Глава 3 Семья и педагогические прозрения Ф.М. Достоевского

 

1. На вопрос "Кто же спасет нас?" Достоевский отвечал: "Спасут женщины и дети". Своей смиренной любовью спасут.

Федор Михайлович, а вслед за ним многие русские мыслители (Ильин, Бердяев, Вышеславцев и другие), утверждал: Россию выведут из кризиса "три кита" - ЛЮБОВЬ, СВОБОДА и ДОБРЫЕ ДЕЛА.

Любовь к личности, помноженная на смиренномудрие, - самая могучая сила не только человека, но и страны, человечества. "Ею весь мир покорить возможешь. Смирение любовное - страшная сила, изо всех сильнейшая, подобной которой и нет ничего", - говорит старец Зосима в "Братьях Карамазовых". Достоевский - реалист, потому и советует: "Выгоднее всего быть честным человеком! Выгоднее всего преодолевать вседозволенность: только так можно победить бесов в себе".

Повсюду у Достоевского свободная нравственная альтернатива: брать силою или любовью? Авторитарность или авторитет? Мудрая власть или анархия безвластия? И не надо здесь лукавить! Не надо краснобайствовать! Преодолеть в зародыше Зло можно лишь через воспитание, наполненное любовным отношением ко всему сущему: к песчинкам, растениям и животным, к искусству и ко всему содеянному, к близким и дальним: "Будешь любить всякую вещь и тайну Божию постигнешь". И, говоря языком сегодняшней педагогики, рекомендации: "Особенно любите детей, они безгрешны и живут для очищения наших сердец".

Любить - значит побороть в себе гордость как верховное зло. Только через воспитание и самовоспитание можно создать свободолюбивый человеческий характер всемирного боления за всех. Он хранит в себе будущее России... Нет, об этом походя не скажешь - об этом надо создавать новую отечественную педагогику, новую (или возрожденную?) общечеловеческую культуру.

 

2. Честность и бескорыстие - безусловные факторы воспитания

 

Достоевский своей жизнью дал образец честности и бескорыстия. Даже под угрозой смертной казни он не стал во время допросов не то чтобы оговаривать своих "подельников", но все время боялся сбиться на путь выгораживания себя. А ведь действительно невиновен был: не входил же он в революционную группу Петрашевского. По случайности лишь читал письмо Белинского, чьи идеи разделял отнюдь не полностью.

Семья нуждается в образцах, в пророках, в честной, неопровержимой цельности идеала. Когда я читаю Достоевского, понимаю, что он стоит за ту науку, за те истины, за которые не дают наград, и я верю ему. Восхищаюсь его светлой праведностью, так необходимой в наши дни. Полагаю, главная еще невостребованная идея нашего российского века состоит в бескорыстном служении на благо народа, демократии, культуры. Но все это невозможно без Любви, Свободы - свободы выбора, духовной свободы.

Мой неожиданный разговор о бескорыстии поражает детей, с которыми я общаюсь. Загораются глаза. Заманчивая крайность неведомой сферы приложения сил - и это притягательно.

Меня самого взбудоражил сам факт, что все герои Достоевского в конечном итоге - носители идеи бескорыстия. Это подметил еще М.М. Бахтин, который писал, что "все ведущие герои Достоевского, как люди идеи, абсолютно бескорыстны, поскольку идея овладела глубинным ядром их личности. Это бескорыстие не черта их объективного характера и не внешнее определение их поступков - бескорыстие выражает их действительную жизнь в сфере идеи (им "не надобно миллионов, им надобно мысль разрешить"); идейность и бескорыстие - как бы синонимы. В этом смысле бескорыстны и Раскольников, убивший и ограбивший старуху-процентщицу, и проститутка Соня, и соучастник убийства отца Иван; абсолютно бескорыстна идея"подростка" - стать Ротшильдом" И тут я вижу удивительное сходство "подростка" с моими детьми. В моей видеотеке есть импровизированный фильм"Хочу быть миллионером", в котором участвуют подростки из разных городов России. И чем я был поражен, когда снимал фильм, - это тем правдоискательством в душах детей, которое обнаружилось во время съемок. Кстати, импровизация на подобные темы, репетиции и проговаривание основных идей, припоминание фактов - это замечательный метод воспитания и самовоспитания подростков. Эту мысль постоянно в своих дневниках проводит Достоевский применительно к роману "Подросток" (термин Бахтина - роман воспитания - вполне подходит к педагогической практике, нуждающейся в подобном жанре!).

Я показываю детям различные портреты Аркадия.

Грубый и нахальный тон Подростка в начале романа, по замыслу писателя, сменяется в конце записок деликатно-доверительным: человек прошел через покаянную свою исповедь, через анализ и прощупывание своей собственной нравственной ткани, просмотрел на свет свои отношения с другими - все это и составляет сложнейший процесс становления человеческого самосознания (отношение к самому себе!), "самовыделку" личности. Я рассказываю детям о том, как сам прорабатывал роман, делая выписки и создавая на крохотных полотнах лица героев, и, вбирая в душу свою полифонический диалог прошлой эпохи, думал: "Господи, какие же замечательные люди, даже самые отрицательные персонажи - искренние, дружественные, мягкие и деликатные" (все это, разумеется, в сравнении с тем, что я вижу в нашей жизни). Надо ли говорить, что сегодня цинизм, предательство, разрушение родственных и близких связей, ложь и стремление достичь корыстных целей любой ценой, даже ценою смерти близких, дальних, каких угодно - все это достигло не просто грандиозных размеров, а вышло за пределы любых оценок - все стало привычным.

Я сравниваю наших детей и детей из разных стран - и по вопросу бескорыстия наши подростки могут дать сто очков вперед кому угодно. Опрашивал старшеклассников, проучившихся по году в школах США. Возмущены: "Они, американцы, бездуховны, кроме долларов и сплетен о соседях ни о чем не говорят... Чуть не задохнулись там".

Итак, детей наших сегодня словно "выстрелили" в СВОБОДУ, не дав ИДЕАЛОВ, не приобщив к высоким общечеловеческим ценностям. И речь не о поводырях идет, не о заполнении так называемого мировоззренческого вакуума (марксизм исчез - каким же бредом начинить образование?!), а о том СОСТОЯНИИ, в котором пребывают наши дети.

 

3. Любовь и нравственная чистота (ЛИК ЖЕНЩИНЫ -

ЛИК РОССИИ)

 

Достоевский учит любви и своей жизнью, и своими романами. Последнее признание своей жене перед смертью: "Аня, я и в мыслях своих ни разу тебе не изменил", - воспринимается школьниками как вершина отношений между мужчиной и женщиной. Я это чувствовал, когда рассказывал о взаимоотношениях писателя с женой. Потребность в нравственной чистоте заложена в каждом ребенке. Дети задумываются над тем, как живут их родители. Как они любят, как чувствуют. В "Подростке" Достоевский с особой остротой развернул проблему греховности и нравственной чистоты женщины. Сонечка - мать Аркадия в свои юные годы, но уже будучи женой Макара Ивановича, изменила мужу. С одной стороны, губительный и мучительный грех, а с другой - пламенная, чистая любовь к Версилову, отцу Аркадия. Подросток мучительно всматривается в жизнь родителей, в жизнь своих сверстников, близких. Он понимает трагизм матери, как понимает трагизм родины. Трагизм женщины и трагизм отечества у Достоевского - на одном витке жизненного водоворота. Россия - страна крайностей, но крайностей особых: здесь смиренная святость соседствует с готовностью идти на любые жертвы. То же в женщине, в Сонечке.

Пытаясь создать несколько ее портретов, я постоянно ощущал над собой власть одного признания Достоевского, когда он применил к России видение Иоанна Богослова о жене, ОБЛЕЧЕННОЙ В СОЛНЦЕ и В МУЧЕНИЯХ ХОТЯЩЕЙ РОДИТЕ СЫНА МУЖЕСКИ. Жена - это Россия, а рождаемое ею есть то новое СЛОВО, которое Россия должна сказать миру. Это слово есть союз вечной истины и свободы человеческой. Так вот, когда я делал тщетные попытки проникнуть в тайну сонечкиного бытия, я невольно наталкивался своим сознанием на образ женщины, ОБЛЕЧЕННОЙ В СОЛНЦЕ! Пусть то ЖЕНЩИНА, или РОССИЯ, или БОЖЬЯ БЛАГОДАТЬ - неважно! В этом образе чудилась мне та духовная бесконечность, выше и шире которой нет ничего на свете. Женщины в романах Достоевского - носители нравственных начал, они выражают чаяния всех буйных и кротких сил, всего божественного и горделиво-сатанинского, что есть в людях. Они ангелы и грешницы, блудницы и серафимы. В их ликах, не лицах, а именно в ликах - неукротимое смиренное шествие по облачным высотам.

 

4. Красота Мадонны и красота содомская

 

Я рассказываю детям о древнем городе Содоме в долине Иордана. Там были прекрасные, но очень злые женщины, развратные и жестокие. Разгневавшись, Господь сжег Содом дотла.

Не знаю, можно ли согласиться с Бердяевым, что для Достоевского "идеал Мадонны и идеал содомский равно притягательны"? Можно ли согласиться с тем, что Достоевского женщина интересует лишь как момент жизни мужчины, что женственные начала - лишь внутренняя тема в трагедии мужчины, его внутренний соблазн? И наконец, прав ли философ, когда замечает, что у Достоевского нет ни прелести любви, ни благообраза жизни семейной, а есть лишь некая пружина мужской судьбы, когда все в мужчине пошатнулось, когда он на краю гибели, а вместе с ним и женщина, подхваченная стремительными потоками либо сладострастия, либо еще какой-нибудь неведомой оргийной силы.

На мой взгляд, женщины у Достоевского преодолевают в себе содомские начала, их поле битвы - собственное сердце, где всегда побеждает Любовь. Все его женские образы написаны под знаком Божественной Красоты: не случайно над его письменным столом возвышался Лик Мадонны Рафаэля. Возьмем того же "Подростка" - здесь нет ни одного женского персонажа, который бы не жил самостоятельной жизнью. Здесь их собственные трагедийные судьбы, разрываемые жгучей и страстной любовью. И если и мелькнет в них содомский штрих, то лишь на мгновение, вызванное мужским коварством, безразличием или жестокостью. И главное, отнюдь не чисто женские вопросы, которыми живут в своих тревогах героини романа: "Во имя чего можно пойти на любые жертвы? Как сделать других счастливыми, беззаветно преданными самой высокой ИДЕЕ?" (А идея у Достоевского - это всегда то, что так или иначе связано с Богом, с высшими ценностями.) Именно женщины своим бескорыстием утверждают и такую нравственную ценность, как соборность.

 

5. Нежность и жестокость

 

В ожидании смертной казни летом 1849 года Достоевский в камере Петропавловской крепости написал "Маленького героя", в котором раскрыл психологию взросления ребенка, психологию игры разных начал в общении женщин с детьми. Две прекрасные молодые женщины оказались рядом с одиннадцатилетним мальчиком. Вот здесь-то уместно привести характеристики, данные женщинам Достоевского замечательным русским писателем Дмитрием Мережковским: "Бездонная нежность рядом с бездонной жестокостью. Творческое начало жизни соприкасается с "началом конца","бессознательная стихия человеческого сознания с непременным раздвоением и кровным родством", "два противоположных берега единой глубины: берег святости духовной - целомудрие - берег святости плотской - святое соединение полов, а следовательно, и святое сладострастие, окончательное, безвозвратное". И все это вдруг обрушивается на влюбленного мальчика, чье подсознание уже ощутило счастливую сладость загадочных прикосновений слабого пола. Юная красавица с округло-соблазнительными, белыми, как молочный кипень, плечами, призывно подразнивая, усадила мальчика к себе на колени, и, чувствуя стыд ребенка, его смятение (что-то проснулось в нем), она это поняла, оттого и стала смеяться, все сильнее и сильнее, а затем безудержно хохотать, ломать разгоряченные пальчики мальчика, да так сильно, что он едва не вскрикнул, а она, дьяволица! - будто ждет крика и делает ребенку все больнее и больнее, и он чует эту жестокую игру, и, как спартанец, решил выдержать, а ее коварство будто совсем обезумело - она что есть силы сдавила детскую ручку, едва не сломав косточки, добилась-таки - заставила ребенка вскрикнуть и тогда... мигом бросила ребенка и отвернулась от него!

Откуда берется такое жестокое неистовство женской души? Откуда это ставрогинское или печоринское стремление причинить боль?

На связь с Печориным или, точнее, с Лермонтовым обратили внимание дети, прочитав о том, как обошелся Лермонтов с Катенькой Хвостовой: "Я вас больше не люблю, да, кажется, никогда не любил". А в другой раз заметил с наслаждением своей жертве, выплакавшей сердце и едва оставшейся в своем уме: "Теперь я не пишу романов... Я на деле заготовляю материалы для моих сочинений". Мережковский в связи с этим сказал: "Есть человеческие мерзости, которых нельзя простить ни за какое величие". Беспощадная оценка!

Что я могу сказать своим ученикам: "Коварен род людской!? Страшна любовь, и еще страшнее бывает красота человеческая!" Нельзя не согласиться с критиками Достоевского, которые подчеркивали, что любовь у Достоевского всегда доходит до предела, до исступленного сладострастия и исступленного сострадания. Эти два чувства испепеляют не только женское сердце, но и все, что есть вокруг. "Почему так происходит?" - вот вопрос, который мучит подростка Аркадия в романе "Подросток".

 

6. Тайны родительской любви

Что мы можем рассказать нашим детям о самих себе, раздвоенных, ожесточившихся, придавленных и униженных? Жизнь нашего поколения -трагедийный фарс с ожиданием еще больших трагедий. И все же дети, я это приметил, всматриваются в жизнь своих матерей и отцов, не осуждают, а с горечью отмечают для себя: "Не хотелось бы вот так же протащиться по этой жизни".

Аркадий, главный герой романа "Подросток" - юноша удивительно чистый. Конечно же, он никогда не задаст матери мучивший его вопрос: "Как она могла сама, уже бывшая полгода в браке, да еще придавленная всеми понятиями о законности брака, придавленная, как бессильная муха, она, уважающая своего Макара Ивановича, как Бога, как она могла в какие-нибудь две недели дойти до такого греха? Ведь не развратная женщина была моя мать? Напротив, скажу теперь вперед, что быть более чистой душой, и так потом во всю жизнь, даже трудно себе представить. Объяснить разве можно тем, что сделала она не помня себя... под сильным впечатлением... фатально и трагически. Почем знать, может быть, она полюбила до смерти... фасон его платья, парижский пробор волос, его французский выговор... тот романс, который он спел за фортепиано... полюбила прямо до изнеможения... и на такую явную гибель?.. И знают, что гибель, а лезут"...

Далее Аркадий, опять-таки с некоторым пренебрежением, замечает, что, "согрешив", они тут же покаялись, Версилов плакал на плече у Макара Ивановича, а мать "лежала где-то в забытьи в какой-то клетушке". А уже после этих строчек, в следующей главке, подросток, как бы понимая свою неправоту, приказывает себе: "Но довольно о вопросах и скандальных подробностях".

Помню, мне было трудно найти слова, чтобы рассказать детям о духовном возвышении Аркадия, когда он начинает понимать трагизм матери, и трагизм отца, и великую святость Макара Ивановича, который писал его родителям: "Любезным деткам нашим посылаю родительское благословение наше вовеки нерушимое"... А потом я пришел к выводу: освоение романа "Подросток" в школе должно быть особенным. Бессмысленно же предлагать детям писать "Образ матери Аркадия". В стихию "Подростка" можно лишь погружаться, бережно раскрывая его великий смысл. Предельная осторожность нужна еще и потому, что здесь мы имеем дело с человеческими тайнами - интимными, кровоточащими, порой призрачными: одна крохотная небрежность, один огрубленный поворот, и тайная соборность навсегда исчезает...

 

7. Тревожная индивидуальность идеала

Мысль Достоевского о том, что без идеала нет ни истинной жизни, ни истинного воспитания, сегодня предельно актуальна. В воспитательной практике идеал всегда индивидуален в том смысле, что реализуется в кон-кретном действии, в конкретной личности. Иной раз подлинность идеала настолько окрашивается чувствами действующих лиц, настолько глубоко входит в бесконечно противоречивый мир людских отношений, что неизвестно и неопределимо порой, где идеал сохранил свою первозданность, а где действия человека напрочь исковеркали его.

Недавно я спорил с одним специалистом по творчеству Достоевского. Я заметил, что не разделяю мысль замечательного мыслителя М.М. Бахтина о том, что герои Достоевского живут не по законам приобщения к идеалам, а по законам карнавала: карнавальность как принцип поэтики Достоевского означает некую вольную профанацию или фамильярность действий героев, где все наизнанку, где все придумано, эксцентрично, где присутствует площадной карнавальный смех, полный кощунств, снижений, падений, балаганной эквилибристики и проч. Я сказал, что Достоевский далек от карнавального раблезианства, от Дон Кихота, где авторы идут от внешнего и неведомыми карнавальными гротескными действиями приходят к идеалу, высокому и несокрушимому. У Достоевского ход иной, не карнавальный, а глубинно-подсознательно-идеальный. Он действительно будто выворачивает своих героев наизнанку, изображает как бы мир наоборот, заставляя заглянуть в самые далекие уголки совести, чаяний, эсхатологических надежд.

Меня возмутило не то, что со мной спорили, а то, что мне запрещали думать с позиций моих представлений, дорогих мне именно как личности. Если у меня отнимают право на личностно освоенный идеал, - значит, речь идет об увольнении не только идеала, но и моей индивидуальности, моей духовности. И я стал сопротивляться доводам оппонента, которые в общем-то сводились к заезженным упрекам: "Да кто ты, собственно, такой?" Я стоял на своем: "Я и детей призываю спорить не только с Бахтиным, но и с Достоевским, ибо весь смысл воспитательной системы Достоевского, в частности, это развитие в себе способности не просто припоминать факты своей жизни, но и различать различные чувства-мысли. Я стараюсь перед детьми ставить предельно сложные и даже приземленные вопросы, тревожившие великого мыслителя: "Кого же по-настоящему любил Достоевский - Сушкову или Сниткину? Какая из этих женщин в большей мере приближается к идеалу? Истинна ли любовь отца и сына, Аркадия Версилова к Екатерине Николаевне? Правомерен ли "главный вопрос" Аркадия, касающийся греховности поступка его матери?.. Невозможность приблизиться к свершению своих идеалов толкает Крафта и Олю к самоубийству. Так ли это?" И очень трудный, философский, но именно сегодня значимый вопрос: были ли единомышленниками родоначальник русского идеализма великий Владимир Соловьев и гениальный писатель Федор Достоевский?

 

8. Единство и бескомпромиссность

Говорят, по силе свой страстности, искренности и честности Достоевский был схож с Владимиром Соловьевым. Ходили даже слухи, будто Алеша Карамазов списан с Соловьева. Но это были лишь слухи. Главное то, что по своим убеждениям, по видению путей рождения новой России они, думается, были единомышленниками, и даже в таком деле, как дело Нечаева, или в делах, подобных раскольниковским, стояли на одной нравственной платформе, утверждая бескомпромиссность в следовании самым высоким социальным ценностям общечеловеческого плана - других не знали!

Оба определили развитие отечественной культуры, повлияли на духовное развитие таких мыслителей, как братья Трубецкие, Бердяев и Булгаков, Вышеславцев и Ильин, Мережковский и Гиппиус, Блок и Белый, и многих других.

Они утверждали, что никакого воспитания и никакой будущей честной России не получится, если не следовать великим общечеловеческим идеалам, идеалам Любви, Свободы, Добра и Красоты. И пока современная школа, современная педагогика не станет продолжательницей именно этих традиций, заложенных отечественной культурой, никакого движения в общественном воспитании не случится.

 

9. Различия и противоположности

Итак, великих русских мыслителей объединяет общая традиция - следование общечеловеческим ценностям. Надо, разумеется, знать и некоторые различия. Многие из них принципиальны.

Наш современник философ Алексей Федорович Лосев отмечал в своей книге "Владимир Соловьев и его время", что между двумя мыслителями "было много внутренних расхождений".

Большой знаток творчества Соловьева, его родной племянник С.М. Соловьев отрицал всякую связь Соловьева и Достоевского. Он писал: "Трудно представить более противоположных людей. Достоевский - весь анализ. Соловьев - весь синтез. Достоевский весь трагичен и антиномичен: Мадонна и Содом, вера и наука, Восток и Запад находятся у него в вечном противоборстве, тогда как для Соловьева тьма есть условие света, наука основана на вере, Восток должен в органическом единстве соединиться с Западом". Лосев соглашается с точкой зрения племянника. Однако вряд ли можно согласиться с позициями С.М. Соловьева и А.Ф. Лосева. При всем уважении к обоим.

Сам Владимир Соловьев определил свое отношение к выдающемуся современнику своему так: "Значение Достоевского как общественного деятеля состоит в разрешении двойного вопроса: о высшем идеале общества и о настоящем пути его достижения". По мнению Соловьева, Достоевский развивает в своем творчестве три истины. Первая: никто, даже лучшие люди не имеют права насиловать общество во имя своего личного превосходства, вторая -общественная правда не выдумывается отдельными умами, а коренится во всенародном чувстве и третья - эта великая правда связана с идеалом Христа, с идеалами Любви и Свободы, Добра и Красоты.

В нынешнее смутное время, время межнациональных распрей, националистических и шовинистских тенденций и настроений, надо подчеркнуть некоторую неправоту Бердяева и нынешних русофилов, подчеркивающих, будто бы Достоевскому был свойствен антисемитизм. Правда, Достоевский, как и Бердяев, считал Россию избранным народом (подобно еврейскому), но избранность он связывал не с соперничеством или господством, а со свободным служением всем народам и для осуществления в братском союзе с ними истинного всечеловечества. Достоевский, утверждает Соловьев, верил в будущую Россию и главным считал слабость национального эгоизма в русском народе, при этом выделял две главенствующие черты: способность осваивать дух и идеи чужих народов, перевоплощаться в духовную суть всех наций - черта, которая особенно выразилась в Пушкине. Вторая еще более важная черта - это сознание своей греховности, неспособность возводить свое несовершенство в закон и право и успокаиваться на нем, отсюда требование лучшей жизни, жажда очищения и подвига. Должен заметить: как же близки и понятны эти идеи нашим педагогам и детям!..

 

10. Альтернатива: всеединство или блуд на крови?

Рассказывая о заветах Владимира Соловьева и Федора Достоевского, я говорил детям: "Любой призыв к шовинизму, антисемитизму, национализму есть блуд на крови. Он ведет к духовному распаду. Интернационализм также загрязнен блудом на крови. Под знаком интернационализма в советское время уничтожались русские и украинцы, белорусы и литовцы, татары и чеченцы, преследовались евреи и поляки, башкиры и узбеки, таджики и киргизы, латыши и финны, армяне и грузины, якуты и немцы, а также сотни других народностей.

Блуд на крови разрушал самое великое Божье создание - родственность между людьми, утверждал самое тяжкое бедствие народов - разобщенность.

Если мы хотим уберечься от неизбежных катастроф, мы должны приемлемой ценой укреплять межчеловеческие отношения, завещанные Евангелием".

Мы обсуждали с детьми проблемы сегодняшних межнациональных распрей и не могли понять, почему же люди даже одной национальности и одной веры убивают друг друга. Приходили к выводу, что это болезнь человечества! Сумасшествие! Затмение!

И еще нам казалось, что мы что-то открыли, когда сформулировали два главных греха человеческих, ведущих к войнам и самоуничтожению.

Первый - сознание своей национальной исключительности и стремление любыми средствами утверждать эту исключительность. Второй - недооценка своих национальных достоинств и занижение своего статуса. Многие народы погибли в рассеянии, из-за распрей, из-за чрезмерных претензий и амбиций. Народная гордыня и чрезмерное самомнение нации есть тягчайший грех и перед человечеством.

И тогда один юноша спросил:

- А что плохого в том, что народ стремится к своей исключительности? А разве грешно считать свой народ самым лучшим? Разве не об этом пишут наши писатели? И такие великие мыслители, как Достоевский, Толстой, Бердяев?

Я понял, что дети зацепили какой-то главный вопрос, а потому мы стали размышлять в таком направлении: "Сознание своей исключительности, но не в ущерб другим народам - вот истинная формула сотрудничества разных наций, условие единения на общечеловеческих началах. Однако единство не самоцель, оно лишь средство для достижения величайших вершин, где главное - благо личности и благо семьи!"

Мы с детьми пришли к таким выводам: у каждого народа есть свои недостатки и свои достоинства. Семья, школа, общество должны научить детей видеть достоинства в воспитательной практике своего и других народов.

И тогда родилась еще одна заповедь:

- Обогащайте воспитание своих детей педагогическими достоинствами всех народов. Если вы увидите, что евреям присуща кропотливая забота о воспитании своих детей, о том, чтобы дать им всестороннее развитие (а эта черта отмечается исследователями во всем мире), постарайтесь перенять эту великую национальную черту и немедленно обучайте своих детей по более усложненной и всеобъемлющей программе. Если вы поймете, что англичанам свойственно воспитание джентльмена, знающего цену своему человеческому достоинству, предприимчивого и трудолюбивого, постарайтесь перенять у англичан эту черту.

Если вы обнаружите, что узбекские дети заняты физическим трудом больше всех детей в мире и родители проявляют необыкновенную заботу о том, чтобы семейное трудолюбие не снижалось ни при каких условиях, задумайтесь над тем, чтобы перенять у узбеков эти всемогущие родительские установки.

Если вы узнаете, что немецкие дети с ранних лет приучаются к порядку, к дисциплине, точности и трудолюбию, сделайте все, чтобы и ваши дети росли в таком же точном и дисциплинированном ритме.

Если вы почувствуете, что американские дети и молодые люди предприимчивы, тяготеют к самостоятельности, доброжелательны и трудолюбивы, не бойтесь привнести эти черты в жизнь ваших семей.

Если вам удастся побывать в грузинских или армянских семьях и вы услышите, как ласково и заботливо обращаются родители со своими детьми, поучитесь у них этой милой доброжелательности и мудрости.

Если вам часто приходится бывать в русских деревнях, задумайтесь над тем, насколько цельно и бесхитростно развиваются истинно природные и истинно народные начала в русских семьях, сколько доброты, мужества, долготерпения и смиренномудрия в родительских лицах, в лицах бабушек и дедушек.

Поговорите с ними "по национальному вопросу" - и вы почувствуете, насколько широка и благородна у них душа, не знающая различия между нациями, но постигшая то великое, что Бердяев называл человеческим всеединством! Развитая родовая общечеловеческая интеллигентность и подлинная культура семьи способны одолеть тягчайший злобно-завистливый грех, порождаемый блудом на крови.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: