Христианский ад как подражание аду языческому
§46.Ад язычников, описанный и драматизированный поэтами, есть грандиозный образец, которому подражает и христианский ад, также нашедший своих песнопевцев. Сравнивая их, находим за малыми исключениями, кроме имён и некоторых вариантов, многочисленные аналогии: как в том, так и в другом матерьяльный огонь есть основа всех мук, как символ самых жестоких страданий. Но странно, что христиане во многих отношениях превзошли свой образец. Язычники в бочке Данаид, в колесе Иксиона, в Сизифовой скале имели лишь индивидуальные наказания; в христианском же аде для всех без разбора - одни пылающие жаровни и котлы, крышки которых приподнимаются ангелами, чтобы видеть страдания осуждённых;2 и Бог без сожаления в течении веков слушает вопли осуждённых и не прощает их. Язычники никогда не описывали жизнь обитателей Елисейских полей, сопутствуемой тяжёлыми муками Тартара.3
§47.Как и язычники, христиане имеют царя ада, Сатану, с тою только разницей, что Плутон управлял тёмным царством, которое ему было дано во власть, но сам не был зол; он удерживал у себя тех, кто худо поступал, потому что это была его обязанность, но он не старался вовлечь людей во зло, чтобы потом доставить себе удовольствие видеть их мучения; тогда как Сатана разыскивает себе жертв, которых затем с наслаждением заставляет мучить: легионы демонов, вооружённых вилами, переворачивают их в огне. Не мало обсуждались даже и свойства этого огня, который горит, но не сжигает тела осуждённых. Возникал вопрос - не есть ли это огонь горящей смолы.4 Итак, христианский ад ни в чём не уступает аду языческому.
§48.Те же соображения, которые у древних народов определяли место блаженства, указывали также и место наказания; поместив первое на высоте, естественно было вообразить второе внизу, в глубине, т.е. в центре Земли, к которому, как думали, вели некоторые страшные и тёмные пещеры, служившие входами. Также точно представляли себе ад и христиане. Заметим по этому поводу ещё следующую аналогию.
Языческий ад заключал с одной стороны Елисейские поля - рай, а с другой Тартар - ад. Олимп же, местопребывание богов и обоготворённых людей, находился в высоких областях. По букве "Евангелия", Христос сошёл в ад, т.е. вглубь, вниз, чтобы извлечь оттуда души праведников, которые ожидали там его5 пришествия. Стало быть, ад не был исключительно местом наказания; как и у язычников, он был в местах низких, внизу. А местопребывание ангелов и святых, или рай, было наверху: его поместили выше звёзд, предполагая область эту ограниченной.
§49.Эта смесь христианских понятий с идеями языческими не представляет ничего удивительного. Христос не мог внезапно уничтожить укоренившиеся верования, а людям недоставало необходимых знаний, чтобы понять необъятность пространства и нескончаемое число миров. Землю они считали центром Вселенной, не знали ни её формы, ни внутреннего строения; всё было ограничено в их глазах и понятия их о будущности не могли простираться далее их познаний. Иисусу Христу было невозможно открыть им настоящее положение вещей; но в то же время, не желая своим авторитетом санкционировать укоренившиеся предрассудки, он воздержался от объяснений, предоставив времени исправлять заблуждения. Он ограничился тем, что смутно указывал как на счастливую жизнь, так и на возмездие, ожидающее виновников, но нигде в его учениях не находим ужасных картин телесных мучений, из которых христиане сделали догмат веры.
Вот как языческая идея ада сохранилась до наших дней. Нужно было распространение просвещения и повышение общего умственного уровня человечества для того, чтобы избавиться от неё. Но так как ничто положительное не явилось на смену веры, как переходная ступень последовал период неверия, которому новые откровения должны положить предел. Надо было разрушить старое, прежде чем строить новое, потому что легче принять истину тем, кто ни во что не верит, но чувствует, что ему не хватает чего-то, нежели имеющим крепкую веру в абсурд.6
§50.Определяя место для неба и ада, христианские исповедания вынуждены были принять только два крайних положения душ: полное блаженство и абсолютное страдание. Чистилище есть только промежуточное мимолётное положение, по выходе из которого души сразу переходят в блаженное состояние; иначе и не может быть при веровании в окончательную судьбу души после смерти. Если существует только два местопребывания душ блаженных и отверженных без переходных ступеней, которые давали бы возможность подыматься, т.е. совершенствоваться, то нет определённой судьбы за гробом. Христос решает этот вопрос, когда говорит: "В доме Отца моего обителей много."7
Преддверие рая
§51.Церковь допускает, правда, известные исключения в некоторых особых случаях. Дети, умершие в раннем возрасте, не сделавшие ничего дурного, не могут быть обречены на вечные мучения; с другой стороны, не сделав также и добра, они не имеют права на высшее блаженство. Тогда, говорит Церковь, они находятся в преддверии рая, в положении среднем, которое никогда не было точно определено и в котором, не подвергаясь страданию, они всё-таки не пользуются и полным блаженством; а так как участь их решена окончательно, то они навеки лишены этого блаженства. Это лишение, совершенно не зависевшее от их воли, равняется вечному и незаслуженному наказанию. То же самое и по отношению к диким народам: они не получили благодати святого крещения и света религии; они грешат по неведению и, предаваясь своим природным инстинктам, не могут быть ни правы, ни виноваты. Простая логика, во имя правосудия Божия, отвергает подобную доктрину. Правосудие и справедливость Божия заключается вполне в словах Христа: "Каждому по делам его." Но тут надо понимать добрые и злые дела, совершаемые совершенно сознательно; дела, за которые только и можно нести ответственность, а не такие, какие совершаются детьми и дикарями.
