Недостаток в людях и излишек питательных веществ

 

С вопросом о населении можно было бы быстро покончить, сказав, что в будущем, которое мы можем обозреть, опасения перенаселения вообще не имеют смысла, так как мы находимся среди такого избытка пищевых продуктов, который с каждым годом грозит возрасти так, что забота о том, куда мы денемся с этим богатством, гораздо уместнее, чем забота, хватит ли его. Для производителей жизненных средств более быстрый рост потребителей был бы даже самым желательным. Но наши мальтузианцы в выставлении своих доводов неутомимы, так что необходимо на них отвечать, чтобы избежать утверждения, будто на эти доводы нельзя ответить.

Они утверждают, что опасность перенаселения лежит в недалеком будущем и вытекает из закона «убывающего плодородия почвы». Наша культурная почва будто бы «устала производить», повышения урожаев нельзя более ожидать, и так как почвы, пригодной для обработки, становится все меньше, то опасность недостатка пищи при дальнейшем увеличении населения становится непосредственной. Правда, в главах этой книги о сельскохозяйственном использовании почвы мы, как нам кажется, неопровержимо доказали, какие огромные успехи может сделать еще человечество даже с точки зрения современной агрономии в деле добычи новых масс продуктов питания, но все же приведем несколько новых примеров. Один очень толковый, крупный землевладелец и признанный экономист, то есть человек, в обоих направлениях значительно превосходящий Мальтуса, уже в 1850 году, то есть в то время, когда агрономическая химия была еще в зачатке, сказал: «Производительность при изготовлении сырья, особенно питательных веществ, в будущем не будет отставать от обрабатывающей промышленности и транспорта… В наши дни агрономическая химия только начинает открывать сельскому хозяйству горизонты, которые, без сомнения, могут еще повести к ложным шагам, но которые в конце концов поставят создание питательных веществ точно так же в зависимость от сил общества, как ныне в его власти произвести любое количество сукна,  раз имеются налицо необходимые запасы шерсти».[338]

Юстус фон Либих, творец агрономической химии, придерживается того взгляда, что «если человеческая работа и средства удобрения имеются в достаточном количестве, то почва неистощима и беспрерывно дает богатейшие урожаи». Закон убывающего плодородия почвы — мальтузианская выдумка, которая в свое время при очень неразвитом состоянии сельского хозяйства могла еще быть принята, но теперь давно опровергнута наукой и опытом. Скорее законом можно признать положение: плодородие почвы находится в прямой зависимости от вложенного в нее человеческого труда  (в том числе науки и техники) и целесообразно использованных удобрений.  Если мелкокрестьянской Франции удалось в течение последних 90 лет более чем учетверить плодородие своей почвы, в то время как население даже не удвоилось, то каких результатов можно ожидать от общества, ведущего социалистическое хозяйство? Наши мальтузианцы не замечают, далее, что при современных условиях надо принимать во внимание не только нашу почву, но почву всего мира, то есть в большинстве случаев почву стран, плодородие которых превышает плодородие нашей почвы в 20, 30 и более раз, Земля, правда, уж в достаточной мере захвачена людьми, но, за исключением небольшой части, она нигде не обрабатывается и не используется так, как это возможно.  Не только Великобритания, 'но и Франция, Германия, Австрия и в еще большей степени остальные страны Европы могли бы производить несравненно больше пищевых продуктов, чем они производят ныне. В небольшом Вюртемберге с его 879 970 га  пахотной земли одним только применением парового плуга среднее количество урожая можно было бы повысить с 6 миллионов 140 тысяч ц  до 9 миллионов ц  зерна.

Европейская  Россия, если за масштаб принять население Германии, могла бы вместо 100 миллионов, которые она приблизительно насчитывает в настоящее время, прокормить 475 миллионов человек. В настоящее время Европейская Россия насчитывает около 19,4 жителей на квадратный километр, а Саксония — свыше 300.

Возражение, что в России есть обширные пространства земли, где плодородие не может быть повышено вследствие климата, справедливо, но зато в других местах, особенно на юге, климат и плодородие почвы в России таковы, каких и отдаленно не знает Германия. Далее, с увеличением плотности населения и с возрастанием культуры почвы произойдут такие изменения в климате, которые в настоящее время невозможно измерить. Всюду, где в большом количестве сосредоточиваются люди, происходят и климатические изменения. Этим явлениям мы придаем слишком мало значения и не можем их измерить во всем их объеме, так как при современном порядке вещей у нас нет ни побуждения, ни возможности поставить опыты в широких размерах. Так, слабо населенные Швеция и Норвегия с их обширными лесами и с их, можно сказать, неисчерпаемыми залежами металлов, обилием рек и морского побережья могли бы служить богатым источником питания для густого населения. При нынешних условиях нет средств, чтобы дать проявиться богатству этих стран, и из этих слабо населенных стран часть населения даже выселяется.

То, что можно сказать о севере, приобретает несравненно большее значение для юга Европы: для Португалии, Испании, Италии, Греции, Румынии, Венгрии, Турции и т. д. Превосходный климат, почва тучная и плодоносная, какая едва ли где имеется в лучших местностях Соединенных Штатов, дадут для бесчисленных масс населения богатейшую  пищу. Прогнивший политический и социальный строй этих стран ведет к тому, что сотни тысяч переселяются из Европы за океан, вместо того чтобы оставаться на родине или переселиться в эти более близкие и удобные страны. Как только здесь возникнут разумные социальные и политические учреждения, так понадобятся миллионы людей, чтобы эти обширные, плодородные страны поднять на более высокую ступень культуры.

Чтобы достигнуть более высоких культурных целей, мы будем чувствовать в Европе в течение продолжительного времени не избыток людей, а скорее недостаток  в них, и при таких обстоятельствах было бы абсурдом предаваться страху по поводу перенаселения.[339] При этом нужно иметь в виду, что использование существующих источников питания благодаря применению науки и труда не знает никаких пределов и каждый день приносит нам новые открытия и изобретения, которые увеличивают источники получения пищи.

Если мы из Европы перейдем в другие части света, то там мы встретим еще в большей степени недостаток в людях и избыток в земле.  Самые тучные и плодородные страны Земли еще совершенно или почти совершенно не используются, так как их расчистка и эксплуатация не может быть предпринята несколькими тысячами людей, а требует заселения многими миллионами, чтобы до некоторой степени подчинить эту слишком обильную природу.  К ним относятся, между прочим, Центральная и Южная Америка — пространство в сотни тысяч квадратных миль. Аргентина культивировала, например, в 1892 году только около 5 миллионов га,  между тем в этой стране имеется 96 миллионов га  плодородной почвы. Удобная для пшеницы почва Южной Америки, лежащая еще без употребления, исчисляется по меньшей мере в 200 миллионов га,  между тем Соединенные Штаты, Австро-Венгрия, Великобритания и Ирландия, Германия и Франция, взятые вместе, обрабатывают для зернового хлеба только около 105 миллионов га.  Карей четыре десятилетия тому назад утверждал, что одна только долина Ориноко, простирающаяся на 360 миль, могла бы дать пищевых продуктов в таком количестве, что ими можно было бы прокормить все человечество.  Примем только половину, и то будет более чем достаточно. Во всяком случае одна только Южная Америка могла бы прокормить в несколько раз большее число людей,  чем живет в настоящее время на Земле. Питательная ценность пространства, насажденного банановыми деревьями, и питательная ценность одинакового пространства, засеянного пшеницей, относятся друг к другу как 133: 1. В то время как наша пшеница на благоприятной почве дает от сам-12 до сам-20, рис в своем отечестве дает от сам-80 до сам-100, а маис — от сам-250 до сам-300, и о некоторых местностях, как, например, о Филиппинах, утверждают, что там урожай риса достигает до сам-400.

При всех этих пищевых средствах речь идет о том, чтобы приготовлением сделать их возможно более питательными. В вопросах питания перед химией необъятное поле деятельности.

Центральная Южная Америка, особенно Бразилия, которая одна по величине почти равна Европе (Бразилия занимает площадь в 8 миллионов 524 тысячи квадратных километров с населением около 22 миллионов человек, а Европа — 9 897 010 квадратных километров с населением около 430 миллионов), поражает всех путешественников своею тучностью и плодородием; кроме того, эти страны неистощимо богаты рудою и металлами. Но для мира они почти еще не раскрыты, так как их население отличается вялостью и слишком незначительно и некультурно, чтобы сделаться господином могучей природы. Как выглядит дело в Африке, показали нам открытия последних десятилетий. Если даже большая часть внутренней Африки никогда не будет удобна для европейского земледелия, то другие территории огромных размеров, несомненно, будут в высшей степени удобны, как только будут применены разумные принципы колонизации. С другой стороны, и в Азии существуют еще обширные плодородные страны, которые могут прокормить бесчисленные миллионы. Прошлое показывает нам, как в ныне бесплодных, почти пустынных местностях мягкий климат выманивал из почвы богатейшие средства питания, если человек умел давать земле благодатную воду. С уничтожением грандиозных водопроводов и оросительных сооружений в Ближней Азии, в землях Тигра и Евфрата и т. д. тысячи квадратных миль были превращены в песчаные пустыни опустошительными завоевательными войнами и безумным угнетением населения.[340] То, что сказано об Азии, можно сказать и о Северной Африке, Мексике и Перу. Как только появятся здесь миллионы цивилизованных людей, так откроются неистощимые источники питания. Финиковые пальмы растут в Азии и в Африке в баснословном количестве, и для них требуется так мало места, что 200 финиковых деревьев умещается на моргене земли. Дурра приносит в Египте урожай сам-3 тысячи, и все же страна бедна. Не вследствие избытка людей, но вследствие хищнической системы с каждым десятилетием пустыня распространяется все далее. Какие грандиозные результаты принесла бы в этих странах средняя европейская обработка полей и садов, это не поддается никакому вычислению.

Соединенные Штаты Северной Америки, принимая во внимание современное состояние земледельческого производства, легко могли бы прокормить население, превышающее современное (85 миллионов) в 15, даже 20 раз, то есть от 1250–1700 миллионов; Канада могла бы при тех же условиях прокормить вместо 6 миллионов многие сотни миллионов. Далее мы имеем Австралию, многочисленные, большею частью плодородные острова Великого и Индийского океанов и т. д. Увеличивать число людей,  а не уменьшать — таков клич, обращенный к человечеству во имя культуры.

Повсюду недостаток и нищета вызываются социальными учреждениями, существующим способом производства и распределения продуктов, а не чрезмерным  числом людей. Несколько богатых урожаев, следующих один за другим,  так понижают цены на продукты питания, что от этого гибнет значительная часть наших земледельцев. Вместо того чтобы улучшить положение производителей, они его ухудшают. Значительная часть сельских хозяев видит в настоящее время в хорошем урожае несчастье,  так как он понижает цены на сельскохозяйственные продукты. Неужели это разумный порядок вещей? Вводятся высокие хлебные пошлины, чтобы затруднить ввоз иностранного хлеба и повысить цены на собственный хлеб. У нас не недостаток, а избыток продуктов питания, как избыток и промышленных продуктов.  Как миллионы людей, нуждаясь в промышленных товарах всякого рода, не могут получить их при существующих отношениях собственности и заработка, так миллионы людей ощущают недостаток в самых необходимых продуктах питания, ибо они не могут заплатить за них, хотя продуктов питания имеется в избытке. Нелепость подобного порядка очевидна. При богатом урожае наши хлебные спекулянты намеренно дают гибнуть хлебу, зная, что цена при недостатке хлеба прогрессивно повышается, и при таких условиях мы должны бояться перенаселения. В России, южной Европе и многих других странах света ежегодно портятся сотни тысяч  зернового хлеба вследствие отсутствия удобных помещений для хранения и средств перевозки. Многие миллионы центнеров продуктов питания ежегодно пропадают, так как жатвенные приспособления несовершенны или в решительный момент не хватает рук для уборки. Амбары, гумна, наполненные хлебом, и целые имения сжигаются, так как страховая премия превышает прибыль; продукты питания уничтожают по тем же мотивам, по которым топят корабли вместе с людьми.[341] Во время наших военных маневров ежегодно портятся значительные посевы — издержки маневров, продолжающихся лишь несколько дней, доходят до сотен тысяч, а оценка, как известно, производится очень умеренно — таких маневров бывает ежегодно очень много. С тою же целью уничтожались целые деревни и опустошались обширные земельные площади.

Не надо забывать, что ко всем упомянутым источникам питания присоединяется море, водная поверхность которого относится к земной поверхности, как 18: 7, то есть в два с половиной раза больше последней. Рациональное использование этого огромного пищевого богатства еще не началось. Таким образом, для будущего нам открывается совсем иная картина, чем тот жалкий рисунок, какой подносят нам наши мальтузианцы. Кто вообще может сказать, где следует провести границу для наших химических, физических, физиологических знаний? Кто осмелится предсказать, какие колоссальные предприятия создаст человечество в будущем столетии, чтобы добиться существенных изменений климатических условий стран и пользования их почвою?

Уже теперь, при капиталистической системе мы видим, как осуществляются мероприятия, которые столетие тому назад считались невозможными и безумными. Широкие перешейки прокапываются, и моря соединяются. Туннели в несколько миль длиною просверливают земные недра и соединяют страны, отделенные высочайшими горами; другие прорываются под морским дном, чтобы сократить расстояние, чтобы устранить затруднения и опасности, существующие для стран, отделенных морем. Где же та точка, про которую кто-нибудь мог бы сказать: «До сих пор, не дальше». Не только на основании наших современных знаний следует отвергать «закон убывающего плодородия почвы», но можно утверждать, что, кроме того, существует в избытке удобная для обработки почва, которая ждет тысячи миллионов земледельцев.

Если бы нужно было одновременно приняться за решения всех этих культурных задач, то у нас было бы не слишком много, а слишком мало людей.  Человечество должно еще сильно размножиться, чтобы быть в состоянии выполнить все предстоящие ему задачи. Обрабатываемая земля еще не только не использована так, как могла бы быть использована, но почти для обработки 2/4 земной поверхности не хватает людей.  Относительное перенаселение, которое ныне постоянно порождается капиталистической системой ко вреду рабочего и общества, на высшей культурной ступени окажется благодеянием.  Возможно более многочисленное население является не препятствием, а средством культурного прогресса совершенно так же, как существующее перепроизводство товаров и продуктов питания, разрушение брака применением женского и детского труда в современной промышленности и эксплуатация средних слоев крупным капиталом являются предварительными условиями для более высокой культурной ступени.

 

⇐ Предыдущая53545556575859606162Следующая ⇒

Поделиться: