. Реакцией стало принятие парламентом Италии в 2001 г. закона №89 от 24 марта 2001 г., известного как «Закон Пинто» (Pinto Act), по фамилии одного из разработчиков сенатора Пинто [20, §42, 62–72].

Итальянский законодатель, в отличие от российского, не исключил право на компенсацию морального вреда. В соответствии со ст. 2 «Закона Пинто» каждый, кому в результате нарушения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод был причинен материальный ущерб или моральный вред вследствие несоблюдения требования п. 1 ст. 6 Конвенции о «разумном сроке», имеет право на получение справедливой компенсации. При этом при решении вопроса о наличии нарушения суд должен принимать во внимание сложный характер дела и, в свете этого, поведение сторон, участвующих в деле, судьи, разрешающего процессуальные вопросы, а также поведение любых органов власти, обязанных принимать участие в деле или содействовать разрешению судебного спора.

Однако при применении «Закона Пинто» у судов возник вопрос, насколько при определении размера компенсации необходимо учитывать практику Европейского Суда [1, с. 125–131; 2, с. 113–127; 4, с. 122–126; 6, с. 110–124; 7, 144–151; 24, 85–92; 25, 55–59], является ли «Закон Пинто» «развитием» положений Конвенции на национальном уровне или выступает в качестве самостоятельного средства правовой защиты.

В конце 2003 года Кассационный суд Италии однозначно высказался в пользу учета практики Европейского Суда при определении размера справедливой компенсации. В Постановлении №1339 от 27 ноября 2003 г. он отметил, что «прямое исполнение положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, закрепленного Законом №89/2001 (то есть пунктом 1 статьи 6 в части, касающейся «разумного срока»), в рамках судебной системы Италии не может расходиться с толкованием Европейским Судом этого положения. Противоположный аргумент, допускающий существенное расхождение между применением Закона №89/2001 в национальной системе и толкованием Страсбургским судом права на судебное разбирательство дела в разумный срок, лишил бы указанный Закон №89/2001 всякого основания и привел бы к нарушению Италией статьи 1 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод… Причиной принятия Закона №89/2001 являлась необходимость предоставить внутреннее средство судебной защиты от нарушений, связанных с несоблюдением сроков судопроизводства, с тем чтобы придать вмешательству со стороны Страсбургского суда… субсидиарный характер… Из этого принципа вытекает обязанность государств… гарантировать каждому защиту его прав… прежде всего, в их собственном внутреннем правопорядке и по отношению к органам национальной судебной системы. И такая защита должна быть “эффективной” (статья 13 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод), то есть способной удовлетворить жалобу лица без необходимости обращаться за помощью в Страсбургский суд. Внутреннего средства правовой защиты, введенного Законом №89/2001, не существовало ранее в итальянской правовой системе, что приводило к тому, что жалобы против властей Италии в отношении нарушения ими статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод “засоряли”… Европейский суд. До принятия Закона №89/2001 Страсбургский суд отмечал, что вышеупомянутые случаи несоблюдения правовых норм властями Италии “отражают существующую ситуацию, которая не была до сих пор урегулирована, и в отношении которой стороны в судебном процессе не имеют внутренних средств правовой защиты. Соответственно, такое количество накопившихся нарушений представляет собой практику, несовместимую с Конвенцией” [11, §22; 17, §23]… Очевидно, что оценивать достаточность или недостаточность защиты, предоставленной жертве нарушения внутренним правом, надлежит Европейскому суду, обязанностью которого является применение статьи 41 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод с целью установления, могло ли внутреннее право при наличии нарушения… в полной мере устранить последствия такого нарушения. Аргумент, используя который итальянские суды при применении Закона №89/2001 могли придерживаться толкования, отличного от того, какое Европейский суд дал положениям статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод… заключается в том, что, в том случае, если жертва нарушения получает на национальном уровне компенсацию, которую Европейский суд сочтет недостаточной, то этот Суд должен присудить такой жертве справедливую компенсацию, предусмотренную статьей 41 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Такая ситуация аннулировала бы назначение средства правовой защиты, предусмотренного итальянским правом в Законе №89/2001, и привела бы к нарушению принципа субсидиарного характера вмешательства Страсбургского суда» [20, §64].

В постановлении №8568/05 Кассационный суд Италии определил право на компенсацию морального вреда на уровне презумпции, указав, что «моральный вред является естественным, хотя и не автоматическим, последствием нарушения права на судебное разбирательство дела в разумный срок, факт причинения такого вреда будет считаться действительным на основании объективного факта нарушения, без необходимости специально это доказывать (прямо или по презумпции), при том условии, что отсутствуют особые обстоятельства, указывающие на отсутствие такого вреда в конкретном рассматриваемом деле… определение компенсации за моральный вред на основе принципа справедливости … должно, насколько это возможно, быть соразмерно, в материальном, а не только в формальном выражении, с денежными суммами, которые присуждает Европейский суд в аналогичных случаях, при этом у лиц сохраняется возможность ссылаться на особые обстоятельства, которые имеют место в конкретном деле при условии, что они обоснованны, не преувеличенны и оправданны… расхождения в методах расчета компенсации [между прецедентным правом Европейского Суда и статьей 2 «Закона Пинто»] не влияют на общее назначение Закона №89 от 2001 г., которое заключается в присуждении надлежащей компенсации за нарушение права лица на разбирательство его дела судом в разумный срок… и, следовательно, не должны допускать никаких сомнений в отношении соответствия этого национального стандарта международным обязательствам, которые взяла на себя Итальянская Республика, ратифицировав Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, и в отношении официального признания, в том числе и на конституционном уровне, закрепленного в пункте 1 статьи 6 данной Конвенции принципа» [20, §64].

Учитывая, что «принцип субсидиарности не означает абсолютный отказ от контроля за результатом, полученным от использования внутренних средств правовой защиты, в противном случае права… были бы лишены своей сущности» [14, §82; 16, §81; 18, §84; 19, §82], можно ожидать, что лишение на национальном уровне лиц права на компенсацию морального вреда может послужить основанием для еще одной категории «дел-клонов» против Российской Федерации.

Подтверждением высказанного опасения может служить позиция Европейского Суда, явно высказанная в постановлении по делу «Бурдов против Российской Федерации (№2)»: «В отношении… материального ущерба суды страны очевидно находятся в лучшем положении для установления его наличия и размера. Однако в отношении морального вреда складывается иная ситуация. Существует сильная, но опровержимая презумпция того, что чрезмерно длительное разбирательство причиняет моральный вред… Европейский суд находит эту презумпцию особенно сильной в случае чрезмерной задержки исполнения государством решения, вынесенного против него, с учетом неизбежного разочарования, вызванного неуважением со стороны государства его обязанности исполнять долг и тем фактом, что заявитель уже перенес судебное разбирательство, которое было для него успешным» [13, §100].

 

 

11. Анализ практики Европейского Суда по правам человека по применению положений статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (в части вопросов, касающихся ограничения свободы граждан в ходе уголовного судопроизводства).

Право обвиняемого на справедливое судебное разбирательство является основной уголовно-процессуальной гарантией, закрепленной в Конвенции. ЕСПЧ в своих решениях неоднократно отмечал необходимость обеспечения справедливого суда «в любом демократическом обществе». Понятие «справедливое судебное разбирательство» охватывает значительную часть уголовно-процессуальных прав обвиняемого и гарантий их реализации, являясь, таким образом, одним из наиболее широких и сложных понятий Конвенции. Весьма велико и количество жалоб в ЕСПЧ по вопросам справедливого судебного разбирательства, по тому суд рассматривает принцип справедливого судебного разбирательства в уголовном процессе как наиболее важный.

В ч. 4 ст. 15 Конституции закреплено, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Руководствуясь данным положением, Конституционный суд практически во всех своих решениях ориентирует развитие правовой системы России, ее законотворчество и правоприменительную практику в целом в направлении соответствия современному пониманию прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К необходимости учета и соблюдения судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров говорится и в Постановлении Пленума Верховного Суда от 10 октября 2003 г. «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ». Верховным Судом РФ были даны конкретные разъяснения по применению общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров РФ и, в частности, основных положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и решений Европейского суда по правам человека. В п. 11 данного Постановления указано, что «суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод». А в п. 9 этого Постановления Верховного Суда РФ говорится: «При осуществлении правосудия суды должны иметь в виду, что по смыслу части 4 статьи 15 Конституции РФ, статей 369, 379, части 5 статьи 415 УПК РФ, статей 330, 362–364 ГПК РФ неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ может являться основанием к отмене или изменению судебного акта». Было подчеркнуто в этом Постановлении и то, что «Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации <...> Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод».

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: