Стойкость, терпение и кротость

 

112. Первым, на что я бы хотел обратить внимание, это прочная сосредоточенность на Боге, Который любит и поддерживает нас. Благодаря этой внутренней стойкости можно терпеть, преодолевать препятствия, жизненное непостоянство, а также агрессию, неверность и недостатки других: «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим 8, 31). Это источник мира, который выражается в позиции святого. Благодаря этой внутренней стойкости, в нашем стремительном изменчивом и агрессивном мире, проявляется свидетельство святости посредством терпения и постоянства в добре. Это – верность любви, поскольку тот, кто находит поддержку в Боге (pistis), может быть верен и братьям (pistós), он не оставляет их в трудный момент, не позволяет своему беспокойству руководить собой и остается рядом с другими, даже когда это не приносит ему немедленного удовлетворения.

 

113. Святой Павел призывал римлян никому не воздавать «злом за зло» (Рим 12, 17) и не «мстить за себя» (12, 19), и не позволять злу одолеть себя, но побеждать «зло добром» (12, 21). Такая позиция это не выражение слабости, но напротив – выражение настоящей силы, поскольку Сам Бог «долготерпелив и велик могуществом» (Наум 1, 3). Слово Божие настоятельно призывает: «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф 4, 31).

 

114. Нужно быть внимательными и бороться со своими агрессивными и эгоцентричными наклонностями, чтобы не допустить их укоренения: «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф 4, 26). Когда есть обстоятельства, которые тяготят нас, мы всегда можем прибегнуть к якорю молитвы, которая возвращает нас в руки Божьи и дает нам источник мира: «Не заботьтесь ни о чём, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши» (Флп 4, 6-7).

 

115. Христиане тоже могут стать частью сетей вербального насилия, посредством интернета и различных форумов или площадок цифрового взаимодействия. Даже в католических СМИ могут преступаться границы, и имеет обыкновение укореняться очернение и клевета, и кажется, что забывается о всякой этике и уважении к чужой репутации. Это порождает опасный дуализм, поскольку в этих социальных сетях говорятся вещи, которые были бы недопустимы в публичной жизни, и свою неудовлетворенность стремятся яростно компенсировать этим желанием мести. Примечательно, что иногда, в попытке защитить другие заповеди, совершенно упускается из виду восьмая: «Не произноси ложного свидетельства» и не лги, – и репутация другого безжалостно рушится. В этом бесконтрольно проявляется то, что язык – «прикраса неправды», которая «воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак 3, 6).

 

116. Внутренняя стойкость, являющаяся делом благодати, не дает нас увлечь насилию, захватывающему общественную жизнь, поскольку благодать усмиряет самодовольство и делает возможным кротость сердца. Святой не тратит сил на сетования на ошибки других, он способен молчать, видя недостатки своих братьев; он избегает вербального насилия, которое мучит и разрушает, поскольку не считает себя достойным быть жестким по отношению к другим, но почитает других высшими себя (ср.: Флп 2, 3).

 

117. Нехорошо нам смотреть на других свысока, ставя себя на место безжалостных судей, считая других недостойными и стараясь постоянно поучать. Это тонкая форма насилия [95]. Святой Иоанн Креста предлагал другое: «Всегда предпочитай быть поучаемым всеми, чем желай поучать даже наименьшего из всех» [96], добавляя совет, как держать дьявола на расстоянии: «Радуйся добру других, как своему собственному и желай, чтобы их ставили во всём впереди тебя, и делай это с искренним сердцем. Так ты победишь зло добром, далеко прогонишь дьявола и принесешь радость сердцу. Стремись делать это в большей степени по отношению к тем, кто меньше тебе нравится. И знай, что если ты не будешь делать этого, то не достигнешь настоящей любви, и она тебе не пригодится» [97].

 

118. Смирение может укорениться в сердце только через унижения. Без них нет ни смирения, ни святости. Если Вы не способны выдержать даже немного унижений и принести их в жертву, – Вы не смиренны и не находитесь на пути святости. Святость, которую Бог дарует Церкви приходит через унижение Его Сына, – таков путь. Унижение ведет Вас к уподоблению Иисусу, это – неизбежная часть подражания Иисусу Христу: «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Пет 2, 21). Он выражает смирение Отца, Который смиряет Себя, чтобы идти со Своим народом и терпит его ропот и неверность (ср.: Исх 34, 6-9; Прем 11, 23-12,2; Лк 6, 36). По этой причине апостолы, после унижения «пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие» (Деян 5, 41).

 

119. Я говорю не только о суровых ситуациях мученичества, но и о ежедневных унижениях тех, кто молчит, чтобы спасти свою семью; тех, кто избегает хорошо говорить о себе и предпочитает восхвалять других, вместо того, чтобы хвастаться; тех, кто избирает менее блестящую работу и даже порой предпочитает сносить несправедливость, чтобы принести это в жертву Господу: «Если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу» (1 Пет 2, 20). Это не значит, что нужно ходить с поникшей головой, мало говорить и избегать общества. Порой, именно потому, что человек свободен от эгоцентризма, он может осмелиться дискутировать в любезном тоне, требовать справедливости или защищать слабых пред лицом могущественных, хотя это и будет иметь негативные последствия для его репутации.

 

120. Я не говорю, что унижение – это что-то приятное, поскольку это было бы мазохизмом, но речь идет о способе подражать Иисусу и возрастать в единении с Ним. Естественно, мир не понимает этого и насмехается над подобным предложением. Это благодать, о которой мы должны молить: «Господи, когда придут унижения, помоги мне почувствовать, что я следую за Тобой по Твоему пути».

 

121. Такая позиция подразумевает сердце, успокоенное Христом и освобожденное от агрессивности, произрастающей из слишком большого «Я». Это же умиротворение, являющееся плодом благодати, позволяет нам сохранять ощущение внутренней безопасности и терпеть, проявляя упорство в добре даже «если я пойду и долиною смертной тени» (Пс 23(22), 4) или «если ополчится против меня полк» (Пс 27(26), 3). Утвержденные в Господе, Скале, мы можем воспеть: «Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности» (Пс 4, 8). В конце концов, Христос «есть мир наш» (Еф 2, 14), пришедший «направить ноги наши на путь мира» (Лк 1, 79). Сам Господь говорил святой Фаустине Ковальской: «Человечество не найдет успокоения, пока не обратится с упованием к Моему Милосердию» [98]. Итак, давайте не будем впадать в искушение искать внутренней безопасности в успехах, пустых удовольствиях, обладании чем-либо, господстве над другими или общественном имидже: «Мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам» (Ин 14, 27).

 

Радость и чувство юмора

 

122. Сказанное к этому моменту не подразумевает робкого, грустного, кислого или меланхоличного вида или же обессиленного поникшего профиля. Святой способен жить с радостью и чувством юмора. Не теряя связи с реальностью, он озаряет других духом позитива и надежды. Быть христианами – значит испытывать «радость во Святом Духе» (Рим 14, 17), поскольку «необходимым следствием любви к горнему является радость, а каждый любящий испытывает радость от всего, что соединяет его с любимым […]. Поэтому вслед за любовью [в качестве плода] указана «радость» [99]. Получив красоту Слова, мы принимаем ее «при многих скорбях с радостью Духа Святого» (1 Фес 1, 6). Если мы позволим Господу вытащить нас из нашего панциря и изменить нашу жизнь, мы сможем воплотить в реальность то, о чём просил святой Павел: «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь» (Флп 4, 4).

 

123. Пророки возглашали о временах Иисуса, в которых мы живем как об откровении радости: «веселись и радуйся» (Ис 12, 6). «Взойди на высокую гору, благовествующий Сион! возвысь с силою голос твой, благовествующий Иерусалим!» (Ис 40, 9). «Радуйтесь, небеса, и веселись, земля, и восклицайте, горы, от радости; ибо утешил Господь народ Свой и помиловал страдальцев Своих» (Ис 49, 13). «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий» (Зах 9, 9). Не стоит также забывать и об увещевании Неемии: «Не печальтесь, потому что радость пред Господом – подкрепление для вас» (Неем 8, 10).

 

124. Мария, сумевшая распознать новизну, приносимую Иисусом, пела: «Возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк 1, 47), и Сам Иисус «возрадовался духом» (в Вульгате и в переводах на другие языки – «возрадовался Духом Святым». – Прим. Пер.) (Лк 10, 21). Когда Он проходил «весь народ радовался» (Лк 13, 17). После Его Воскресения, куда бы ни пошли ученики, была великая радость (ср.: Деян 8, 8). Иисус уверяет нас: «Вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет. […] Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин 16, 20. 22). «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин 15, 11).

 

125. Бывают трудные моменты, время креста, но ничто не может уничтожить той сверхъестественной радости, которая «приспосабливается и трансформируется и неизменно остается хотя бы лучиком света, пробивающимся из уверенности личности в том, что, несмотря ни на что, она безгранично любима» [100]. Это внутренняя безопасность, обнадеживающее спокойствие, приносящее духовное удовлетворение, – непостижима по мирским стандартам.

 

126. Христианская радость обычно сопровождается чувством юмора, столь заметным, например, у святого Фомы Мора, святого Викентия де Поля и святого Филиппа Нери. Плохое настроение не является признаком святости: «Удаляй печаль от сердца твоего» (Еккл 11, 10). Мы столь многое получаем от Господа «для наслаждения» (1 Тим 6, 17), что порой грусть связана с неблагодарностью, с такой закрытостью в самом себе, что человек становится неспособен распознавать дары Божьи [101].

 

127. Его отцовская любовь призывает нас: «Сын мой! по состоянию твоему делай добро себе […]. Не лишай себя доброго дня» (Сир 14, 11. 14). Он хочет, чтобы мы были позитивными, благодарными и не слишком сложными: «Во дни благополучия пользуйся благом […]. Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы» (Еккл 7, 14. 29). В любом случае нужно сохранять гибкий дух и поступать как святой Павел: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть» (Флп 4, 11). Это то, чем жил святой Франциск Ассизский, способный растрогаться от благодарности за кусок черствого хлеба и счастливо восхвалять Бога лишь за легкий ветерок, ласкавший его лицо.

 

128. Я не говорю о потребительской и индивидуалистской радости, столь распространенной в определенных областях современной культуры, поскольку потребительство лишь пресыщает сердце; оно может приносить случайные и мимолетные удовольствия, но не радость. Я говорю скорее об этой радости, которая переживается в общине, которой делятся между собой ее члены, поскольку «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян 20, 35), а «доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор 9, 7). Братская любовь преумножает нашу способность радоваться, поскольку она делает нас способными радоваться благу других: «Радуйтесь с радующимися» (Рим 12, 15). «Мы радуемся, когда мы немощны, а вы сильны» (2 Кор 13, 9). И наоборот, если мы «концентрируемся на своих собственных потребностях, то приговариваем себя к безрадостной жизни» [102].

 

Отвага и рвение

 

129. При этом святость – это также паррезия, отвага, евангелизаторский напор, оставляющий след в этом мире. Чтобы это стало возможным, Сам Иисус выходит нам навстречу и со спокойствием и твердостью повторяет: «Не бойтесь» (Мк 6, 50). «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28, 20). Эти слова позволяют нам идти и служить, полными отваги, которую Святой Дух порождал в апостолах, побуждая их благовествовать Иисуса Христа. Отвага, энтузиазм, свободная речь, апостольское рвение – всё это включает в себя слово паррезия, слово, которое также используется в Библии для обозначения свободы жизни, открытой для Бога и других людей (ср.: Деян 4, 29; 9, 28; 28, 31; 2 Кор 3, 12; Еф 3, 12; Евр 3, 6; 10, 19).

 

130. Блаженный Павел VI называл среди препятствий для евангелизации именно нехватку паррезии, «отсутствие усердия, которое тем более усугубляется, если исходит изнутри» [103]. Как часто мы ощущаем, что нас тянет остаться на уютном берегу! Но Господь призывает нас выйти в море, и закидывать свои сети в глубокие воды (ср.: Лк 5, 4). Он призывает нас провести свою жизнь в служении. Крепко хватаясь за Него, мы вдохновляемся ставить все свои харизмы на служение другим. Пусть же Его любовь всегда объемлет нас (ср.: 2 Кор 5, 14), и тогда мы сможем воскликнуть вместе со святым Павлом: «Горе мне, если не благовествую» (1 Кор 9, 16).

 

131. Давайте посмотрим на Иисуса: Его глубокое сострадание не заставляло Его уйти в себя, это не было парализующее, робкое или стыдливое сострадание, как это очень часто бывает с нами, а совсем наоборот. Это было сострадание, которое побуждало Его оставить Себя и с силой устремиться благовествовать, отправляя других на миссию, исцелять и освобождать. Давайте признаем нашу слабость, но позволим Иисусу взять ее в Свои руки и направить нас на миссию. Мы слабы, но являемся носителями сокровища, которое делает нас великими, и которое может сделать добрее и счастливее тех, кто его получает. Смелость и апостольское мужество являются основополагающей частью миссии.

 

132. Паррезия – это печать Духа, свидетельство подлинности возвещаемого. Это радостная уверенность, которая заставляет нас гордиться провозглашаемым нами Евангелием, это непоколебимое доверие к верному Свидетелю, Который дает нам уверенность в том, что ничто «не может отлучить нас от любви Божией» (Рим 8, 39).

 

133. Нам нужен толчок Духа, чтобы не быть парализованными страхом и расчетами, чтобы мы не привыкли передвигаться лишь в рамках безопасных границ. Давайте не будем забывать, что запертое в конечном счете начинает вонять сыростью и доводит нас до болезни. Когда апостолы начинали чувствовать искушение оказаться парализованными опасностями и страхами, они начинали совместную молитву, прося о паррезии: «Господи, воззри на угрозы их, и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое» (Деян 4, 29). В ответ «по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святого, и говорили слово Божие с дерзновением» (Деян 4, 31).

 

134. Как и пророк Иона, мы всегда испытываем скрытое искушение убежать в безопасное место, у которого может быть множество названий: индивидуализм, спиритуализм, замкнутость в своем мире, зависимость, установка и повторение заранее предопределенных схем, догматизм, ностальгия, пессимизм, укрытие в правилах. Порой мы сопротивляемся выходу с контролируемой территории, которая нам известна.

Однако проблемы могут быть подобны шторму, киту, червю, подточившему растение Ионы, ветру, или же солнцу, палившему над его головой; и так же как и для него, они могут служить для нас тем, что возвращает нас к Богу, Который есть нежность, и Который хочет вести нас к постоянному и обновляющему нас странствию.

 

135. Бог – это всегда новизна, которая подталкивает нас снова и снова отправляться в путь и направляться за пределы знакомого, к границам и окраинам. Он ведет нас туда, где человечество сильнее всего изранено, и где люди, несмотря на кажущуюся поверхностность и конформизм, продолжают искать ответ на вопрос о смысле жизни. Бог не боится! У Него нет страха! Он всегда выходит за грани наших планов и не боится периферий. Он Сам стал периферией (ср.: Флп 2, 6-8, Ин 1, 14). Поэтому если мы осмелимся выйти на окраину, то найдем Его там. Он уже там. Иисус предваряет нас в сердцах наших братьев, в их израненной плоти, угнетенной жизни и мрачной душе. Он уже там.

 

136. Это правда, что нужно открыть двери сердца Иисусу Христу, потому что Он стоит и стучит (ср.: Откр 3, 20). Но порой я спрашиваю себя, не стучит ли Он, уже находясь в нас, чтобы мы выпустили Его из-за душного воздуха нашей зацикленности на себе. В Евангелии мы видим, как Иисус «проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие» (Лк 8, 1). Также и после Своего Воскресения, когда ученики шли и проповедовали повсюду, Господь содействовал им и подкреплял сопровождавшими их слова знамениями (ср.: Мк 16, 20). Вот динамика, проистекающая из подлинной встречи.

 

137. Привычка соблазняет нас, говоря, что не имеет смысла пытаться что-то изменить, что мы не сможем ничего сделать с этой ситуацией, что она всегда была таковой, и что, несмотря на это, мы выжили. Из-за такой привычки мы более не противостоим злу и позволяем вещам «быть такими, какие они есть», или такими, какими их определили другие. Но давайте позволим Господу прийти и пробудить нас, встряхнуть нас от нашей спячки и освободить от инертности. Давайте бросим вызов привычке, широко откроем глаза и уши, и прежде всего сердце, и позволим поразить себя происходящему вокруг нас, а также живым и действенным возглашением Слова Воскресшего.

 

138. Нас вдохновляет пример стольких священников, монахинь, монахов и мирян, которые посвящают себя благовествованию и служению с огромной преданностью, порой рискуя собственными жизнями и, конечно же, делая это, ценой своего комфорта. Их свидетельство напоминает нам, что Церковь нуждается не в чиновниках или бюрократах, а в пламенных миссионерах, поглощенных энтузиазмом распространения истинной жизни. Святые удивляют нас и срывают нас с места, поскольку их жизнь призывает нас вырваться из спокойной и безболезненной посредственности.

 

139. Давайте попросим у Господа благодати не колебаться, когда Дух настойчиво призывает нас сделать шаг вперед; давайте попросим об апостольском мужестве нести Евангелие другим и отказаться от превращения своей христианской жизни в музей воспоминаний. Давайте позволим Святому Духу в любой ситуации заставлять нас созерцать историю в свете Воскресшего Иисуса. Тогда Церковь, вместо того, чтобы останавливаться, сможет продолжать идти вперед, принимая сюрпризы от Господа.

 

В общине

 

140. Очень трудно бороться против собственной похоти, ловушек и искушений дьявола и эгоистичного мира, если мы живем изолированно. Нас бомбардируют соблазнами столь сильно, что если мы слишком одиноки, то легко теряем чувство реальности и внутренней ясности и легко сдаемся.

 

141. Возрастание в святости – это путь общины, его следует проходить вместе. Это отражено в некоторых святых общинах. В разные времена Церковь канонизировала целые общины, героически жившие Евангелием или же отдававшие Богу жизни всех своих членов. Стоит задуматься, например, о семи святых основателях Ордена служителей Марии, семи блаженных монахинях первого монастыря де ла Виситасьон в Мадриде, о святом Павле Мики и его сподвижниках, ставших мучениками в Японии, о святом Андрее Ким Таэгоне и его сподвижниках, мучениках в Корее, о святых Роке Гонсалесе и Альфонсо Родригесе и их сподвижниках, южноамериканских мучениках. Давайте также вспомним о недавнем свидетельстве монахов-траппистов из Тибирина (Алжир), которые вместе готовились к мученичеству. Также есть множество святых супружеских пар, в которых каждый супруг был орудием Христа, чтобы другой супруг стал святым. Жизнь или работа вместе с другими – это, несомненно, путь духовного роста. Святой Иоанн Креста говорил одному из своих учеников: «Ты живешь с другими, «чтобы они созидали и тренировали тебя» [104]».

 

142. Община призвана создавать «просвещенное Богом пространство, в котором можно испытать мистическое присутствие воскресшего Господа» [105]. Деление Словом и совместное отправление Евхаристии укрепляет наше братство и делает нас святой и миссионерской общиной. Это также создает пространство для подлинного мистического опыта, проживаемого в общине, как это было в случае со святым Бенедиктом и святой Схоластикой, или же в той возвышенной духовной встрече, которую пережили святой Августин и его мать святая Моника: «Уже навис день исхода ее из этой жизни; этот день знал Ты, мы о нём не ведали. Случилось – думаю, тайной Твоей заботой, – что мы с ней остались вдвоем; опершись на подоконник, смотрели мы из окна на внутренний садик того дома, где жили в Остии […]. Устами сердца жаждали мы приникнуть к струям Твоего Небесного источника, «Источника жизни, который у Тебя» […]. И пока мы говорили о ней и жаждали ее (мудрость), мы чуть прикоснулись к ней всем трепетом нашего сердца […], словно вечная жизнь такова, какой была эта минута постижения» [106].

 

143. Но подобный опыт не является ни наиболее часто встречающимся, ни наиболее важным. Жизнь в общине – будь то в семье, приходе, религиозной общине или другом сообществе – состоит из множества маленьких повседневных деталей. Так было и в святой общине, состоящей из Иисуса, Марии и Иосифа, ставшей образцом отражения красоты тринитарного единства. Это же справедливо и для общинной жизни, которую Иисус вел со Своими учениками и простым народом.

 

144. Давайте вспомним о том, как Иисус призывал Своих учеников обращать внимание на детали:

 

Маленькая деталь: на празднике заканчивалось вино.

Маленькая деталь: не хватало одной овцы.

Маленькая деталь: вдова, которая пожертвовала две лепты.

Маленькая деталь: запас масла для светильников, на случай, если жених задержится.

Маленькая деталь в виде просьбы к ученикам посмотреть, сколько у них хлебов.

Маленькая деталь: приготовленный Им огонь и рыба, во время ожидания учеников на рассвете.

 

145. Община, которая оберегает маленькие детали любви [107], члены которой заботятся друг о друге и образовывают открытое и евангелизаторское пространство – это место присутствия Воскресшего, Который освящает ее в соответствии с планом Отца. Иногда, благодаря дару любви Господа, в этих маленьких деталях нам даруется утешительный опыт встречи с Богом: «Однажды зимним вечером я, как обычно, занималась своими скромными обязанностями […]. Внезапно вдали я услышала мелодичные звуки музыкальных инструментов. Тогда я представила себе сверкающую позолотой, ярко освещенную гостиную, изящно одетых девушек, расточающих друг другу комплименты и знаки внимания. Затем мой взгляд упал на несчастную больную, которую я поддерживала: вместо музыки временами я слышала ее жалобные вздохи […]. Невозможно выразить, что произошло в моей душе. Знаю только, что Господь озарил ее светом истины, настолько превосходившим сумрачный блеск земных праздников, что я не могла поверить своему счастью» [108].

 

146. Вопреки тенденции к потребительскому индивидуализму, который в итоге изолирует нас в поиске благосостояния в стороне от других, на нашем пути к святости мы не можем не отождествлять себя с этим желанием Иисуса: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Ин 17, 21).

 

В непрестанной молитве

 

147. Наконец, хотя это может показаться очевидным, давайте вспомним о том, что святость состоит из вошедшей в привычку открытости к трансцендентности, которая выражается в молитве и поклонении. Святой – это человек с молитвенным духом, который нуждается в общении с Богом. Это тот, кто не выносит удушья закрытой имманентности этого мира, и в своих усилиях и самоотдаче жаждет Бога и, забывая о себе в хвале, расширяет свои границы в созерцании Господа. Я не верю в святость без молитвы, хотя необязательно, чтобы она была длительной или полной сильных эмоций.

 

148. Святой Иоанн Креста советовал всегда «стараться ходить в присутствии Божьем, реальном, воображаемом или связующем, в соответствии с тем, насколько это допускается совершаемыми делами» [109]. В сущности, это желание, чтобы Бог непрестанно проявлял Себя каким-либо образом в нашей повседневной жизни: «Старайся непрестанно молиться, и не переставай делать это во время физической активности. Ешь ли ты, пьешь ли, говоришь ли с другими или же занимаешься каким-либо другим делом, всегда стремись к Богу и прилепляйся к Нему своим сердцем» [110].

 

149. Однако чтобы это было возможно, необходимы также некоторые моменты, посвященные только Богу и проведенные в уединении с Ним. Для святой Терезы Авильской молитва это «поддержание дружбы, частое пребывание наедине с тем, кто – как мы знаем – нас любит» [111]. Я хотел бы подчеркнуть, что это справедливо не только для немногих привилегированных, но и для всех людей, поскольку «все мы нуждаемся в таком молчании, преисполненном ощущения благоговейного присутствия» [112]. Доверительная молитва – это ответ сердца, открытого к встрече лицом к лицу с Богом, встрече, которая заставляет замолчать всякий шум, чтобы услышать нежный голос Господа, звучащий в тишине.

 

150. В этом молчании можно различать в свете Духа пути святости, которые Господь предлагает нам. В противном случае все наши решения могут оказаться лишь «декорациями», которые вместо того, чтобы прославлять Евангелие в нашей жизни, будут скрывать или заглушать его. Каждому ученику необходимо находиться с Учителем, слушать Его, учиться у Него, учиться всегда. Если мы не будем слушать, все наши слова окажутся лишь никчемным шумом.

 

151. Давайте вспомним о том, что «именно созерцание лика умершего и воскресшего Иисуса восстанавливает нашу человечность, которая разбита тяготами жизни или отмечена грехом. Нельзя приручать силу лика Христова» [113]. Поэтому я осмелюсь спросить Вас: существуют ли моменты, в которые Вы в безмолвии погружаетесь в Его присутствие, не спешите и остаетесь с Ним, позволяя Ему взирать на Вас? Позволяете ли Вы Его пламени разжечь Ваше сердце? Если Вы не позволяете Ему подпитывать жар Вашей любви и нежности, в Вас не будет огня, и тогда как Вы сможете разжечь сердца других своим свидетельством и своими словами? Если перед ликом Христа Вам всё еще не удается позволить Ему исцелить и преобразить себя, то проникните в глубину Господа, войдите в Его раны, потому что в них средоточие Божьего Милосердия [114].

 

152. Но я молю Вас не понимать молитвенное молчание как бегство, отвергающее окружающий нас мир. «Русский паломник», который непрестанно молился в пути, рассказывает, что эта молитва не отделяла его от внешней реальности: «Когда я встречался с людьми, мне казалось, что все были столь приветливы, словно были моей семьей [...]. И счастье не только освещало глубину моей души, но и внешний мир, как мне казалось, принимал чудесный вид» [115].

 

153. История не исчезает. Молитва, именно потому, что она питается даром Божьим, проливаемым в нашей жизни, всегда должна быть связана с доброй памятью. Память о делах Божьих лежит в основе союза между Богом и Его народом. Бог пожелал войти в историю, поэтому и молитва соткана из воспоминаний. Не только из воспоминаний об открывшемся Слове, но и о собственной жизни, о жизни других и о деяниях Господа в Его Церкви. Именно об этой благодарной памяти говорит и святой Игнатий Лойола в своем «Созерцании для достижения любви» [116], когда просит нас вспомнить обо всех благодеяниях, которые мы получили от Господа. Смотрите на свою историю, когда Вы молитесь, и в ней Вы обнаружите столько милосердия! Одновременно это будет подпитывать Ваше осознание того, что Господь всегда помнит и не забывает о Вас. Поэтому имеет смысл просить Его пролить свет даже на малые детали Вашей жизни, которые от Него не ускользают.

 

154. Молитва – это выражение сердца, которое уповает на Бога, которое знает, что без Него не сможет. В жизни верного Богу народа мы находим много молитв полных веры, нежности и глубокого упования. Давайте не будем лишать ценности молитву прошения, которая так часто успокаивает сердце, и помогает нам продолжать с надеждой бороться. Молитва о заступничестве обладает особенной ценностью, поскольку является актом упования на Бога, и одновременно выражением любви к ближнему. Некоторые из спиритуалистических предрассудков говорят о том, что молитва должна быть чистым созерцанием Бога, без отвлечения, так, словно имена и лица братьев – помеха, которую следует избегать. Напротив, реальность такова, что молитва будет более приятна Богу и будет в большей степени освящать нас, если в ней, через заступничество, мы будем стараться жить той двойной заповедью, которую оставил нам Иисус. В заступничестве выражаются братские обязательства по отношению к другим, когда в него мы способны включать жизни других, их самые большие тяготы и самые лучшие мечты. О том, кто щедро отдает себя заступничеству можно сказать такие библейские слова: «Это братолюбец, который много молится о народе» (2 Мак 15, 14).

 

155. Если мы действительно признаём, что Бог существует, мы не можем перестать поклоняться Ему в тишине полной восхищения или же в песнях праздничной хвалы. Тем самым мы выражаем то, чем жил блаженный Шарль де Фуко, когда говорил: «Едва я поверил, что Бог существует, я сразу же понял, что могу жить только для Него» [117]. В жизни паломников также есть множество простых жестов чистого поклонения, например, когда «взор паломника падает на изображение, символизирующее нежность и близость Бога. Любовь останавливается и созерцает тайну, наслаждаясь ей в тишине» [118].

 

156. Молитвенное чтение Слова Божьего, которое слаще меда (ср.: Пс 119(118) 103) и «острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4, 12), позволяет нам остановиться и слушать Учителя, чтобы Он был светильником ногам нашим и светом нашим стезям (ср.: Пс 119(118), 105). Как нам верно напомнили индийские епископы: «Почитание Слова Божьего – это не просто еще одно из многих других почитаний, красивое, но несколько опциональное. Оно связано с сердцем и с самой идентичностью христианской жизни. Слово в самом себе обладает силой, чтобы преобразовывать жизни» [119].

 

157. Встреча с Иисусом в Писании ведет нас к Евхаристии, в которой это самое Слово достигает своей наибольшей эффективности, поскольку Евхаристия – это реальное присутствие живого Слова. В ней единственный Абсолют получает наибольшее поклонение, которое может дать Ему эта земля, поскольку в ней приносится в жертву Сам Христос. И когда мы принимаем Его в Причастии, мы обновляем завет с Ним и позволяем Ему с каждым разом всё больше осуществлять Свою преобразующую работу.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: