Что может быть, после нашей физической смерти.

Кочубей: - Слушайте, а как эффективно работают адепты при уничтожении зла!

Луговской: - Так ты всё это видел сам. А как они работают в случае с депутатом и его отвязным сынулей, ты видел, даже находясь в доме Шампанского.

Кочубей: - Всё так, а что говорится в библии о подобной практике, я этого не помню?

Шафранский: - О такой практике, я уверен, ещё не сказано ни в одной святой книге. А потому мы будим первыми, кто опишет и кто будет учредителями такой практики, по быстрому исправлению бандитов и других порочных людей, путём наглядной агитации.

Луговской: - Да, это очень интересно. И мы эти случаи наказания зла будим описывать, я думаю, для убедительности языком которым написана библия.

Кочубей: - Это что, мы будим описывать события происходящие с нашими адептами так же, как Апостолы, а это значит иносказательно?

Луговской: - Апостолы старались описывать события из жизни Иисуса Христа так, как им дозволил Господь. А иносказательностью пользовался сам Иисус Христос.

Шафранский: - А мне порой очень не нравится тон, с которым Апостолы обращаются к нам, к сыновьям Господа.

Кочубей: - Этот тон всегда какой-то грозный и, по мнению Апостолов, Господь требует от нас, от его добровольной паствы, неукоснительного исполнения всех его многочисленных наставлений беспрекословно, и безо всяких возражений….

Луговской: - Во-первых, этот грозный тон Господа, если внимательно прочитать библию, всегда направлен на людей грешных или способных грешить, дабы остановить их от будущего грехопадения.

Шафранский: - А что, для людей праведных и с уважением относящихся к самому Господу, да к его учению, так как надо, а значит с глубоким уважением, Господь, можно сказать, всегда ласков и доброжелателен?

Кочубей: - И это правда. А в наставлениях Господа нет ничего лишнего, чего бы ни смог исполнить любой человек, даже будучи атеистом, но обязательно, будучи порядочным человеком.

Луговской: - Ведь эти заповеди Господа нашего, высказанные устами сына его Иисусом Христосом, ни что иное, как неукоснительное правила для людей проживающих свой век безгреховно.

Кочубей: - Я повторюсь только для тебя, а ты пан должен понимать ещё и о том, что библию писали Апостолы, а кто были эти люди?

Луговской: - Ведь Господь, как уже было сказано, своих Апостолов выбирал из простого народа, из сборщиков налогов, из рыбаков и т.д…

Кочубей: - А значит из люда малограмотного, но которые были  способны принять божественную истину, ни то, что все те высоко грамотные, да образованные миряне, которые в ту пору уже обросли серьёзным «жирком» ужасающего эгоизма.

Шафранский: - Это значит, что все эти богословы, с багажом иудейских и других порочных мироощущений, отличались от простых людей своим категорическим неприятием настоящей божественной истины.

Виктор: - А эту Великую Истину нёс в мир и разъяснял мирянам сам Иисус Христос, ну, а после кончины сына божьего, это учение несли в народ его ученики.

Луговской: - Вот потому мы и наблюдаем в написании святых книг некое косноязычие. Но зато Апостолы, что самое важное, были явные свидетели определенного периода жизни самого сына Господа нашего, Иисуса Христа!

Шафранский: - Ну, наверно не все Апостолы были так беспременно преданы Иисусу Христу, ведь Иуда предал сына Господа нашего его врагам.

Кочубей: - Да, Иуда предал Иисуса Христа, но под серьёзным давлением, оказанным на него со стороны самого дьявола, дух и приказ которого Иуда принял, что самое удивительное, с причастием.

Виктор: - И это дьявольское влияние Иуда получил только из-за своего маловерия в божественную сущность Иисуса Христа. А, возможно, Иуда хотел проверить возможности своего учителя в борьбе с явным злом.

Шафранский: - А потом Иуда, когда он глубоко осознал своё предательство, а значит своё нравственное и моральное падение, после чего Иуда взял, да повесился.

Луговской: - И я где-то читал о том, что с причастием в душу Иуды вошла воля дьявола за его маловерие. После чего Иуда уже не мог отвечать за свои поступки, будучи рабом хвостатой нечисти.

Шафранский: - Но осознав глубину своего предательства, Иуда, по одним источникам повесился, а по другим его зарезали слуги дьявола….

Луговской: - А мне кажется, что Иисус Христос выбрал Иуду для его специальной миссии, заранее зная о том, что он обязательно, когда это будет нужно самому Иисусу Христу, так Иуда тогда обязательно его предаст, при его иудовой заведомо шаткой вере в то, что Иисус Христос являлся сыном Всевышнего Творца.

Шафранский: - Возможно, что эта не стойкая вера Иуды в божественное происхождение Иисуса Христа и была главным пороком Иуды, хотя он долго и плотно общался с сыном божьим?

Луговской: - А возможно, что Иуда с самого начала знакомства с сыном божьим был предрасположен к предательству, о чём уже знал Иисус Христос, как только он познакомился с Иудой.

Кочубей: - А если Иуда был не стоек к вере во Всевышнего Творца, так вот потому он и быстро поддался соблазну предать своего Учителя, дабы освободиться от  тяготившей его нестойкую душу опеки….

Шафранский: - А уж этот хвостатый, который  своим влиянием вошёл в душу Иуды с причастием, воспользовавшись не стойкостью веры Иуды, сам не ведал того, что это предательство произошло в нужный для самого Иисуса Христа момент.

Луговской: - Возможно, что это предательство разрешил сам Всевышний творец, руками хвостатого, но посредством предательства Иуды. А хвостатый и все его деяния всегда были  под пристальным присмотром Всевышнего Творца.

Кочубей: - А мне кажется, что Иуда был именно тогда поражён предательством, когда он в момент своего причастия, не веря в воскрешение своего Великого Учителя, поддался влиянию своего самого страшного безверия, став самым гнуснейшим предателем всех времён и народов….

Луговской: - Вот потому Иуда и совершал это предательство, будучи взятым в полон тёмными силами хвостатого. Ведь Иуда и сам не полностью понимал, что он делает.

Кочубей: - Так это значит, что Иуда подневольно был обязан оказаться предателем?

Луговской: - Наверно. Но тут всё равно его нельзя оправдывать, даже в его подневольности. Иуде надо было просто напрячь всю свою волю и разум, да не потворствовать хвостатому, но он оказался слишком слабым в борьбе со своими страстями.

Шафранский: - А также мне интересно узнать, почему Господь допускает такое положение в нашей жизни: кому быть бедным всю жизнь и терпеть массу неприятностей долгий век, а кому даёт возможность быть богатым и благополучным?

Кочубей: - Так это наверно происходит всё потому, что Господь испытывает нас: кого богатством и благополучием, а кого и бедностью, да серьёзными неприятностями….

Луговской: - И кто покажет себя самым пристойным сыном своего Господа, в бедах или в богатствах, так тот и будет достоин самых больших благ небесных, или будет низвергнут в гиену огненную.

Шафранский: - Меня всегда удивляет тот фак, что каким образом Господь может один слышать и внемлить сразу множеству обращений людей к нему?

Виктор: - По мнению адептов, ангелы и поставлены Всевышним Творцом ещё и для того, чтобы слушать все обращения людей к Господу, которые призваны докладывать Господу о самых насущных проблемах каждого индивида, а Господь сам решает, чем можно помочь людям в их нуждах и когда.

Кочубей: - Таким образом: чем круче будут преследовать человека неприятности в его жизни, испытывая его в разных жизненных коллизиях, в бедах или в радостях, да чем твёрже будет человек в своих Христовых заповедях, тем он потом больше получит всяческих благ от Господа нашего, но только после нашей физической смерти.

Шафранский: - Так выходит, что это самое великое благо, когда на нас обрушиваются все эти беды и неудобства, которые испытывают нас в нашей земной жизни?

Кочубей: - Так значит, мы, люди, появляемся на свет по воле или по попустительству родителей, затем мы растём и, в процессе жизни совершаем поступки по своему разумению.

Шафранский: - А Господь, видя, как мы живём, потом, после нашей физической смерти, раскладывая на весы все наши благие поступки и греховные деяния, определяет каждому из нас наказание за грехи наши или награждает своей волей, одновременно очищая нашу душу от скверны….

Кочубей: - И таким незатейливым образом души людей появляются на свет божий, а затем души людей, в своём новом обличии занимают нишу в новой жизни в соответствии с праведностью прожитой земной жизни.

Шафранский: - А значит, таким незатейливым образом души людей заполняют рай, или другое, весьма неприятное место для своего бессмертного существования, после нашей физической смерти….

Луговской: - Вот потому наверно и надо стараться жить всегда в самых высоких рамках Православного Христианства, истязая себя разными ограничениями, какие только можно себе позволить и переносить их…

Кочубей: - Тогда и ты пан Шампанский, если ты прекратишь грешить без нас, без твоих близких друзей, тогда и ты, возможно, получишь наше благословение на то, чтобы попасть в рай, по нашей обыкновенной человеческой протекции!

Шафранский: - Я над этим подумаю. А вот я слышал о том, что умирая, мы возрождаемся там, в загробном мире, обладая самым совершенным телом и обязательно в самом молодом и в самом крепком своём здравии?

Луговской: - И я об этом слышал. А только за счёт того какое место мы будим занимать, если это нам будит позволено, в руководстве потустороннего мира, таким обличием мы и будим обладать.

Кочубей: - Это что, если кто-то из нас будет наставником в загробном мире, за счёт его святости, тогда его облик и должен быть более солидным, чем облик его учеников.

Луговской: - И там, в загробном мире мы обязательно будим заниматься только любимым для нас делом, для чего каждый человек сразу будит обладать всеми знаниями и самым высоким умением в своей профессиональной деятельности.

Кочубей: - А рай, как говорят наши святые старцы, так это некое отражение нашего земного мира. Но не искажённого всевозможными греховными помыслами, и где не будут совершаться поругание над природой, сохраняя в девственной чистоте леса, водоёмы, воздух и, повторюсь, духовную чистоту всех имеющихся душ в раю.

Шафранский: - А какие профессии по твоему мнению будут востребованы там, в раю?

Кочубей: - Ну, наверно такие профессии, специалисты которых смогут содержать рай и всю нашу земную жизнь в приличном жизненном состоянии, порой наперекор всему тому мракобесию, что часто случается в нашей земной жизни.

Луговской: - А также, в раю наверно будут освоены такие профессии, специалисты которых смогут содержать целую вселенную в самом приличном, для жизни живых существ, состоянии.

Кочубей: - Вот помрём, тогда сразу и увидим как там и что!

Луговской: - А вот что написано в Откровении святого Иоанна Богослова. И этому Иоанну Богослову сам Господь поручил миссию описания конца света.

Шафранский: - Ну, это всё россказни, возможно, замешанные на самых благих фантазиях….

Луговской: - Да нет, это не россказни, а подлинные редкие события, случившиеся при жизни святого Иоанна Богослова, которые он описал по просьбе самого Господа и только для того, чтобы мы, люди, живущие на нашей грешной земле, могли уже теперь знать куда, да где может оказаться человек, после его физической смерти.

Кочубей: - Это наверно очень интересно почитать?

Луговской: - Это редкое откровенное послание Господа не только надо читать, но и надо твёрдо знать наизусть, дабы избежать многих бед в нашей будущей загробной жизни.

Шафранский: - И что, в этом Откровении я могу узнать и о своей участи?

Кочубей: - Так твоя участь и нам уже понятна. Ведь ты всю свою сознательную жизнь был ярым и оголтелым атеистом. А это тебе наверно зачтётся, что если ты уже сейчас в корне не исправишь всю свою жизнь, направив её в праведное русло благих свершений….

Луговской: - Но если ты покаешься искренне, да по всем своим прошлым прегрешениям, что даст тебе шанс в корне изменить свою будущую убогую судьбу, на приличную жизнь в раю.

Кочубей: - Тогда тебе в самом начале твоего экскурса по аду точно предстоит кипеть в огненной реке с серным вкраплением, для пущей важности, во втором твоём почившем качестве, а это произойдёт сразу после твоей физической смерти.

Шафранский: - А что, для всех людей существует возможность и третьей жизни?

Луговской: - Конечно. Первая это земная жизнь, вторая - жизнь в преддверье рая. А в третьей своей жизни люди будут распределены и окажемся кто в аду, а кто и в райской кущи нового Иерусалима.

Шафранский: -  Который, я сам слышал, что этот небесный город уже существует для всех праведных, очищенных и обновлённых людских душ.

Кочубей: - В новом, небесном Иерусалиме могут оказаться только те люди, которые чистосердечно покаятся и не совершат, после покаяния, никаких осознанных греховных деяний, да построят свою жизнь в строгих рамках Православного Христианства.

Шафранский: - А те люди, которые умерев, не успеют покаятся?

Кочубей: - Те граждане будут заслуживать только жизни в накопителе, а значит в предтечи рая. А очень серьёзным грешникам наверно предстоит кипеть в серной огненной реке ада вечно.

Шафранский: - А кто это решает?

Луговской: - Все раскаявшиеся грешники, те, кто по настоящему заслуживают вечной жизни и именно жизни в новом Иерусалиме, так эти люди будут записаны в Книге, которая находится в распоряжении агнца на закланье, а это, я думаю, самого Иисуса Христа. Так написано в библии.

Кочубей: - Таким образом, те люди, которые будут достойны проживать в этом новом Иерусалиме, так они ни в чём не будут нуждаться, они не будут болеть, а жить они будут вечно и в лучших условиях быта, чем мы живём здесь, на земле.

Луговской: - Правильно. И где люди будут заниматься любимым делом, где мужчины будут жить с самыми любимыми женщинами, а женщины с самыми лучшими и любимыми мужчинами.

Кочубей: - А отдыхать они будут, таким образом, где им будет приятно и потрясающе здорово проводить время в самых интересных для них местах и обстоятельствах.

Луговской: - И, между прочим, там, в раю люди никогда не будут стареть, где не будет денег и каждый будит иметь то, чего он заслуживает и что ему будет необходимо для самой престижной и самой удобной жизни, какую только можно себе представить.

Шафранский: - Да, за такую вечную жизнь в раю можно и всю земную жизнь провести в праведности, совершая только благие деяния, наперекор любым, мешающим такой благой жизни, обстоятельствам.

Луговской: - Это трудно…

Шафранский: - А вдруг нет никакого нового Иерусалима, да и ада нет…?

Луговской: - А я думаю, что новый Иерусалим есть.

Шафранский: - А если нет ада, так что я как дурак буду себя ограничивать в своих желаниях?

Кочубей: - Таким образом, ты пан теперь имеешь полную, ни чем неограниченную твоим эгоизмом возможность совершить это первое в твоей жизни благое деяние, в виде написания наших портретов и одного группового шедевра. После чего ты пан, можешь подарить все эти твои шедевры нам….

Шафранский: - Ну, и это ты считаешь мне надо сделать в первую очередь? А всё остальное ты предлагаешь мне отложить в сторону, до лучших времён?

Луговской: - Да нет пан Шампанский, сначала нам всем предстоит со всей ответственностью покаяться, а в этом покаянии вспомнить все наши совершённые грехи, потом попросить прощение у всех обиженный нами людей.

Кочубей: - Ну, а уже потом пан, можно будет и получить от тебя свои портреты, в твоём шикарном художественном исполнении.

Виктор: - А мне кажется, что Господь, создав планету земля, и всё то, чем и кем он заселил наш мир, он это сделал в надежде на то, что мы, развиваясь по спирали православной цивилизации, всё же, в конце концов сделаем мир не хуже рая.

Луговской: - А уж затем и на земле люди будут жить вечно, при условии, что не то чтобы все греховные дела будут под строгим запретом, они просто не будут способны быть востребованными людьми.

Шафранский: - Это что, мы должны будем сделать землю подобно райскому саду, где жили наши прародители Адам и Ева? А так же мы должны и вести себя соответственно, а значит полностью подчиниться уставу Господа нашего?

Виктор: - Возможно, что и теперь ещё не поздно направить всё человечество на путь праведной жизни, что возможно в будущем и жить вечно строго соблюдая устав Господа и его заповеди.

 

 

Глава 24.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: