Дом его должен быть православным (Карфаг. 45 прав.);

Дети его не должны быть сочетаемы браком с еретиками (Лаод. прав. 10; Карфаг. прав. 30);

Сама супруга священника не может быть ни вдовой, ни разведенной, ни блудницей, ни «позорищной», т. е. актрисой (Апост. прав. 18; VI Всел. соб. прав. 3);

Случае неблаговидного поведения жены священника, он должен или развестись с нею или быть растриженным (Неокесс. 8).

В вопросе брачной жизни священника возникает ряд тем, которые не всегда могут быть легко и трафаретно разрешены. Возникает особая «проблема матушки», которая в наше время и в трудных условиях изгнания становится особенно нелегкой.

В старинных курсах пасторологии этот вопрос рассматривался в категориях бытового уклада и в наивно-трогательных тонах. Особая тема «выбор невесты» в учебниках Пастырского богословия XIX в. приобретала традиционный оттенок. Вся жизнь способствовала этому наивно-бытовому освещению проблемы. Прежде всего: наследственное священство. За немногими исключениями в священническое сословие не «входили инуде». Сын священника наследовал отцу на приходе или же получал приход за невестой. Во всяком случае он не был чужеродным элементом в духовной среде. Эта же среда силой вековых обычаев и благодаря мудрой попечительности великих русских иерархов Филарета Московского и Исидора СПбского прекрасно организовала дело духовной подготовки будущих кандидатов священства и их жен. Если будущий иерей проходил нормальную 10-летнюю (4 года в дух. училище и 6 в семинарии) специальную подготовку, а при способности поступить в высшую школу, и 14-ти летнюю; то с другой стороны во многих епархиях огромной Российской Империи существовали особые «епархиальные училища» для дочерей священников со специальной программой разработанной и мудро приспособленной для нужд будущих жен священников. В этих училищах «епархиалки» проходили наравне с общеобразовательными предметами и широкую церковную программу повышенного изучения церковной истории, кратких курсов богословских, основательного знания церковнославянского языка, и церковного пения, и богослужебного устава. Особое внимание посвящалось на воспитание в духе церковности, строгой морали и светского приличия, равно как и на подготовку девиц к ведению домашнего хозяйства и воспитанию детей.

Таким образом за малым исключением эти «епархиалки» заранее себя посвящали к достойному прохождению своего нелегкого звания матушки. Кандидату священства сама жизнь и бытовой уклад облегчали решение этого сложного вопроса устроения своей семейной жизни. Все это, конечно, кануло в вечность с разрушением величественного здания былой России и ее благоустроенного и мудрого уклада жизни.

Русская историческая катастрофа принесла совсем иное устройство (если об устройстве вообще можно говорить! ) семейной жизни пастыря. Все переменилось. Священство перестало быть сословием, государство не является больше благоприятствующим и дружеским фактором в жизни церкви, нормальных духовных школ нет, традиция священства и бытового уклада угасла, нет и такого замечательного учреждения, как наши дореволюционные епархиальные женские училища. Реставрировать это невозможно, так как все это было органически связано с общим укладом жизни и многовековыми традициями быта. Поэтому и весь вопрос теперь должен быть поставлен по-новому. Нет больше места тому наивно-оптимистическому решению «проблемы матушки», как она ставилась в курсах патриархального Пастырского богословия XIX в.

Если и не все «епархиалки» автоматически становились женами священников и если в самом устройстве этих школ естественно были, да и не могли не быть, теневые стороны, то во всяком случае существование этих училищ в значительной мере разрешало трудный вопрос устройства будущей семейной жизни пастыря. Эти училища были специально предназначены для подготовки будущих «матушек».

Но и независимо от этого встает в этой проблеме матушки ряд своих тем. В старое время они не могли не существовать, хотя бы и в затаенном состоянии. Теперь они возникают с гораздо большей остротой и сложностью.

Первая острая тема в этой «проблеме матушки» заключается в самой ее основе. Многих молодых девушек смущает самый вопрос «стать матушкой», стать женой священника. Внутренние психологические препятствия для этого заключаются в разных сферах и потому и неодинаково остро оцениваются, как самими женщинами, перед которыми этот вопрос встал, так и их будущими мужьями, т. е. собирающимися принять священство молодыми людьми. Вот некоторые из этих препятствий:

а) боязнь и стыд стать «попадьей», что может быть легко объяснено какими-то еще неизжитыми предрассудками старого русского быта, или точнее старой русской либеральщины, относившейся к священству полупрезрительно и свысока;

б) в католической среде (Франция, Австрия, латинские страны) смущение стать женой священника увеличивается врожденной в психологии этих стран привычкой к целибату и звучащим чем-то странным, почти несмешливыми даже малопристойным фактом «жены священника»;

в) боязнь рано отказаться от светских удовольствий и радостей чисто мирских (театр, танцы, шумная жизнь, известная легкость светских отношений, совершенно самих по себе приличных в этой среде, но малосоответствующих в семье священника и т. д.);

г) меньшая обеспеченность жизни и тревога за будущую судьбу своих детей и т. д.

Вторая острая тема этой проблемы относится уже к самому поведению матушки в ритме работы и жизни ее мужа-священника. Если упомянутые выше соображения не возникали в острой форме перед будущей женой священника и если она нашла в себе достаточно трезвости и мужества решиться на это, то в самом поведении «матушки» и в ее отношении к жизни и работе ее мужа лежат новые затруднения, ей и не предносившиеся в воображении о ее будущей судьбе. Есть что-то гораздо более важное и для жены психологически более трудное, чем титул «попадьи» и «матушки», или чем невозможность ряда развлечений для нее, а тем более для ее мужа. Здесь приходится говорить об особом такте матушки. Замужество не является никогда полной и неотъемлемой принадлежностью одного из членов брачного союза другому. Всегда остается в области внутренней, духовной, душевной, интеллектуальной и пр. какая-то сфера, в которую женщине «вход воспрещен». У военного есть свои служебные тайны, которые его всецело занимают, но недоступны совершенно его жене; медицинская, адвокатская и научная этика точно также закрывают двери во многое, неприступное для жены. Всякая умная женщина это прекрасно понимает и не будет никогда ревновать своего мужа к военным тайнам, к пациентам, клиентам и пр. И это что-то, неприступное для жены, не может и не должно нарушать гармонию семейных отношений.

Но в области священнической жизни это «что-то» особенно остро и гораздо более неумолимо входит в его жизнь. Между священником и его женой, которые в идеальной семье привыкли ничего друг от друга не скрывать, встает постепенно целая область сокровенного, доступного священнику и тем или иным его духовным детям, но совершенно закрытая и никогда не открываемая матушке. Дело идет совсем не о банальной ревности. Дело в том, что священник в какой-то, и очень даже значительной мере духовно и интимно не принадлежит своей жене, но зато очень глубоко связан в этой области с целым рядом лиц, жизнь которых он знает лучше, чем кто-либо иной, интересами которых он живет, как своими собственными, словом, с которыми он крепко связан узами пастырской сострадательной любви, отечества, исповедничества и пр. С ними он составляет одну семью, которая в какой-то мере разрезает его собственную, естественную, законную семью.

Вот в этом-то и состоит особая задача жены священника и особое затруднение в этой «проблеме матушки», найти в себе достаточно такта и внутренней гармонии, широты, чтобы не мешать священнику делать его великое дело руководства чужими душами, их преображения, воспитания и т. д. Паства, ставшая между священником и его женой, есть в значительной мере какой-то пробный камень для матушки и испытание ее чуткости, такта и духовной высоты. Немало бывало в истории и таких печальных явлений, когда жена священника не отдавала себе отчет во всех своих обязанностях, неумно ревновала своего мужа, портила ему его работу, вредила и себе, и ему, и пасомым благодаря своей недостаточной тактичности.

В этой проблеме вовсе не следует впадать в противоположную крайность и обязательно предписывать матушке какие-либо обязанности помощника и сотрудника своего мужа. Если для этого у нее найдутся дарования, если сам священник найдет это полезным и нужным и если жизнь и обстоятельства выдвинут подобные требования, то разумеется, участие матушки в деле приходской помощи может быть полезным и плодотворным. Но это вовсе не есть какая-то обязанность матушки. Нет спора, что она может помогать и в деле школьном, катихизаторском, в деле больничной и социальной работы, в простой помощи там, где и когда это окажется нужным, но только если это находит одобрение и сочувствие у самого пастыря. Всегда все же надо помнить, что лучше матушке хорошо вести свой дом, держать в порядке свое хозяйство и семью, быть для мужа просто женой, и для детей матерью, чем играть роль какого-то «сотрудника», «друга в работе», «честного помощника в трудах своего мужа» и пр., что может очень часто привносить известный неприятный привкус и оттенок, напоминающий какие-то настроения «передового» общества 70-х годов, женщины «с запросами» и под., что в жизни священника звучит неверной нотой и вносит немало нецерковных элементов.

Чтобы закончить настоящую главу, надо еще заметить, что те затруднения, о которых только что было сказано, т. е. ощущение матушкой известного средостения между ее мужем и ею, происходящее от вторжения в их общую жизнь элемента паствы, потребует от нее особого такта в тех случаях, когда вокруг священника начинают образовываться разные нездоровые окружения почитательниц, «мироносиц», экзальтированных дэвоток. В этих случаях личные дарования, внутренняя гармония и правильное понимание своей задачи матушкой могут быть гарантией того, что и без того трудная атмосфера вокруг священника не стала бы в случае чего просто нездоровой и может быть для него и для его семьи трагической.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: