Гребаный торгаш. Всю душу вытрясет, пока добьешься от него чего-то. Вот и сейчас смотрит в глаза с укором и обидой. Подначивает.

- Не заслуживаю? – нахмурился парень. - Ты что, таким способом пытаешься деньги из меня вытрясти? Монаган, я тебе платить не буду. Ты не шлюха. Я предлагаю сделку, и... - мальчишка обреченно закатил глаза и покачал головой. После чего смерил старшекурсника презрительным взглядом и вновь отвернулся к сцене. А Эдриану только и оставалось, что сделать глубокий вдох и задержать дыхание, чтобы успокоиться.

- Чего ты хочешь, Джек? - после непродолжительного молчания все же спросил парень, склоняясь к самому уху мальчишки и теперь ласково поглаживая его по плечу. - Как мне тебя заслужить?

- Мне откуда знать? Тебе подстилка нужна, ты и думай. - Обида каталась на языке как леденец. Звучала в интонациях, неблаговидной гримасой проступила на лице. Плечи снова стряхнули оглаживающие их ладони, впрочем, теперь безуспешно и не с таким рвением.

Игра в кошки-мышки, прервавшаяся два месяца назад, вновь вступила в силу. Но до окончательной капитуляции одной из сторон было еще далеко.

- Слушай, Монаган, ну почему ты такой засранец, а? - устало выдохнул Эдриан и уткнулся лбом в затылок парня. Перспектива завести себе " подстилку" парня не прельщала. Но когда вопрос стал ребром, его выбор пал именно на Джека. Красивый, умный, милый. Гад, правда, да и та еще заноза в заднице, к тому же скрещенная с чиряком, но он был привлекательным и действительно нравился Эдриану. Даже несмотря на то, что полоскал ему мозг, не стесняясь сношать его во всех позах камасутры. - Соглашайся. Давай хотя бы попробуем.

- Что попробуем? - поинтересовался застывший как изваяние Джек.

Скрип зубов Дойла был слышен даже сквозь усиленный колонками голос директора. Руки, сжимающие плечи, теперь причиняли боль.

- Слушай, Дойл, а, может, ты просто трахаться хочешь, и потому звереешь? - поинтересовался парень. - Пойди вон со своим дружком в парк, девок пощупай, или пусть они тебя ущипнут. Там хоть есть за что? - он завел руку за спину и схватил старшекурсника за пах, благо, там все было на месте. - Хм... Могу попробовать толкнуть с аукциона. И мне прибыль, и тебе развлечение.

Пальцы Монагана впились в его пах, сжали раз, другой, и Эдриан выругался, почувствовав, как под ладонью мелкого ублюдка начинается восстание декабристов. Это выбесило посильнее отказа. Это выморозило похлеще отпущенной шуточки. И Эдриан ударом оттолкнул руку Джека от своего паха.

Разговаривать сейчас с малявкой было бессмысленно, и поэтому парень решил оставить беседу с ним на потом.

- Мы еще поговорим, Монаган. Наедине. Когда некому будет спасти твою жалкую шкурку, - пообещал старшекурсник и быстро ретировался, сжимая и разжимая кулаки от злости и выискивая взглядом место, где стоял. Но в итоге просто протиснулся между однокурсниками и уставился на сцену, полностью поглощенный мыслями о том, как же склонить строптивого засранца к этой обоюдно выгодной, но сомнительной сделке.

Джек покачал головой, хоть, впрочем, был доволен результатом.

" Ну кто так соблазняет, балда? " - подумалось ему, когда взгляд случайно, ну или почти случайно упал на покрасневшего от гнева старшекурсника, затесавшегося в ряды товарищей так ловко, словно никогда их не покидал.

И все же угроза была принята во внимание. Варианты развития были просчитаны до мельчайших подробностей. И было принято решение не паниковать.

Дойл туповат, но не тупое быдло. С ним всегда можно договориться, даже при самом отстойном раскладе.

А потому можно расслабиться и не паниковать. Не в этот раз, так точно.

 

***

Директор вещал.

Старый хрыч был настолько себялюбивым, что, казалось, упивается даже звуком собственного голоса.

Иных причин так долго разглагольствовать о всякой ерунде, да еще и по такой жаре, Дарен не видел.

Из всего бурного потока словесной белеберды о заслугах школы и ее учеников парень выделил для себя несколько важных моментов.

Во-первых, Садис Эйгерт уволился и перешел на другую работу.

" Скорбим о безвременно ушедшем воспитателе, да будут плодотворны его успехи на новом поприще вышибалы в ночном клубе", - заявил директор, и лица учителей вытянулись от изумления. А по рядам учеников второго и третьего курса прошла волна беспокойства.

Дарен же, который лежал в парке под деревом, прячась в тени разлапистой лиственницы, не разделял всеобщей паники, замешанной у кого на страхе, у кого на облегчении. Садиса он не боялся. Своих однокурсников тем более. А Гердер с Джоссом выпустились из школы в этом году. Не сказать, что Дарен пасовал перед ними, но все же надрать задницу ни одному, ни второму так и не получилось. Хоть он очень старался.

Во-вторых, в школу взяли троих новых учителей, одного из которых назначили временным опекуном первого курса и преподавателем украинского разговорного языка, (и вот именно новый предмет заставил парня оторопело вытаращиться на трибуну, чтобы убедиться, что он не ослышался).

Новому учителю, который был то ли племянником, то ли еще каким-то родственником директора, жиденько похлопали только его коллеги. Но молодого мужчину, похоже, мало волновало признание. Он так же, как и все, изнывал от жары и прожигал Айзека Айзена ненавидящим взглядом.

Сам директор с благостной, но больше пакостной улыбкой заявил, что будет лично преподавать географию, вызвав снисходительную улыбку на устах своего родственника из далекой Украины, и ужас в душах учеников.

Остальные два преподавателя интереса у Дарена не вызывали. Какой-то лысый старикан с цепким взглядом, и молодой парень годов двадцати трех, смущенно улыбающийся всем присутствующим.

В-третьих, директор достал из-под трибуны пухлую книжицу толщиной в ладонь и, к ужасу учеников, особенно первого курса, заявил, что ее нужно выучить к третьему сентября.

" Это устав школы! - Айзек Айзен скорчил самую серьезную рожу, на которую был только способен. - В четверг с самого утра я лично приму у каждого экзамен на знание устава. Тот, кто провалится, не будет допущен к занятиям. Тот, кто осмелится нарушать устав, будет сперва отстранен от занятий, а потом и отчислен из школы".

Взгляд директора безошибочно нашел Дарена под лиственницей. На что парень только пожал плечами и демонстративно отвернулся.

Пусть отчисляют, ему же лучше. Задрал этот концлагерь! В печенках уже сидит.

***

Директор вещал, а Артур стоял в переднем ряду, прямо перед трибуной, вытянувшись по струнке смирно как на военном параде. В задницу словно вбили огромный кол, который болью прошивал внутренности от ануса до гортани. В этот раз отец не скупился на тумаки, " наставляя" сына перед новым учебным годом.

Артур до сих пор не знал, за что его вызвали в кабинет родителя. Возможно, господину Присту захотелось просто спустить пар. Возможно, ему приснился плохой сон или что-то померещилось в бреду горячки. Ничего не объясняя, он приблизился к парню и ударил. Выверено, умело, чтобы не оставить слишком явных следов. Печень, солнечное сплетение, почки. Мужчина бил сына не издавая ни звука. Артур тоже молчал, даже не пытаясь закрыться сперва от летящих в него кулаков, а когда ноги подкосились и он рухнул на пол, то и от жестоких ударов носком и каблуком дорогой туфли.

Остановился мужчина только когда парень начал кашлять кровью, пачкая дорогой ковер, но уже мало думая об этом вредительстве.

- Я жду от тебя в этом году идеальных оценок, - сказал господин Прист, с отвращением глядя на пятна крови, которые алыми брызгами усеяли белоснежный ковер. Артур пятен не видел. В глазах рябило от боли. Он с трудом приподнялся на локтях и, перевернувшись на спину, прислонился к кожаному дивану, хватая ртом колючий воздух, царапающий горло. - Я прикажу принести тебе лед. Приложи к животу.

Артур послушно кивнул и мужчина удовлетворенно улыбнулся.

На том и завершили воспитательный процесс. За пару дней Артур оклемался и поехал в школу, но стоять все еще было мучительно больно. И он искренне завидовал развалившемуся под деревом Спарксу, у которого вообще не было родителей и который плевать хотел на правила и школьный устав.

Три часа напутственной речи директора длились мучительно долго, но почти полностью прошли мимо сознания парня. И все же прозвучавшая в числе прочих фамилия Лири звонкой пощечиной вырвала Артура из сонного оцепенения, полного мрачных мыслей и пульсирующей внутренней боли.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: