Если нельзя, но очень хочется, то можно

 

10 июля я простился с Ольгой и Бредом и вышел на дорогу. Еще не доходя до Хамптона, застопил улыбчивого мужика на грузовичке с металлоконструкциями. Грэхем Парсонс тоже раньше ездил автостопом по Австралии, а сейчас у него свой маленький, вернее уже средний, бизнес: две фабрики по производству горючего из кукурузы — одна на острове Вануату, другая в Квинсленде. Проблемы, как у всех бизнесменов. Не хватает денег на развитие бизнеса. Поэтому он ехал в Тувумбу, просить финансовой помощи у государства, в специальной организации, занимающейся поддержкой малого бизнеса. Приняли его там радушно, но в помощи отказали. Они помогают только тем, кто уже как минимум три года держится на плаву. Не обязательно с прибылью, но работает, идет оборот денег.

Из Тувумбы я уехал с учительницей Джой Бирбек. Несколько лет назад она в горах недалеко от Тувумбы подцепила лихорадку «росс-ривер».

— Раньше эта зараза была только на севере страны, в тропиках. Но сейчас, в связи с глобальным потеплением климата, эта болезнь быстро перемещается на юг.

— И как, удалось вылечиться?

— Еще нет. Полное излечение от этой лихорадки наступает только через десять лет.

Возле Ипсвича я опять попал в машину к женщине. Как я потом неоднократно убеждался, меня одного женщины подвозили ничуть не реже, чем раньше, когда я путешествовал вместе с Татьяной Александровной. Австралия — страна победившего феминизма!

Подъезжая к русской православной церкви, адрес которой я указал на своем заявлении в новозеландское консульство, я мучительно размышлял: интересно, какой ответ пришел? Дали мне визу? Или нет? Оказалось: ни то, ни другое. Из консульства вместо паспорта прислали письмо с просьбой заполнить и дослать еще одну страничку анкеты. И ни слова о том, дадут ли мне после этого визу.

Проблема была в том, что через день у меня заканчивалась австралийская виза. А продлить ее, насколько я знал, было уже нельзя. Мы и так уже допродлевались до года с момента въезда — максимально возможный срок.

Я пришел в Иммиграционное управление и рассказал о сложившейся ситуации.

— У меня через два дня заканчивается виза, но я не могу уехать. У меня нет паспорта, — в доказательство я показал присланное мне из новозеландского консульства письмо. — И когда я его получу, неизвестно. Не могли бы вы продлить мне визу на пару дней.

Чиновник немного подумал и предложил:

— Вообще-то продлевать визу дольше чем на один год нельзя. Но в виде исключения мы можем продлить ее вам еще на два дня. Платите 180 долларов (90$).

Я возмутился.

— 180 долларов!!! Всего за два дня!!! За такие деньги могли бы и на месяц продлить!!!

— Можно и на месяц, — тут же согласился он. — Так как паспорта у вас нет, информация о продлении визы будет только в компьютере. Но, как только вы получите свой паспорт, обращайтесь в ближайшее Иммиграционное управление, там вам ее поставят.

Так неожиданно я стал обладателем месячной австралийской визы. Но у меня по-прежнему не было ни паспорта, ни планов на будущее. Я остановился на тротуаре в состоянии некоторой растерянности. Что же делать? И тут мне на глаза попалась вывеска «Налоговое управление» — оно было как раз напротив.

В Сиднее мы выяснили, что нам, как нерезидентам, ни копейки не вернут, поэтому мы даже не стали сдавать налоговые декларации. Хотя бланки у меня в рюкзаке сохранились, я даже не стал их заполнять. Зачем тратить 40 центов на марку? Но почему бы не воспользоваться возможностью заполнить декларацию прямо в Налоговом управлении? Пусть денег никаких я за это не получу, но и не потрачу.

Когда я заполнял декларацию, меня удивил пункт: являетесь ли вы резидентом или нерезидентом? Зачем спрашивать, если в компьютере эта информация наверняка есть? Нерезидентам, как я уже знал, ничего не положено. А если я напишу, что резидент? Неужели мне поверят на слово? Заполнив декларацию, я в специальной графе записал реквизиты своего банковского счета, на котором лежало три доллара. Теперь для того, чтобы проверить, удался ли мой фокус, мне будет достаточно подойти к ближайшему банкомату и узнать свой баланс.

 

Дикие собаки динго

 

Доехав на электричке до Кобулчи, я вышел на окраину городка и лег спать недалеко от дороги. Утром у въезда на фривэй я попал в пикап, кузов которого был завален стройматериалами. Водитель представился (его звали Важа) и тут же объяснил, почему он меня взял:

— Я сам много проехал автостопом, как по Австралии, так и по Азии. Полтора года в Индонезии учил индонезийский язык, а в Таиланде, Малайзии, Южной Корее учил азиатов английскому языку. Но почти все, что там заработал, там же и потерял. Помнишь азиатский финансовый кризис? Вот и приходится теперь в Австралии начинать все с нуля.

На вершине холма у шоссе стоит паб со старинным автомобилем на крыше. Мимо него я проезжал несколько раз, но впервые появилась возможность рассмотреть его внимательнее. Рядом с пабом обнаружился еще и парк аттракционов. В нем собран обычный набор качелей-каруселей, маленький зверинец и разная рухлядь. Единственный плюс, что посмотреть все это можно бесплатно. Если не жаль потерянного времени.

Рыбак Вив Лаусон подвез меня еще километров двадцать. Он свернул на Солнечный берег, но с собой не пригласил. И тут меня ждал сюрприз. Остановилась машина, на заднем сиденье которой сидел… Важа. За рулем был его отец — Марк Вани. Они подвезли меня всего ничего, только до поворота на Норд-арм (Северная рука). Пока я размышлял, что бы означало такое странное название и что это за рука, оттуда выехала машина с пожилым мужчиной.

Гарри родился в 1940 г. в Гамбурге, и самые яркие воспоминания детства связаны у него с американскими бомбардировками. Вместе с ним я заехал в городок Курой, мы вместе посидели в кафе за чашечкой капучино, — спешить мне было совершенно некуда и незачем. Поэтому и приглашение в гости я принял, не раздумывая. Мы поехали назад и свернули как раз в тот самый Норд-арм. Кстати, я и узнал, что так назвали его в честь северного притока реки Маручидо.

Гарри и его жена Розмари не только предоставили мне отдельную комнату, где я мог бы отдохнуть и переночевать, но и постарались обеспечить мне насыщенную экскурсионную программу. Они привезли меня в музей-фабрику по производству изделий из имбиря.

Обычная действующая фабрика. Туристы проходят по второму этажу современного железобетонного технологического корпуса и через стекло смотрят на огромные баки, где имбирь смешивают с сахарным сиропом. Рабочие, как звери в зоопарке уже привыкшие к непрерывному потоку любопытных, продолжают заниматься своими делами, не обращая на туристов совсем никакого внимания. Видимо, у таких «музеев» есть большое будущее. Смотреть на то, как другие работают, — само по себе удовольствие. Там же можно и купить все, что на этой фабрике производится. А выбор огромный. Начиная с чая, джема, засахаренных сухофруктов, заканчивая напитками и сувенирами с символикой.

Напротив — еще одна фабрика-музей. Там делают сладости из орехов макадамия. Вот оно — будущее человечества. Технический прогресс неминуемо приведет к тому, что количество людей, работающих на производстве, сократится настолько, что смотреть на них будут, как на редких животных в современных зоопарках.

Гарри вывез меня на дорогу к повороту на Курой — туда же, где я мог бы быть еще вчера. С компьютерщиком Андрю Волла я доехал до Гимпи, а там свернул с хайвэя на дорогу, ведущую на пляж «Радуга». Гастролирующий бард Грэхем Батерворф подвез меня до развилки, где скопилось больше десятка строительных машин.

— В неудачное время ты приехал, приятель, — сказал мне один из строителей. — Сейчас мы перекроем дорогу часов на пять. Придется тебе идти пешком 9 километров.

— Что уж и говорить. Пятница, 13-е, — я не удивился и не испугался. Спешить мне было все равно некуда.

Но пешком идти не пришлось. Строитель на микроавтобусе со стройматериалами провез меня через весь закрытый для «гражданских» машин участок. А до берега моря я доехал с колоритным мужиком, разукрашенным наколками, как оконная штора.

До паромной переправы на остров Фразер было еще километров десять совершенно пустой дороги. Но и там попалась попутка. Семейная пара на джипе подвезла прямо до Инскип-пойнт, где на пароме уже стояла «Тойота Лендкрузер». На этой машине я переправился на остров (пешеходам за переправу нужно платить, а в машине можно проехать бесплатно).

Остров Фразер — один из 13 австралийских национальных парков, включенных в список памятников мирового достояния ЮНЕСКО. Растянувшийся на 120 километров и занимающий площадь в 162 900 гектаров, самый большой песчаный остров в мире знаменит бесконечными белыми песчаными пляжами, мысами из разноцветного песчаника, густыми лесами с высоченными деревьями, в которых прячутся озера с кристально чистой пресной водой. Там живет одна из самых чистокровных популяций динго, которым удалось избежать смешивания с домашними собаками (и сейчас въезд на остров с собаками категорически запрещен).

Долгое время считалось, что динго на людей не нападают. Вся страна возмущалась заявлением некой Линды Чемберлен, которая утверждала, что динго в буше украла у нее ребенка. Но за пару месяцев до моего приезда всю Австралию взбудоражило известие о том, что на острове Фразер собаки загрызли насмерть девятилетнего мальчика и сильно покусали его десятилетнего брата.

Спал я на одном из прибрежных зеленых холмов, недалеко от Счастливой долины, прячась от ветра за густым кустом. Среди ночи проснулся от какой-то возни и увидел, что рядом крутится динго. Пытаясь ее отогнать, я махал руками и кричал. Но собаку это только разозлило. Она стала огрызаться и бросаться, оскалив клыки. Только когда я взял в руки свои тяжелые туристические ботинки, она все же признала мое превосходство в силе и удрала, поджав хвост.

Я настроился спокойно поспать, но что-то опять нарушило мой сон. Когда я открыл глаза, собачья морда была в нескольких сантиметрах от моего лица — спал я без палатки, в спальном мешке, подложив под голову рюкзак. Когда подскочил и схватил в руку ботинок, собака опять удрала. Но после этого я уже не мог спокойно заснуть. Остаток ночи беспокойно ворочался с боку на бок, периодически приподнимаясь и оглядывая окрестности. Утром динго меня опять навестила, но уже не осмелилась приблизиться. Да и выглядела не так воинственно, как ночью.

На пляже сохранился остов затонувшего в 1935 г. судна «Maheno». Ничего героического или романтического в этом крушении не было — все же не «Титаник». Старое ржавое корыто продали в Японию на металлолом, но во время бури лопнул буксирный трос, и судно выбросило на берег. Груду железа там и бросили — спасение стоило бы дороже, чем можно было выручить за проданный на переплавку металл.

Когда вдоль острова проплывал легендарный капитан Джеймс Кук, аборигены следовали за ним по берегу, а потом скопились на высоком крутом мысу, который с тех пор называют Индейская голова. Сейчас на мысу собираются уже не аборигены — их на острове Фразер беглые каторжники перебили еще в XIX в., — а туристы. Считается, что именно оттуда можно увидеть проходящих мимо китов. Я присоединился к толпе, но ни одного кита увидеть не удалось, только внизу, возле полосы прибоя, плавали две акулы и огромный скат.

После захода солнца туристы ушли вниз в караван-парк, а мыс остался полностью в моем распоряжении. Мне очень не хотелось, чтобы динго опять мешали мне спать, поэтому я долго искал место, куда им было бы трудно попасть. И мне это удалось.

Дальше на север по берегу пройти было нельзя, и утром я двинулся в обратный путь. Спешить было некуда, но, увидев догоняющий меня грузовик с лодкой на прицепе, я махнул рукой — ничего не поделаешь, рефлекс.

— В сторону Эуронга подбросите? Или вам не по пути?

— Ты же знаешь, что в кузове людей перевозить запрещено. Ну, ладно, запрыгивай. Но, если на дороге покажется полицейская машина, я приторможу, а ты, не мешкая, выпрыгивай.

Нас нагнали еще два таких же грузовичка с лодками. Это оказалась передвижная рыбацкая артель. Способ ловли у них оказался довольно оригинальным. По крайней мере, мне ничего подобного еще никогда видеть не приходилось. Мы медленно двигались вдоль самой кромки воды. Рыбаки внимательно рассматривали полосу прибоя. Когда в нем удавалось разглядеть большой косяк рыб, все останавливались и с помощью двух лодок окружали его неводом. Концы сети привязывали к грузовикам, которые и вытягивали улов на берег. Оставалось только собрать пойманную рыбу в ящики (обязательно поделившись добычей с собаками динго), вернуть лодки на тележки и ехать дальше — до следующего косяка.

Возле Эуронга я свернул с пляжа на дорогу, пересекающую полуостров через центр на западное побережье. У ее начала «загорала» пара немецких хитч-хайкеров. Стефан и Метью пытались доехать автостопом до озера Маккензи. Но уже три часа не могли поймать ни одной попутки. Стали голосовать втроем — шансы от этого уменьшились не намного, а поговорить с коллегами было интересно.

Стефан проехал по Азии через Вьетнам, Таиланд, Индонезию и Восточный Тимор. Оттуда он пытался уплыть в Австралию на грузовом судне, но голландский капитан, с которым он поговорил, ему отказал. Пришлось покупать билет на самолет из Дили в Дарвин. А Метью прилетел в Австралию прямо из Германии и уже здесь догнал своего друга. Хотя мы не столько стопили, сколько делились своими впечатлениями, буквально через десять минут нас забрал джип до кемпинга Централ-стейшн.

В сторону озера Маккензи пошли по туристической тропе. Вскоре она вывела нас на озеро Басин. Искупавшись, мы собрались идти дальше. Но мне пришла идея лучше:

— Можно переночевать прямо здесь, на берегу.

Мое предложение было принято. Костры там, конечно, разводить запрещено, но очень уж было холодно, а вокруг ни души.

Утром мы аккуратно убрали остатки углей и золу, не оставив после себя никаких следов кемпинга. Не хотелось портить «признаками цивилизации» первозданную чистоту места.

На озере Маккензи, до которого все же дошли, вода такая же прозрачная, а песок — такой же белый. Но никакого ощущения уединенности и слияния с природой. На берегу есть официальный кемпинг, поэтому нас окружали отдыхающие, а по озеру сновали лодки. Там наши пути разошлись, Метью и Стефан отправились назад в Эуронг, а я пошел по лесной тропинке в Кингфиш-Бэй, на западное побережье острова.

С пристани Кингфиш-Бэй идут паромы на материк. С пешеходов за переправу берут деньги, а на машине пассажиру можно въехать на паром бесплатно. И тут меня ждал сюрприз. Найджел, по виду типичный старый хиппи, да еще и в микроавтобусе-караване «Фольксваген» — культовой машине неформалов шестидесятых — предложил подбросить до Харви-Бэй всего… за 10$.

— Мне бы только на паром въехать — всего-то пять метров. Если заходить пешком, придется платить, а с сидящих в машине пассажиров денег не берут.

— А если меня заставят за тебя платить?

— Тогда я сразу же выйду, — заверил я его.

Его опасения были напрасными. Как я и предполагал, никто даже не удосужился проверять, сколько именно человек было записано у Найджела в билете. Однако когда паром пришел в Ривер-Хед, возле устья реки Мари, он опять повторил, что дальше повезет только за деньги. Пришлось ловить другую машину.

Когда солнце уже клонилось к закату, меня догнал джип «Судзуки» с парочкой чешских хитч-хайкеров. Ивана Джиркова и Ян Сура арендовали машину всего на пару дней для поездки на остров Фразер — их кто-то запугал, что там автостоп невозможен. И они поверили! Хотя до этого ездили исключительно на попутках. Проехав автостопом через Мексику и Гватемалу, чехи прилетели на самолете в Австралию и десять дней добирались на попутках от Сиднея — исключительно для того, чтобы побывать на удивительном острове Фразер.

— И как в Америке с автостопом?

По плану и я туда должен попасть, если, конечно, мне удастся благополучно выбраться из Австралии.

— В Мексике водители на вид удивительно угрюмые — типичные бандиты из дешевых телевизионных сериалов. Но на самом деле они очень-очень приветливые и гостеприимные. С нас там никто никогда денег не просил. А вот в Гватемале постоянно приходится объяснять, что мы не можем платить за проезд. Это очень неприятно. Но гватемальцы даже представить себе не могут, что у европейцев может не быть денег. И действительно, по внешнему виду мы ничуть не похожи на бродяг — рюкзаки, фотоаппараты, одежда, туристические ботинки и т. д. Вот и приходилось говорить, что нас якобы обворовали. Вернее, это Ян отдувался, только он может изъясняться по-испански.

В Харви-Бэе Ивана с Яном сдали свою арендованную машину, и на окраину города мы прошли уже пешком. Чехи оказались на удивление непривередливыми и ленивыми. На первом же попавшемся пустыре они решили ставить палатку. Хотя, на мой взгляд, место там было не самое подходящее: рядом проходила освещенная дорога, с другой стороны стояли жилые дома. Я не смог уговорить их пройти еще немного. Но сам там оставаться не стал и пошел спать к кустам возле ограды поля для гольфа. Там хотя бы было не так светло.

 

Попытка гидростопа

 

Когда я встал утром, чехи еще спали. Я не стал их дожидаться, нам все равно было уже не по пути. Мне пора возвращаться в Брисбен. Интересно, какой на этот раз будет ответ из новозеландского консульства?

Остановилась женщина на красной малолитражке.

— Русский? — удивилась она. — У меня муж — тоже русский! Вернее, он украинец из Днепропетровска, но, по-моему, это то же самое. По крайней мере, русский для него — родной язык.

— А как же вы с ним познакомились?

— Видимо, судьба. Я родилась в Чили, а потом моя семья эмигрировала в Австралию. В 1994 году с группой церковной молодежи из баптистской церкви я попала в Россию. Там и познакомилась с Мишей. Три года мы переписывались, а во время моего второго визита поженились. В Австралию приехали уже как муж и жена.

— А здесь чем занимаетесь?

— Миша играет в рок-ансамбле «Парадокс». Но денег это пока не приносит, поэтому он устроился подрабатывать по ночам на заправке. А я преподаю английский язык студентам-иностранцам в Восточно-квинслендском институте английского языка. После окончания университета я работала учительницей в школе. Но мне не понравилось: большую часть урока занимаешься не обучением, а наведением дисциплины. Да и мамаши мне столько крови попортили! Попадались такие экземпляры, после общения с которыми я могла несколько часов плакать. А студенты приходят на мои занятия именно с целью чему-нибудь научиться. Мне интересно наблюдать, как постепенно меняется не только уровень их знаний, но и поведение. Большинство ведь приезжает к нам из Азии. Там они выросли при совершенно ином укладе жизни, поэтому в Австралии не только учат язык, но и усваивают западные ценности.

За время моего отсутствия во дворе церкви успели построить детскую игровую площадку. А из новозеландского консульства пришел мой паспорт. С новозеландской визой! Но свинью мне все же подложили. Австралийскую визу я продлил до 15 августа, а в Новую Зеландию должен был въехать до 31 июля. У меня оставалось всего десять дней!

В администрации Брисбенского грузового порта мне посоветовали обратиться к капитану порта. Ему я представился российским журналистом (документов в доказательство от меня не потребовалось) и огорошил просьбой помочь мне найти попутное судно до Новой Зеландии.

Питер принял мою просьбу близко к сердцу. Он сразу же открыл журнал и выяснил, что в ближайшие сутки будет четыре подходящие оказии.

— Вот, например, завтра в 15.00 уходит судно на Окленд. Сейчас узнаем, смогут ли на него тебя взять?

Он позвонил по телефону и, обменявшись с собеседником дружескими приветствиями, спросил:

— Ты стоишь? Тогда сядь, прежде чем я тебя спрошу. Сел? Тогда слушай вопрос: «Ты можешь взять пассажиром до Новой Зеландии российского журналиста? »

Ответные слова я не слышал, но после того, как Питер положил трубку, он передал мне краткое содержание.

— Капитану нужно позвонить в Сингапур, получить согласие от владельца компании.

Через десять минут капитан позвонил и сказал, что владелец судна не разрешает ему брать пассажира.

— Ну, ладно, — Питер опять открыл журнал. — Есть еще два судна — танкер и контейнеровоз «Харуна-мару».

На танкере попросили подождать, а потом перезвонили и сообщили:

— У нас нет места.

Контейнеровоз же был еще в море, на подходе к порту. Связаться удалось только с агентом работавшей с ним компании. Филипп О’Нил с энтузиазмом отнесся к идее помочь мне попасть на судно. Он сам позвонил его владельцу. Тот не возражал. Оставалось только получить разрешение от капитана. Для этого мне к десяти часам вечера нужно было подойти к шестому причалу.

Мы с Филиппом встретились на причале, когда судно уже швартовалось. Вместе поднялись на борт и зашли в капитанскую каюту. Судно было японское, но вся команда — филиппинцы. В том числе и капитан.

После того как Филипп закончил обсуждать бумажные дела, дошла очередь до меня. Капитан меня внимательно выслушал и заявил:

— Нет, я тебя взять на борт не могу. А вдруг тебя в Новую Зеландию не пустят? Что тогда мне с тобой делать? Я вижу, что виза у тебя есть. Но все может быть. А вдруг все же не пустят? Лучше лети самолетом.

 

Нон-стоп автостоп!

 

Очередная попытка уплыть не удалась. Точно так же, как мне не удалось попасть на попутное грузовое судно ни Малайзии, ни в Сингапуре, ни в Восточном Тиморе. Может, в наше время гидростоп вообще невозможен?

Сравнив расценки нескольких агентств по продаже авиабилетов, я выяснил, что самый дешевый вариант предлагает авиакомпания «Гаруда Индонезия»: билет из Брисбена в Окленд за 350 австралийских долларов. После того как я заплатил за продление австралийской визы, мне не хватало 15 долларов, но в агентстве сделали скидку. И я стал счастливым обладателем билета в Новую Зеландию на 26 июля.

До вылета оставалось еще около недели. Рассказывая австралийцам о том, что я проехал всю Австралию из конца в конец, я часто слышал вопрос: «А в Кернсе ты был? Не был? А почему? » Видимо, мне проще сюда съездить, чем каждому встречному объяснять, почему не был. Недели, остававшейся до вылета, на это как раз должно было хватить.

До Намбора меня вез Метью Блейк. После того как я поделился историей своей неудачной попытки гидростопа, он вспомнил, как пару лет назад плавал в Новую Зеландию на судне компании «SISCO» из Балины, порта немного южнее Байрон-Бэя.

— Это маленькое судно возит припасы и даже питьевую воду на острова Норфолк. Оттуда заходит в Новую Зеландию и возвращается в Австралию. Берут на него и пассажиров, причем билет в оба конца обходится в 400 австралийских долларов.

Чета пенсионеров Ральф и Ивонна Вуд по пути завезли меня к себе домой на чашку чая, потом мы опять вернулись на трассу. А возле Гленвуда я опять оказался в машине с супружеской парой. Джон и Элеонор Казанс остановились потому, что уже однажды видели, как я голосовал на трассе возле Мариборо (я тогда возвращался с острова Фразер в Брисбен).

У Мариборо меня подобрал новозеландец Майлс Дарент — пилот сельскохозяйственной авиации.

— А ты не пробовал купить билет на самолет малобюджетной авиакомпании? Их продают только через Интернет. В Новой Зеландии я покупал билеты в Австралию и обратно всего за 200 долларов.

Летчик высадил меня у поворота на Баденберг. Скот Хилл на новенькой арендованной машине спешил к своей подруге в Гладстон, чтобы забрать ее на уик-энд к себе в Брисбен. По пути мы остановились только один раз, в придорожной булочной. Парень оказался страшным любителем хлеба. Он был готов есть его целыми батонами — даже без масла. Естественно, что мне напоследок он вручил батон.

Переночевав в густой траве возле дороги, утром я попал в «Мицубиси» прямо до Таунсвилла. Рику было скучно ехать в такую даль в полном одиночестве, вот он с самого утра и начал высматривать на дороге хитч-хайкеров.

— Я не могу долго ехать один. От скуки я названиваю по мобильному телефону друзьям. Но предпочитаю все же общаться с попутчиком — это дешевле.

Возле приморского поселка Эли-Бич Рик работал менеджером на шикарном курорте, а еще раньше — собирал в Боуэне помидоры.

— Работа была тяжелая, но за неделю можно было заработать от 800 до 1000 долларов.

Однако Боуэн запомнился ему не только этим. Именно там, на помидорной плантации, Рик познакомился со своей будущей женой.

Переночевав возле Таунсвилла, у поворота на горнообогатительную никелевую фабрику, утром я быстро доехал до Карвела. Там меня забрала чета аборигенов. Всю дорогу до Инисфола они молча слушали кассету с музыкой кантри. Стив, с которым я въезжал в Кернс, четыре года прожил в этом городе. Но потом его потянуло странствовать. Думал, уезжает навсегда, но, пожив в Сиднее и Мельбурне, все же решил вернуться назад.

— Люди там другие.

На то, чтобы пройти по центральной улице и набережной Кернса, хватило двух часов. Был как раз отлив, и вода ушла далеко от берега, обнажив грязное илистое дно. Но народ это нисколько не огорчало, и пляж был полон отдыхающими. К сожалению, на круиз к Большому Барьерному рифу времени у меня уже не было. Пора было отправляться в обратный путь.

Идти на окраину пешком было долго, да и лень. Поэтому я стопил прямо в центре. И удивительно быстро добился успеха. Джон, работник местного госпиталя, повез меня к началу хайвэя. По пути он рассказал о своей русской пациентке, которая страдает, возможно, не самым серьезным, но самым широко разрекламированным во время моего пребывания в Австралии, заболеванием: «синдромом пассажиров эконом-класса». Считается, что из-за долгого сидения и отсутствия двигательной активности во время трансокеанских перелетов у них нарушается кровообращение в ногах, что может приводить к патологическим последствиям.

— А у дальнобойщиков такого не бывает?

— Как правило, нет. Им на педали давить приходится, да и в машине они сидят не все время: останавливаются заправиться, поесть, просто размять ноги.

Вдоль дороги тянутся сахарные плантации. Для работы на них в 1891 г. в Таунсвилл привезли целое судно иммигрантов из Италии. Итальянцы работали усерднее, чем потомки английских каторжников, держались сплоченно. Это привело к конфликтам с местными британскими эмигрантами. Поэтому возникла идея построить свой, итальянский город. Так между Кернсом и Таунсвиллом возник Ингхам.

В Ингхаме я попал в машину к Роберту Ленгу, только что вернувшемуся из Юго-Восточной Азии, где он несколько лет работал в Лаосе и Мьянме.

— Там люди до сих пор питьевую воду домой на себе носят из ближайшего ручья и ухитряются выживать, получая за работу от пяти до десяти долларов в месяц. И вот возвращаюсь я в Австралию и слышу, как в местном совете обсуждается животрепещущая проблема: установка светофоров и специальных знаков на том месте, где дети два раза в день переходят дорогу. И на это собираются потратить 50 тысяч долларов!

Роберт высадил меня на трассе за Карвелом и пожелал успеха.

— Если не уедешь, приходи ночевать ко мне — вон там за деревьями виднеется мой дом с белыми и красными стульями на веранде.

Как я и предполагал, в сумерках меня никто не брал, поэтому, как только стемнело, я отправился к Роберту слушать его рассказы о жизни в Мьянме и смотреть телевизор.

Утром электрик Крис на микроавтобусе, забитом строительным инструментом, довез меня до Таунсвилла. А там я попал к молодому парню, который как раз только-только устроился работать учеником электрика.

Немец на «Форде» оказался владельцем фирмы, специализирующейся на торговле морепродуктами. Каждую неделю он мотается в Макай и обратно. И каждый раз высматривает на трассе автостопщиков. Ездить одному по одной и той же трассе очень скучно.

На окраине Макая меня подобрал Грег Ротакер — владелец компании See Australia Holidays, организующей групповой отдых для персонала крупных компаний.

— Если честно, то мне уже надоело этим заниматься. Фирме всего 14 лет, а мне кажется, что все тридцать. Очень все однообразно: одни и те же люди, одна и та же работа.

Возле Мариборо я надолго застрял. Позиция была замечательная — перед самым началом мотовея. Но никто почему-то не останавливался. Именно от полной безысходности у меня поднялась рука на удивительно дряхлую колымагу с заваленным всяким хламом прицепом. Внутри хлама было не меньше — прямо лавка старьевщика на колесах! Водитель тоже попался колоритный. На руке у него кровоточила огромная ссадина, а подбородок был разбит. Джим постоянно прикладывал к нему сомнительной чистоты платок, пытаясь остановить кровь.

На очередном подъеме двигатель зачихал, и машина задергалась.

— Черт возьми, у меня кончается бензин! Только бы не здесь, за холмом будет заправка.

До вершины холма мы кое-как дотянули на подсосе. Свернули с автострады на поворот в сторону Куроя — под горку машина шла с выключенным двигателем. Когда мотор последний раз чихнул и затих, до ближайшей заправки оставалось еще километра три. Джим взял канистру и пошел в сторону города, голосуя на ходу. Я взвалил на плечи свой рюкзак и отправился вслед за ним. Интересно, что его, голосующего на ходу пустой канистрой, забрали буквально сразу, а я еще продолжал идти. И вскоре увидел, как он идет навстречу с полной канистрой. И тут же, на моих глазах, он поймал попутку и, садясь в нее, крикнул мне:

— Подожди! Через пять минут буду!

Я снял рюкзак и стал ждать, стоя на обочине, но не голосуя. Старенькая малолитражка остановилась сама. Немного пьяный мужик переложил пустую коробку из-под вина с переднего сиденья на заднее.

— В Брисбен? И я туда же. Садись.

По дороге мы заехали в винный магазин, где Дейв купил себе дюжину бутылок пива. Глотнув пенного напитка, он начал нескончаемый монолог, который я и не пытался прервать:

— Я тебя подобрал, потому что раньше и сам ездил на попутках. Обычно я не стоял на одном месте, а шел по дороге, голосуя прямо на ходу. Однажды на то, чтобы доехать автостопом от Брисбена до Куроя, мне понадобилось два дня. Сегодня, надеюсь, мы с тобой доедем за час… У меня раньше была кличка «Бандит», но ты меня не бойся… Я мог бы написать путеводитель по всем австралийским пабам. Где бы я ни был, первым делом иду в паб пропустить кружечку… Вообще-то я не в Брисбен еду, а в Редклиф… — Мы пошли на обгон новенькой «Тойоты». — У меня машина шестидесятых годов, с виду невзрачная, но с мощным мотором. Купил я ее всего за 180 долларов, полностью перебрал и починил. И сейчас она у меня летает, как птичка. Вчера, например, я гнал со скоростью 160 миль в час. Но это потому, что был очень пьян. Когда я трезвый, как, например, сейчас, я стараюсь скорость не превышать, хотя мне это и трудно — спидометр ведь в милях, а не в километрах.

В Редклиф я заезжать не собирался, поэтому пришлось выходить на повороте с фривэя.

— Садись. Нашел где голосовать! — как обычно и бывает в таких безобразных местах, нашелся «спаситель».

Увез он меня с плохого места, а высадил — хуже некуда. Уже начались пригороды (в середине тридцатых город Брисбен был пятым по величине городом мира, опережая даже Берлин, именно из-за того, что включал в себя много пригородов), но до центра оставалось одиннадцать километров.

Остановился мужик не просто странный, а скорее даже придурковатый (мне в этот день почему-то везло на эксцентричных личностей).

— По городу автостопом ездить опасно. Все нормальные хитч-хайкеры выбираются на окраину на городском транспорте, а там уже начинают голосовать. Вот недавно в новостях передавали. В Брисбене один сердобольный человек остановился, чтобы подвезти попутчика, а тот в него выстрелил.

 

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться: