в английском и русском языках

 

Основными аспектами предложения, как мы уже отмечали, являются структурный, связанный с тем, как строится предложение; семантический, связанный с тем, что сообщается в предложении, и коммуникативный, или прагматический, в котором отражается то, для чего говорящий произносит предложение в процессе коммуникации. Отметим, что у разных исследователей, в зависимости от теоретических взглядов и целей исследования, количество аспектов варьирует в широких пределах от трех до восьми (подробнее см. [Копров 2010: 34-37]). Так, М. В. Никитин выделяет, помимо коммуникативного, еще отдельный коммуникативно-прагматический аспект [Никитин 1996: 589].

Все эти три аспекта тесно связаны между собой: семантика предложения находит свое выражение в его структуре, никакие структурные изменения невозможны без изменения семантики, в основе разных коммуникативных типов предложения лежат разные синтаксические структуры. Большая часть типологических различий между этими тремя аспектами предложения в английском и русском языках уже была затронута нами в предыдущих параграфах при анализе членов предложения и основных категорий предложений. В данном параграфе мы кратко остановимся на некоторых вопросах, которые еще не получили достаточного освещения.

Классификация предложений по структуре строится на основе следующих параметров: по количеству предикативных линий, по характеру (категориальной семантике) подлежащего и по характеру сказуемого. По первому параметру выделяются простое предложение, имеющее в своем составе одну предикативную линию (We have arrived. Мы открылись), сложное (сложносочиненное и сложноподчиненное), имеющее в своем составе две и более предикативных линии, основанные либо на сочинительной, либо на подчинительной связи (Я принял решение, и я счастлив. I made up my mind, and I am happy. Не знаю, убедил ли я кого-нибудь своим ответом. I wonder if my answer convinced anyone), и осложненное, содержащее вторичную предикацию (His new book finds the character 10 years older but not much wiser. He came home a winner. Он вернулся победителем). Все три структурных типа предложений типа предложений существуют как в русском, так и в английском языках, но при этом в английском языке осложненное (semicomposite) предложение, основанное как на сочинительной, так и на подчинительной связи, характеризуется гораздо большей частотностью, чем в русском, за счет существования таких структур, как сложное дополнение, сложное подлежащее и абсолютные причастные конструкции, что придает английскому языку большую степень компрессии (ср. My wife didn’t like the Bible out of the house.– Моя жена не любила, когда Библию выносили из дома).

По характеру (категориальной семантике) подлежащего предложения делятся на определенно-личные, неопределенно-личные, обобщенно-личные и безличные [Левицкий 2003: 203]. Все четыре типа предложений присутствуют как в английском, так и в русском языках, но при этом они различаются по своей структуре, что обусловлено обязательным / необязательным характером двусоставности предложения. В английском языке двусоставность носит обязательный характер, а потому подлежащее присутствует во всех типах предложений, отличаясь по своей семантике. Прототипическим является определенно-личное предложение, в котором подлежащее называет определенное лицо, предмет, явление или группу лиц и явлений (I am del i ghted to see you). В неопределенно-личных предложениях субъект либо неизвестен, либо говорящий намеренно не хочет его называть, и подлежащее выражается местоимениями they, some, somebody и т.д.: They say he is getting married. В обобщенно-личных предложениях действие относится к широкому кругу лиц, и подлежащее выражается местоимениями one, we, you, he в обобщающем значении: One can never be too careful. He never mistakes who never does anything. В безличных предложениях действие не связано с субъектом, а потому подлежащее носит чисто формальный характер, обусловленный обязательной двусоставностью структуры предложения, и выражается чаще всего местоимением it. It was raining heavily. В английском языке безличные предложения с формальным подлежащим it в основном употребляются для описания темпоральных, пространственных отношений, погодных и природных условий, например: It ’ s midnight. It’s a long way from here to the sea. It’s winter.

В русском языке двусоставность не носит обязательный характер, а потому определенно-личные предложения всегда являются двусоставными, а остальные три типа могут быть односоставными, например: Говорят, что он уезжает. Цыплят по осени считают. Светает. При этом не может не обращать на себя внимание широкое использование бессубъектных предложений в русской речи, передающих широкий круг значений, таких, как погодные, природные условия, пространственные и темпоральные отношения (Холодает. Уже поздно), физиологические и психоэмотивные состояния (Меня знобит. Мне что-то не работается), модально-потенциальные значения (Нас не догнать. Нам не жить друг без друга), ментальные (Его вдруг осенило) и т.д. (подробнее см. [Недялков 2005: 233-243]).

Как отмечают исследователи, широта семантического пространства, покрываемого безличными предложениями, в которых общим смысловым признаком выступает устраненность из смысла высказывания представления об активно действующем субъекте, является характерной чертой русского синтаксиса, в которой находит свое отражение такая черта русского национального характера, как неконтролируемость чувств, зависимость от внешних, неподконтрольных сил, от судьбы [Wierzbicka 1992: 71-72].

Необходимо отметить, что подобная трактовка рассматриваемых конструкций и их интерпретация с позиций этноспецифичности сознания и ее отражения в синтаксисе имеет немало оппонентов, считающих, что на становление безличных конструкций в русском языке решающее влияние оказали чисто внутриязыковые, а не культурологические факторы. Оппоненты данного подхода выдвигают тезис о том, что «нельзя судить о синтаксисе одного языка с точки зрения синтаксиса другого языка, не учитывая происходивших в них исторических процессов» [Копров 2005: 80-81]. Данный тезис представляется нам достаточно спорным на том основании, что на исторические процессы, происходившие и происходящие в языке, могут оказывать влияние не только внутриязыковые факторы, но и эволюция сознания, которое всегда этнически специфично, что и дает нам основания разделять точку зрения тех исследователей, которые справедливо считают, что то, как мы говорим, отражает то, как мы думаем ( the way we speak reflects the way we think ). Нам трудно согласиться и со следующим утверждением: «Современный английский язык, потеряв в ходе креолизации категорию личности / безличности (как и многие другие категории) и став по своей типологии тотально подлежащным, просто не предоставляет говорящему возможности выбора подобных вариантных форм для выражения тонких семантических оттенков [Копров 2010: 127]. Мы считаем, что в любом языке всегда имеется достаточно средств, чтобы на нем можно было «все сказать», т.е. выразить тончайшие оттенки мысли.

Третий тип классификаций предложения связан с характером сказуемого как структурно-семантического центра предложения, о чем мы уже говорили при анализе глагола. Существует множество классификаций структурно-семантических моделей предложения на материале разных языков, при этом число таких моделей варьируется у разных авторов (подробнее см.: [Копров 2010: 5-22 Левицкий 2003: 183-188]. Наиболее полной представляется классификация, основанная на валентностных особенностях глагола-сказуемого [Ковалева 2008: 22-28]. Вместе с тем, следует отметить, что само понятие валентности, первоначально определяемое как синтаксическое свойство глагола, по мере развития семантического синтаксиса, стало трактоваться как феномен семантический, что привело к разграничению двух типов валентности формально языковой, относящейся к конкретному языку и содержательной (т.е. семантической) валентности, имеющей универсальный характер [Кацнельсон 2001: 124]. Последовательное разграничение синтаксического и семантического аспектов предложения в работах Л. Теньера привело к дифференциации членов предложения как компонентов синтаксической структуры предложения, и актантов и сирконстантов как компонентов семантической структуры предложения [Теньер 1988], которые могут находиться как в отношениях симметрии, так и в отношениях асимметрии с синтаксическими компонентами предложения. В результате переосмысления сущности валентности классификации предложений стали ориентироваться прежде всего на семантический характер синтаксических структур [Ковалева 2008: 28-30].

В когнитивно-ориентированных исследованиях понятие семантической структуры предложения сегодня соотносится с понятием когнитивной модели как той ментальной структуры, которая лежит в основе построения предложения как синтаксически репрезентируемого концепта. Как пишет Е. С. Кубрякова, когнитивная модель строится как аналог определенного вида деятельности с полной реконструкцией основных компонентов этой деятельности [Кубрякова 2003: 443]. Рассматривая этапы концептуализации окружающего мира и их отражение в языке, И. Ю. Колесов отмечает, что результатом концептуализации мира нашим сознанием являются ментальные репрезентации, которые получают лингво-специфическую «обработку и упаковку», находящую репрезентацию в семантическом и синтаксическом выражении в лексиконе языка и его грамматическом строе, а также в процессе использования языка – в моделях развертывания высказывания и текста [Колесов 2016: 30].

Экстраполируя это общее положение на уровень предложения, мы можем утверждать, что ментальные репрезентации (когнитивные модели) и их семантические аналоги (семантические структуры, или пропозиции), являются в значительной мере едиными для разных языков, т.е. пределы языкового варьирования на этих уровнях минимальны. Различие происходит на этапе «упаковки» смысла (пропозиции) в соответствии с синтаксическими нормами конкретного языка. Эту мысль предельно четко выразил Э. Бенвенист: «Язык воспроизводит мир, но подчиняя его при этом своей собственной организации. < …> Передаваемое содержание (или, если угодно, “мысль”) расчленяется в соответствии с языковой схемой. “Форма” мысли придается ей структурой языка» [Бенвенист 1974: 27].

Даже в одном языке мы можем передать одно и тоже содержание с помощью разных синтаксических форм, которые являются разными способами упаковки одного и того же содержания, отличаясь при этом оттенками смысла (Я не могу уснуть и Мне не спится) или разным фокусом восприятия (He loaded the hay into a wagon и He loaded the wagon with hay).

Таким образом, именно на уровне вербализации смысла предложения возникают различия, обусловленные спецификой синтаксиса конкретного языка и теми языковыми конвенциями, которые сложились в языке, а также факторами этнокультурного характера. Эти различия могут выявляться как на уровне системы языков, так и на функциональном уровне. Приведем примеры таких различий. Так, сопоставляя предложения He glared at her и Он свирепо посмотрел на нее, мы видим, что в их основе лежит единая семантическая структура, которая включает следующие компоненты: действие, агенс, объект и характер действия, которая, в свою очередь, базируется на единой когнитивной модели, отражающей действие и его участников. Различие в синтаксических структурах английского и русского предложения обусловлены тем, что в английском языке семантический компонент характер действия представлен ингерентно в семантике глагола, а в русском – адгерентно, с помощью обстоятельства качественной характеристики действия. Примером межъязыковых различий на уровне функционирования языка может служить тот факт, что предложения акциональной семантики в русском языке обычно содержат глагол, а в английском языке они часто представлены с помощью именной фразы, что отражается тенденцию к номинализации, присущую английскому языку, о чем мы уже неоднократно упоминали. Например: We weregoodproblemsolvers together ( D. H. Clark ) – Вместе мы хорошо решали проблемы. Этот фактор следует учитывать при переводе, поскольку он требует изменения синтаксической структуры предложения.

Говоря о факторах этнокультурного характера, находящих отражение в синтаксической структуре предложения, обратимся прежде к сопоставлению предложений с глаголами обладания и бытия, которые, несомненно, относятся к числу базовых синтаксических моделей во всех языках, отличаясь лишь преференциями, которые выявляются при сопоставительном анализе. По мнению Э. Фромма, обладание и бытие представляют собой не просто отдельные качества индивида, а два разных вида ориентации и самоориентации в мире, две различные структуры характера, доминирование одной из которых является определяющим для его принадлежности к определенному типу культуры [Фромм 1998: 211].

Из исторического языкознания нам известно, что в древних языках значение обладания выражалось с помощью глаголов бытия, поскольку глаголы со значением обладания, как считает Э. Бенвенист, представляют собой более поздние образования, появившиеся на основе глаголов бытия (быть у кого-то) [Бенвенист 1974: 210-213]. И сегодня существуют языки (алтайские, многие африканские языки, а также арабский, венгерский и семитские языки), в которых нет глагола иметь, а обладание выражается с помощью глагола быть. Так, в африканском языке эве (Того) значение обладания выражается как быть в руке, в древнееврейском значение я имею передается косвенной формой это относится ко мне. Кроме того, средством выражения значения обладания может быть не только глагол, но и специальные частицы и аффиксы, как это имеет место в тюркских языках (более подробно см. [Бенвенист 1974: 211-212]).

С появлением глаголов со значением обладания они стали вытеснять глаголы бытия в сфере выражения значения принадлежности, однако в разных языках это происходило в различной степени, что и объясняет различное соотношение между этими глаголами в современных языках. Так, русский язык, по мнению В. Ю. Копрова, эволюционировал в сторону языков бытия [Копров 2000: 135-138], а английский – в сторону языков обладания, что и объясняет различное положение, занимаемое этими глаголами в русском и английском языках.

Сопоставительный анализ предложений с этими двумя базовыми глаголами показывает, что в английском языке доминирующее положение занимают предложения с глаголом have, а в русском – с глаголом быть.

Как показали исследования Н. Д. Арутюновой [Арутюнова 1976; Арутюнова 2000], специфической особенностью русского языка является тот факт, что русский язык моделирует описание микромира человека по типу описания макромира. Вся сфера описания микромира человека: его предметное, человеческое и ситуативное окружение, его собственность, его физические, психические свойства и состояния, его социальный статус, его поведение, манеры, взгляды, отношения с другими людьми передаются с помощью бытийных предложений с глаголом быть. Например: Ей было тогда двадцать три года. У нее было прекрасное контральто (К. Паустовский). Ему было смешно, что он так обмяк (В. Набоков). Теперь уже у него королевских замашек не было (В. Катаев).

Заканчивая описание бытийных предложений, Н. Д. Арутюнова подчеркивает, что их изучение вплотную подводит исследователя к особенностям отраженной в русском языке картине мира, или этнокогнитивной специфике русского языка [Арутюнова 2000: 791]. Эта специфика заключается в том, что данная модель предложений отражает принадлежность исконной русской культуры к культурам бытийного типа: в рамках этой культуры человек воспринимает себя как часть окружающего мира, он не владеет миром, а является его частью.

Следует отметить и тот факт, что изменения в экономическом и политическом устройстве России, переход от общественной к частной собственности в нашей стране не мог не найти отражения в языке. В речи многих представителей нового сословия сегодня все чаще можно услышать Я имею квартиру (машину, дачу, загородный дом, жену, свой бизнес и т.д.) вместо традиционного русского У меня есть, что показывает динамичность языкового сознания, с одной стороны, и взаимосвязь этнических и социальных факторов, с другой.

В отличие от русского языка, в английском языке, как и во всех германских и романских языках, сообщения о макромире обычно моделируются по бытийному типу, т.е. с помощью глагола be, а сообщения о микромире человека выражаются «по имущественному принципу», т.е. с помощью глагола have и его синонимов own и possess. При этом данные глаголы и их русские эквиваленты различаются своими сочетаемостными характеристиками.Ср.: Он владеет фабрикой. Он владеет собой. Он хорошо владеет английским. – He owns a factory. He is self-possessed. He has a good command of English.

Доминирующее положение синтаксической модели предложения с глаголом have в системе английского языка находит свое отражение и в том факте, что даже макромир человека, т.е. положение предметов в пространстве также нередко моделируется с помощью глагола have. Например: Bournemouth is a very fine place in a lot of ways. For one thing ithasthesea ( B. Bryson ). Глагол have, будучи широкозначным, может заменять глаголы с более конкретными значениями, как, например, в следующем предложении, где глагол have заменяет глагол know. There was no chance she would speak English and he had no Serbo-Croat (F. Forsyth). HehadhaltingEnglish ( Idem ).

Это фундаментальное различие необходимо учитывать в процессах перевода, так как оно требует регулярной замены моделей предложения: при переводе с английского на русский модель с глаголом have заменяется моделью с глаголом бытия или местонахождения, а при переводе с русского на английский глаголы бытия и местонахождения, как правило, заменяются глаголами со значением обладания. Приведем несколько примеров.

“It would be very good to have someone, a woman”, he thought, watching the smoke from his cigarette blow out over the pond (R. J. Waller) – “ Хорошобырядомкто-нибудьбыл. Женщина ”, подумал он, глядя, как дым от сигареты медленно плывет над прудом (перевод Е. Богданова).

У нее был ясный ум и легкий характер (Б. Пастернак) – She hadagoodmind and was easy to get along with (Перевод М. Хейворда и М. Харари).

Кроме того, данное фундаментальное различие в выборе модели предложения для представления макро- или микромира человека оказывает сильное интерферирующее воздействие при обучении русскому или английскому как иностранному языку. Так, в русской речи англоязычных студентов можно часто услышать такие предложения, как Я не имею времени, Я имею несколько вопросов и т.д., которые, хотя и понятны слушателю, но не являются абсолютно аутентичными для русского языка. Даже в тех случаях, когда англоязычные студенты усваивают необходимость кодирования на русском языке событий микромира с помощью бытийной модели, наиболее сложным для них является дифференциация случаев возможности / невозможности опущения глагола быть, а потому частотны высказывания типа *У меня есть насморк (температура). В практике преподавания русского языка как иностранного необходимо прогнозировать вероятность появления таких ошибок, обусловленных этнокогнитивной спецификой языков.

Коммуникативный (прагматический) аспект предложения включает в себя выделение разных коммуникативных типов предложений на основе выполняемой ими коммуникативной функции, а также актуальное, или коммуникативное членение предложения.

В зависимости от выполняемой ими коммуникативной функции: сообщения об информации, запроса об информации и побуждения к действию выделяется три коммуникативных типа: повествовательное, вопросительное и побудительное. Восклицательные предложения не образуют отдельный коммуникативный тип, поскольку они не актуализируют коммуникативное намерение говорящего, а отражают его эмоциональное состояние, и каждый из трех коммуникативных типов предложения может быть восклицательным, о чем свидетельствует наличие двух знаков – вопросительного и восклицательного в конце таких предложений: Как Вы могли так поступить?! How dare you behave like this?!

Как известно, средствами, отличающими один коммуникативный тип предложения от другого, являются интонация, порядок слов, вопросительные слова. В английском языке изменение коммуникативного типа предложения влечет за собой трансформацию его синтаксической структуры, (в русском это происходит только в случае побудительного предложения), что показывает тесную связь коммуникативного и синтаксического аспектов предложения. В этой связи Д. Болинджер высказывает следующее предположение: “Grammatical functions probably started as social functions thousands of years ago. … As societies grew more and more complex the simple social functions became diversified and the old forms had to be adapted to new purposes. So we have questions that do not really ask, statements that do not really assert, imperatives that do not really command, etc.” [Bolinger 1975: 157]. Автор, в сущности, говорит об употреблении предложений разных коммуникативных типов во вторичных коммуникативных функциях, что имеет место во всех языках. Как мы уже отмечали, специфической особенностью англоязычной коммуникации является высокая частотность употребления вопросительных предложений в сфере выражения побуждения, что обусловлено фактором вежливости, являющимся основным регулятором коммуникации. Ср.: Why don’t we have a short break? I was wondering if we could go out some day.

По сути дела, изучение вопроса о вторичных коммуникативных функциях коммуникативных типов предложения выводит нас в область теории речевых актов, которая является ядром прагматики. На это указывала еще в 70-е годы прошлого века О. С. Ахманова, подчеркивая тот факт, что в основе строения любого речевого акта лежит определенный коммуникативный тип предложения. Сегодня эта органическая связь теории речевых актов с грамматикой находит свое отражение в том, что грамматическая теория приобретает все более и более дискурсивный характер, а основная цель анализа грамматических структур состоит не в их каталогизации, а в стремлении понять, как эти структуры функционируют в коммуникации и чем определяется их выбор [Biber et al 1999: 4, 50].

Употребление предложения в конкретной ситуации общения превращает его в единицу коммуникации, и при этом на первое место выходит вопрос об актуальном, или коммуникативном членении предложения, т.е. о способах подачи наиболее значимой информации в процессе коммуникации. Этот вопрос постоянно находился в фокусе внимания лингвистов, выделявших в предложении, наряду с синтаксическими подлежащим и сказуемым, компоненты, выполнявшие разные роли в передаче информации, которые, в зависимости от направления, в котором работали лингвисты, именовались как логический, психологический, лексический субъект и предикат, топик и коммент, тема и рема. Последние термины – тема и рема закрепились в метаязыке теории актуального членения, во многом благодаря трудам В. Матезиуса, внесшего весомый вклад в разработку данной теории и показавшего важность теории актуального членения предложения для сопоставительного изучения языков [Матезиус 1967].

Динамическое единство связи между отдельными предложениями (высказываниями) в потоке речи или в тексте обеспечивается поступательным движением информации. Как отмечает Г. А. Золотова, отдельные предложения как звенья единого целого организуют свои компоненты таким образом, чтобы передаваемая информация развивалась последовательно, от данного, известного (темы) к новому, неизвестному или наиболее значимому (реме), в результате чего компоненты предложения распределяются между этими полюсами, в чем и состоит суть актуального членения предложения [Золотова и др. 1998: 378].

Изучение актуального (коммуникативного) членения предложения в рамках когнитивно-коммуникативной парадигмы подчеркивает антропоцентрическую сущность данной проблемы и выдвигает на первый план вопросы, связанные с передачей информации в процессе коммуникации, оценкой информированности адресата, а также с теми когнитивными механизмы, которые лежат в основе данного феномена [Виноградова 2016]. Отношения между темой и ремой описываются в когнитивно-ориентированных исследованиях в терминах фигуры / фона, базы / профиля, а в качестве основного когнитивного механизма профилирования / депрофилирования информации чаще всего называется ментальная операция фокусирования/дефокусирования [Ирисханова 2014: 177-214].

Для фокусирования наиболее значимой информации в предложении используются единицы всех уровней языка: логическое ударение, порядок слов, специальные конструкции, вводные слова и словосочетания, усилительные частицы, служебные слова (артикль), а также изменение залоговой формы сказуемого и связанное с этим преобразование синтаксической структуры предложения. Выбор этих способов во многом обусловлен строевыми особенностями конкретного языка.

Универсальным средством ремовыделения в устной речи на любом языке является логическое, или рематическое ударение. Достаточно универсальный характер носят и такие средства ремовыделения, как использование эллиптического предложения, содержащего лишь пик ремы (Откуда дровишки? – Из лесу, вестимо! What is it your want? – The truth! ) усилительных частиц (Только ты можешь сделать меня счастливым! You and only you can make me happy! ), повторов (Вперед и только вперед! Faster and faster! ).

В письменной речи невозможность использования логического ударения частично восполняется графическим средством – курсивом, но основная нагрузка падает на синтаксис. В русском языке, благодаря свободному порядку слов, в стилистически нейтральном регистре рематический компонент предложения обычно помещается в конце предложения: Вчера к нам пришел новый учитель. Новый учитель пришел к нам (только) вчера. Вчера новый учитель пришел (именно) к нам. Новый учитель к нам вчера (наконец, всё-таки) пришел.

В английском языке, в силу фиксированного порядка слов такое свободное передвижение компонентов предложения, несущих основную коммуникативную нагрузку, невозможно, а потому язык использует другие средства ремовыражения, такие, как неопределенный артикль (A new teacher came to us yesterday), замена сказуемого близким по смыслу глаголом (Yesterday we had a new teacher), эмфатическая конструкция (It ’ s we who had a new teacher. It’s yesterday that a new teacher came to us), эмфатическое do (A new teacher did come to us yesterday).

Частотными средствами перевода русского рематического подлежащего на английский язык служат конструкция there is …, трансформация структуры предложения с заменой подлежащего, а также использование пассивного залога и связанная с этим трансформация предложения с использованием агентивного дополнения. Например: В углу комнаты стоял большой книжный шкаф. – In the corner of the room there stood a large bookcase. В статье приводятся многочисленные примеры морских метафор. – The article contains numerous examples of sea metaphors. The author gives numerous examples of sea metaphors. Телеграмму принесли на следующий день. – The telegram was delivered the next day. Этот рассказ написал М. Твен, а не О. Генри – This story was written by M. Twain and not by O. Henry.

В эмоциональной речи, при использовании т.н. субъективного порядка слов рема и в русском, и в английском языке может выноситься на первое место в предложении. Различие состоит в том, в русском языке это не приводит к изменению порядка слов в остальной части предложения, а в английском языке – приводит к т.н. эмфатической инверсии. Ср.: Никогда больше я туда не поеду! Never will I go there again!

Наличие существенных различий в способах ремовыделения в английском и русском языках следует учитывать как в практике обучения языку, так и в процессе перевода. Так, например, как показывают наблюдения, в русскоязычной речи американцы и англичане нередко по аналогии с родным языком употребляют эмфатическую конструкцию  Это она, которая мне сказала, в тех случаях, когда нужно использовать порядок слов или логическое ударение. Различия в средствах выражения компонентов актуального членения требуют особого внимания и при переводе. Одним из важнейших критериев адекватности перевода является сохранение актуального членения предложения языка оригинала, что нередко требует изменения синтаксической структуры предложения. К сожалению, это правило не всегда соблюдается. Например: В статье анализируются случаи символического использования ряда названий частей тела … *The cases of symbolic usage of names of body parts … are also analyzed. Как видим из примера, при переводе автором было нарушено актуальное членение исходного предложения – рема исходного предложения занимает позицию темы в переводе, что приводит к искажению смысла. Сохранение актуального членения исходного предложения требует в данном случае изменения структуры предложения: The article ( the author ) analyzes the cases of symboloc usage of body parts … Частотность подобных ошибок, например, при переводах аннотаций научных статей на английский язык убеждает в том, что эта переводческая проблема требует особого внимания при обучении переводу.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как мы отмечали в предисловии к данной работе, основные труды в области типологии были написаны в рамках структурной парадигмы лингвистической науки. И хотя основные положения, выработанные в рамках этой парадигмы, не потеряли своей актуальности и сегодня, мы считали целесообразным провести сопоставительный анализ языков с учетом становления новой парадигмы, соблюдая при этом принцип преемственности в развитии лингвистики и используя тот огромный арсенал фактов, который был накоплен в сравнительной типологии благодаря трудам многих отечественных и зарубежных типологов.

Мы ставили своей задачей посмотреть как на сходство, так и различия английского и русского языков «глазами новых концепций» и осуществить сопоставительный анализ с позиций когнитивного и этнолингвистического подходов, что позволило бы выявить глубинные причины как сходства, так и различий и установить факторы как внутриязыкового, так и этнокультурного характера, обусловливающие эти различия, что должно способствовать повышению экспланаторного потенциала сравнительной типологии. Последовательное применение когнитивного подхода к анализу было направлено в большей мере на выявление глубинных оснований языкового сходства, что позволяет показать универсальную природу языка и общность когнитивных способностей человека. При рассмотрении фактов языкового варьирования мы пытались выявить те этнокультурные факторы, к которым относятся особенности мировосприятия, национального характера, социально-исторического контекста, которые нашли свое отражение в языке.

В заключение еще раз подчеркнем, что для успешного овладения другим языком важно не только знание различий между языками, но и развитие когнитивной и языковой эмпатии, т.е. умения взглянуть на мир глазами носителя изучаемого языка и вербализовать это умение в своей иноязычной речевой деятельности, что позволит нам успешно осуществлять коммуникацию «поверх границ культур», а также применять это умение в практике обучения английскому языку или в своей переводческой деятельности.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Адмони В. Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка М.: Изд-во лит-ры на иностр. языках, 1955. – 392 с.

2. Адмони В. Г. Партитурное строение речевой цепи и система грамматических значений в предложении // Филологические науки. 1961. №3. – С. 3-15.

3. Ажеж К. Человек говорящий. Вклад лингвистики в гуманитарные науки. Перевод с французского Б. П. Нарумова. М.: Едиториал УРСС, 2003. – 304 с.

4. Аймара: Народ, идущий назад в будущее [Электронный ресурс] // Hasta Pronto. – Режим доступа: https://hasta-pronto.ru/bolivia/aymara/. – Загл. с экрана

5. Анохина М. А. Элементы инкорпорации в системе английского глагола. Монография. Барнаул: АлтГПА, 2012. – 160 с.

6. Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. Ленинград: Просвещение, 1979. – 259 с.

7. Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. Учеб пособие для пед. вузов / Под ред. М.Д. Резвецовой. – 4-е изд. М.: Физматлит, 2010. – 232 с.

8. Арнольд И. В. Лексикология современного английского языка. Издание второе. М.: Высшая школа, 1973. – 303 с.

9. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. / АН СССР. Ин-т языкознания.М. : Наука, 1976. – 383 с.

10. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998. – 896 с.

11. Афанасьева О. В. Имена прилагательные в системе кардинальных частей речи английского языка. М.: Прометей, 1992. – 94 с.

12. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Иностранная литература, 1955. – 416с.

13. Бархударов Л. С. Структура простого предложения современного английского языка. М.: Высшая школа, 1966. – 200 с.

14. Бархударов Л. С. Проблема предложения в трактовке различных грамматических направлений // Вопросы языкознания. 1976. № 3. – С. 89-100.

15. Бархударов Л. С. Язык и перевод: вопросы общей и частной теории перевода. М.: ЛКИ, 2010. – 240 с.

16. Беляева Е. И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1985. –179 с.

17. Беляевская Е. Г. Культурологическая информация в семантике языковых единиц // Вопросы когнитивной лингвистики, 2007. №4. – С. 44-50.

18. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Под редакцией, вступительной статьей и комментарием Ю. С. Степанова. М.: Прогресс, 1974. – 447 с.

19. Блох М. Я. Теоретические основы грамматики. Изд. 3-е, испр. М.: Высшая школа, 2002. – 160 с.

20. Блумфилд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968. – 606 с.

21. Богданов В. В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Ленинград: Изд-во Лениградского ун-та, 1977. – 204 с.

22. Болдырев Н. Н. Категории как формы репрезентации знаний в языке // Концептуальное пространство языка. Под ред. проф. Е. С. Кубряковой. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2005. – С. 16 -40.

23. Болдырев Н. Н. Категориальный уровень представления знаний в языке: модусная категория отрицания // Когнитивные исследования языка. Вып. VII. Типы категорий в языке. Москва – Тамбов. 2010. – С. 45-60.

24. Болдырев Н. Н. Когнитивная природа языка: сборник статей. Москва – Берлин: Директ-Медиа, 2016. – 256 с.

25. Бондарко А. В. Основы функциональной грамматики: Языковая интерпретация идеи времени. СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2001. – 260 с.

26. Бондарко А. В. К теории поля в грамматике – залог и залоговость (на материале русского языка) // Вопросы языкознания. – 1972. – №3 – С.20-35.

27. Братко А. А., Кочергин А. Н. Информация и психика. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1977. – 183 с.

28. Валгина Н. С., Розенталь Д. Э., Фомина Н. И. Современный русский язык: учебник / Под редакцией Н. С. Валгиной. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Логос, 2002. – 528 с.

29. Виноградов В. А. Классификационные типы в движении // Res Linguistica: сборник статей к 60-летию профессора В. П. Нерознака. М.: Academia, 1999. – С. 420-423.

30. Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. – 614 с.

31. Виноградов В. В. Основные вопросы синтаксиса предложения (на материале русского языка) // В. В. Виноградов. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975. – С. 254-295.

32. Виноградова С. Г. Когнитивные основы коммуникативного членения сложного предложения. Автореф. дис … д-ра филол. наук. Тамбов, 2016. – 40 с.

33. Воркачев С. Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2004. – 192 с.

34. Воронцова Г. Н. Очерки по грамматике английского языка. М.: Изд-во литературы на иностранных языках, 1960. – 399 с.

35. Гадамер Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. – 368с.

36. Гак В. Г. Проблемы лексико-грамматической организации предложения (на материале французского языка в сопоставлении с русским). Автореф. дис. … д-ра филол. наук. М.: 1968. – 55 с.

37. Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Просвещение, 1989а. – 288 с.

38. Гак В. Г. О контрастивной лингвистике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. Контрастивная лингвистика: Переводы / Сост. В. П. Нерознак. Общ. ред. и

⇐ Предыдущая9101112131415161718

Поделиться: