Аборигенская техника выживания

 

В дорогу отправились с самого утра, чтобы Мартин смог вывезти нас на трассу перед началом своей работы. Очередная женщина подвезла нас на тридцать километров до Роебурна. А до Порт-Хедланда мы ехали с белым мужчиной, у которого жена — известная аборигенская художница, а мать… Наташа Волкова. И как же она не научила его говорить по-русски? Да и по-английски он, признаться, говорил не очень понятно. Видимо, общается с одними аборигенами.

Возле Порт-Хедланда остановился пикап. А зачем? В кузове в Австралии пассажиров перевозить запрещено. В кабине же для нас места не было. Там уже и так сидело трое: белый мужчина, женщина-аборигенка и такая же черная девочка. Нам предложили садиться в кузов. Стоит ли? Если поймает полиция, каждому из нас полагается штраф по 150 долларов, а с водителя — 200. Придется рискнуть.

В кузове был расстелен толстый поролоновый матрац. На нем мы с комфортом и устроились. Только приходилось держать рукой шляпу, чтобы не унесло, а снимать ее было нельзя, иначе я за пять минут под беспощадным австралийским полуденным солнцем успел бы сгореть.

По пути заехали на стоянку. Мужик, оказавшийся англичанином, и его жена-аборигенка достали по банке пива, предложили и нам. Но мы твердо придерживались правила «в дороге не пить» и согласились только на кока-колу. Пока англичанин рассказывал, какое удовольствие испытывает от слияния с природой, его жена и дочь, вооружившись палками-копалками, попытались выковырять из норы ящерицу бала-бала — именно так ее называют местные аборигены. К сожалению, ящерицу поймать так и не удалось, и мы не смогли узнать, как же ее правильно нужно готовить. Но голодными нас оставить не могли. Девочка нашла какой-то съедобный плод. По внешнему виду он напоминал кусочек земли. А съедобной была только его мизерная часть — желтая желеобразная масса в самой сердцевине. Вкус, конечно, безобразный, но при угрозе голодной смерти еще и не такое съешь. Будем иметь в виду на всякий случай.

В пустыне голод не так страшен, как жажда. Сухой сезон только начинался, но реки уже не текли, а превращались в цепочку озер. Мы пришли на берег частично пересохшей речки. От нее оставались лишь мелкие лужи покрытой зелеными водорослями воды. Аборигенки стали добывать питьевую воду. В сыром песке в десяти сантиметрах от края ближайшей лужи они руками выкопали небольшую ямку, которая тут же стала наполняться просачивающейся через стенки водой. Нас стали уверять, что эту воду смело можно пить, но мы все же не решились. Видя наше недоверие, аборигенка объяснила, что, конечно, воду лучше предварительно прокипятить. И даже посоветовала, древесину каких эвкалиптов лучше бросать в костер, чтобы получить больше жара и углей, а не дыма.

Пикап уехал, а мы остались, полностью экипированные для ночевки, — и воды, и дров для костра там хватило бы надолго. Но ставить палатку засветло мы не привыкли, поэтому вышли на дорогу — хотя и без всякой надежды уехать.

Застопился микроавтобус «Фольксваген» с израильтянином. Бывший компьютерщик и профессиональный фотограф к 30 годам заработал достаточно денег, чтобы позволить себе несколько лет путешествовать, ни о чем не заботясь. Сколько именно у него денег, я, конечно, не спрашивал, но на микроавтобусе он явно сэкономил. При скорости свыше 100 километров в час мотор сильно перегревался, и радиатор начинал кипеть. Поэтому нам регулярно приходилось останавливаться. И на каждой вынужденной остановке варили на плитке макароны или кипятили чай.

Мойша был настроен решительно, к утру он хотел добраться до Брума. Но, когда мы подъехали к Сендфае-роадхаусу, выяснилось, что заправка там закрыта, и пришлось оставаться до утра. Утром же никаких следов микроавтобуса уже не было. Вокруг заправки только вальяжно разгуливали павлины. Вскоре нас увезла машина с эмблемой какой-то электрической компании.

— Меня не снимайте, — заволновался шофер, увидев мою видеокамеру. — Моя компания запрещает подвозить попутчиков.

 

В краю баобабов

 

В Бруме роль центра города играет торговый китайский квартал. Берег океана перед ним покрыт густыми мангровыми зарослями. До знаменитого 80-мильного Кабельного пляжа (по нему прокладывали телеграфный кабель из Мельбурна в Сингапур) идти было лень. Поэтому палатку поставили в кустах у дороги, напротив аборигенского пригородного поселка.

За рулем грузовика сидел итальянец, похожий на типичного американского актера, исполняющего роль мафиози. Всю ночь он пьянствовал и утром был не в лучшей форме. Когда я к нему обращался с вопросом, он переключал свое внимание на меня, забывая о дороге и необходимости крепко держать руль. Еще хорошо, что движение там не очень интенсивное — одна-две машины в час, да и то не в каждый.

Дорога скучная, транспорта мало, поэтому внимание быстро притупляется — так легко и заснуть за рулем, даже днем. Поэтому вдоль дорог установили щиты с надписью «Бесплатный кофе для водителей». На каждой заправке и в придорожных закусочных поставили мини-бары: электрический чайник, пакетики с чаем и кофе, сахар, одноразовые стаканчики. Подходи и пей, сколько влезет. Мы тоже частенько баловались бесплатным чайком. Это проще, чем по аборигенскому методу процеживать воду и затем кипятить ее на специально подобранных дровах — из особого «белого» эвкалипта.

В одной из «бесплатных чайных» я обратил внимание на плакат, на котором подробно объяснялось, что за перевозку людей в открытом кузове водитель должен платить штраф 200$, а каждый из пассажиров по 150$. Получается, что мы уже «сэкономили» на штрафах свыше 1000 долларов! Водители же тоже предпочитали «экономить»: пикапы проносились мимо без остановки. Только и оставалось, что читать книгу да рассматривать сообщения на обратной стороне дорожных знаков. Там были и знакомые имена. Так, начиная с Аделаиды, я уже пятый раз встречал сообщения от некоего Чата, который за пару лет до нас проезжал по этой же дороге автостопом. Судя по ним, ему также приходилось подолгу застревать на одном месте.

Интересно, что уехали мы все же на пикапе — там это самый распространенный вид транспорта. Однако водитель побоялся сажать нас в кузов и минут десять расчищал от хлама переднее сиденье. Он довез нас только до следующего роадхауса и свернул куда-то в буш по своим, неведомым нам делам.

В районе Кимберли вдоль дороги стали появляться огромные баобабы. И когда нас высадили у поворота к Дерби, я достал видеокамеру и пошел их снимать. Времени на это было предостаточно — к Дерби сворачивали только автопоезда. Водители радостно нас приветствовали, один даже остановился, чтобы мы смогли убедиться, что у него в машине только одно пассажирское место.

В Дерби мы попали на легковушке с парочкой женщин. По нашей горячей просьбе они высадили нас в самом центре города, угостив напоследок банкой холодного пива. Для того чтобы осмотреть достопримечательности этого городка, хватило и одного часа. Пара церквей, супермаркет, парк. И… толпы пьяных аборигенов на улицах. Одна такая сильно подвыпившая компания шла как раз перед нами. Слово за слово, потом все громче и громче, и, наконец, дошло до мордобоя. Бац! — одному в скулу. Бац! — другому. «Пардон! » — это уже к нам, с извинением, и снова — бац. Потом перемирие — пока мы пройдем мимо — и опять тумаки направо и налево.

Один из водителей нам рассказывал про некоего русского Бориса, который якобы живет в Дерби. Он сам, правда, не знал его адреса и даже фамилии. Мы попытались найти этого Бориса вначале методом бессистемного расспрашивания прохожих, потом взяли телефонный справочник и стали звонить всем, чьи фамилии показались похожими на русские. Но также безуспешно. Пришлось действовать испытанным методом — выйти на окраину и поставить палатку в буше. Выходить, правда, пришлось долго. Город маленький, но стоит на узком полуострове, поэтому, как деревня, растянулся на многие километры вдоль одной-единственной улицы.

 

Русские среди буша

 

У меня появилась довольно странная, если не сказать безумная, идея: ехать в Кунанару по Гибб-роуд. Эта дорога с гравийным покрытием проходит 450 километров по совершенно незаселенной местности. Татьяна Александровна пыталась меня отговорить, но безуспешно.

— Надоело ездить по асфальтированным дорогам. Хочется посмотреть настоящую глубинку, — уверял я ее. — Раз дорога есть, пусть и гравийная, значит, кто-то по ней все же ездит. В крайнем случае пройдем пешком. Тигры здесь не водятся.

— А крокодилы?

Насчет крокодилов я как-то не подумал. Что мы будем делать, если придется переходить реки вброд? Проверять на себе остроту крокодильих зубов мне не хотелось. Я уже был готов отказаться от этой идеи. Но тут остановилась машина.

— Вы собираетесь проехать по Гибб-роуд? А вода-то у вас есть? Воды нет? Ну, вы даете! Я смогу подвезти вас только на десяток километров. Но лучше бы вам заехать ко мне, набрать воды. Потом я вывезу вас назад на трассу.

Экипированные тремя двухлитровыми бутылками с водой, мы простояли, вернее, просидели в тени под деревом еще пару часов. Машины по дороге проходили, но битком забитые. В «Форде», остановившемся нас подобрать, тоже сидело уже трое: за рулем — женщина, на заднем сиденье — семейная пара. Джосс Фобс потратила минут десять на то, чтобы переложить вещи и все же освободить для нас место. Очень уж ей хотелось нас подвезти. И скоро я понял почему. Ей очень хотелось пересказать нам автостопную байку.

— Мне недавно рассказали, как один парень добрался от Брума до Перта. Он стоял на шоссе рядом с машиной с тросом в руке и голосовал — просил, чтобы взяли на буксир. Народ у нас отзывчивый, вот и помогали, кто сколько мог. Так он и ехал, перецепляя свой трос с одной машины на другую, три тысячи километров. И только возле самого Перта водитель, остановившийся для того, чтобы ему помочь, оказался автомехаником. Он открыл капот и увидел, что там… мотора нет. Вот это автостоп! Бесплатно и с комфортом! В своей собственной машине!

Они провезли нас около сотни километров (из 450) до поворота.

— Немного дальше — река. Сможете на ней переночевать, — сказала Джосс. — А нам нужно сворачивать, мы едем посмотреть ущелье Виджана-годж и пещеру Танел-крик.

— Может, и нас с собой возьмете? — спросил я. — Нам спешить некуда. Сможете высадить нас здесь на обратном пути, когда поедете назад в Дерби. Дорога здесь все равно одна.

От паркинга к каньону Виджана-годж ведет узкая, но хорошо протоптанная тропинка. Слева река — вернее, оставшаяся от нее старица, справа — высокая скала. Рыбу там ловить строго запрещено. Но на аборигенов этот запрет не распространяется. По крайней мере, на аборигенских женщин и детей. Именно они сидели на берегу и забрасывали в реку, по которой спокойно плавала стайка крокодилов, удочки-донки с крючками. Крокодилы в тот вечер не клевали, но при нас ребята поймали на удочку большую черепаху и долго издевались на ней, таская за леску по песку. А мужчины в это время, видимо, занимались более важными делами.

Ручей Танел-крик проходит насквозь через горную гряду. В период летних дождей через тоннель несется мощный поток воды. А зимой, в сухой сезон, ручей становится тонким и мелким — максимум по колено. И по его руслу можно пройти на другую сторону. Мои ботинки с «гортексом» оказались не такие уж и непромокаемые. Не успел я пройти по ручью и десяти метров, как они уже были насквозь мокрые и полные песка. Может, именно это испортило мне настроение. Желание возвращаться назад на Гибб-роуд и тащиться еще 300 километров по пустынной дороге сразу пропало.

От Танел-крик есть еще одна гравийная дорога, примерно такая же по качеству, но значительно короче. По ней до асфальтированного шоссе было всего около 100 километров — смешное по тамошним меркам расстояние. Движение там вряд ли будет намного интенсивнее. Но 100 километров — это все же не 350, которые ждали нас на Гибб-роуд.

Джосс, работавшая врачом, неоднократно вылетала на самолете медицинской авиации спасать от гибели затерявшихся в буше путешественников. Поэтому она попыталась отговорить:

— Давайте мы вас отвезем назад в Дерби. По этой дороге на Фицрой-Кроссинг никто не ездит.

Но я был непреклонен.

— А мы и пешком сможем дойти. Воды хватит. В крайнем случае, будем ее из луж добывать. Нас аборигены уже научили.

Уговорить меня не удалось. Но на прощанье Джосс записала номер своего мобильного телефона.

— Как только доберетесь до первого населенного пункта, обязательно мне позвоните. Если в течение пяти дней от вас не будет известий, я подниму по тревоге спасателей.

На том и порешили.

Австралийский буш регулярно горит. Пожар может вспыхнуть от удара молнии или случайной искры. Они происходят с такой регулярностью, что австралийские растения к ним смогли приспособиться. А некоторые в них даже нуждаются для… продолжения рода: их семена не прорастают, пока толстая скорлупа не полопается от нестерпимого жара.

Один из лесных пожаров встретился на нашем пути. Пройдя через полосу огня метров сто шириной (до середины дороги языки пламени не доставали), мы, казалось, благополучно его миновали. Но так только казалось! Километров через пять мы поднялись на склон холма, собираясь поставить там палатку. Оттуда открылась безрадостная картина: с одной стороны полыхала полоса огня, через которую мы прошли, а с другой на нас надвигался еще один пожар. Вот будет обидно, если среди ночи они встретятся прямо возле нашей палатки! Пришлось возвращаться назад на дорогу. Попытаемся пройти за линию огня. А если за ней будет еще одна? Не придется ли идти так всю ночь?

Сзади на дороге показались фары попутной машины. Когда она приблизилась, мы стали голосовать. Джип «Лендровер» с прицепленным за ним караваном остановился. В темноте я не мог увидеть, сколько человек внутри. Но все же спросил:

— По пути подвезете? — И тут же добавил: — Русских путешественников.

Вообще машины с караванами и камперваны очень редко и неохотно подвозят автостопщиков. Но ситуация была очень уж необычная.

Водитель не скрывал своего удивления.

— Русские? Здесь, среди буша! На такой пустынной дороге? Ночью? Конечно же, мы вас подвезем. Ну, надо же, какие удивительные люди и в таком странном месте! Здесь же никто не ездит!

Так мы познакомились с Марком и Лизой Салвей. Родом они из Квинсленда, но работают на нефтяных месторождениях у Порт-Хедланда. Платят там хорошо. А вот делать в свободное время абсолютно нечего. Поэтому-то они и купили полноприводный «Лендровер», чтобы по выходным совершать вояжи по окрестностям. В отпуск к своим родственникам в Дарвин они также поехали, как на экскурсию, — с посещением по пути всех достопримечательностей. Ориентировались по карте. Именно так они и оказались на дороге, по которой никто из местных не ездит.

Дорога, вернее, автомобильная колея, проходила через заросли, периодически пересекала вброд ручьи и речки. Ни в ту, ни в другую сторону никакого движения не было. Но что потрясло меня больше всего, регулярно, через каждые пять-десять километров встречались очаги пожаров. Если бы мы продолжали идти пешком, то нам пришлось бы идти всю ночь без остановки. Нигде нельзя было поставить палатку без риска сгореть в ней во сне.

 

Русский Джек

 

Поселок Фицрой-Кроссинг находится у моста через реку Фицрой. Говорят, в период полноводья она становится самой крупной в мире по объему стока, но всего лишь на несколько дней. Марк и Лиза заехали ночевать в караванпарк, а мы пошли спать как обычно — в придорожные кусты. Но перед этим с заправки я позвонил Джосс.

— Мы уже благополучно выбрались из глухомани назад к цивилизации.

— Так быстро! — Она не могла скрыть своего удивления.

Надо ли говорить, что я этим был удивлен еще больше.

Переночевав в придорожных кустах, мы вернулись на трассу очень рано утром и… застряли. Мимо проезжало по две-три машины в час. Но, как это обычно и бывает на севере Австралии, битком забитые людьми и всевозможным хламом. Часа через четыре на дороге показались… наши вчерашние знакомые. Значит, судьба!

Поселок Холлс-Крик во времена австралийской золотой лихорадки прославился на всю страну. Сюда на поиски Эльдорадо тянулись любители приключений и быстрой наживы со всех концов страны. Был среди них и один русский, ставший известным под кличкой Русский Джек. Ему недавно на деньги, собранные русской общиной (при поддержке правительства Западной Австралии) установили памятник — могучий великан, везущий в тачке человека.

Русский Джек всегда помогал своим товарищам, попавшим в беду, а одного из них спас от смерти, сделав удивительный по тем временам и тем нравам выбор: первым подать заявку на золотоносное месторождение или помочь поранившему ноги старателю добраться до ближайшего госпиталя. Русский Джек выбрал второе и под палящим солнцем толкал тачку с раненым больше 300 километров! Несчастного он спас, а заявку потерял.

Звали Русского Джека на английский манер — Джек Фредерикс или Джеймс Фред Киркос. Видимо, на самом деле это был либо Иван Кирков, либо Иван Федоров. Рассказывают, что родился он в 1855 г. в России, был моряком русского речного флота, затем служил на английском корабле, с которого где-то в середине семидесятых годов сбежал во время стоянки в Ньюкасле. Вначале он некоторое время жил в Квинсленде, потом купил пароход. Дал ему имя «Старуха» и стал заниматься перевозкой грузов и пассажиров по рекам Хоксбури и Хантер. В Западной Австралии Иван появился после 1886 г., когда по всей стране разнеслась весть об открытии там золотых месторождений.

Говорят, Иван обладал невероятной, геркулесовой силой, но отличался легким характером. Он был ростом под два метра и весом около 110 кг, с широченными плечами, могучей грудью, большими руками, крепкой мускулатурой и бычьей шеей. По словам одного из его товарищей, у Ивана были «московские черты лица» — серо-голубые глаза, широкие скулы, мохнатые брови, длинные волосы, усы и борода. Он немного хромал — результат укуса крокодила в щиколотку, и поражал всех своим аппетитом и способностью много пить — до полбутылки виски (для австралийцев это очень много! ).

Большая часть связанных с Иваном историй произошла, как это часто и бывает у русских, по пьяному делу. Однажды, изрядно выпив в баре поселка Кью, Иван стал буянить. Полицейские попытались его утихомирить. Вытрезвителя не было, поэтому буяна просто привязали цепью к громадному бревну на дороге и оставили там «остывать». Каково же было их изумление, когда вечером его не оказалось на «месте заключения». Нашли Ивана, естественно, в баре. Там он, сидя на этом самом бревне, весело распивал пиво с приятелями.

Как и про всех знаменитых людей, про Ивана ходит так много историй, что все они не могут быть правдивыми. Но его тачка запомнилась всем без исключения. Кроме самого Ивана, ее никто не мог даже с места сдвинуть. А Русский Джек возил на ней провизию, брезентовые мешки с водой, инструменты и другую поклажу.

Судя по рассказам его компаньонов, Иван работал хорошо, умел и землю киркой долбить, и шурфы закладывать. Удалось ему и золота намыть. Его хватило на то, чтобы купить участок земли на берегу реки Мерчисон, в 30 милях от городка Пик-Хилл. Он сам расчистил заросли, построил бревенчатый дом, посадил прекрасный фруктовый сад и стал выращивать лучшие в Кимберли апельсины. Одновременно с этим он содержал и постоялый двор, и придорожную забегаловку. Умер он в 1904 г. и был похоронен на кладбище во Фримантле.

 

В полосатых холмах

 

На западе и севере Австралии можно часто встретить туристов, путешествующих на авто с прицепами-караванами. Иногда они останавливаются на официальных кемпингах — зарядить батареи, постирать, помыться, поспать на чистых постелях. Но значительно чаще их можно увидеть на «диких кемпингах». Как правило, это автомобильная стоянка возле дороги, вдали от населенных пунктов, но поблизости с речкой. Именно на такую стоянку мы и заехали под вечер.

Марк с Лизой запарковали и установили свой караван, а мы рядом поставили палатку. Ужин приготовили на общем костре и потом весь вечер пили чай и травили байки. А утром, оставив караван на стоянке, мы отправились на «Лендровере» в Национальный парк Бангл-Бангл.

Дорога, вернее колея, идет 50 километров через холмы и буераки, пересекает речки и ручьи. Проехать по ней можно только на полноприводном джипе и только в сухой сезон. За въезд в Национальный парк Бангл-Бангл, как оказалось, нужно платить по 10 долларов, но только с машины, независимо от количества в ней людей.

Национальный парк Бангл-Бангл, или Пурнулулу, как называли это место аборигены народа киджа, занимает площадь свыше 200 тысяч гектаров. Большей частью это горы из красного песчаника в районе хребта, название которого произошло от растущей по всему Кимберли травы бангл-бангл.

Хребет Бангл-Бангл возник в девонский период, около 360 миллионов лет назад. На протяжении последних 20 миллионов лет в период дождей ручьи и речки прорезали глубокие ущелья и создали сюрреалистические лунные ландшафты. Особая «изюминка» этих мест — полосатость холмов. Ученые-геологи объясняют их происхождение различием в составе глины. За серые полосы отвечает бактерия cyanobacteria (сине-зеленая алгае). Она растет только в тех местах, где конденсируется влага. Там же, где вода не задерживается, бактерии не успевают размножаться, и коррозированное железо создает полосы с ярко-оранжевым оттенком. Ущелье Ехидны шириной в два-три метра и высотой до 100 метров поражает и неизвестно откуда там оказавшимися пальмами. Лягушачий пруд в сезон дождей украшает водопад, а в сухой он зарастает водорослями и кишит квакающими лягушками.

Целый день мы ездили по парку на «Лендровере», карабкались по узким извилистым тропинкам на кручи и на стоянку вернулись уже затемно. Караван одиноко стоял на пустой стоянке, освещенный светом полной луны. И свою палатку мы поставили на той же самой соломе, которую предыдущей ночью подстилали для комфорта. В своем роде уникальный случай — второй раз ночевка на том же самом месте.

По пути к Уиндхаму мы проезжали то место, где Гибб-роуд выходит на шоссе. Там стоял огромный щит с надписью: «Заправочная станция закрыта! » А ведь это единственное место, где на Гибб-роуд можно было заправиться. Да… Долго бы нам пришлось ждать попутку, если бы мы не свернули с этой дороги. И как мы не заметили аналогичный плакат с другого конца дороги? Или его там не было? Вот сюрприз для автомобилистов, решивших срезать путь от Дерби до Уиндхама.

В Уиндхаме пять полноводных рек встречаются и вместе впадают в океан. В гигантском устье живет самая многочисленная на Земле популяция огромных соленоводных крокодилов — самых крупных в мире земноводных. Однако вода там такая грязная — из-за растворенной в ней красной глины, — что нельзя ничего увидеть на глубину и одного пальца. Хотя, конечно, это метафора. Палец в воду там вряд ли кто додумается опускать!

Самих крокодилов мы так и не заметили, хоть все глаза проглядели. Даже мощный бинокль, который Марк и Лиза привезли из дома специально для этого случая, не помог. Зато мы наслушались множество жутких историй о нападении этих земноводных тварей на беспечных туристов.

В 1987 г. пятеро американцев катались на катере вдоль побережья Кимберли. Они зашли в устье реки Принца Регента полюбоваться Королевскими каскадами — прекрасное дикое место с тропическим водопадом. Возле него молодая американская модель Джинджер Фэй Медоуз решила искупаться. На глазах остальных четырех человек на нее набросился огромный крокодил. За пару секунд все было кончено. Свидетели трагедии были настолько шокированы, что не пришли на помощь. Да они бы и не успели!

Желающих купаться в кишащих хищными земноводными водах находится немного, значительно чаще крокодилы нападают на людей, сидящих на берегу реки или прогуливающихся по пляжу вдоль линии прибоя. На то, чтобы неожиданно выскочить из воды, схватить свою жертву и скрыться с ней в пучине, крокодилу требуется всего несколько секунд.

В Кунанаре Марк с Лизой устроились на ночь в кемпинге на берегу озера. А мы, узнав, что платить нужно не только за место, но и за каждого постояльца, пошли спать в буш. Прямо напротив кемпинга начинались заросли густого тростника.

Кунанара на языке местных аборигенов означает «большая вода». В 1960-х гг., когда на реке Орд создали грандиозную систему ирригационных сооружений, воды там стало еще больше. Когда построили дамбу, наполнили огромное водохранилище и прорыли сеть каналов, были созданы условия для развития поливного земледелия. Так на карте Австралии появился один из крупнейших сельскохозяйственных районов. Ежегодно тысячи сезонных рабочих со всей страны приезжают сюда на уборку урожая. Говорят, больше всего можно заработать на сборе дынь, если, конечно, спина достаточно крепкая.

Я обзвонил несколько окрестных ферм и выяснил, что мы приехали слишком рано. Массовый сбор урожая начнется недели через три-четыре. В супермаркете на доске объявлений висело сообщение о том, что срочно требуются «наблюдатели». Работа состоит в том, чтобы с некоторого расстояния наблюдать за тем, как другие работают в опасных условиях, и в случае необходимости вызвать спасателей. Вроде бы и делать ничего не нужно, и платят хорошо, но желающих почему-то найти не могут. Нам же и пытаться не стоило: очевидно, что это работа только для австралийцев.

Городок Кунанара можно обойти за пару часов: супермаркет, почта, церковь, парк с сидящими под деревьями аборигенами. Еще пару часов потребуется на то, чтобы подняться на вершину скалы. По пути можно увидеть стаи черных какаду, а с вершины — окрестности. Больше же там делать нечего.

Утром нас подвозил Атхол Макинтайр, работавший инженером на местных гидросооружениях. Он вроде бы ехал по какому-то важному делу, но, узнав, что встретил русских путешественников, сразу обо всем забыл и предложил устроить нам экскурсию на водохранилище Аргайл. Видимо, и для австралийцев сто верст не крюк. И еще в одном местные австралийцы оказались удивительно похожими на русских. У дамбы висит знак, запрещающий ловить рыбу. Как раз именно там и сидят рыбаки с удочками!

После того как мы вернулись на трассу, Атхол продолжал рассказывать о местных достопримечательностях и часто останавливал машину, чтобы показать какой-нибудь особенно красивый вид.

На заправочной станции у Тимбер-Крик мы попали в машину с парочкой туристов. Голландец с американкой китайского происхождения совершали вояж по Северной территории и спешили вернуться в Дарвин, сдать арендованную там машину. Нам с ними было по пути только до Кетрина.

Ехали быстро, останавливаясь только на заправках. Кондиционер в машине не работал, а жара стояла неимоверная. Искупаться бы! Но, как издевательство, у каждой реки висели плакаты «Осторожно, крокодилы! ». В Сиднее один из русских рассказывал нам, как с другом путешествовал по Северным территориям. Вечером они остановились на берегу какой-то реки. Изрядно выпив, полезли в воду купаться. Плескались в свое удовольствие. И только утром увидели на берегу знак «Крокодилы! ». После этого, да еще и на трезвую голову, в воду лезть уже не хотелось. И я их прекрасно понимаю.

 

Есть рекорд: семь часов на одном месте!

 

Первый раз мы были в Кетрине почти год назад, в первую неделю своего путешествия по Австралии. Тогда мне этот городок запомнился слоняющимися без дела аборигенами с банками пива «ВиБи». И тем, что мы проторчали на выезде два часа, а уехали на той же машине, на которой нас туда и привезли.

13 мая мы свернули в сторону с трассы, чтобы заехать в каньон Кетрин-годж. От городка до него 15 километров. По пути нас подвозил австралиец немецкого происхождения Вернер Сарни Ам — директор Национального парка Нитмилук. Он же приказал своим подчиненным выписать для «российских журналистов» бесплатные билеты на круиз по каньону.

Вместе с туристами мы сели на самоходную баржу с плоским дном и отправились вверх по каньону. Мимо проплывали крутые высокие скалы, изрезанные узкими каньонами. На севере Австралии май — начало осени, но природа расцветает, как в самом теплом весеннем месяце. По стенам каньона из красного песчаника вверх карабкалась пустынная растительность, в воде плавали маленькие пресноводные крокодильчики, а мимо сновали ярко-желтые байдарки. Когда дорогу нам преградил каскад порогов, баржа причалила к берегу. Туристов по берегу перевели в обход порогов. Там стояла другая, но в точности такая же баржа. На ней мы поднялись до второго каскада порогов и вернулись назад.

От пристани начинается четырехдневная туристическая тропа. Но для тех, у кого время ограничено, есть и короткий двухчасовой круговой маршрут. Вначале он выводит на край каньона. А затем тянется куда-то в глубь буша. Когда уже начинает казаться, что заблудился, тропинка выходит к центральному офису парка.

Вернувшись в Кетрин, мы зашли в супермаркет. Там была распродажа йогуртов по «смешным» ценам — в десять раз дешевле. У нас не было холодильника, да и таскать с собой много продуктов было не в наших правилах. Но и перед таким соблазном устоять было невозможно. Йогуртов набрали по принципу «сколько унесешь». Идти сразу стало тяжело. Пройдя сто-двести метров, мы останавливались, съедали по баночке йогурта, пытались голосовать, но безуспешно. Так весь вечер мы и потратили на то, чтобы дойти до выезда из города.

Палатку поставили в лесу, недалеко от развилки, прямо за выездной табличкой «Кетрин». А на следующее утро я установил свой личный рекорд голосования на одном месте: с семи часов утра до двух часов дня не удалось остановить ни одной машины. Семь часов голосования на одном месте! Зато уехали мы сразу почти на 300 километров до Дейли-Уотерса. По дороге останавливались только один раз, у знаменитого пивного бара. Стены испещрены автографами благодарных посетителей, табличками и сувенирами. Но народу почти нет, и хозяйка тоскует в ожидании начала туристического сезона. Хотя и потом вряд ли здесь случится столпотворение.

На повороте в Дейли-Уотерс у развилки с Карпентариа-хайвэй стоят заправка, мотель и караван-парк. Туда мы зашли зарядить аккумуляторы видеокамеры, помыться в душе и постирать одежду. А палатку поставили, как обычно, в придорожных кустах.

Утром уехали в кузове грузовика, заваленном деталями машин и залитом соляркой. А от Дунмарра на джипе семейная пара местных фермеров подбросила нас до Элиотта. Там я пошел в буш снимать, Татьяна Александровна спряталась в тень раскидистого дерева, а рюкзаки стояли на дороге — «голосовали». Именно они тогда и «застопили» грузовик.

Шофер, заметив на пустой дороге наши рюкзаки, снизил скорость и стал озираться по сторонам в поисках автостопщиков. Татьяна Александровна махнула ему рукой. И он сразу же остановился. Вскоре стало понятно почему. Майкл только что спички в веки не вставлял, чтобы не заснуть за рулем. Когда он сидел, пригнувшись к баранке, еще ничего, но стоило ему откинуться к спинке сиденья, как он тут же засыпал. Я пытался взбодрить его своими дорожными байками, но Майкл был настолько уставший, что у него даже не было сил следить за ходом сюжета моих историй. Поэтому мне несколько раз приходилось перехватить руль из его слабеющих рук. Удивительно, как он все же смог довезти нас до Теннант-Крик.

— Я завтра рано утром поеду в Алис-Спрингс. Если увижу вас на дороге, обязательно захвачу, — сказал Майкл на прощанье.

— А когда именно?

— В половине шестого.

— Так рано? — удивился я.

— Мне обязательно нужно завтра днем быть в Алис-Спрингсе.

— Тогда мы тоже постараемся встать пораньше.

Вечером мы, как обычно, вышли на окраину. Как всегда, поставили в буше свою палатку. А вот утро было совершенно необычное. До этого бывало так, что нам приходилось ставить палатку в полной темноте. Но впервые мы и вставали затемно! Очень уж не хотелось пропустить своего вчерашнего знакомого.

Утро выдалось на удивление холодным — температура около нуля плюс ветер. Машин на дороге мало, да и те не останавливаются. Наш знакомый грузовик появился только часа через два. В эту ночь шоферу все же удалось выспаться. Но теперь уже я клевал носом после короткой, почти бессонной ночи. Майкл спешил и гнал быстрее, чем вчера. Никаких остановок он делать не хотел. Даже у «Камней дьявола». Только для тропика Козерога сделал исключение. Этот тропик мы пересекали уже в третий раз. Но первые два раза никаких монументов не видели. А здесь — и белая полоса поперек дороги, и памятник с козерогом и осью, пронзающей земной шар.

 

⇐ Предыдущая25262728293031323334Следующая ⇒

Поделиться: