Натура. Зима. День Декорации. Интерьеры.

    Князь Ярослав Всеволодович стоит перед раскрытым, несмотря на зимнее время окном, в ярости потрясает зажатой в кулаке бумагой. 

 

   - Вишь, матушка-княгинюшка, что пишут, аспиды ночные?! Дескать, они княжичей от себя не гнали и мне, мол, ничего худого не делали, а я, мол, и сам уехал, и люди мои княжичей тайком из Новгорода увезли. А посему им другой князь надобен. И знаешь ли, любезная моя, кого звать на престол свой хотят? Мишку Черниговского! Того, что у них уж два раза княжил, да ими же и выгнан был! Ну, пускай, пускай зовут! Погляжу, каково у них нынче будет!

 

  Княгиня Феодора встаёт со стула, на котором сидела за столом, подходит к мужу.

 

  - Из Новгорода ещё трое тебе верных бояр убежали. – Тихо говорит она, прижимаясь лбом к плечу мужа. – Рассказывают, что после давешнего веча, на котором решали, кого звать на княжение, перебранились они там все. С два десятка теремов друг другу спалили, лавки купеческие пограбили да пожгли. И людей немало поубивали.

 

   У князя вырывается ожесточённый смех.

   - Вот, вот! Ну и чего стоит воля эта их разлюбезная? А?!

 

   Феодора в ответ машет рукой:

 

   - Да какая ещё воля, Ярославушко? Человек в себе никогда не волен, а свобода есть только во Христе. А они в злобе своей про Христа-то и забывают.

 

   Князь сердито захлопывает окно, направляется к столу, перекрестясь, берёт с блюда большой блин, обмакивает в чашку со сметаной, откусывает кусок.

 

  - И блины-то в рот нейдут! Смурно на душе…

 

Феодора смеётся:

 

- Ничего – блины кончаются. Завтра – Прощёное воскресенье, а за ним и Великий пост. Вот и забудем про блины.

 

  - И то верно. – Усмехается князь. – А дети где?

 

  - На галерее. С Данилой.

 

  Ярослав Всеволодович шутливо хлопает в ладоши:

 

  - Приворожил уже мальчишек! Ну, Данилка! Умеет людей приваживать. Не надо было его прощать да с Лач-озера назад, в Переславль призывать. Глядишь, все мои бояре да все слуги только ему в рот глядеть и станут.

  Говоря так, князь набрасывает на плечи шубу и в сопровождении княгини выходит на галерею. Но мальчиков там нет. Зато снизу, со двора, слышатся оживлённые голоса и смех. Ярослав наклоняется над перилами, смотрит вниз.

 

  Во дворе Фёдор и Александр сидят верхом на оглоблях разгруженной телеги, в которой утром привезли снедь для княжеского стола. На той же телеге, скрестив ноги, сидит молодой, лет тридцати, мужчина. Несмотря на мороз, он остаётся с непокрытой головой, защищённой, впрочем, целой шапкой ржаных, немного вьющихся волос.

 

  Этот человек что-то увлечённо рассказывает мальчикам, те – не менее увлечённо слушают, время от времени заливаясь смехом.

 

   - А потом, – продолжает начатый рассказ Даниил, – этот холоп и говорит мне: «А ты, боярин, не езди сватом, не соглашайся! » Я ему: «А почему это? » А он мне: «Так ведь сам же сказывал, будто дочка та купеческая друга твоего не любит и идёт за него только по велению родителей! » Я ему: «Ну, сказывал, так и что с того? Почему сватом-то ехать не стоит? » «А потому, – говорит он мне, – что если девица та прямо жениху объявила о своём к нему нерасположении, то либо надеется, что твой приятель боярин от неё откажется, либо просто очень своенравна. И хорошей ему супругой не будет, он с нею горюшка хлебнёт! А кого в том винить станет? Тебя, боярин! Дескать, для чего сватал? »

 

   Мальчики смеются:

 

   - А разве не должна всякая девица воле батюшки с матушкой покорствовать и идти, за кого те ей велят? – Удивлённо спрашивает Фёдор.

 

   Рассказчик улыбается:

 

   - Должна, конечно. Да только не зря народ говорит: «Сердцу не прикажешь! » Можно себя смирить, но редко когда это до конца получается. Родителей не слушаться – грех. Но и они ведь должны детям своим желанную долю выбирать… Лучше всего и всего правильней, чтоб жених с невестой друг друга любили, а родители их благословили на брак честной. Вот так вот!

 

  - А я, – твёрдо говорит Александр, – жениться только по любви стану! Не то, каков же я буду князь? Князь всем добра желать должен, а как другим желать добра, коли себе зло творишь – сердце своё обижаешь?

 

   Даниил внимательно смотрит на мальчика:

 

   - А у тебя, княже Александре, ум-то не по годам!

 

   - Сколь Господь дал, столько и есть ума! – Решительно отвечает мальчик. – Слышь, Данило, а что ты тому холопу ответил?

 

    Даниил смеётся:

 

    - Я ему сказал: не учи, мол, боярина! А сватом не поехал. Честно всё своему товарищу обсказал – почему не хочу.

 

  - А тот? – Привстаёт на оглобле Фёдор.

 

- Обиделся. А спустя полгода приехал меня благодарить. Даже подарки привёз. Он ведь тогда так и не сосватал купеческую дочку, не нашёл хорошего свата. Промедлил, и покуда решался, девица взяла, да с отцовым товарищем купцом и сбежала. Тайно обвенчалась, а после, с муженьком вернулась, чтоб батюшке в ноги бухнуться!

 

   - Купец её простил? – Любопытствует князь Фёдор.

 

   - А куда б он делся? – Смеётся Данило. – Во-первых, дочь как-никак. А во-вторых, у него с тем его товарищем торговых дел было на бо-ольшие деньги. Не терять же их! Вот и благословил задним числом. До сих пор в радости живут да детишек рожают. А, ну как убежала бы девушка уж сосватанная?! И отцу – позор, поди-ка прости после такого… И жениху отвергнутому – стыд великий. А так – не сватал, вот и чист остался. Другую себе нашёл. Чего-чего, а красных девушек на Руси-то много.

 

    Мальчики смеются.

 

    Фёдор говорит:

 

    - Данило, а я книжку твою прочитал!

 

   - И я! – Вторит Александр. – Интересна-а-ая! И князь, как ты описал его, на батюшку нашего походит.

 

   - А я нарочно про такого и писал! – Молодой человек доволен. – Чтоб другим в назидание – на кого походить надобно.

 

   - А мне понравилось, – подхватывает Фёдор, – как у тебя про страх сказано: «Змей страшен свистаньем, а князь – множеством силы». Слышь, Данило, а ты видел ли змея-то? Того, про коего сказки складывают?

 

   - Бог миловал! – Крестится Данило. – А написал я так потому лишь, что люди часто боятся того, чего и нет вовсе. Кто вообще того змея в глаза видал, а? То-то! Да и не стыдно ль православным нечисти всякой бояться? Что, на нас креста нет? А на ком крест есть, тот защищён от слуг дьявольских. Но князь, он-то Богом поставлен – вот его и надо страшиться, чтоб не перечить ему, не нарушать его воли и тем Бога не гневить. Что, не так разве?

 

  - Так! – Александру явно нравится такое утверждение. – А с чего ж новгородцы нашего батюшку не послушали? Они ж, выходит, Бога гневят…

 

  - Так оно и есть, княже! Вольность их – то же, что самовольство. И это уж точно – не от Бога. А что не от Него, то от кого? Знаете?

 

   - От беса, от кого ж ещё! – Возмущается князь Фёдор. – А ещё ты славно написал про то, как надобно князю земли русские воедино собирать, от врагов защищать… Мы с Сашей вырастем, так делать и станем!

 

   - А как же! – Улыбается молодой человек. – Не то и не будет Руси вовсе. Вон, крестовые походы Папы, что творят. Как от них защищаться? Если не всем вместе, то это – гибель верная. Вы ж про то слыхали и читали. А кто во главе земель русских встанет, если не князь могучий, силою славный? Выбора-то нет.

 

  - Слышь, Даниил! – Доносится с галереи голос князя Ярослава Всеволодовича. – Ты мне сынов-то не заморозишь? И сам, вон, без шапки сидишь. Голову свою премудрую, гляди, не застуди!

 

  - Здрав буди, князь! – Даниил ловко вскакивает прямо на телеге и кланяется. – Шапки я до самых лютых морозов не ношу, вон, сколько у меня волос. – А молодые князья, слава Богу, тепло оделись.

 

   - Нам тепло, батюшка! – Кричит Фёдор, пытаясь также вскочить на оглоблю, как Даниил вскочил в телеге.

 

   Но мальчик не удерживается, шатается, а телега от толчка катится, и все трое с хохотом летят в снег.

        

              77.

         Объект

Переславль-Залесский.

Спасо-Преображенский собор.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: