Вече на площади Ярослава Дворища.

Натура. Февраль. День. Декорация. Интерьеры.   

     Площадь так же полна народа, однако теперь вниманием толпы завладели четверо пришлых волхвов. Один из них, явно умело поймав настроение толпы, кричит, причём голос его, хотя и довольно высокий, захватывает большое пространство. Он манипулирует голосом, выкрикивая фразы так, чтобы каждый раз выделялась главная мысль, в эту фразу вложенная:

 

   - Вы вот думаете, что воле вашей князь Ярослав подчинился! Думаете! А вот и нет – не потому князь из Новгорода уехал, что вам сдался! А потому, что решил с вольностью новгородской покончить! Вот он в подмогу рати своей, что на Волхове стоит, ещё рати приведёт из Переславля. И Новгороду станет свою власть силой навязывать! А Вече отменит!

 

    Толпа отвечает дружным воем.

 

    - А мы не позволим! – Кричит кто-то из бояр.

 

     - Станет князь нас неволить, мы его совсем прогоним! – Вопит какой-то купец.

 

    Толпа подхватывает крики, но первому из неожиданных ораторов вторит второй:

 

   - Если у князя Ярослава за спиной дружины великие будут, так что вы супротив них сделаете? Свалит он колокол вечевой да переплавит.

 

    Третий волхв проверещал гадко:

 

     - Крест какой-нибудь отольёт, либо побрякушек для своей княгини наделать велит… Что так глядите? Защищайте свою вольность, пока её у вас не отняли!            

 

    Богато одетый боярин, тоже стоящий на возвышении, угрюмо возражает:

 

    - Как тут защитить? Князь назад не едет… Зовём, а он упёрся. А если он и впрямь с большими дружинами вернётся? Нас тут всех побьёт, а потом на Псков да на Ригу двинется?

 

   Первый (и старший) из волхвов оборачивается к боярину, но кричит по-прежнему в толпу:

 

    - Так и будет, если вы глупость свою не одолеете! Неужто не соображаете: младшие-то князья Фёдор с Александром здесь ещё, в Новгороде! И людей с ними – один боярин старый да половина дружины… Возьмите их в заложники, вот тут вас Ярослав-то слушаться и станет!

 

     Александр с Фёдором, стоя в гуще толпы, всё это видят и слышат. На лице Фёдора – тревога, он берёт брата за руку, желая увести с площади. У Александра, напротив, горят глаза, рука ложится на рукоять меча. Кажется он готов пробиваться к помосту…

 

    Рёв толпы вдруг делается тише. Слышны растерянные голоса:

 

     - Тихо, люди, тихо! Епископ идёт!

 

     - Владыка Антоний!

 

     - Владыка идёт!

 

     Епископ Новгородский Антоний появляется на помосте один, без сопровождения.

     Он не слишком высок ростом, но осанист, и лицо его, умное и спокойное, вызывает доверие. Поверх епископского облачения на плечи владыки наброшена шуба нараспашку.

 

    Как ни возбуждена толпа, однако стоит епископу поднять руку, призывая ко вниманию, и гул стихает, правда не до конца, но владыке Антонию не приходится слишком напрягать голос, чтобы перекрыть рокот толпы.

 

  - Что вижу я, братья и сёстры?! – Восклицает епископ, и его лицо заливается краской негодования. – Кого вы здесь слушаете? Кому внимаете?! Вы что, не видите, кто обращается к вам с хулой на вашего князя и с призывом взять в заложники его детей?!

 

  Развернувшись, владыка обращает взгляд на волхвов, и те, почувствовав неладное, слегка отступают, начинают пятиться к спуску с помоста, однако тесно стоящие позади люди преграждают им дорогу.

 

  - Или вы в первый раз видите таких людей?! – Всё больше возвышая голос, восклицает епископ. – А я вот вижу их в Новгороде Великом вовсе не впервые… И о делах их наслышан! Это же хазары. Волхвы, приходящие к нам, чтобы своим иудейским лукавством смущать народ!

 

  В толпе вновь возникает и возрастает ропот. Но настроение людей сразу и резко меняется.

 

  - А что ж мы сами-то не уразумели?! – Кричит кто-то с площади. – Вон, и одеты они не по-нашему, и с лица видно, что не свои…

 

  - Точно! – Раздаётся ещё один голос. – Волхвы и есть! Вот бесы хитрющие!

 

  А епископ, видя, что ему удалось завладеть вниманием всех, продолжает:

 

  - Они ведь не первый день здесь. Донесли мне ещё третьего дни, что объявились у нас эти четверо. Ходят по городу да народ смущают. Призывают в храмы не ходить и учат не Господу Нашему Иисусу Христу молиться, а Велесу своему!

  Теперь толпа взвывает. Слышатся яростные вопли, проклятия, гневные выкрики:

 

  - Иудино племя!

 

- Колдуны окаянные!

 

- Скотского бога нам навязать явились!

 

Рёв толпы нарастает, но владыке Антонию удаётся перекричать всех:

 

- И вот ныне, почуяв, что народ смущён, что в городе бунт зреет, как семя ядовитое, эти нехристи посмели на Вече придти и уже в открытую людей православных смущать! Против князей ваших вас же подбивают! А вы их слушаете!

 

   Толпа приходит в неистовство. Ряды людей напирают друг на друга, многие рвутся к помосту. Звучат уже откровенные угрозы и проклятия в адрес волхвов. Те пытаются, в свою очередь, что-то кричать, вновь завладеть общим внимание, но у них уже ничего не получается.

  Александр расширенными глазами смотрит на всё происходящее. Ему трудно понять, как одни и те же люди за несколько минут могут изменить своё настроение на совершенно противоположное.

 

  Фёдор тоже возбуждён, даже испуган. Он дёргает брата за руку:

 

  - Пошли, Саша! Пошли отсюда!

 

  - Погоди! – Александр, напротив, тянет Фёдора ближе к помосту. – Я хочу знать, чем всё закончится.

 

  Под крики и улюлюканье троих волхвов стаскивают с помоста. Четвёртому, совсем молодому пареньку удаётся всё же проскользнуть между стоящими на помосте боярами и исчезнуть. Старший волхв видит это и кричит вслед убегающему:

 

  - Беги, Манасия! Беги! Скройся!

 

  Скинутых с помоста волхвов скручивают и тащат на другой конец площади, к дровяным сараям. Кто-то открыл ближайший из этих сараев, и вот уже толпа с пугающей быстротой складывает из брёвен костёр.

 

  Слышатся вопли:

  - Спалить окаянных искусителей!

 

  - В костёр нехристей!

 

  - Сжечь, чтоб и следа их не было на земле новгородской!

 

  - Стойте! – Кричит епископ. – Вы что, с ума все посходили?! Без суда православные люди никого казнить не должны! И нельзя суд творить, князя не дождавшись! В оковы их да в подвал! Слышите, люди?!

 

  Но толпа не слышит. Теперь уже и владыке Антонию не удаётся овладеть вниманием пришедших в неистовство людей. Связанных хазар затаскивают на костёр, привязывают к воткнутому среди поленьев вертикально бревну. Волхвы рвутся, кричат, стараются опрокинуть столб, но в ужасе дёргают его в разные стороны, и он шатается, однако стоит.

 

  Какой-то мужик в длинном армяке подносит к брёвнам пылающий факел. За ним ещё двое или трое с разных сторон бросаются поджигать костёр. Сухое дерево занимается, и через несколько мгновений ветер вздувает яростное пламя.

 

  - Прокляты будете, вероотступники! – Визжит один из обречённых. – Боги вам отомстят за нас! Отомстят! И Бог ваш распятый вас не спасёт! Прокляты будете!!!

 

  Толпа, в свою очередь, разражается громом проклятий. Искажённые бешенством лица сливаются в сплошную массу. Мелькают вытаращенные глаза, бесцельно вытянутые руки с растопыренными пальцами, всклокоченные волосы, оскаленные рты.

 

  - Что ж вы творите, безумцы?! От вольности своей последний разум потеряли! – В отчаянии кричит епископ Антоний. – Суд неправедный правды не утвердит!

 

   Но никто уже не слышит его…

 

   Александр продолжает смотреть на всё это расширенными, уже почти не детскими глазами.

 

  - Господи Иисусе Христе! Спаси нас и помилуй! – Шепчет мальчик. 

 

  Пламя ревёт, заглушая все звуки. Сквозь его рёв слышатся адские вопли.

 

  В глазах Александра отражаются языки пламени. Но он продолжает твердить:

 

  - Господи Иисусе Христе! Молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Твоих – спаси нас и помилуй!

 

            73.

       Объект

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться: