Так нужно ли тебе это, Фрэнк?

 Этот вопрос всплывал в голове скорее как риторический, потому что ответ был очевиден, а мое решение оставалось все так же непоколебимо. Как вы все не закончилось, я должен попробовать все исправить, начать все с самого начала, с той точки, от которой мы и отталкивались, когда боролись с этой чертовой зависимостью впервые. Я готов пережить те тяжелые дни заново, зная, что теперь все может оказаться еще труднее, чем тогда. Я готов к бессонным ночам, истерикам, слезам и крикам, я готов к чему угодно, я просто хочу спасти его, хотя бы попробовать. Во всяком случае, я уже никуда не уйду, я буду рядом с ним так долго, как только смогу. Я останусь, не из-за чувства жалости или долга, не из героизма, я останусь, потому что хочу, чтоб он опять был счастлив, чтоб мы опять были счастливы вдвоем, ведь победив однажды, мы сможем сделать это и во второй раз. У нас все получится. И я простил ему героин, простил сразу же, почти не задумываясь, просто простил. Мы можем посчитать его поступок ошибкой, пусть она оказалось слишком серьезной, но все позади, и мы можем бороться снова, чтоб эта страшная ошибка уже никогда не повторилась. Ведь еще не поздно вернуть те дни, где мы были абсолютно счастливы, еще не поздно все исправить.

 Ведь еще не поздно?

 Я словно безумный убеждал себя в этом, я создавал себе надежду из ниоткуда, я создавал себе хоть что-то за что можно было ухватиться.

 К средине ночи мне и вовсе показалось, что я схожу с ума, окончательно теряю рассудок, стараясь отчаянно верить в придуманные собой сказки.

 Ближе к утру вместе с первыми лучами бледно-желтого солнца мысли постепенно приобретали былую трезвость. Из сумасшедшего сказочника я превратился в реалиста, понимающего, что не у всех историй бывает счастливый конец, но это еще не значит, но не нужно попытаться написать его для себя.

 Чем светлее становится на улице, тем яснее я понимаю, что должен верить, но в то же время лучше не ожидать многого, не строить планы на прекрасное и безоблачное будущее. В борьбе с героином нет никаких гарантий на выигрыш, и очень глупо думать, что единожды победив, второй раз случиться так же, я не могу быть уверенным, что на этот раз он не окажется сильнее, как бы я не хотел.

 Когда солнце полностью взошло над горизонтом сияющим пламенным шаром, проникая теплыми лучами в остывшую за ночь кухню, я чувствовал себя до ужаса уставшим, опустошенным от эмоций. Страх и тревога притихли, оседая горечью в глубине сердца, душевная боль потеряла свою остроту, сменившись ноющей грустью. Мне не стало легче, но теперь, по крайней мере, я держу себя в руках, контролируя свои чувства, и не нахожусь на грани нервного срыва. Я немного успокоился, но каждой клеточкой своего тела и мозга я ощущаю необходимость в отдыхе, который, возможно, получу не так уж и скоро. Нужно потерпеть, ведь я знал, что выбираю и на что иду.

 Я сижу в полной тишине, и сидел бы так дальше, если бы в один прекрасный момент дверь кухни не открылась, пробуждая меня от сна наяву и заставляя окунуться в реальность.

 Еще довольно рано, особенно для Джерарда, который привык просыпаться к полудню, но сейчас мне несложно понять причину его столь раннего пробуждения. Когда я повернул голову, он стал в дверном проеме, не делая больше ни шага вперед, устремив на меня свой практически безжизненный взгляд. Болезненно бледная кожа, мешки под глазами, и сам он хрупкий и беззащитный, словно вот-вот упадет, потеряв сознание. Я смотрю на него, в его глаза, видя, как с каждой секундой в них потухают искорки, наполненные радостью и счастьем. Я смотрю на него и вижу, как он сам медленно сгорает, смирившийся и безразличный, потерявший надежду, сломленный.

 Я не говорю ни слова, и Джерард решает заговорить первым:

 - Ты остался, - его голос звучит тихо и хрипло, не выражая практически ничего. В нем не было ни радости, ни недовольства, ни возмущения, разве что какая-то еле уловимая грусть.

 - А ты думал, я сбегу от тебя? – спрашиваю я, натянуто улыбнувшись и устало вздохнув.

 Джерард в ответ пожал плечами, стоя на том же месте, словно у него не хватает сил хоть на еще одно движение. На мгновение он опускает глаза, но когда наши взгляды встречаются снова, он смотрит тревожно и умоляюще, будто бы безмолвно предупреждая меня о чем-то.

 - Может быть, так было бы даже лучше, - на выдохе говорит Джерард. – По крайней мере, этот поступок был бы вполне объясним... – он как будто хотел сказать еще что-то, но вдруг замолчал. А я в свою очередь даже не хочу думать о том, что он не договорил.

 Я знаю, что у него на счет сложившейся ситуации есть свое мнение, знаю, что он считает, что я должен уйти ради своего же блага, я понял его позицию еще вчера. Я так же отлично понимаю, чем она обусловлена – чувством вины, безграничным чувством вины и желанием сделать для меня что-нибудь хорошее. И Джерард считает, что оградить меня от его проблем, да и всей его жизни в целом – лучшее, чем он может мне помочь сейчас. Он действительно верит в то, что это единственный и самый правильный выход в данной ситуации, не удивлюсь, если других вариантов он даже не рассматривал. И, судя по всему, за ночь он не изменил свое мнение. Ровно так же, как и я.

 Но кому-то из нас все же придется сдаться.

 - Ты хотел поговорить, - откашлявшись, совершенно спокойно поизношу я. – А я обещал, что утром буду готов к этому разговору. Что ж, я готов, и думаю, мы можем все решить прямо сейчас. Во всем разобраться, как ты и просил, - я заметил, что Джерард кивнул, и, восприняв это как знак согласия, продолжил. – Тогда садись, - пригласил его я, при этом вставая из-за стола, что выглядело не совсем логично. Встретившись с непониманием в глазах парня, я поспешил сказать: - Я вернусь через минуту, ладно? – Джерард опять кивнул и я сразу же направился в прихожую.

 Все, что мне нужно там – сигареты и зажигалка. Хотя на все в обычном темпе у меня ушло бы не больше пары минут, я стараюсь делать все вдвое быстрее, словно Джерард за это время может куда-то сбежать.

 Найдя все, что хотел, я возвращаюсь обратно, садясь на свое прежнее место. Руки дрожат, когда я вытаскиваю из пачки сигарету, а зажигалка не поддается с первого раза, чуть ли не выскальзывая из пальцев. Да, я нервничаю. И если вчера я пребывал в шоке, сначала даже не соображая, что со мной происходит, то сейчас в здравом рассудке, смотря на вещи трезво, я ужасно переживаю, стараясь как-то упорядочить свои чувства и мысли.

 - Ты куришь в квартире? – с нотками удивления в голосе спросил Джерард, когда я потянулся к подоконнику за пепельницей, чтоб поставить ее посредине стола.

 Я равнодушно проводил взглядом растворяющийся в воздухе клубочек дыма и сделал очередную затяжку. Честно говоря, на данный момент меньше всего меня волнуют чистота, порядок и эти дурацкие правила, которые я сам же и придумал. Думаю, сейчас можно нарушить хотя бы одно из них, вряд ли кому-нибудь от этого станет хуже.

 - Можешь присоединиться ко мне, если хочешь? – спросил я, подталкивая пачку сигарет в сторону Джерарда, но он тут же отодвинул ее. – Знаешь, я всегда думал, что любовь – дерьмо. И я был уверен, что никогда не влюблюсь. На счет второго я ошибался, а вот первое – чистая правда. Я вляпался по уши... год назад я бы даже не поверил, что со мной такое случится, да мне бы это и в голову не пришло. Мне казалось, что Фрэнк Айеро вообще не умеет любить. Сегодня ночью я думал об этом, о том сколькое изменилось в моей жизни за достаточно короткий промежуток времени. Я наплевал на свой эгоизм, я спрятал куда подальше свой мерзкий характер, я просто стал другим, чтоб быть с тобой. Я сам сознательно обрек себя на все эти проблемы, которые я всегда ненавидел и всячески избегал, просто потому, что мне хотелось быть рядом с тобой. Почему-то так произошло, и я не знаю почему, но эта хрень постоянно происходит с людьми, правда? Я тоже оказался от нее не застрахован. И ведь не зря. Мы многое пережили с момента нашего знакомства. Мы вместе пережили больше, чем многие семейные пары за несколько лет совместной жизни. И это важно, все, что было у нас вдвоем, важно, - я сделал паузу, прокручивая в голове возникающие картинки из прошлого.

 Все с самого начала.

 Кафе.

 Наш первый секс, пусть тогда в нем не было ничего кроме животной похоти, или, по крайней мере, тогда я так думал.

 Его первая выставка, тот день, когда я согласился помочь ему, когда я остался с ним. В глубине души я уже понимал, что все это не просто так, что оставшись один раз, я останусь навсегда. Джерард был мне дорог, хотя я и боялся это признать.

 Я четко помню момент, когда открыл дверь ванной и увидел его, задыхающегося, висящего на проклятом шнуре, как я бросился к нему, как спас его.

 Помню, как вернулся с работы раньше только, чтоб извиниться. Наверное, именно тогда я перестал противиться самому себе, признал правду.

 И мы победили его зависимость.

 Я помню все, каждый день. Завтраки, ужины, все глупые истерики. Я помню все ссоры и все примирения, я помню все так, словно это было вчера. И я вряд ли когда-нибудь забуду, потому что такое со мной происходило впервые.

 Из воспоминаний меня вытащил голос Джерарда, ровный и сиплый:

 - А теперь ты, должно быть, жалеешь, что потратил на меня столько времени? – спросил он.

 - Я ни о чем не жалею, - уверенно ответил я. – Это часть нашей истории, часть моей жизни, и я не жалею, что все произошло так, как произошло. Что я встретил тебя, что я полюбил тебя, как бы там ни было, что бы ни случалось, я не жалею.

 - Если бы я был нормальным, все было бы проще. И мы были бы счастливы, и никому не приходилось бы страдать. Просто тебе не повезло со мной... Все должно было быть по-другому, - Джерард говорил так, словно для него вся жизнь уже закончилась, словно надежды нет, а завтрашний день уже не имеет смысла.

 Он настолько разочарован в себе же, что не может даже представить своего будущего, да и кажется, что он уже и не хочет никакого будущего, поставив на нем жирный крест. И я не знаю, что теперь должен сделать я, чтоб доказать, что еще ничего не потеряно, что он нужен мне, а я нужен ему здесь, что ему не нужно оставаться одному, чтоб все исправить.

 В его глазах читается бесконечная боль, даже не физическая, а скорее душевная, глубокая и всепоглощающая, разрушающая его изнутри еще больше, чем сам героин, а я не могу это остановить, как бы сильно не хотел. Я просто не знаю, чем я могу помочь, когда у меня нет ничего кроме слов, которые Джерард не принимает, настаивая на своем.

 - Ты нормальный, Джи, - мягко говорю я, но он лишь качает головой, прикрывая глаза.

 - Я наркоман, и этот факт никогда не позволит стать мне нормальным. Это навсегда, и мы уже ничего не исправим. Даже если я вылечусь снова, ничего не измениться. Через время все повторится опять, но мы не можем вечно ходить по кругу, - сказал Джерард, устремив на меня свой выстраданный взгляд.

 Я спокойно выслушал его и, затушив сигарету в пепельнице, протянул ему руку, хотя он и не спешил на ответный жест со своей стороны, сжав свою ладонь в кулак.

«Позволь мне помочь тебе», - безмолвно умоляю я.

 Больше всего на свете я хочу помочь тебе, Джерард. Так почему тебе просто не сдаться, не согласиться со мной, дать нам этот последний шанс. Дать мне этот последний шанс, иначе я никогда не прощу себе, что не воспользовался им.

 - Все исправимо, ты просто должен в это поверить. Ты должен захотеть все изменить, как в тот первый раз. И все получится, я обещаю. Давай хотя бы попробуем, - я чуть ли не молил Джерарда согласиться, и он разнервничался еще больше, пытаясь донести до меня свою точку зрения.

 - Ничего не будет так, как я хочу, так, как ты хочешь. Это уже не будет тем счастьем, о котором мы оба мечтаем, никогда уже не будет так, как прежде! – повысил голос он. – Тебе придется следить за мной все время, тебе придется контролировать каждое мое действие, и мы будем вечно бояться, что я опять сорвусь, каждый день, когда тебя не будет рядом, ты будешь бояться за меня. А я не хочу быть твоим ребенком, Фрэнк, я не хочу стать для тебя вечной проблемой, которая на самом деле не приносит ничего кроме переживаний. Я хочу быть твоим парнем, любовником, да называй это как угодно, но я не хочу быть твоим ребенком! Это нихрена не счастье, это мучение, на которое ты сейчас себя обрекаешь. Я всегда буду чувствовать свою вину перед тобой, потому что я никогда не смогу тебе обеспечить ту жизнь, которой ты на самом деле достоин, - договорил он, и я не стал ждать когда он наконец возьмет меня за руку, я просто накрыл его кулак своей ладонью. И к счастью, Джерард не попытался убрать ее.

 - Но ты можешь обеспечить ту жизнь, которую я хочу. А я хочу остаться с тобой. Может быть, это и неправильно, но, черт возьми, это все, что мне нужно. Ведь, возможно, у нас все выйдет, пройдет время, и все страхи исчезнут. Просто нужно переждать, потерпеть и все будет так, как мы сами захотим, - я вдруг замолчал, теряясь в мыслях и не зная, что еще сказать. Все мои слова казались бессмысленными, словно Джерард их и вовсе не слышал, словно он даже не пытался понять то, что я хотел донести до него, заранее расписавшись во всех неудачах. – Вот ты бы бросил меня в такой же ситуации? Ты не хотел бы помочь мне? Смог бы знать, как я страдаю, и при этом как ни в чем не бывало развернуться и уйти? Ты думаешь это так просто? Ты думаешь, если я оставлю тебя, я не буду мучиться, что я смогу счастливо жить один, будто ничего и не произошло? – я сделал короткую паузу, вопросительно смотря на Джерарда, но когда он собрался мне что-то ответить, я не позволил ему сказать и слова. – И не говори мне сейчас, что со временем я забуду о тебе, и моя жизнь станет лучше! Сколько лет прикажешь ждать? Тебе не кажется, что это глупо ждать одному столько же, сколько мы могли бы ждать с тобой вдвоем, сколько мы вдвоем шли бы к нашей общей цели? Я не хочу уходить... но знаешь, я уйду. Я уйду, только скажи мне одну вещь, скажи, что больше меня не любишь, и тогда я все пойму и оставлю тебя в покое. Скажи мне это в глаза, так, чтоб я тебе поверил, - произнес я, и мой голос звучал уверенно и спокойно, хотя сердце чуть ли разрывается на части от сумасшедшего ритма.

 Я поставил это условие, рискуя всем, зная, что сделаю все так, как я сказал, я выполню свое обещание, не смотря ни на что. Если я не нужен ему – я уйду, пусть и не по собственному желанию, но я действительно уйду и больше никогда не появлюсь в его жизни снова. Все зависит только от решения Джерарда, все лишь в его руках, а требуется не так уж и много, всего-то пара слов. Всего лишь правда.

 - Фрэнк... – начал он, и в этот момент я перестал дышать, замирая в волнительном ожидании.

 Джерард опустил глаза и его кулак разжался под моей ладонью.

POV Frank

 Мы молчим, позволяя тишине завладеть всем пространством, взять ситуацию под свой контроль. Проходят секунда за секундой, тут же превращаясь в прошлое, подталкивая время вперед, не позволяя ему остановиться. И оно бежит, а в воздухе зависают прошедшие минуты. Джерард не говорит ни слова, но его молчание слишком многословно, чтоб я не смог его понять.

 Он любит меня – вот единственная правда, и, если он скажет обратное, мы оба будем знать, что это ложь, в конце концов, когда он поднимет на меня свои глаза, они не обманут. И нет смысла врать, когда мы изучили друг друга настолько хорошо, что нас выдает каждый нечаянный жест, каждая мелочь. Я не знаю, что сейчас творится в его голове, думает ли он над словами, которые хочет сказать, собирается с силами или борется с собой, я не знаю, как долго он просидит вот так, опустив голову, но я подожду, не проронив ни звука, позволив всему идти своей чередой. И, если Джерарду нужно еще время – оно у него есть, я не буду его торопить, и отчасти потому что мне немного страшно.

 Но когда минутная стрелка завершает круг, переваливая со звонким тиканьем за черную отметку над цифрой 12, мое сердце пропускает громкий удар, а я сам, кажется, только теперь начинаю дышать. Он скоро поднимет на меня свой взгляд. Я чувствую это, замечая, как он медленно прикрывает веки, как так же медленно спустя мгновенье открывает их. Я чувствую, что сейчас он посмотрит на меня, и мне откроется вся его душа, вся его боль.

 Так и произошло, так, как я и думал. Сердце сжимается, а воздух густеет в легких. Он смотрит на меня и молчит, до сих пор молчит, прикусив нижнюю губу. Я вижу, как подрагивают его ресницы, и в то же время ощущаю, как его рука выскальзывает из-под моей ладони, чувствуя кончиками пальцев гладкую деревянную поверхность.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: