СОСЛАН ИЩЕТ ТОГО, КТО СИЛЬНЕЕ ЕГО

Собралась раз нартская молодежь на равнине Зилахар. Сначала завели большой симд — любимую долгую нартскую пляску. Отличился Сослан в этом симде, никто не смог сплясать лучше него. Хорошо он плясал на земле, но не хуже сплясал на плечах нартских юношей.

После симда стали состязаться в стрельбе из лука. Наметили цели и стали пускать в них стрелы. Немало было метких стрелков среди нартских юношей, но опять впереди всех оказался Сослан. Его стрела всегда попадала в цель.

Неподалеку, на берегу большой, широкой реки, отдыхало стадо.

— А ну, испытаем-ка мы также и силу свою, — сказали нартские юноши.

Выбрал каждый по молодому быку и, схватив его за рога, старался перебросить через реку. Никому это не удалось. Но вот Сослан выбрал самого крупного быка, какой только был в стаде, взял его за рога, размахнулся, и грохнулся бык на другом берегу реки. Потом пошли на Площадь игр, и во всех состязаниях одолел Сослан нартскую молодежь.

Удивлялись люди силе Сослана и говорили, что нет на земле человека сильнее его.

«В Стране нартов, правда, нет такого человека, который мог бы со мной помериться силой, — думал Сослан, вернувшись домой после состязаний. — Придется мне отправиться в другие страны и поискать там силу сильнее моей».

Отправился Сослан в путь. Долгое ли, короткое время шел, но вот достиг он берега большой реки.

«Пойду по берегу этой реки, — сказал себе Сослан. — Может, и встречу кого-нибудь». Пошел Сослан вниз по течению. Вдруг видит, идет ему навстречу рыбак. Удилищем рыбаку служит целое дерево, а вместо червяка крупная овца насажена на крючок.

— Удачи тебе желаю, — сказал Сослан рыбаку.

— Прибывай к нам во здравии, гость, — ответил ему рыбак. — Откуда и куда идешь?

— Я ищу человека, с которым мог бы помериться силой, — сказал ему Сослан, — но вижу, что не встречу никого сильнее тебя.

— Не так уж велика моя сила, — сказал рыбак. — Пройди-ка дальше, вниз по реке. Там удит рыбу старший мой брат, он сильнее меня.

Отправился Сослан дальше, вниз по реке. Идет и видит: сидит на берегу реки рыбак, удилищем ему служит дерево еще большей величины, а на крючке висит туша коровы.

— Удачи тебе желаю, — сказал Сослан рыбаку.

— Прибывай к нам во здравии, гость, — ответил ему рыбак. — Откуда ты взялся? Кого ищешь?

— Я ищу человека, с которым мог бы помериться силой, но вижу, что не встречу никого сильнее тебя.

— Не так уж велика моя сила, — ответил ему рыбак. — Пройди вниз по реке: там старший мой брат ловит рыбу, он сильнее меня.

Пошел Сослан дальше, и увидел он еще одного рыбака. Удилищем ему служит еще большее древо, и туша быка висит на крючке.

— Желаю тебе радости, — сказал Сослан.

— Во здравии к нам прибывай, гость, — ответил ему рыбак. — Откуда ты, добрый человек?

— Я искатель силы, ищу человека, с которым мог бы помериться силой, — сказал ему Сослан. — Но вижу, что не встречу человека сильнее тебя.

— Ну что ж, — сказал рыбак. — Видишь вон ту лощину? Иди к ней по берегу реки, вскоре мы тоже туда придем, и ты покажешь нам свою силу.

Пошел Сослан по берегу реки и пришел к какому-то дому. Переступил через порог Сослан и видит: сидит у очага женщина, и так она велика, что между зубами ее ласточка свила гнездо.

— Пусть будет добрым твой день, мать моя, — сказал ей Сослан.

— Не назвал бы ты меня своей матерью, я бы кровью твоей сняла ржавчину с моих зубов, — ответила ему женщина. — Но теперь ты мой гость и будь здоров. Откуда ты идешь и чего ищешь?

— Из Страны нартов иду я, — сказал Сослан. — Ищу силу сильнее моей. В нашей стране я всех одолел и пошел искать по свету человека, с которым мог бы помериться силой.

— Ой, ой!.. Забудь об этом. Сыновья ловят рыбу. И если вечером, вернувшись домой, они застанут тебя здесь, то съедят тебя и даже костей не оставят. Вот на, закуси, отдохни, а я придумаю, как бы мне защитить тебя от моих сыновей!

Быстро внесла она круглый столик трехногий, едой уставленный. Но до еды ли было Сослану? И тогда приподняла женщина огромное сито, что лежало вверх дном, и спрятала под ним Сослана. Несколько раз пытался Сослан поднять это сито, но даже пошевелить его не смог.

Вечером все три брата вернулись домой и спросили у матери:

— Мы сегодня прислали сюда кичливого горного человечка! Подай-ка его нам, и мы кровью его вычистим свои зубы. Давно не приходилось нам пробовать человеческого мяса.

— Вам надо поесть чего-нибудь посытнее, — ответила им мать. — Человек никуда не денется: он здесь, под ситом, и пусть останется вам на завтрак.

Мать накормила своих сыновей ужином и уложила их спать. Когда же они уснули, она выпустила Сослана из-под сита, отнесла его к двери, показала ему дорогу и сказала:

— Беги изо всех сил. Только твои ноги могут спасти тебя, больше тебе не на что надеяться. Потому что с утра они погонятся за тобой. У одного из них нюх, как у волка, другой разом перескакивает три оврага, а у третьего крылья сокола.

Когда проснулись утром великаны и мать сказала, что гость их сбежал, погнались они за ним. Как заяц, бежит от них Сослан, — что же ему еще делать? Вдруг видит огромную пашню. Пашет ее уаиг одноглазый и однорукий: плуг перед собой толкает, на поясе висит мешок с зерном, борона к ноге привязана, — он и пашет, и сеет, и борону за собой волочит. Добежал до уаига-пахаря Сослан.

— Ай, ай!.. — сказал Сослан. — Тебе поручаю себя и на земле и на том свете. Если только догонят они меня, пропал я.

— Если бы ты поручил себя даже Богу, он не сделал бы для тебя больше, чем я, — сказал уаиг.

Бросил он Сослана к себе в рот и спрятал его под языком. Между тем братья-людоеды поравнялись с уаигом-пахарем и спрашивают его:

— Не пробегала ли здесь наша горная птичка?

— Не видел я никакой горной птички, — ответил им уаиг. — Некогда мне попусту болтать с вами. Оставьте меня в покое.

— Поскорее отдай нашего маленького человечка, иначе плохо тебе будет! — стали приставать к нему братья.

— Шли бы вы своей дорогой. Ничего хорошего не дождетесь вы от меня, — опять сказал им уаиг.

Тут бросились на него братья.

— Теперь только на себя пеняйте, — сказал уаиг, схватил всех трех своей единственной рукой, бросил на землю и сел на них.

Выплюнул он Сослана из-под языка и сказал ему:

— На бедре у меня растет волос. Вырви его, и я свяжу им этих трех неуемных.

Схватил Сослан волос, тянет, тянет, а вырвать не может. Как веревку, три раза обернул Сослан этот волос вокруг своей поясницы, рванулся всей своей тяжестью и все-таки не смог вырвать.

— Мечом его отруби, — сказал уаиг.

Достал Сослан свой меч и, держа одной рукой волос, ударил по нему мечом. И стало лезвие меча не острее тупой стороны ножа, а волос так и остался цел. Тогда однорукий уаиг наступил коленом на трех братьев, сам вырвал свой волос и крепко связал им братьев. Тут поняли братья, что они побеждены, и стали жалобно просить:

— Ничего мы от тебя не хотим, только освободи нас и отпусти домой.

Освободил их однорукий и отпустил домой. И спросил он у Сослана:

— Где странствовал ты? Чего ищешь и почему один отправился в поход?

— Я нарт Сослан. Испытывала раз наша молодежь свою силу: бросали мы через широкую реку молодых быков. И только мне удалось это. После этого загордился я и отправился в чужие страны поискать, на ком бы свою силу испробовать. Ты видел, каково пришлось мне. Спасибо тебе! Если бы не ты, не ступить бы мне больше на нартскую землю.

— В нашей стране, Сослан, любой месячный младенец может перебросить через широкую реку самого большого быка, и все-таки мы не кичимся так своей силой, как ты. Вот послушай, что один раз произошло со мной.

Я младший из семи братьев. Отец наш в то время тоже еще был здоров, как олень. Однажды мы все вместе отправились в поход. Несколько дней скитались мы, но ничего нам не встретилось. И вот как-то после обеда тучки набежали на небо, пошел дождь, и стали мы искать, где бы нам укрыться от дождя. Увидели пещеру. Нас было восемь человек, и все мы свободно в ней разместились. Через некоторое время увидели, что мимо нашей пещеры гонит пастух свое стадо. Озорной козел подбежал к нашей пещере и стал о нее тереться. И так был велик этот козел, что пещера наша закачалась во все стороны, как колыбель, и тогда поняли мы, что приняли за пещеру лошадиный череп. «Прочь, прочь!» — закричал пастух на козла. Но козел не послушался его и не пошел со стадом. Рассердился пастух и коршуном кинулся на него. Козел помчался прочь, а пастух сунул палку в глазницу лошадиного черепа, в котором мы сидели, размахнулся и бросил череп вдогонку козлу. Он бросил метко. Ударился череп о рога озорного козла и разбился. И все, кто был внутри, — кони и люди, — посыпались в разные стороны. Да и что иное могло быть с нами? Увидел нас пастух, кинулся на нас и убил отца моего и всех шестерых братьев. У меня успел он вырвать только руку и вернулся к своим козам. Когда всаживал он палку в глазницу черепа, задел он мой глаз, и глаз мой вытек. Видишь, какие дела происходят на земле!

С тех пор я никогда и ни с кем не стремлюсь помериться силой. И вам, кто любит меня и кого я люблю, говорю: никогда не ищите силы сильнее своей. Возвращайся домой, мое солнышко, и никогда не говори больше, что нет на свете человека сильнее тебя.

Так простились они, и пошел однорукий в свое селение, а нарт Сослан вернулся к себе домой.

СОСЛАН И ГУМСКИЙ ЧЕЛОВЕК

Пошел раз Сослан на охоту. Только одного зайца посчастливилось ему убить. Снял с него Сослан шкурку, тушку заячью разделил на части, приготовил из печени его шашлык на вертеле, а то, что осталось, завернул в шкурку и отложил в сторону. Когда шашлык поджарился, Сослан, раньше чем приступить к еде, сказал по обычаю:

— Жив Бог.

И как только сказал он это, все заячье мясо опять собралось под шкурку, и заяц ожил. Всплеснул руками Сослан:

— Что за диво! Кто поверит мне, что подобное может случиться! Я убил зайца, снял с него шкурку, на части разрезал мясо, из печени его шашлык приготовил — и вдруг заяц ожил.

— Это совсем не диво, диво ты увидишь за Гумским перевалом, — сказал тут заяц, убегая.

«Во что бы то ни стало должен видеть я диво, еще более дивное, чем то, что сейчас случилось», — подумал Сослан и вернулся домой.

Велел он приготовить себе в дорогу такую пищу, которую легко было бы нести и вкусно есть, сел на своего коня и направил его в страну Гум.

Через семь перевалов перебрался Сослан, и вот перед ним восьмой — Гумский перевал. Заметил он на перевале след оленя. Пошел по следу и увидел на поляне оленя. И так красив был этот олень, что жаль было Сослану убивать его. Стоило пошевелиться оленю, как шерсть на нем звенела на все голоса.

От бугорка к бугорку, от травинки к травинке стал Сослан подкрадываться к оленю. Приблизившись на полет стрелы, он уже прицелился в него, но не успел пустить свою стрелу, как в воздухе просвистела стрела другого охотника. Зашатался олень и покатился с кручи.

— Что за собака, что за осел! Кто посмел застрелить моего оленя? — закричал тут Сослан во все горло.

Никто не ответил ему. Спустился Сослан по кровавому следу вниз, в ущелье, и видит — лежит на дне ущелья убитый олень, а возле него стоит человек. А человек этот ростом не меньше башни.

— Это ты убил моего оленя? — спросил его Сослан.

— Да, это я убил его, — ответил человек.

— Олень этот принадлежит мне! — заносчиво сказал Сослан. — Как же ты посмел убить его?

— Если это был твой олень, то почему же ты не стрелял в него раньше меня? — ответил человек. — Я такой же охотник, как ты, и нахожусь в своей стране, в Гумском ущелье. Зачем ты кричишь и ругаешь меня?

— А ты кто? — спросил его Сослан.

— Я из страны Гум. А сам ты кто и откуда пришел?

— Я Сослан, нартский человек.

— Нартский человек, — сказал человек из страны Гум, — Бог нам дал обоим вместе этого оленя. Подойди, и мы снимем с него шкуру.

На этом кончилась их ссора, и они вместе стали снимать шкуру с оленя. И когда сняли шкуру, протянул гумский человек Сослану свой нож и сказал ему:

— Нартский человек, подели оленя по своему обычаю.

— Ты убил оленя, — ответил Сослан, — тебе и надлежит делить его.

Разделил гумский человек оленя на три части. «Одна часть будет моя, другая его, — в тревоге думает Сослан. — Третью часть он тоже, конечно, хочет взять себе. Но если ему достанется больше, чем мне, такой позор для меня будет хуже смерти».

Разделил оленя гумский человек и сказал Сослану:

— Твое право, нарт Сослан, выбирать первому любую часть.

— Нет, солнце мое, — сказал Сослан, — ты убил оленя, тебе первому и выбирать.

Выбрал тогда гумский человек одну долю и сказал:

— Это будет твоя доля, Сослан. — И, указав на вторую долю, он добавил: — Ты пришел издалека, и поэтому эта доля тоже тебе от меня, как гостю. Ну, а третья доля — моя.

Зажарили они шашлык, угостились на славу. Потом каждый забрал свою долю, и стали они собираться в путь. И сказал гумский человек Сослану:

— Нартский человек, выбирай себе подарок. Что хочешь ты? Вот мой меч, вот конь мой, вот мой лук. Выбери себе то, что тебе нравится, и возьми себе, чтобы добром поминать меня в Стране нартов.

Поблагодарил Сослан гумского человека, но от подарка отказался. Подали они друг другу руки на прощание и сели на своих коней.

Гумский человек направился в страну Гум, а Сослан — в Страну нартов. Но, отъехав не очень далеко, подумал Сослан:

«Нет у меня все-таки счастья! Ведь человек давал мне подарок, зачем же я не взял его? Не воспользовался я счастьем… Как расскажу я об этом в Стране нартов? Вернусь-ка я обратно!»

Повернул Сослан своего коня обратно, догоняет он гумского человека и кричит ему:

— Эй, гумский человек! Остановись, мне нужно еще поговорить с тобой!

Гумский человек тоже повернул своего коня. И снова съехались они на том месте, где делили оленя.

— Чего тебе, нарт Сослан? — спросил его гумский человек. — Или ты забыл что?

И Сослан сказал:

— Уж такой народ мы, нарты, что если нам подарок честью дают, то отказываемся мы брать его, а потом жалеем: зачем не взяли?

— А мы такой народ, — ответил гумский человек, — что, когда честью предлагаем подарок и его не берут, мы больше его не дарим.

Слово за слово — поссорились два человека. Стали пускать они стрелы друг в друга. Потом Сослан выхватил меч, а гумский человек — саблю, и стали они наносить друг другу удары. По восемнадцати ран было у каждого, не в силах они были больше сражаться: один повалился по одну сторону тропы, а другой — по другую. До вечера они отдыхали, а потом сказали друг другу:

— Отправимся пока по домам, залечим свои раны, а ровно через год опять встретимся здесь.

С трудом взобрались они на своих коней, и Сослан поехал в Страну нартов, а гумский человек умчался в страну Гум.

Наняли они лекарей, за год залечили раны и опять встретились на том же месте.

Издали увидел Сослан человека из страны Гум и стал пускать в него стрелы. Приблизился к нему гумский человек и сказал:

— Да погибнуть нам обоим, нартский человек! Ведь мы с тобой не кровники, зачем же мы хотим убить друг друга?

Тогда бросили они в разные стороны свое оружие, подали друг другу руки и крепко обнялись.

— Раз мы стали друзьями, должен ты побывать в моем доме, — сказал гумский человек.

Сели они на коней и поехали в гумское селение. Хорошо угостил гумский человек Сослана. Целую неделю не вставали они из-за стола.

Когда прошла эта неделя и Сослан собрался домой, подарил ему гумский человек свой лук и в придачу еще дал ему шкуру того оленя, из-за которого вышел весь спор. А шкура эта была такая, что каждый волос ее звенел колокольчиком, а каждая щетинка смеялась бубенчиком. И стоило только тронуть эту шкуру, как начинала она петь чудесными голосами.

Позвал Сослан к себе гумского человека. Приехали они в Страну нартов, и там, в родном доме, радушно принял его Сослан и угощал его целую неделю. А когда через неделю захотел гумский человек возвратиться в свою страну, как было не сделать ему подарка! И подарил ему Сослан своего коня.

Так стали назваными братьями Сослан и гумский человек.

СОСЛАН В СТРАНЕ ГУМ

Опять возомнил нарт Сослан, что нет никого на свете сильнее его. И решил отправиться на охоту один. Долго бродил он, долго скитался, но на свою беду не встретил в тот день ни зверя, ни птицы. Вошел он в темный лес. Посреди леса — поляна, а на ней золотой олень пасется. Привязал Сослан своего коня к дереву, а сам подкрался к золотому оленю.

Прицелился Сослан и только хотел пустить стрелу, как подошел к золотому оленю какой-то юноша, накинул ему на рога шелковую веревку и повел за собой. Удивило это Сослана. Сел он на своего коня и поехал за неизвестным юношей. А тот дошел до какого-то селения.

Нагнал его Сослан и говорит:

— Добрый вечер, добрый человек. Не скажешь ли, у кого бы я мог здесь остановиться?

Юноша ответил ему на хатиагском языке:

— Остановиться можешь у моего отца. Но откуда ты и куда путь держишь?

И сказал ему Сослан:

— Я нарт, еду издалека. Охотился и попал сюда.

— Так отец мой очень любит нартов! Он готов и ночью и днем искать с ними встречи!

Отправился Сослан следом за юношей. Подошли они к дому, и юноша крикнул:

— Дада, гляди, вот нарт перед тобой!

Старик вышел из дома, попросил Сослана слезть с коня, обласкал его, пригласил в дом и спросил по-хатиагски:

— Кто ты? Кому из нартов приходишься сыном?

— Я из рода Ахсартаггата, зовут меня Сослан.

У старика было три сына, он и говорит им:

— Гость, который нас посетил, — очень дорогой гость. Подошло время зарезать в честь него животное. Приведите из стада животное.

Тут младший сын, тот, который встретил Сослана в лесу сказал:

— Я нашел на поляне в лесу козленка, что пропал сегодня. Хватит нам его или нет?

Сослан хорошо понимал по-хатиагски и сказал:

— Еще лишку останется!

И не допустил, чтобы сыновья старика пошли к стаду. Привели того золотого оленя, старик совершил над ним обряд — помолился над ним, поднеся ко лбу оленя лучину, — только после этого разрешил Сослану зарезать оленя. А Сослану очень хотелось, чтобы ему подарили этого оленя живым. Но не осмелился он попросить об этом и зарезал оленя.

Ужин был уже готов, накрыли столики-трехножки, но Сослан ни до чего не дотронулся. Тут хозяин спросил:

— Что с тобой, нартский человек, почему ты не ешь?

— У нас, у нартов, есть обычай: даже с кровниками готовы мы разделить трапезу, но должны знать, с кем садимся за стол. Вы мне оказываете большую честь, прислуживаете мне, но я не знаю, кто вы.

Старик ответил ему:

— Я гумский человек. У меня три сына. Мы в жизни своей никогда никого не обижали. Со всеми живем в мире и дружбе. Кто понимает наши добрые намерения, тому мы помогаем еще больше и относимся еще лучше, а тем, кто делает нам зло, отвечаем тем же и даже хуже того.

Ничего не ответил на эти слова Сослан и принялся за еду. Тут он побратался с хозяевами. Потом Сослану постелили, и он прилег. Шкуру, снятую с золотого оленя, повесили возле него. Стоило только подуть ветру, и сразу волосы на шкуре золотого оленя начинали звенеть на разные голоса, словно бубенчики. Сослан очень удивился, и сон покинул его.

«Если бы мне подарили эту оленью шкуру, привез бы я ее как чудо в селение нартов…» — так думал он ночью.

А утром, чуть только рассвело, старый гумский человек подошел к постели Сослана и сказал ему:

— Я разослал своих сыновей: одного — за табуном лошадей, второго — за стадом рогатого скота, а третьего — к овечьим отарам. Дается тебе право увести с собой табун, стадо и отару, а также пастухов и чабанов. Должен ведь я показать нартам свое лицо!

Сослан встал и вместе со стариком вышел в степь посмотреть, что дарит ему хозяин. И, увидев, как хороши кони, овцы и рогатый скот, снял Сослан шапку и сердечно поблагодарил старика:

— Пусть они останутся вам на здоровье. Ничего я не возьму из этих богатств. Вы и так хорошо меня принимали.

И сказал тут старик младшему сыну по-хатиагски:

— Надо проводить гостя до рубежа нашей земли. Поймай себе коня.

Юноша погнался за табуном, но поймать ему удалось только жеребеночка, который был весь в коросте, остальные кони разбежались.

Когда вернулся домой старик, сыновья его и Сослан, завтрак был накрыт. Поели, распрощались и вышли во двор. Сослан увидел рядом со своим конем покрытого коростой жеребенка, покачал головой и встревожился: «Разве может этот жеребенок равняться с моим конем? Как мы доберемся до рубежа их страны?»

Сели оба на коней. Еще раз распрощался Сослан с хозяевами и отбыл. Сослан поехал впереди, а юноша за ним следом. Когда они оказались в глубине дремучего леса, конь Сослана стал спадать с шага, а жеребенок все вперед рвется. Тогда юноша сказал Сослану:

— Конечно, не подобает мне ехать впереди старшего, но все же пусти меня вперед. Никто нас не видит, а дорогу я знаю лучше. Ты же следуй за мной.

Сослан позволил ему выехать вперед. Паршивая лошаденка юноши так и норовит идти по самой чащобе, грудью сваливает вековые деревья. Ехал за ним Сослан, и стало ему обидно. Проехав немного, спросил он у юноши:

— Почему бы тебе не направить своего коня туда, где лес пореже?

Юноша ответил:

— Тогда он слишком опередит тебя, и твой конь от него отстанет.

Доехали они до рубежа. Соскочил юноша с коня и начал взад и вперед водить его. Тем временем догнал его Сослан и обратился к нему:

— Охо-ох, измотал ты моего коня. Но не вздумай теперь и меня доконать, теперь я поеду вперед.

Юноша ответил Сослану:

— Счастливого пути, Сослан. Дальше рубежа ехать мне нельзя!

— Давай поменяемся конями, — попросил Сослан юношу.

Обидели юношу эти слова, и говорит он Сослану:

— Да что ты, Сослан! Ведь отец мой предлагал тебе целые табуны лошадей вместе с табунщиками. Почему же ты не взял их? Этот жеребенок худший из всех, и я не обменяю его. Если сделаю я так, как ты просишь, дома мне гумские люди скажут: «Эх ты, отнял у тебя нарт коня». Позор мне тогда!

В ответ на это Сослан положил руку на рукоять меча и сказал с угрозой:

— Скорее отойди от коня и садись на моего, не то я убью тебя!

В ответ на эти слова выхватил юноша меч, и начали они наносить удары друг другу. Однако никто из них не победил другого. До полудня сражались, потом разошлись отдохнуть.

— Теперь я узнал, каков ты, — сказал юноше Сослан. — Езжай пока своей дорогой, а достоинства друг друга мы еще изведаем.

Разъехались они, оба раненые, в разные стороны. Вернулся юноша домой весь в крови. Увидел его отец и спросил:

— Что с тобой, сын?

— Ну и хорошо же поступил со мной твой гость! Хотел поменяться со мной конем, а я посчитал это позором для себя. Вот мы и изрезали друг друга. Двенадцать раз ранен он, двенадцать раз — я. Еще раз должны мы встретиться. Так и договорились.

— Так почему же ты ударил его? Ударить гостя — это позор!

— Поссорились мы по ту сторону рубежа.

— Ну тогда ничего, полечись пока, а там посмотрим. Может быть, вместо распри дружба между вами родится.

Не показывался Сослан ни нартам, ни чинтам, пока совсем не поправился. Выздоровел, сел на коня и отправился на гумский рубеж. В этот день туда же прибыл гумский юноша. Улыбнулся ему Сослан и сказал:

— Ну, давай мириться. Силу друг друга мы изведали, вместо того чтобы делать друг другу зло, станем друзьями.

— Я не верю тебе больше. Сослан, — ответил гумский юноша. — Тебе верить нельзя. И не подходи ко мне близко.

Тогда Сослан вынул свой меч и положил его на луку седла. Бросил он на землю свой щит, а колчан подвязал позади седла. Сам же, безоружный, подошел к юноше, взял его за руку и сказал:

— Не будем испытывать больше друг друга силой, давай испытаем друг друга в жизни.

И тут юноша поверил Сослану и ни слова ему не возразил. Поклялись они землей и вместе поехали в дом отца юноши. Приехали они в дом, помирившись. Слез юноша со своего коня, а Сослан не слезает. Вышел к нему отец юноши:

— Прошу тебя, Сослан, сойди с коня, — сказал он. — Ты ведь гость наш. Почему не заходишь в дом? Оставайся у нас.

Сослан ответил ему:

— Мы с твоим сыном испытывали друг друга в силе, и никто из нас не оказался сильнее другого. А теперь должны друг друга испытать в жизни. Подскажи нам, где есть земля, куда не ступала нога человека, чтобы мы показали там свою силу.

Старик сказал:

— Нет такой неизведанной земли, где бы не побывали нарты и чинты, куда бы не ходили они в походы. Знаю только, что пасется на горе Ахоха стадо, принадлежащее трем любимым Богом братьям, но никому еще не удавалось одолеть их пастуха.

— Вот такого-то я и ищу, чтобы на нем испытать свои силы!

Старик сказал:

— Его можно только умом победить, никакой насильник силы против него не соберет. Но входите в дом, и я дам вам совет.

Юноша и Сослан вошли в дом. Там старик стал им рассказывать:

— Дочь моя очень красива. Пусть оденет она платье из лучшего шелка, возьмет с собой два струнных фандыра; на одном будет играть руками, на другом — ногами. Возьмите девушку с собой на гору Ахоха. Там оба войдите в дом того пастуха, о котором я говорил, в то время когда сам он будет с барантой на пастбище. В доме пастуха есть кресло из слоновой кости. Посадите девушку в это кресло, поставьте перед ней струнные фандыры, и пусть она заиграет на них. Сами вы спрячьтесь по обе стороны двери. Вечером вернется этот пастух с пастбища. Не часто видит он женщин и поэтому, когда войдет в дом и увидит там девушку, упадет в обморок. Тут будьте наготове, привяжите пастуха к столбу, который стоит посредине дома[52], а потом угоняйте его стадо.

Сослан и юноша поступили так, как научил их старик.

Вернувшись, пастух открыл дверь, и увидел девушку в кресле из слоновой кости, и услышал, как играет она на фандырах. Девушка улыбнулась пастуху, и такой силы любовное чувство охватило его, что он упал в обморок.

Сослан и юноша тут же привязали пастуха к среднему столбу дома. Зарезали барана, сварили его и тут же сели за трапезу. А когда пришел в себя пастух, они подносили ему самые вкусные куски, но он не взял у них ни одного куска. Под конец Сослан поднес ему часть бедра. Пастух вырвал из нее зубами альчик, положил себе на лоб и с такой силой подбросил его, что полетел этот альчик в дом трех любимых Богом братьев. А они сидели в это время за ужином, и альчик упал возле них вогнутой стороной кверху.

А когда пастух подбросил альчик, гумский юноша сказал Сослану:

— Быть бы тебе столь же правым, Сослан! Этот альчик послан вестником тревоги к хозяевам стад — к трем дружно живущим братьям. Не будем же мешкать и угоним скорей их стада!

Погнали они баранту и к рассвету достигли широкой степи. Девушку, дочь старика, захватили с собой, и настигла их ночь.

А три любимых Богом брата кинулись в погоню. Сначала они завернули к пастуху, развязали его, и вчетвером погнались за Сосланом и гумским юношей.

У самой степи, когда они уже почти догнали Сослана и гумского юношу, взмолился Сослан:

— О, покровитель ночных походов Уастырджи! Помоги нам!

Уастырджи услыхал молитву Сослана, вскочил на своего трехногого коня, покружил над степью, по которой гнали украденную баранту, сбросил свою гребенку — и позади юноши и Сослана в один миг вырос темный, непроходимый лес. Пока погоня пробиралась сквозь чащобу, Сослан и юноша с барантой далеко ушли вперед.

Покружил Уастырджи над ними вторично, сбросил позади Сослана и гумского юноши черные камни — и выросли камни в скалистые горы. Пока пробиралась погоня через эти горы, далеко вперед ушли Сослан и юноша с барантой.

Опустился Уастырджи на землю между погоней и теми, кто угнал скот, и обратился к трем любимым Богом братьям и их пастуху:

— Остановитесь пока здесь, я спрошу у врагов ваших, почему угнали они ваш скот.

Погоня остановилась, Уастырджи подъехал к Сослану и гумскому юноше и спросил:

— Чей скот вы угоняете?

Те ответили:

— Мы угоняем баранту трех Богом любимых братьев!

— Так вот, смотрите, они уже вас догнали. Что же вы теперь будете делать? Хотите, я могу вас помирить?

— Что может быть лучше этого? Мы согласны!

— А чья это девушка? Верно, вы тоже похитили ее? — спросил Уастырджи.

— Нет, это моя сестра, — ответил гумский юноша.

Уастырджи вернулся к владельцам баранты и, улыбаясь, говорит им:

— Это они угоняют скот, который им дали как выкуп за невесту. Они — не насильники!

Уастырджи свел их всех вместе.

Тут за младшего из трех братьев выдали девушку (два других брата были уже женаты), а Сослан и гумский юноша погнали скот домой.

Утром, когда на дворе у отца юноши делили баранту, Сослан разделил ее на три части. И подумал тогда юноша: «Почему Сослан разделил скот на три части? Может, он собирается забрать себе две части? Тогда это снова приведет к ссоре».

Но Сослан сказал:

— Юноша, чего это ты вдруг запечалился? Разве неправильно я разделил? Одна часть — это выкуп за невесту, вторая часть — твоя, а третья — моя.

Юноша и гумский старик остались очень довольны Сосланом и даже отдали ему свои доли. Отдали ему также и шкуру оленя и проводили его с почестями через рубеж Гумской страны.

Сослан привел баранту в селение нартов и задал там обильный пир.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: