Лето 2002 года под Петрозаводском

Сейчас в летних лагерях стали устраиваться так называемые профильные смены по 12 дней. Вот на такую смену – театральную – пригласили из Москвы меня – ведущего научного сотрудника Института социально-педагогических проблем сельской школы Александру Петровну Ершову – и выпускника Самарского пединститута, аспиранта В.М.Букатова  Владислава Виленовича Костюка.

В ту смену было около 70 детей из самых разных – в основном сельских – школ Карелии в возрасте от 10 до 17 лет. Примерно половина из них имела опыт театральной самодеятельности, остальные – новички.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Нулевое задание: знакомство

Наш лагерь стоял на берегу озера. Двухэтажный дом: никаких особенных удобств и комфорта, комнаты на 3-4 человека, у каждого своя кровать, своя тумбочка.

Как только дети распределились по кроватям и тумбочкам, их всех собрали в холле, чтобы объявить правила лагеря. Легко себе представить, что такое дети, только что приехавшие в лагерь: они же первый раз вышли в люди! На них смотрят, они других рассматривают. Все в ожидании, волнении. Кто-то уже успел в кого-то влюбиться, кто-то с кем-то поссориться. И вот они собрались: кто на полу, кто на табуретках сидит, кто стоит – одним словом, в такой хорошей тесноте.

…Наконец предоставили слово и мне как художественному руководителю смены. Я начала так:

– Ведь многие из нас действительно еще не знают друг друга. Ну так давайте знакомиться. Но не просто: вот я такая-то и вы меня будьте добры слушаться. А по-театральному. Вот я неизвестно кто, и вы неизвестно кто. Вот мы и начнем сейчас догадываться. Меня, например, зовут… – тут я выдержала паузу, – имя мое такое же, как у Пушкина, отчество – по имени основателя северной столицы, а фамилия очень легкая – как у автора “Конька-Горбунка”.

Разумеется, многие тут же и догадались.

– Теперь,– говорю,– дайте и нам возможность догадаться, а как зовут каждого из вас.

Одна девочка тут же сказала, что фамилия у нее от украинского слова, которым называют тех, кто делает бочки. Оказалось – Бондарева.

Ну вот и начались разговоры, хохот, интрига. Я поняла, что поезд тронулся и народ начал в эти загадки-отгадки вовлекаться.

…Следующий шаг был такой: "Теперь каждый загадает про то, как зовут сидящего рядом". Каждый, конечно, расположился рядом со своими знакомыми, но загадывать-то приходилось тем, кто с ними не знаком. Вот вам и блеск ребячьих глаз, и неожиданность, и особая атмосфера.

Главное в работе с таким временным составом – предоставить возможность каждому человеку показать себя. В этом отличие от школы, где на ребенке может висеть груз прежних ролей. А тут я – неизвестно кто, и кто мы все – неизвестно.

Вот это самое первое (нулевое) задание, мне кажется, было очень важным моментом. Оно не только стимулировало в течение всех последующих дней дальнейшее взаимное знакомство, но и прямо с первого же дня утвердило особый стиль жизни: добровольность участия во всех делах. Стиль общей посильности, равномерности и равноправности.

…Ну, а потом я хотела им еще какое-то задание дать, но подумав: урок у нас здесь, что ли? – вовремя остановилась и отпустила всех обустраиваться по палатам, получать постельное белье. Кураторы (вожатые, по одному на 3-4 комнаты) договаривались о дежурстве по комнатам и по столовой…

Не сразу утрясался быт, но что примечательно: командного ора и крика всю нашу театральную смену не было вообще.

Круги имен и улиц

Когда на обеде все собрались в столовой, кураторы прошлись по столам и сообщили, что после обеда 2-ой сбор, уже на спортивной площадке, что справа от корпуса.

На спортивную площадку стеклась все та же толпа, что была в холле. Знакомые, конечно, жмутся к знакомым, стоят кучками, и, разумеется, этакое взаимное почесывание рогов.

И тут, значит, я говорю: "Встаньте в круг по алфавиту имен".

– Как это по алфавиту имен? Мы же имен не знаем, – начали было некоторые, а мы с кураторами между тем уже сами среди них бегаем и ищем себе место в круге.

По алфавиту имен вставали долго. Ошибались: "Т" – в одном конце, а "С" – совершенно в другом. Это они про то, где "хвост", где "голова", не договорились. В общем, процедура была долгая. Но опять же таки – больше смеха, чем недоумения: что, дескать, я тут вообще делаю и куда это меня толкают? Недовольство и бестолковщина довольно быстро рассосались.

Когда все наконец разобрались, новое задание: встать по алфавиту улиц. Этот второй круг возник, как и следовало ожидать, уже чуть быстрее.

Вообще-то в театральной педагогике известно, что подобные "круги" дают очень много и в вопросе добровольности, и в налаживании общения между собой. Замечательная вещь.

Идея "визиток"

Наконец началось первое объединение во временные рабочие группы. Использовали мы нашу всегдашнюю социоигровую технологию: на первый-восьмой рассчи-тАйсь! Первый, второй, третий, четвертый... Первые – шаг вперед – вот вы все и есть первая группа. Вторые – шаг вперед – вы вторая группа. И так далее.

Заметим, что первые пять дней (из двенадцати) составы были абсолютно сменные и с проживанием в палатах никак не связаны.

И вот когда все объединились по восьмеркам, было дано такое задание: каждый из участников группы (а таких групп оказалось восемь) вспоминает любое стихотворение, хоть детское, "В лесу родилась елочка" или "Наша Таня громко плачет" – все, что угодно.

Когда в каждой команде наконец-то припомнили какие-то стихи, то было объявлено, что вот из всего этого к вечеру надо приготовить концертный номер.

Шестнадцать человек из одного театрального коллектива, и четверо из другого готовы были прямо сейчас выступить со своими номерами. Но поскольку не все были с такими "визитными карточками", то их показ мог разделить лагерь на две половины: играющие и неиграющие. А нам было не выгодно, чтобы кто-то сразу почувствовал себя зачисленным в категорию только зрителей или только актеров. Наша главная идея была в том, чтобы на сцену вылезли все!

И вот тут началась смешная штука. Некоторые восьмерки прямо тут же стали что-то репетировать, не обращая внимания ни на кого. Репетиции продолжались все послеобеденное время, поскольку тихого часа не было. А так как погода была хорошая и можно было купаться, играть в футбол-волейбол или как-то по-другому осваивать территорию, то мы немного паниковали: вдруг будут выступать не все, вдруг будут отказы? Кураторам было предложено не вмешиваться в работу детей, но я не уверена, что они послушались этого совета.

Все показы

И вот после ужина все расселись в кинозале по своим восьмеркам. От каждой мы вызвали по посыльному, и те по считалочке определили очередность выступлений. Никто из посыльных об отказе не заявил, хоть на ужине до меня и доходили какие-то слухи типа "не знаем – не умеем – ничего не получится". Стало быть, наш социоигровой прием опять сработал “на все сто”.

И вот восьмерки по очереди стали выходить “на сцену”. Там большой зрительный зал, с высокой сценой и ступеньками. Кресла стоят по стенам в два-три ряда, так чтобы посередине можно было плясать, играть или все что угодно.

Мы объявили, что представлять свои концертные номера можно и на сцене, и на полу зрительного зала, как хотят. И – о чудо! – все восьмерки вышли и что-то такое показали.

Номера исполнялись с разным уровнем энтузиазма, шума и активности. Многие – очень робко. Конечно, почти у половины команд была "Наша Таня", но зато разыграно по-разному: то ее кто-то пихал в бок, то кто-то рожицы строил и так далее.

В основном восьмерки выступали, стоя толпой. Когда один читал, другие в это время что-то там показывали: дергались, кривлялись. Зрелище довольно скромное (но ведь было сказано: как можешь), зато все вышли на сцену, никто никого не подвел.

Зрители на смешные моменты очень живо реагировали. Когда что-то нравилось, кричали "Молодцы!". И конечно, вопили, как теперь заведено на всех массовых модных представлениях.

Гастрольные номера

А после всех показов на сцену вышли те два театральных коллектива со своими гастрольными номерами. Сначала "Три музы" показали "встречу нового учителя на уроке". Под громкую фонограмму (из оперных арий Россини, Моцарта, Верди на итальянском и немецком языках – то есть слова были непонятны) юные актеры разыгрывали судьбу учителя в новом классе.

Второй коллектив показал пантомиму: два клоуна и девушка. Победитель и побежденный – этакий традиционный сюжет. Зрители опять поорали, похлопали – всем всё понравилось.

После этого главный режиссер всего этого мероприятия, мой ассистент Владислав Виленович (который для всех был просто Владом) неожиданно сказал, что и он хочет показать свою “визитную карточку”. И начал наизусть читать Гомера – отрывок “У Циклопа” из “Одиссеи”.

И полчаса зал сидел, замерев. Слушали все. А текст этот такой сложный и его так много. И сразу – как вам сказать? – у всех собравшихся как бы замерцало представление о каком-то новом, высоком уровне театрального искусства. Это был такой специфический момент – и художественный, и педагогический.

В конце – овации. Шквал аплодисментов.

И себя и коллег-кураторов я поздравляла с первым столь удачно прошедшим днем. И было понятно, что с утра завтрашнего дня мы уже вплотную работаем над спектаклем. В ближайшие дни режим будет таким: утром читаем сказку – вечером смотрим показы.

 

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Сбор на стадионе

Итак, после завтрака весь лагерь собрался на стадионе. Зачем – дети не знали. А им должны были прочитать одну из сюжетных линий вариативной сказки Татьяны Ярыгиной "Цыпленок Солнышко", чтобы вечером каждая из временных восьмерок показала свой вариант.

Этот день был особенно красив решением проблемы опозданий. В 10 часов сбор. Как вы понимаете, без пяти десять мы с Владом уже сидим на стадионе, готовые читать текст. Первые появляются без трех минут – остальные "не чешутся". И вот начинаются этакие вольные разговоры: раз еще не все собрались, так давайте поболтаем.

Ровно в 10.00 "включаю машинку" – громко и размеренно начинаю считать: раз, два, три, четыре, пять... И так до того времени, пока, очередной опоздавший, появившийся на горизонте, не подойдет и не сядет в наш круг. Пришедшие довольно скоро включаются в эту нехитрую игру. И вот мы уже все дружным хором ведем счет секунд для каждого из опоздавших...

Надо сказать, что для современных школьников это наиболее приемлемый (и в то же время, весьма действенный) способ подогрева организованности. Ведь в своих дворовых играх они часто пользуются счетом: раз-два-три, замри! Что это такое: раз-два-три – они знают.

Ну вот, наконец, под эту нашу считалку-кричалку все собрались. В последний день работы лагеря опоздавшие проходили через «ручеек», составленный из пришедших вовремя. Каждый опоздавший получал легкий удар по загривку, после чего становился в «ручеек». Репетиция началась через три минуты после назначенного времени.

Твое место в круге

Когда все были в сборе, начались так называемые круги: встать то по алфавиту улиц, то по номерам квартир, то по месяцу или числу рождения. Когда в первый круг встали, проверили: вроде все стоят правильно. А тут уже задание во второй круг вставать по другому принципу. Опять зашумели, зашебуршились. Путаница пошла с расчетом, ну и, как всегда, крик, ор – все-таки почти 70 человек. Но на стадионе места много, так что пожалуйста…

Конечно, иногда на них приходилось сердито так покрикивать, чтобы быстрее находили места. Иногда – наоборот, ласково, почти на ушко: ну что же вы тут встали? А иногда и шутливо:

– Сэр, почему вы сидите в углу?

– А жду, когда все встанут по своим местам, тогда и я пойду…

Во всем этом для меня главным была не столько тишина и порядок, сколько то, как быстро они перейдут к вопросам, когда они наконец перестанут кричать про себя и начнут спрашивать про другого. Для тренировки навыка совместной работы, без которого ни один спектакль не поставишь, это ой как существенно.

Ведь круг работает на что? На то, что я, имея какую-то свою информацию, начинаю искать ей место среди информации других людей. Моя информация не зависит от твоей, но по одному из условий мы можем стоять рядом. Например, если у тебя первая буква та же, что и у меня, то мы рядом. Но мы все ж таки чем-то отличаемся. Вот такие рабочие представления вводятся через задания, связанные с кругом.

Друзей не едят

Потом поделились на новые восьмерки. Посмотрели друг на друга и группами сели слушать, что сегодня вечером нужно будет сыграть.

Но перед чтением мы назначили группу, которая будет выбирать сюжетные ходы сказки. Ею стала та восьмерка, которая сумела собраться самой первой (так мы поощряли расторопность, которая для театрального искусства имеет большущее значение).

Ну, разумеется, восьмерка в своих выборах сюжетных ходов шла по самому предсказуемому пути. Дочитали до вопроса: "Пойдет ли цыпленок гулять?" – тут же решили – КОНЕЧНО, ДА! Дошли до выбора: "Будет ли он играть в прятки?" – Разумеется! И так на всех шагах сюжетного выбора.

И вот мы доехали до Лисы. Цыпленок убежал от Лисы. Друзей не едят – такой был финал при первой читке нашей вариативной сказки.

Вот эту большую историю вечером и надо было каждой восьмерке показывать.

Что делать с кураторами?

Когда мы с Владом еще только собирались в лагерь, нам не давала покоя вот какая проблема: с детьми-то мы как-нибудь справимся (худо-бедно, а играть будут, на сцену их – так или сяк – выведем). А вот что нам делать с кураторами? Вдруг каждый будет мнить себя заправским режиссером, на себя одеяло тянуть и иметь собственное бесценное представление, каким должен быть детский спектакль. К тому же мы ждали, что большинство кураторов будут составлять женщины.

Но руководитель проекта Елена Анатольевна Аккуратова нас успокоила: "Во-первых, в кураторы я пригласила, в основном, мужчин. Во-вторых, все они молоды и готовы не только детей учить, но и сами учиться. Поэтому-то и в лагерь едут, чтобы поднабраться уму-разуму".

Действительно, кураторами оказались люди от 18 до 30 лет, все более-менее играющие, с опытом работы в детских театральных коллективах и без амбиций. И поэтому для них представление о том, что такое работать на сцене, было связано не только с профессиональной радостью, но и с профессиональными проблемами…

А все это я рассказываю к тому, что на первом "педсовете" было принято решение, что вечером в числе других свой вариант покажут и кураторы. Для этого они до обеда и после полдника соберутся все на той же спортивной площадке для репетиции. Мне было важно "снять их с детей", то есть сделать так, чтобы они не вмешивались в ход первых детских репетиции, чтобы дети почувствовали себя максимально самостоятельными.

А, во-вторых, нам с Владом нужно было хоть как-то сориентироваться в их собственных предпочтениях и актерских "школах".

До обеда все кураторы репетировали с Владом. А дети репетировали самостоятельно. Причем, как вы понимаете, был прочитан сюжет достаточно большой. Там и птичий двор, и сцена под лопухом, и лисья нора – в общем, и мест действия, и персонажей довольно много. Утром прочитали, а вечером уже спектакль надо играть.

После обеда я заглянула к кураторам на репетицию. Хотелось выяснить, какого же уровня их исполнительская культура, какие основные места нужно подправить, укрепить, что-то, может быть, снять, а что-то добавить. И выяснить, на что же в дальнейшем можно опираться.

Прием легкого пожелания

Как только взрослые взялись играть детскую сказочку, начался этот поросячий писк, который тут же резанул мое ухо. Поэтому первую нашу встречу я посвятила реанимации их нормальных человеческих голосов. Ведь не обязательно же, если я махонький цыпленок или лисенок какой-нибудь, так сразу переходить на писк. А тут все – даже дятлы и те пищат.

Пришлось повозиться. Ну, естественно, оттого, что я им сказала, что так не надо делать, толку было не очень много. На вечернем выступлении некоторые кураторы все еще пищали по-прежнему. Но сама тенденция к возврату человеческих голосов уже наметилась.

Подчеркну, что с кураторами я не вела занятие в полном смысле слова. Я зашла на репетицию как бы только на минуточку. Подкинула пару советиков и ушла. Мне важно было дать им пример этого методического приема – легкого касания, легкого совета, пожелания. Чтобы они потом сами на репетициях не садились детям на шею, а давали совет и отходили в сторону…

И вот что интересно. На третий или четвертый день Лена Аккуратова рассказывает, что подбегают к ней три куратора (выпускники ее театра "Три музы") и говорят: "Елена Анатольевна, вот мы с ними работаем, а они делать ничего не хотят. Мы их тянем, а они никак не хотят работать".

Я Лену спрашиваю: "Ну и что же вы этим кураторам сказали?" – И она отвечает: "То же, что и вы нам говорили: перестаньте на них давить и они все сами сделают. Вы же хотите, чтобы они делали так, как вы им говорите, а вы перестаньте этого хотеть – тогда что-то да получится".

Ох, как я тогда порадовалась. Ведь действительно, когда старшие свои собственные желания и представления о том, как и что должно быть, умеряют, то многие проблемы как-то сами по себе незаметно рассеиваются.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: