Парень вздрогнул и бросил взгляд на мнущихся у трибуны первокурсников, которым по очереди вручали нашивки с гербом школы и представляли старшим товарищам и преподавателям.

Страх ядовитой иглой вонзился в сердце, когда Артур увидел среди мелкоты Эдмунда. Светленький, с чистой, молочной кожей и порозовевшими от загара щеками, он резко выделялся из толпы своих однокурсников миловидной внешностью и застенчивой улыбкой.

Идеальная, мать его, подстилка!

После торжественного вручения нашивок первогодок увели в здание школы, перепоручив такому же растерянному как и сами детишки опекуну.

Артур терпеливо ждал, когда директор позволит третьему курсу последовать за младшими товарищами. А потом нарочито медленно шел к школе, улыбаясь направо и налево, здороваясь с приятелями, перекидываясь с ними шутками и издевками. А когда вошел в просторный холл, сразу же выхватил взглядом жмущегося к стене Эдмунда и, подскочив к нему, без объяснений впечатал в стену. Да так, что тот пискнул болезненно и прижал руку к груди, испуганно глядя на друга.

- Ты что, мать твою, удумал, мелкий?! - зашипел Артур, нависая над мальчишкой и бегая лихорадочным взглядом по его лицу, и складной фигурке, которая очень изменилась за прошлый год. - Ты что здесь забыл?!

 

Школа святого Исаака оказалась не такой уж большой, как ожидал Эдмунд. Но и обычной средней школой это заведение так же не являлось. Просторный и светлый холл, конечно же, не поражал своими размерами, но был достаточно большим, чтобы вместить в себя сразу три курса учеников.

Пристроившись у стены, мальчишка жадно вглядывался в лица старшекурсников, в надежде увидеть среди них Артура, но друга нигде не было. Оттого сильный тычок и шипящий злобный голос стали для Эдмунда полной неожиданностью. Но стоило только узнать " забияку", как в груди разлилось приятное, ласковое тепло.

- Артур! - радостно пискнул мальчишка, во все глаза глядя на друга и разве что не пожирая его взглядом. - Ты так изменился.

- Что? - слова друга обескуражили, на мгновение выбивая почву из-под ног. " Изменился". Это тут при чем, к чертям собачьим?

Эдмунд смотрел на парня едва ли не со щенячьим обожанием. Свет в голубых глазах, шалая улыбка, словно его заветные мечты разом осуществились. И грудь вздымается так тяжело и равномерно, словно маятник гипнотизера.

- Прист, твоя, что ли? - заржал кто-то за спиной.

Парень не узнал голоса. Просто не расслышал за шумом крови в ушах.

- Да, - хрипло ответил Артур, чуть ли не с ненавистью глядя на мальчишку, улыбка которого, вдруг, начала тускнеть. - Так что присмотрись хорошенько, и лапы не распускай.

- О-о-окэй! - пропело сзади, стремительно удаляясь.

- Ну, привет, малявка, - выдавил из себя Артур, буквально пригвоздив мальчишку взглядом к выложенной мозаикой стене.

Пальцы осторожно смахнули челку с округлившихся большущих глаз.

Вот же пиздец так пиздец, даже слов не найти, чтобы объясниться. Да и нужны ли они, эти слова? Что они теперь изменят?

Разговора, а вернее тех жалких фраз, которыми перебросились старшекурсники, Эдмунд не понял. А вот настроение Артура уловил, и оно ему совершенно не понравилось. Страх прошелся по позвоночнику холодной дрожью, а друг все смотрел и смотрел на него, заставляя поджилки трястись от ужаса.

- П-привет, - выдохнул Эдмунд, неосознанно втягивая голову в плечи. Улыбка сошла с его губ, и отчаянно сильно захотелось исчезнуть, испариться, чтобы не мозолить разъяренному другу глаза.

- Позволь спросить еще раз: что ты тут забыл? - выдавил из себя Артур, чувствуя противный холод, ползущий по внутренностям колючей липкой лентой. - Ты хоть понимаешь, сколько проблем из-за тебя? Хоть немного представляешь, куда ты попал?

Проблем? Из-за него?

Эдмунд опешил. Растерялся, удивленно хлопая глазами, но замешательство, в которое повергли мальчишку слова парня, быстро сменилось ответной злостью. Вот значит как?! Проблемы? Он даже поздороваться толком не успел, а его уже обвиняют черт знает в чем?

Раздражение волной прокатилось по сознанию, а обида отозвалась на губах предательской дрожью.

- А по чьей милости я тут нахожусь? Не спрашивал у себя? - огрызнулся Эдмунд и отбил руку Артура в сторону. Беспочвенные обвинения он терпеть не хотел. А понимание, почему друг перестал ему писать, засияло новыми касками. Нет, это не занятость и не отсутствие телефона. Это просто... просто... просто Артуру не нужны мелкие бесполезные друзья.

- Если ты хотел меня увидеть, не обязательно было переться в школу! - рявкнул Артур и в бессильной ярости впечатал кулак в стену, да так, что содрал кожу, оставляя на мозаике кровавый след. - Можно было просто написать мне, идиотина!

- Идиотина, за неимением собеседника в переписке, писать разучилась. - Холодно смерив друга взглядом, Эдмунд отлепился от стены. - Не переживай. Проблем не доставлю. Просто делай вид, что не знаешь меня. У тебя в этом уже есть опыт. За год натренировался.

И больше ничего не говоря направился к стайке первокурсников, которые облепили мужчину, назначенного их опекуном.

Артур бессильно скрипнул зубами и тут же поморщился от столкновения со своим школьным приятелем, который, задумавшись о чем-то, с разгону налетел на него.

- Что-то случилось? - спросил Эдриан, заметив нездоровую бледность на лице друга, и проследил за его взглядом. - Это кто?

- Заноза в заднице, - выдохнул парень, не в силах успокоиться. И, достав из кармана мобильный, набрал отца.

Нужно было забирать малявку из школы, иначе, он печенкой чувствовал, неминуемо быть беде.

***

Первое сентября праздник для большинства взрослых. Его ставят едва ли не на одну ступень с Рождеством и Пасхой. И Витя прекрасно понимал, почему. Мало кто из взрослых упустит возможность спихнуть своих идиотов-спиногрызов на чужие шеи. Пусть корячатся другие, а мы, родители, отдохнем от этих засранцев, пьющих нашу кровушку изо дня в день.

Витя не любил первое сентября еще со времен своей бытности школьником и студентом. И уж тем более любви к этому ебаному в глотку празднику после почти трех часовой речи Айзека у него не прибавилось. А на последних минутах долбогребучего вещания, злости в молодом мужчине было столько, что, казалось, он просто взорвется.

Темный костюм, заказанный Айзеком специально для него, был настоящей пыточной дрянью. Нет, Витя, конечно, помнил, что у его любовника есть склонность к садизму, но не думал, что она проявится вне спальни. А тут, на тебе! Проявилась. Что б его ревматизм разбил, старого мудака!

Впрочем, сбегать с церемонии Виктор не собирался. Хотя подобная мыслишка и посещала его с частотой примерно раз в пять минут. Но внутреннее благородство и верность данному слову держала мужчину приклеенным к сцене, которая больше напоминала пыточную жаровню.

А Айзек, сволочь эдакая, все вещал и вещал. Причем такую поебень, что Вите порой даже стыдно становилось за то, что его угораздило связаться именно с этим словесным анонистом. Он даже пару раз покраснел от мутных и туманных метафор, использованных любовником в этом потоке бессмыслицы, а малолетки слушали, раззявив рты. Ну еще бы! Они-то не умеют читать между строк, а тем более Айзека.

Под зверским солнцепеком нескольким первогодкам стало плохо, и их отправили в лазарет. И когда детишек уводили под белы рученьки в здание школы, Витю вдруг посетила совершенно безумная мысль о том, что, должно быть, солнце тоже задолжало что-то господину Айзену, и теперь попросту отрабатывает свой долг, прикинувшись на несколько часов маньяком-пекарем.

Но любой пытке приходит конец. И, когда Виктору показалось, что он вот-вот сдохнет, Айзек наконец-то заткнулся.

Но обрадовался новый преподаватель нахер никому ненужного украинского языка слишком рано. После представления новых учителей, он уже готовился сбежать, но тут к его должности приписали еще одну с грозным и нихерашечки непонятным Виктору названием " опекун".

Как же много усилий пришлось приложить, чтобы не уронить на пол отвисшую к чертям челюсть. И как же сложно было не обложить любовника семиэтажным разговорно-украинским матом. Впрочем, старый говнюк, кажется, почувствовал опасность и отошел на другой конец сцены, аплодируя сам себе.

Вите ничего не оставалось, как подойти к первому курсу и, мрачно окинув малявок злым и раздраженным взглядом, увести их в здание школы. Что делать дальше, мужчина не имел ни малейшего понятия, а детишки обступили его толпой и теперь таращились на него своими огромными глазюками, полными надежд и чаяний. Они разве что рты свои не пооткрывали, требуя еды. Птенцы желторотые.

- Нет у меня червей, - раздраженно прорычал он, на мгновение закрывая глаза и проводя по лицу ладонью. Вот и какого хера дальше делать? Ну Айзек, ну старый хер, ты еще за это ответишь! Мог бы хоть инструкцию написать, сволочь.

- Господин Воронцов. - Один из третьекурсников незаметно подошел к Виктору и встал справа от него. - Я провожу новичков в комнаты, а Вас просят зайти к директору.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: