Резня – как традиционный способ армянского

 притеснения и вытеснения – заявляла о себе каждый раз,

Когда создавшиеся к этому моменту

Исторические условия благоприятствовали

Радикальным способам «решения вопросов».

 Советизация Азербайджанской Республики

 весной 1920г. и придание ее столице «интернационального» статуса

 сместили фокус физического устранения армянского населения

 несколько западнее (впрочем, в районы давнего армяно-татарского противостояния) – в Зангезур, Нахиджеван, Арцах.

Естественно, армянский пласт продолжал

 интенсивно выдавливаться и из Баку,

Однако процесс этот до поры до времени

 проявлялся уже менее подчеркнуто,

 менее радикально и масштабно, чем раньше.

 

       Как отмечалось выше, еще в марте 1920г., в преддверии советизации Азербайджанской Республики, в арцахский (карабахский) культурный центр Шуши была привнесена «традиция пантюркистских изуверств»: ритуальность убийств обеспечивалась Нури пашой и Халилом. В социалистический период об этом предпочитали официально не вспоминать. Итальянский специалист по истории Восточного христианства Джованни Гуайта пишет: «Азербайджанские и социалистические советские власти десятилетиями неизменно отрицали и старательно замалчивали массовое убийство около тридцати тысяч армян в Шуши»^[227]. Некоторые зарубежные исследователи сообщают о двадцати тысячах жертв^[228]. Есть также другие мнения относительно количества умерщвленного в городе населения: от трех до двенадцати тысяч^[229].

       Несмотря на то что оценки численности перебитых в Шуши армян разнятся в достаточно широких пределах, ясно одно: бывший культурный центр практически полностью лишился своего «градообразующего населения». Он долго не восстанавливался – видимо, за неимением рук, способных строить именно город. В этом отношении показателен следующий факт: когда Шуши посетил Осип Мандельштам вместе с супругой, а произошло это через десять лет после мартовской резни 1920г., он застал лишь одни руины.

       Надежда Мандельштам позже вспоминала: «В этом городе, когда-то, очевидно, богатом и благоустроенном, картина катастрофы и резни была до ужаса наглядной. Мы прошлись по улицам, и всюду одно и то же: два ряда домов без крыш, без окон, без дверей <...> Говорят, после резни все колодцы были забиты трупами <...> внизу – на базарной площади – копошилась кучка народу, но среди них ни одного армянина, только мусульмане. У Осипа Мандельштама создалось впечатление, будто мусульмане на базаре – это остатки тех убийц, которые с десяток лет назад разгромили город, только впрок им это не пошло: восточная нищета, чудовищные отрепья, гнойные болячки на лицах. Люди на базаре предлагали нам переночевать у них, но я боялась восточных болячек, а Мандельштам не мог отделаться от мысли, что перед ним погромщики и убийцы»^[230].

       Мандельштам посвятил жертвам резни стихотворение «Фаэтонщик». Там есть такие строки:

 

Так в Нагорном Карабахе,

В хищном городе Шуше,

Я изведал эти страхи,

Соприродные душе.

Сорок тысяч мертвых окон

Там видны со всех сторон,

И труда бездушный кокон

На горах похоронен.

 

       В самом начале тридцатых годов Осип Мандельштам не мог отделаться от мысли, что перед ним погромщики и убийцы. К сожалению, последующие поколения оказались достойными отцов.

       Сотрудничество между большевиками и панисламистами формировало самую благодатную почву для окончательного решения армянской проблемы. В дни завершения работ I съезда народов Востока Кемаль уже телеграфировал генералу Али Фуад паше (Джебесою): «С армянами начать благоприятную войну с тем, чтобы присоединить Азербайджан к Турции»^[231]. Так или иначе, но

во вторую годовщину Бакинской резни «новая» (кемалистская) Турция пошла войной на Армению с целью ликвидировать армянскую государственность и создать единую тюркскую полосу до Каспийского моря.

       На фоне таких «революционных тенденций» независимая армянская государственность не могла выстоять. С запада наступали кемалистские войска, с востока – XI Красная Армия, а также тюрко-татарские военизированные формирования, которые на завершившемся всего днями раннее в Баку I съезде народов Востока «определились» в качестве «сил революции».                         Наступавшие части координировали свои действия, что, между прочим, признавалось и командиром XI Красной Армии Анатолием Геккером. В письме армянского национального деятеля Гарегина Нжде на имя Ворошилова эти события описываются следующим образом: «Осенью 1920г. из Баку в Зангезур прибыли турецкие таборы под командованием Завала паши. Появление турецких войск вызвало бурю негодования среди крестьянства. Турецкие аскяры, верные своей волчьей натуре, начали грабить и убивать мирных жителей. “Зангезур стал Турцией”, – писали мне из Герусы и Татева зимой 1920г. Части Завала паши напали на Сисиан. Мои народные силы выступили против турок. В бою, имевшем место около Татевского монастыря, турки потерпели катастрофическое поражение и оставили Зангезур. После победы над Завал пашой Зангезур объявил себя автономной областью и управлялся своим народным правительством. В связи с этим событием от имени командования XI Армии Геккер писал мне: “…За посылку турецких батальонов в Зангезур мы не хвалим себя. Но кто мог подумать, что турки под красным знаменем подымут оружие против крестьянства”. Откровенность Геккера делает честь советскому командиру. Он не хвалит посылку турецких батальонов в Зангезур, т.е. признает свою ошибку, допущенную опять под влиянием провокационных желаний Энвера и других турецких пашей, целовавшихся с Зиновьевым в конгрессе восточных народов»^[232].

       В создавшихся условиях советизация Армении оставалась единственной формой удержания в том или ином виде армянской государственности с центром в Ереване. Позиция же Турции была совершенно иной: она изначально не скрывала намерений относительно создания единой и неразрывной тюркской полосы вплоть до Каспийского моря путем передела ряда восточно-армянских земель и ликвидации армянской государственности в целом. Намерение это, естественно, обрамлялось некой интернациональной пролетарской идеологией, одобренной к тому же делегатами I съезда народов Востока.

       Приобретающая все более отчетливые и реальные контуры перспектива формирования подобного пояса, чреватая, помимо всего прочего, всплеском пантюркистских настроений на Кавказе, в Туркестане и Поволжье, стала одним из важнейших факторов, обусловивших стремление большевиков «сохранить армянский уголок», отделяющий Восточную Турцию (Западную Армению) от Советского Азербайджана. Известное бухаринское предостережение о том, что прошедший в Баку съезд народов Востока «разбудил чудовище» – лишь одно из проявлений большевистской тревоги.

       Уже в ноябре 1920г. исполняющий обязанности министра внешних сношений Турции Ахмет Мухтар направил командованию Восточного фронта циркуляр: «В настоящее время настоятельная необходимость полностью разоружить армянскую армию с тем, чтобы она была уже невосстанавливаемой. Под предлогом установления контроля над железными дорогами и защиты мусульманского населения необходимо установить полный военный контроль над всей территорией Армении и таким образом удерживать в наших руках все дороги, связывающие Турцию и Азербайджан <...> Необходимо приложить особые усилия; шаг за шагом вооружать все турецкое население региона, создавать национальные силы, которые должны связать Запад и Восток и превратить Азербайджан в самостоятельное турецкое государство»^[233].

       В контекст возраставшей тогда большевистской настороженности и вписывается тот факт, что в конце 1920г., в период установления советской власти в северных армянских районах, российские большевики «порекомендовали» азербайджанскому пролетарскому руководству признать исторические права армян на Нахиджеван, Зангезур и Нагорный Карабах. Помимо прочего, таким образом существенно расширялись и границы «армянского барьера», который, по сути, становился «барьером советским». 1 декабря власти Баку вынуждены были на официальном уровне отказаться от притязаний на указанные армянские области.

       Уже на следующий день «после признания» председатель российского Совнаркома Ленин телеграфировал председателю Ревкома Армении Саргису Касьяну: «Приветствую в лице Вас освобожденную от гнета империализма трудовую Советскую Армению. Не сомневаюсь, что Вы приложите все усилия для установления братской солидарности между трудящимися Армении, Турции, Азербайджана»^[234].

       В рассматриваемом аспекте весьма показательно обращение Сталина на второй день после ленинского приветствия. Любопытно, что оно опубликовано в том же номере газеты «Правда», что и процитированная выше телеграмма Ленина.

       Сталин пишет: «Армения, измученная и многострадальная, отданная милостью Антанты и дашнаков на голод, разорение и беженство, – эта обманутая всеми “друзьями” Армения ныне обрела свое избавление в том, что объявила себя советской страной. Ни лживые заверения Англии, “вековой защитницы” армянских интересов; ни пресловутые четырнадцать пунктов Вильсона; ни широковещательные обещания Лиги Наций с ее “мандатом” на управление Арменией – не смогли (и не могли!) спасти Армению от резни и физического истребления. Только идея Советской власти принесла Армении мир и возможность национального обновления. 1 декабря Советский Азербайджан добровольно отказывается от спорных провинций и декларирует передачу Советской Армении Зангезура, Нахичевани, Нагорного Карабаха. 1 декабря ревком получает приветствие от турецкого командования. 2 декабря получается сообщение тов. Орджоникидзе о том, что дашнакское правительство в Эривани изгнано и войска Армении отдают себя в распоряжение ревкома. Ныне столица Армении, Эривань, в руках Советской власти Армении. Вековая вражда между Арменией и окружающими ее мусульманами решилась одним ударом, путем установления братской солидарности между трудящимися Армении, Турции, Азербайджана. Пусть знают все, кому ведать надлежит, что так называемую армянскую “проблему”, над которой тщетно ломали голову старые волки империалистической дипломатии, оказалась в силах разрешить только Советская власть»^[235].

       Акценты сталинского послания – наглядная иллюстрация времени и «текущих» большевистских приоритетов. С одной стороны, письмо однозначно поддерживало «мусульманский фронт» и, соответственно, не противоречило курсу партии, с другой – создавало «армянский оборонительный заслон» на пути возможного «тюркского слияния» как потенциального импульса в деле разрастания панисламистского движения.

 

 

***

 

⇐ Предыдущая43444546474849505152Следующая ⇒

Поделиться: