КАК ШАТАНА СТАЛА ЖЕНОЙ УРЫЗМАГА

Возмужал Урызмаг и взял в жены красавицу Эльду из нартского рода Алагата.

А за это время подросла и Шатана.

За месяц вырастала она как за год, а за год вырастала словно за три года. Красавицей стала Шатана, равной не было ей среди нартских девушек. Стройная, искроглазая, как ангел, повернется — словно стрела пролетит, голос — как соловьиная песня, слово скажет в ответ — будто мать тебя обласкала, рука ее щедра и хлебосольна. А хлеб, что она испечет, таков, что крошка одна утоляет голод и пьянит, как алутон, хмельной напиток нартов.

Пришло ей время выходить замуж. Задумалась Шатана: «Вышла бы я замуж, но как мне узнать, кто мой суженый?» Взглянула на землю, взглянула на небо, но даже среди духов небесных и духов земных никого не нашла доблестнее и умнее Урызмага.

И не могла она ослушаться своего сердца. «Или быть мне женой Урызмага, или совсем не выйду я замуж», — решила она.

Легко решить, а трудно совершить. Самой признаться Урызмагу она робеет, а чужим устам поручить это признание не хочет.

«Что делать? Придется показать ему свое дерзкое лицо».

И вот как сказала она Урызмагу:

— Урызмаг, разве кто-нибудь отдает на сторону свое добро? Разве не жаль отдавать меня замуж в чужой род? Быть тебе моим мужем. Иначе не будет.

Загорелись от стыда уши Урызмага, волосы на голове поднялись дыбом.

— Забудь об этом! — ответил он ей. — Как тебе только не стыдно? Совершив такое, как покажу я нартам свое лицо?

Долгое ли, короткое ли время прошло после этого, но вот собирается Урызмаг в дальний поход — год ему быть в отъезде. И сказал он молодой жене своей Эльде:

— Когда вернусь я через год, будут приходить к нам люди, поздравлять меня с тем, что невредимым прибыл я из похода. Смотри не опозорься, приготовь к тому времени достойное угощение.

Идет год к концу. Подходит пора Урызмагу возвратиться. Ронг, чудесный нартский напиток, стала готовить Эльда к возвращению мужа. Сварила она ронг, но когда влила в него закваску — что тут делать?! — не бродит ронг. Не знала Эльда, что это Шатана мудростью небесной и земным колдовством не дала ему забродить. Встревожилась Эльда и побежала к Шатане.

— Девушка, девушка, из мужнего рода девушка… Настало время мне опозориться: не бродит мой ронг. Ведь если не приготовлю я угощения, брат твой, увидев меня беспомощной, убьет меня. Будет сердиться — это мне хуже смерти.

— А какое мне до того дело? — ответила Шатана.

Мечется Эльда между ронгом незабродившим и комнатой Шатаны и стонет:

— Что делать мне, злосчастной? Тоньше волоска душа моя стала! Гибель моя подошла!

Довела Шатана невестку свою до отчаяния, убедилась, что больше смерти боится она мужа своего, и сказала:

— Слушай, красавица Эльда, хочу подшутить я над Урызмагом. Одолжи мне на одну ночь свадебную твою одежду и головной платок, и сделаю я так, что ронг твой станет бродить.

Согласилась невестка. Приготовила Шатана другую закваску, сама заквасила ронг, и забродил он.

Вернулся Урызмаг. Весело пили нарты, хвалили ронг и Урызмага поздравляли с благополучным возвращением.

Окончился пир, гости разошлись по домам. И тут же Шатана надела на себя свадебную одежду Эльды, вошла в комнату Урызмага, и он принял ее за жену свою.

— Девушка из рода Алагата, ты стала лучше, чем в первую ночь.

— Таковы все девушки нашего рода, — не растерявшись, ответила Шатана.

Пришло время рассвета. Но снова мудростью своей небесной и земным колдовством зажгла Шатана луну и звезды на потолке комнаты.

— Не пора ли вставать? — спросил Урызмаг.

— Далеко еще до рассвета, — ответила Шатана. — Посмотри наверх, звезды и луна светят нам.

Захотела Эльда прийти ночью к мужу, толкнула дверь — заперта дверь. По всему пустому дому бегала она. Снова стучалась в запертую дверь — не открывалась дверь. От злости разорвалось ее нежное сердце, и умерла Эльда.

Узнав о смерти невестки, согнала Шатана с потолка подобия ночных светил. Настал светлый день, и тогда разбудила она Урызмага:

— Вставай, день настал.

Увидев перед собой Шатану, остолбенел Урызмаг.

— Неужто это ты, Шатана? — спросил он.

— А кто пробыл с тобой эту ночь?

Что было делать Урызмагу?

С почестями похоронили Эльду.

 

— Опозорила ты меня, Шатана, — упрекал Урызмаг. — Как будем мы жить с тобой среди нартов? С каким лицом покажемся мы им? Ведь они срамить нас будут!

— Людская хула только на два дня, — ответила ему Шатана. — Не велик этот позор. Делай, как я говорю, и позор наш будет забыт. Сядь задом наперед на осла, три раза проезжай мимо нихаса и потом расскажи мне, что говорили о тебе сидевшие на нихасе.

Сделал Урызмаг так, как научила его Шатана.

Когда увидели нарты, что едет Урызмаг задом наперед на осле, взрослые и дети, старые и молодые — все от смеха падали на землю и катались по ней. Так было, когда Урызмаг поехал мимо нихаса первый раз. Но когда вернулся он обратно и поехал второй раз, то только самых смешливых рассмешил он, многие даже и не взглянули на него, а некоторые погоревали, что вот, мол, Урызмаг был наставником нартов, а сейчас сошел с ума.

Третий раз поехал Урызмаг, и теперь уже ни одной улыбки не вызвал он. И сказали многие из почтенных нартов, сидевших на нихасе:

— Не зря сел наш Урызмаг на осла задом наперед — верно, кроется за этим какая-нибудь хитрость.

Вернулся Урызмаг домой и рассказал обо всем Шатане.

— Ну вот, — сказала Шатана, — и с нашим делом так же будет. Сначала посмеются немного, ну а после привыкнут.

Так стала Шатана женой Урызмага.

УРЫЗМАГ И ХАРАН-ХУАГ

Часто уходил в походы нарт Урызмаг. И вот однажды был он долго в отъезде и не встретил никого и не нашел ничего.

Но не мог нарт позволить себе вернуться домой с пустыми руками. И заночевал он в темном лесу. Было уже около полуночи, когда ему приснилось, будто схватил его орел Черной горы, поднял вверх и бросил в ярко горящий костер. От испуга проснулся Урызмаг и вскочил. «Что за сон? — удивился он. — Что он предвещает?» И вдруг увидел свет в глубине ущелья. Урызмаг пошел на свет, и вот перед ним шалаш. Внутри его на горячих углях сами собой вертятся шампуры, жарятся на них шашлыки, и тут же на трехногом столике — три пирога с сыром и рядом кувшин с ронгом, а возле них — рог для питья.

Очень голоден был Урызмаг, взял шашлыки, разрезал их, налил полный рог ронга и вознес молитву:

— Сделай, господи, так, чтобы я здоровым прибыл домой!

И только попросил он о своем здоровье, как мигом шашлыки превратились в здорового взрослого мужчину, пирог развернулся большим полем, засеянным пшеницей, а вместо ронга забил родник. От удивления в неподвижности застыл Урызмаг. А мужчина спросил его:

— Что с тобой, добрый человек? По виду ты похож на нарта, так почему же ты удивляешься?

— Как же мне не удивляться? Всякий, кому я захочу рассказать о том, что сейчас случилось, мне не только не поверит, но еще будет надо мной насмехаться.

— Это еще не диво, нартский муж, а диво то, что делает с людьми Харан-Хуаг. Это он меня превратил в шашлыки и сказал, что пока обо мне не вознесет молитву нарт, пусть меня люди едят в виде шашлыков. Наверное, ты и есть мой дух-избавитель. И вот я благодаря тебе спасен. Теперь идем ко мне домой, будь моим гостем.

— Нет, добрый человек, я не пойду за тобой, пока не узнаю, какие еще чудеса творит Харан-Хуаг.

— Ты все узнаешь, если пойдешь со мной.

Пошел Урызмаг за мужчиной, им спасенным. Вот и дом его. Вышла к ним навстречу его жена, обвила руками спасенного мужа, а от радости у нее из глаз слезы льются.

Зашли в дом, и — о диво! Стены дома — из чистого перламутра, потолок выложен из красного стекла. Урызмага усадили на почетное место — на мягкое кресло возле очага. Мгновенно поставили трехногий столик, и на нем появились всевозможные яства и напитки. Но Урызмаг ни к чему не притронулся.

— Что с тобой, нартский человек? Почему ты ничего не ешь? — спросил хозяин.

— Таков наш обычай, — ответил Урызмаг. — Нужно знать того, с кем ешь хлеб-соль. А мы друг друга не знаем.

— Эх, нартский человек, или ты не узнал меня? Я племянник Уастырджи Бигар. Уастырджи, брат моей матери, издавна благосклонен к нартам и во всем держит их сторону. Ну, а как тебя зовут?

— Я нарт Урызмаг, старший из нартов. И Уастырджи я хорошо знаю.

Бигар и раньше слышал об Урызмаге, но в лицо его не знал. А услышав, кого он угощает, Бигар не знал, куда посадить Урызмага. И так же ухаживала за ним жена Бигара.

— Спасибо тебе, что ты спас моего мужа, — приговаривала она.

Урызмаг был очень доволен таким приемом и после трапезы спросил:

— А что отец ваш? Он умер давно?

— Недавно он умер, его погубил Харан-Хуаг, — ответил Бигар.

— За что?

— Об этом будет долгий разговор, но раз уж мы сели за одни стол, то я все тебе расскажу.

Харан-Хуаг питается человеческой кровью. Есть у него войлочная плеть, которую он никому не показывает. Но если рассердится на кого-нибудь и ударит этой плетью, то может превратить во что угодно. У моего отца были хорошие виноградники, а вот взгляни туда — Харан-Хуаг превратил их в заросли кустарника, а весь наш скот — в кучу камней. За это и называют его Харан-Хуаг, что значит «ненасытный». Чем больше он ест, тем голоднее становится. Так, без передышки, наполняет он свою утробу, подобно горной мельнице, которая вертится без остановки. А живет поблизости, вон за тем пригорком. И никто не смеет к нему подойти. Однажды вышел он на охоту и, встретив там на беду моего отца, сказал ему:

— Что-то захотелось мне попить. Отрежь свой палец, я пососу твоей крови.

— Зачем тебе пить человеческую кровь? — сказал отец. — Выбирай из моего скота овец, сколько тебе угодно, зарежь и напейся крови.

И тут Харан-Хуаг рассердился и превратил отца в тот белый надгробный камень, мимо которого мы только что проходили. Это и есть мой отец.

«Что тебе сделал мой отец?» — спросил я Харан-Хуага. И вместо ответа он заклял меня: «Иди, и пусть тебя самого едят люди. Пусть вода твоя будет им питьем, хлеб твой — им едой». Ты видел сам, что он все это выполнил. Но потом он еще добавил: «Будет так, пока не освободит тебя молитва нарта. А до этого ты не вернешься домой». Теперь ты спас меня, Урызмаг, ты мой дух-заступник!

Удивила Урызмага эта история. Помолчал он и сказал Бигару:

— Укажи мне его дом, я отомщу ему за тебя и за всех людей.

Пообедали они, отдохнули, и после этого Бигар указал Урызмагу дом Харан-Хуага. Потихоньку вошел Урызмаг в дом и застал хозяина спящим. Войлочная плеть лежала у него под головой. Урызмаг выхватил эту волшебную плеть из-под головы ненасытного и крикнул:

— Харан-Хуаг, вставай!

Вскочил Харан-Хуаг, а Урызмаг стегнул его войлочной плетью и сказал:

— Превратись в козу паршивую.

Превратился Харан-Хуаг в паршивую козу, кинулся в лес, где его и зарезали волки.

А Урызмаг вернулся к Бигару, ударил войлочной плетью белый надгробный камень, и отец Бигара принял свой прежний вид. Очень обрадовался Бигар! А народ, живший в той местности, богато одарил Урызмага, и, забрав подарки, Урызмаг вернулся домой. Пригласил он нартов, и три дня длился пир в доме Урызмага и Шатаны.

УРЫЗМАГ И КРИВОЙ УАИГ

Однажды, когда Урызмаг был в походе, собралась молодежь всех трех нартских родов на нихасе, и завели они разговор, кто среди нартов лучший из мужчин и кто лучшая из женщин. Долго спорили они и никак не могли прийти к согласию. Иной и видно, что ни на что не годен, а тоже хвалится: «Я наилучший среди нартов».

Узнала об этих спорах Шатана и сказала им:

— Пошли бы вы к старой мудрой женщине Кармагон да спросили бы ее. Она скажет вам, кто лучший из нартов, а кто худший.

Вот пошли юноши к старой Кармагон и пригласили ее на нихас.

— Ради Бога вашего, оставьте меня в покое, нартские хвастуны. Какой я судья в ваших спорах? — ответила им Кармагон.

— Не оставим мы тебя в покое, пока ты не скажешь нам, кто из нартов наилучший из мужчин и кто наилучшая из женщин.

Внимательным взглядом обвела всех Кармагон и сказала:

— Вижу я здесь хороших людей, вижу сильных людей, пусть удачны будут ваши доблестные дела! Но сколько ни смотрю я на вас, лучших здесь не вижу.

— Кто же они, лучшие из нартов? Все же скажи нам! — требовала молодежь.

— Наилучший из мужчин — Урызмаг, а наилучшая из женщин — Шатана, — так ответила им Кармагон, когда они уж очень ей надоели. Рассердилась нартская молодежь. Обидными словами обругали они старуху и прогнали ее с нихаса.

На другой день вернулся из похода Урызмаг. Пожаловалась ему Шатана:

— Вчера наши озорники из трех нартских селений пригласили на нихас старую Кармагон и там обидели ее.

Разгневался Урызмаг и пошел навестить Кармагон.

— Что случилось с тобой, Кармагон?

— Пусть несчастья будут уделом этих нартских хвастунов, — сказала Кармагон. — Пришли они вчера ко мне, позвали меня на нихас и стали спрашивать: «Кто в селении нартов из мужчин наилучший и кто наилучшая из женщин?» И сказала я им: «Наилучший из мужчин — Урызмаг, а из женщин наилучшая — Шатана». После этого они обругали меня и прогнали с нихаса.

Ничего не сказал Урызмаг, вернулся к себе домой и лег спать. Рано встал он на следующее утро, призвал глашатая и сказал ему:

— Иди и прокричи[44], чтобы знали все три рода нартских: «Выследил Урызмаг стадо на Черной горе, и пусть тот, кто настоящий мужчина, пойдет с ним за этой добычей!» Да громче кричи, чтобы потом никто не сказал, что не знал он об этом походе!

Пошел глашатай и прокричал так громко, что услышали его все три нартских рода:

— Урызмаг на Черной горе выследил стадо! Кто настоящий мужчина, пусть идет вместе с ним за этой добычей! А кто побоится пойти, пусть не говорит потом, что не знал он об этом походе!

И повел Урызмаг за добычей на Черную гору молодежь всех трех нартских родов.

А старая Кармагон испекла в эту ночь три медовые лепешки[45] и стала молиться над ними:

— Бог богов, мой Бог! Пошли снега небывалые и спусти с гор свои вечные льды, чтобы поняли нартские хвастуны, кто из нартов наилучший мужчина!

И снег шел всю ночь. Такой выпал снег, что ни пройти, ни проехать.

Сперва Урызмаг вел нартов по берегу Белого моря, потом поднялись они по берегу Черного моря. И стали нарты один за другим отставать от Урызмага. Кряхтя и охая, еле добрались они обратно до своих очагов. Только один Урызмаг дошел до Черной горы и увидел, что большое стадо овец по-прежнему пасется на ней. Подошел он ближе, но не видит нигде ни пастуха, ни шалаша пастушьего, только вожак козел водит овец. Необычное это стадо: каждая овца чуть меньше молодого бычка, а вожак козел ростом с верблюда.

— Зарежу-ка я одну из этих овец себе на ужин, — сказал Урызмаг и, бросившись в стадо, схватил за ногу одну ярку.

Стала ярка вырываться, долго волокла она по земле Урызмага. Губы разбил Урызмаг о камни, и все же под конец вырвалась она.

— Силой их не одолеть, — сказал Урызмаг. — Надо их выследить, может, что-нибудь придумаю.

К вечеру стадо отправилось в путь. Ведет его вожак козел, а Урызмаг следует за стадом. Видит Урызмаг, что входят овцы в большую пещеру. Урызмаг вошел за ними следом. Только улеглись овцы, как в пещеру, посвистывая, вошел одноглазый великан — кривой уаиг. На плече он нес огромное ветвистое дерево, с корнями вырванное из земли. Ударил уаиг дерево о землю, и в щепки рассыпалось оно. Крупны для лучины, но мелки для растопки были эти щепки.

Испугался Урызмаг, увидев уаига, но что было делать ему? Набрался он мужества и сказал уаигу:

— Добрый вечер, хозяин!

— Будь здоров, горный птенчик! — ответил ему уаиг. — Какой бог тебя сюда занес?

— Я человек бродячий и зашел сюда сам.

Завалив выход в пещеру огромной каменной плитой, одноглазый уаиг развел огонь. Своей длинной пастушеской палкой с крючком на конце поймал он за ногу одну из овец, зарезал ее, разрубил на две равные части и бросил мясо в кипящий котел. Пока мясо варилось, уаиг растянулся у огня и уснул, наполнив храпом пещеру.

Сидит Урызмаг, ждет. Когда сварился ужин, проснулся великан, снял с огня котел и достал из него мясо. Одну половину взял он себе, другую положил Урызмагу:

— Покушай, гость.

Поужинали они вместе, — как же иначе? Поблагодарил Урызмаг уаига, и легли они спать. Настало утро, отвалил уаиг каменную плиту от выхода, расставил ноги, встал у входа и сказал ласково козлу-вожаку:

— Бодзо, мой любезный, гони-ка овец на пастбище, хорошо выпаси их, а вечером в целости пригони обратно.

Первым прошел между ногами великана козел-вожак, а за ним одна за другой потекли овцы. Великан всех их пересчитал, после этого вышел сам и снова завалил выход каменной плитой.

Остался Урызмаг один внутри пещеры. Не раз в течение дня пытался он отвалить от выхода плиту, но даже шевельнуть не смог ее.

Пришел вечер. Возвратился уаиг, отвалил плиту, впустил в пещеру свое стадо и опять закрыл вход в пещеру каменной плитой.

— Только одну ночь гость считается гостем, — сказал уаиг Урызмагу. — Сегодня пришел твой черед готовить ужин. Посмотрим, что ты нам приготовишь.

— Из чего приготовлю я ужин, когда нет у меня ничего?

— Что ж, тогда я сам приготовлю ужин, — сказал уаиг. Взял он свой двухконечный вертел-самоверт, пронзил двумя его концами колена Урызмага и приладил его над огнем.

— Ты будешь поджариваться, а я пока отдохну, — сказал уаиг, лег на спину, растянулся и тотчас же захрапел.

Увидел Урызмаг, что уснул уаиг, уперся ногой в очажный камень, ухватился рукой за надочажную цепь, и весь опаленный, стиснув от боли зубы, напряг все свои силы и стащил себя с вертела. Взял Урызмаг вертел в руки, раскалил его докрасна и вонзил его в единственный глаз уаига.

С ревом вскочил великан, стал он шарить вокруг себя — искать Урызмага. Но зачем было Урызмагу оставаться возле уаига? Бросился он в середину стада и спрятался среди овец.

Ласками и обещаниями подманивает его к себе уаиг, угрожает ему, но не слушает его Урызмаг. Снова стал ловить уаиг Урызмага, но где ему, слепому, поймать зрячего? Замучился уаиг и сказал Урызмагу:

— Я узнал тебя по твоим хитрым уловкам, нарт Урызмаг. Все равно нет мне теперь жизни, слепому. Вот в этом кольце скрыта вся моя сила и все мое счастье. Надень на руку это кольцо — и вся моя сила и все мое счастье перейдут к тебе.

Бросил уаиг кольцо на землю. С радостью схватил его Урызмаг. Но только очутилось на его пальце кольцо уаига, как сразу стало оно громко кричать:

— Он здесь, он здесь!

Теперь уаигу легко было гоняться за Урызмагом. Куда бы ни бежал Урызмаг, кричало кольцо: «Он здесь, он здесь!» — и великан яростно кидался на Урызмага. На волос от гибели был Урызмаг, но Бог послал ему свою милость: увидел Урызмаг топор в углу пещеры, схватил он топор, положил палец свой на чурбан, и — пусть с твоим врагом случится то же самое! — палец с кольцом отскочил в одну сторону, а Урызмаг кинулся в другую.

— Здесь он, здесь он! — кричало кольцо. Подбежал уаиг, наткнулся на чурбан и вмиг испепелил чурбан, так велика была злость великана. Схватил он палец и от ярости проглотил его вместе с кольцом.

Понял уаиг, что побежден, и, успокоившись, сказал Урызмагу:

— Все равно погибла твоя голова. Не уйти тебе отсюда, ведь только между моими ногами можешь ты выйти из пещеры.

Стал Урызмаг думать, как бы уйти из пещеры. А ночью, когда пещера снова наполнилась храпом, зарезал Урызмаг вожака Бодзо и ловко содрал с него шкуру, так, что даже рога остались на ней. Всю ночь жарил он шашлыки из козлятины.

Когда пришло утро и настало время выпускать овец на пастбище, отодвинул уаиг каменную плиту, расставив ноги, встал у выхода из пещеры и ласково сказал козлу:

— Выходи, Бодзо, мой добрый козел, единственное мое упование! Веди сейчас на пастбище свое стадо, собери его к вечеру и приведи обратно.

Тут Урызмаг надел на себя шкуру козла и пошел впереди овец. Когда он подошел к уаигу, то повыше приподнял рога, ощупал их великан кончиками своих пальцев и выпустил Урызмага из пещеры. Следом за Урызмагом пошли овцы, всех их бережно пересчитал уаиг. Когда вышло из пещеры все стадо, скинул с себя Урызмаг козлиную шкуру и крикнул уаигу:

— Эй, слепой осел! Теперь сколько хочешь кричи «Бодзо, Бодзо»! Так же как лишился ты стада, так же лишиться бы тебе всего добра своего!

Рассвирепел уаиг и выскочил из пещеры. Но забыл он в ярости, что над глубокой пропастью его пещера. Сослепу грохнулся он в бездну и разбился насмерть.

Пригнал Урызмаг стада уаига в селение нартов, позвал глашатая и велел ему прокричать, что всех, кто ходил с ним в поход, зовет он делить с ним добычу. И старую Кармагон тоже велел пригласить.

Было это вечером, в рано утром, чуть свет, собрались все нарты. Видят они — делит Урызмаг добычу и одну лишнюю долю отделяет. Переглядываются нарты, невдомек им: для кого эта лишняя доля? Взял каждый то, что ему полагалось, а одна часть осталась. И сказал Урызмаг, обращаясь к старой Кармагон:

— А это тебе, Кармагон, за то, что тебя обидели.

Взяла Кармагон свою долю. Но разве могла промолчать она? И, обратившись к нартской молодежи, Кармагон сказала:

— Вот и вышло по-моему: Урызмаг — лучший из нартов!

И согласилась кичливая нартская молодежь:

— Да, Урызмаг — лучший из нартов.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: